Неписанная любовь

Глава 49

Элли

Мы с Рафаэлем уже целовались, и хотя это было невероятно, но не так, как сейчас, и я знаю, что ничто и никогда не сравнится с этим.

Власть и страсть сталкиваются, когда наш поцелуй превращается в битву за обладание, и я быстро оказываюсь на стороне проигравших, поскольку Рафаэль властвует над моим ртом, как и над моим сердцем. Он — целая армия, претендующая на каждый фрагмент моего разума, тела и души, пока я размахиваю белым флагом капитуляции.

Что бы он ни захотел, он получит это, лишь бы не переставал целовать меня вот так.

Мое сердце грозит сдаться, как и ноги, но Рафаэль удерживает меня в вертикальном положении.

В его объятиях я забываю об окружающем мире и позволяю себе чувствовать. Его обожание. Мое отчаяние. И надежду, распускающуюся в моей груди, как сорняк, корни которого, кажется, никогда не закончатся.

Не знаю, сколько мы так простояли, потерявшись друг в друге, но в конце концов Рафаэль хватает меня за бедра и приподнимает. Мои ноги инстинктивно обхватывают его талию, прежде чем он вдавливает меня в одну из опорных колонн амбара.

Он возвращается к поцелуям, в то время как его член вдавливается в меня. Я прижимаюсь к нему, вызывая у него стон, а мой язык дразнит его в танце томных поглаживаний и мимолетных прикосновений.

Он толкается в меня, и моя голова со стоном откидывается назад.

— Боже.

Его глубокая усмешка заставляет мои внутренности сжиматься, когда он начинает целовать мою челюсть. Шею. Ключицы и грудь. Он наносит на мою кожу невидимые татуировки в виде своих губ.

Хм. Придется оставить эту фразу для нашей песни.

Со стоном он отрывает свой рот и несет меня к лестнице под сеновалом, а я оставляю дорожку поцелуев на его шее.

Он ставит меня на ноги.

— Поднимайся.

Когда я остаюсь стоять на месте, он шлепает меня по бедру, а затем указывает на чердак сверху.

— Сейчас же.

Я бросаю на него взгляд, который заслуживает шлепка по другой ягодице.

— Я должен был позволить тебе уехать, — он сужает глаза.

Я закатываю глаза.

— Никто не просил тебя увольнять меня.

Он кладет руки по обеим сторонам лестницы, фактически толкая меня.

— Я так захотел.

Я сверкаю глазами.

Он целует кончик моего сморщенного носа.

— А как бы ты еще получила свое выходное пособие?

Я моргаю.

А потом моргаю еще раз.

Я даже не задумывалась о пункте о выходном пособии в нашем контракте с новым сотрудником или о ста тысячах долларов, которые я могла бы получить, если бы он снова меня уволил.

Мои глаза выпучились.

— О боже!

— Я предпочитаю использовать менее формальное имя Рафа, но у тебя особый случай, так что Бог тоже подойдет.

Я шлепнула его по плечу.

— Ты должен был просто позволить мне уволиться!

— Я хочу быть уверен, что о тебе позаботятся, — он целует уголок моего рта, и я теряю дар речи.

Этот мужчина может говорить, что я ему нравлюсь, но я не дура. Я знаю, что его чувства сложнее, поэтому именно мне предстоит взрастить его привязанность и помочь ей расцвести, пока у него не останется другого выбора, кроме как признать ее.

Я обхватываю его за шею и целую так крепко, что он забывает о своей первоначальной миссии — поднять меня по лестнице. Не знаю, сколько времени мы так стоим, наверстывая упущенное время и нарастающее сексуальное напряжение, но я вкладываю в этот поцелуй все.

Свою признательность, преданность и любовь.

Никаких условий. Никаких планов. Никаких ожиданий, только шанс показать ему, как все может быть, если только он готов рискнуть.

С неохотным стоном я отстраняюсь и тянусь к лестнице. Мои конечности дрожат, когда я поднимаюсь на второй этаж. Чердак амбара небольшой, но очаровательный, с кушеткой длиной в человеческий рост, стоящей у окна, выходящего на часть владений Рафаэля. В одном углу стоит потрепанный письменный стол с его последними планами по расширению амбара и парой книг, которые я забыла унести в дом.

Мы оба неоднократно проводили здесь время, но никогда не делали это одновременно — до сих пор.

Рафаэль обхватывает меня сзади и упирается бедрами в мою задницу.

— Мы должны действовать медленно.

— Твое тело, кажется, говорит об обратном.

Он поворачивает меня, и моя кожа покрывается мурашками от предвкушения.

— Я пытаюсь сделать все правильно.

— Ты можешь начать завтра? Потому что я очень, очень хочу выбрать неправильный путь, — я тянусь к подолу его рубашки и начинаю поднимать ее.

Его ноздри раздуваются.

— Эль.

Я провожу пальцами по его прессу.

— Скажи это еще раз.

— Эль, — на этот раз он застонал, когда я просунула руку внутрь его треников.

