Поэзия США

С наступлением темноты

На границе с Южной Дакотой луна

Выходит на охоту,

Поливает пламенем дали,

Режет алмазом лощины.

За деревом

Она опускается на развалины

Белого города —

Мороз…

Те, что здесь жили,

Куда скрылись?

Спрятались под сводами убежищ?

Под своей обугленной кожей?

С меня хватит.

А вот — продолжаю

Жить, один, совсем одни.

Прохожу мимо разрушенных силосных

башен,

Заросших могил индейцев чиппева

и норвежцев.

В эту холодную зиму

Луна обжигает мои ладони

Безжалостным пламенем

Драгоценных камней.

Мертвые драгоценности в мертвых руках.

Луна тускнеет, а я затерян

В прекрасных заиндевелых руинах

Америки.

Полицейские тащат тела

Шахтеров по черной воде

Предместья.

Ниже немногие уцелевшие

Ползут впотьмах, пока их не задушат

Руки воды.

Где-то

Под рябью и дремлющими сурками

Сильный парень

Стучит в двери могилы, молит:

Скорее бы!

Женщины облепили

Лестницы,

Ведущие к штреку, чернеют

На ветхих балках, подпирающих

Ржавые цистерны.

В полночь

Я слышу, как по стальным рельсам

Катятся вагонетки,

Сталкиваются под землей.

Чуть в стороне от шоссе на Ро́честер, штат Миннесота,

Сумерки мягко опускаются на траву,

И темные глаза двух индейских лошадок

Наливаются добротой.

Они вышли из ивняка, рады-радехоньки,

Приветствуют моего друга и меня.

Мы перебираемся через проволочную ограду пастбища,

Где они весь день щипали траву, одни.

Упруго рыхлят землю копытом, ликуют,

Ведь мы пришли к ним.

Сдержанно выгибают шеи, словно мокрые лебеди.

Они любят друг друга.

Нет одиночества, равного их одиночеству.

Дома они щиплют в темноте молодые побеги.

Мне хотелось бы обнять ту, которая постройней,

Она подошла и обнюхала мою руку.

Она черная и белая,

Ее челка упрямо спадает на лоб.

Ветерок зовет погладить ее длинное ухо,

Нежное на ощупь, как запястье девушки.

И я знаю —

Покинь я свое тело,

Душа бы моя расцвела.