— Все еще хочешь медленно? — я хватаю его член и двигаю ладонью один раз.

В следующее мгновение я взлетаю в воздух и с грохотом приземляюсь на кушетку. Волосы падают мне на глаза, и я со смехом отбрасываю их в сторону.

Кушетка прогибается под весом Рафаэля, когда он ставит одно колено на матрас.

— Я прикоснусь к тебе при одном условии.

Я приподнимаюсь на локтях.

— Каком?

— Позволь мне пригласить тебя завтра на свидание.

Мой ответ прост.

— Конечно.

Он ухмыляется.

— Ты не собираешься играть в недотрогу?

Я сдерживаю смех.

— А ты хочешь?

— Ты можешь заставить меня поработать для этого.

— Как ты думаешь, что я собираюсь делать сейчас? — я подмигиваю, раздвигая ноги.

Его взгляд падает на мои раздвинутые бедра, и его ноздри раздуваются. Моя уверенность в себе не ослабевает, когда я стягиваю через голову топик, открывая взгляду простенький бюстгальтер, разбросанные шрамы и множество татуировок.

Я никогда не думала, что буду соблазнять Рафаэля Лопеса, не говоря уже о том, чтобы говорить о свидании, но вот я здесь, с раздвинутыми ногами и сердцем в горле.

— Блять, — он вытирает лицо рукой.

— Уже жалеешь?

— Только об одном.

— О чем?

— О том, что я так долго ждал, чтобы попробовать тебя на вкус, — он расстегивает пуговицу на моих джинсовых шортах, и мое сердце замирает в груди, когда он снимает их.

Мое типичное опасение по поводу шрамов все еще сохраняется. Я попросила татуировщика добавить звезды вокруг шрамов, но не для того, чтобы скрыть их, а чтобы превратить мои бедра в полотно, вдохновленное одной из моих любимых песен.

И все же я не могу не стесняться старых шрамов. В конце концов я научилась быть более осмотрительной, выбирая места, которые легко могут остаться незамеченными почти всеми. Мой живот. Внутренняя сторона верхней части бедер. За линией трусиков.

Боже, что он подумает, если увидит это? Думаю я, вздрагивая и отводя взгляд.

Он опускается на колени и проводит руками по моим бедрам.

— Mírame (Посмотри на меня).

Мой широко раскрытый взгляд возвращается к нему. Рафаэль проводит рукой по моей плоти, но на этот раз я не вздрагиваю, потому что слишком сосредоточена на том, что вылетает из его рта.

— Ты одна из самых сильных людей, которых я знаю, — его прикосновение мягкое. Заботливое. Исследовательское, от которого у меня в животе порхают бабочки.

В последний раз, когда я считала, у меня было более пятидесяти шрамов, так что это делает меня полной противоположностью сильной, но, судя по тому, как Рафаэль смотрит на меня, я решила ему поверить.

Он проводит губами по одному из старых шрамов.

— Все, что я вижу, — это человека, который решил жить.

Моя нижняя губа подрагивает.

— Ту, кто решил продолжать бороться, даже когда у нее были причины сдаться, — он проводит кончиком пальца по одной из моих татуировок, и мое зрение расплывается по краям, а на ресницах появляются слезы. — Ту, кто превратил свои шрамы в падающие звезды, — он опускается на колени и целует мой самый новый шрам, который всегда вызывает у меня чувство стыда.

Выскальзывает одна слезинка, и я смахиваю ее, потому что не хочу портить момент.

Но ему, похоже, все равно: он повторяет жест, на этот раз целуя шрам рядом с предыдущим.

— Ты воин, Эль, — он проводит губами по особенно уродливому шраму. — Ты отлично сопротивлялась, но тебе больше не придется сражаться с этими демонами в одиночку.

Одна слеза превращается в две, и в следующее мгновение я понимаю, что мои щеки уже мокрые.

Рафаэль заменяет мои прошлые воспоминания совершенно новыми, не спеша целуя каждый шрам.

К тому времени, когда он заканчивает, мое горе превращается в тоску, настолько сильную, что я боюсь, что могу сгореть. Моя нижняя часть тела пульсирует, и я отчаянно хочу сжать бедра вместе, но его колено не дает им раскрыться, вызывая новую волну тоски.

Он опускает поцелуй прямо на мою киску, и я давлюсь воздухом.

— Тебе нравится? — его губы нависают надо мной, осыпая меня мягкими поцелуями, пока он пробирается к моему нижнему белью.

— Я знаю, что ты ждал долго, очень долго, но я уверена, что ты сможешь разгадать эту загадку сам.

Его правая рука прослеживает путь к моему нижнему белью, а другая тянется к моим ягодицам.

— О, Эль. Чего я только не хочу сделать с этим ртом.

Рафаэль проводит костяшкой пальца вверх и вниз по моему центру, посылая струйки удовольствия по позвоночнику. Он прижимает подушечку большого пальца к моему клитору, и я резко подаюсь вперед, задыхаясь. Он сдвигает мои трусики в сторону, ухмыляясь, глядя на мокрое пятно, проступающее сквозь хлопок.

Если бы я не лежала, я бы упала, когда он провел кончиком языка по моему центру.

— Ты намокла для меня.

— Ты собираешься и дальше констатировать очевидное, или действительно можешь что-то сделать с этим? — я покачиваю бедрами.

Его губы пересекает коварная ухмылка.

— Продолжай говорить в том же духе, и я заставлю тебя поработать ради этого.

— Как?

Он обхватывает рукой мое запястье и тянет его к центру.

— Разве это не очевидно?

Указательным пальцем он проводит по моему входу, медленно двигаясь вперед-назад, пока я не начинаю дрожать.

— Похоже, тебе это нравится, так что мне придется придумать новое наказание.

Я вздрагиваю, когда он просовывает кончики наших пальцев внутрь.

— Может быть, так.

Моя голова откидывается назад, стон вырывается из моих губ, когда он вводит оба пальца вместе. Я содрогаюсь от каждого толчка, и в моей нижней части тела нарастает глубокое давление.

Он издает недовольный звук.

— Нет. Это тоже не сработает. Тебе это слишком нравится.

— Продолжай пробовать. Я уверена, что в конце концов ты поймешь, что к чему, — мое тело содрогается, когда он тянет обе наши руки к моему клитору. Когда он щиплет его, это причиняет слабую боль, и мои бедра подрагивают от резкого пульсирующего ощущения в глубине живота.

— Хорошая идея, — его глубокая усмешка заставляет мои внутренности пульсировать. Он стягивает с меня трусы и бросает их на землю поверх шорт. Мои губы раздвигаются, но протест затихает, когда Рафаэль перекидывает мою правую ногу через плечо, а затем делает то же самое с левой.

Он обхватывает меня за задницу и притягивает ближе к своему лицу. Его хватка собственническая. Требовательная. Такая чертовски горячая, что кажется, будто моя кожа может загореться. Возможно, так оно и есть, потому что я вся вспотела, а он еще даже не попробовал меня на вкус.

Мои бедра прижимаются к его голове, когда он проводит носом по моему центру и делает глубокий вдох.

Мои щеки вспыхивают от этого резкого движения, но смущение быстро сменяется возбуждением, когда он высовывает язык.

— Рафаэль, — его имя — не более чем стон, когда я хватаю его за волосы.

Он стонет, прижимаясь ко мне, посылая приятную вибрацию прямо к моему клитору. Я украдкой бросаю на него взгляд и замираю, когда вижу, что его глаза прикованы к моим. Наши взгляды не отрываются друг от друга, пока он наклоняется вперед и проводит языком по моему центру, собирая мое возбуждение с удовлетворенным стоном.

В моем мозгу официально произошло короткое замыкание, но я слишком потеряна в дымке вожделения, чтобы думать об этом.

Рафаэль, похоже, чувствует то же самое: его глаза закрываются, когда он овладевает мной. Поначалу его движения ленивы и доводят меня до безумия, пока он не пытается узнать, что мне нравится. Каждая дрожь, каждый вздох и толчок моих бедер, кажется, поощряют его, и он становится хозяином моего тела в мгновение ока, доводя мое удовольствие до слез, только чтобы отказать мне в освобождении.

Каждый раз, когда я приближаюсь к нему, он отстраняется, заставляя меня все больше разочаровываться с каждым отложенным оргазмом.

— Кажется, я нашел твое новое наказание.

— Иди к черту.

— Зачем мне это делать, если вместо этого я бы предпочел трахнуть тебя? — его язык снова погружается в меня, когда он возобновляет свою пытку.

Проходят минуты, а он не собирается останавливаться.

— Рафаэль, — умоляю я со слезами на глазах, когда он вводит в меня один палец.

— Еще раз, — он проводит языком по моему клитору, прежде чем пососать, и мой таз сильнее прижимается к его лицу.

— Рафаэль. Пожалуйста.

— Mi estrella (Моя звездочка).

Мое сердце разрывается от этого ласкового слова.

Его темп переключается с исследовательского на уничтожающий, когда он добавляет второй палец и ускоряется. Его язык быстро присоединяется и скользит по моему клитору, прежде чем он всасывает его достаточно сильно, чтобы заставить меня вздрогнуть.

За веками вспыхивают звезды, на время ослепляя меня, и я с криком кончаю.

Рафаэль не перестает гладить, лизать и сосать, пока я не обмякаю и не задыхаюсь под ним. Осторожно положив мои ноги обратно на кушетку, он подползает ко мне сзади и притягивает к своей груди. Его член прижимается к моей попке, но когда я предлагаю что-то с этим сделать, он говорит, что просто хочет насладиться моментом.

Он нежно поглаживает меня, пока я отдыхаю минут десять, прежде чем мы возвращаемся в дом, на случай, если Нико проснется.

Рафаэль тащит меня в свою комнату, утверждая, что хочет пообниматься, и я не могу ему отказать.

Завтра мне нужно будет начать процесс переезда, но сегодня…

Сегодня я притворюсь, что завтрашний день никогда не наступит.