Поэзия США

КОММЕНТАРИИ

Анна Дадли Брэдстрит (1612–1682) попала в Америку восемнадцатилетней женой новоназначенного губернатора Массачусетса С. Брэдстрита. Большие религиозные поэмы, составившие основу сборника «Десятая Муза, только что явившаяся в Америке» (1650), давно забыты, однако сохранили интерес и поэтическое обаяние медитации, любовные стихи, зарисовки быта и нравов, объединенные в книге «Несколько стихотворений», которая была отпечатана в Бостоне в 1678 году. Здесь же был помещен цикл «Созерцания», состоявший из 33 взаимосвязанных стихотворений, написанных так называемой «королевской строфой» и насыщенных мыслями о величии природы, бренности земного бытия и суетности людских помыслов. Многие стихи Брэдстрит были опубликованы лишь в изданиях XIX–XX веков по рукописи, сохранившейся в семейном архиве.

Сведения о ранних годах жизни Эдварда Тэйлора (ок.1644–1729) скудны и разноречивы. Известно лишь, что он родился в Лестершире и, видимо, учился в Кембридже, но завершил образование уже за океаном, в Гарварде. Получив приход в Уэстфилде (Массачусетс), он с 1671 года до самой своей смерти жил в этом городке на дальней окраине тогдашней цивилизованной Америки. Первое издание его стихов, хранившихся с 1883 года в библиотеке Йельского университета, появилось лишь в 1939 году. Глубина и напряженность духовных конфликтов, выраженных поэтом, делают творчество Тэйлора крупнейшим художественным явлением литературы колониальной эпохи.

Тимоти Дуайт (1752–1817) вместе с Дж. Трамбуллом и Дж. Барлоу принадлежал к литературной группе, названной «Хартфордскими остроумцами» (по имени городка Хартфорд в Коннектикуте, где все трое жили в 80-е годы). С юности он мечтал создать «первую эпическую поэму Америки», выбрав образцами «Потерянный Рай» Мильтона и «Приключения Телемака», эпическую поэму французского писателя Фенелона (XVII в.). Участник Войны за независимость, Дуайт для прославления юной американской Свободы использовал в своих поэмах библейские сюжеты. Наивный энтузиазм, безмерная вера в исключительную будущность Америки, сказавшиеся в поэзии Дуайта, передают настроения американцев его эпохи, чьи пылкие надежды вскоре были опровергнуты реальностью развивающегося буржуазного общества. Сам Дуайт к старости отличался весьма консервативными взглядами.

Окончивший Йельский колледж в 1770 году Джон Трамбулл (1750–1831) еще на студенческой скамье сочинял стихи, высмеивающие рутинную систему преподавания и религиозную ортодоксию, чьей цитаделью была его alma mater. В посвященной этой же теме стихотворной сатире «Развитие тупости» (1772–1773) Трамбулл блеснул юмором и свободомыслием. События 1776 года и Война за независимость обогатили поэзию Трамбулла политическими мотивами, хотя его позиция осталась достаточно умеренной. В «Макфингале» (1782), отчасти представляющем собой и пародию на «Песни Оссиана» шотландского поэта XVIII века Макферсона, Трамбулл создал живые сатирические картины Америки революционной поры. После появления этой поэмы, в течение полувека остававшейся в США самым популярным произведением отечественной поэзии, Трамбулл отошел от литературной деятельности.

Джоэл Барлоу (1754–1812) в годы Войны за независимость был, как и его однокашник по Йелю Дуайт, полковым священником. В 1787 году напечатал свое главное произведение — поэму «Видение Колумба». Основанная на фактах биографии великого мореплавателя, она в то же время насыщена отголосками событий и идей 1776 года. Через двадцать лет поэма была переделана и появилась под заглавием «Колумбиада». В этом варианте ясно проявились деистские философские концепции Барлоу, испытавшего сильное воздействие крупнейшего идеолога американской революции Пенна, а также французских просветителей Гольбаха и Кондорсе. С 1788 года Барлоу жил в Европе, представляя интересы заокеанской фирмы, торговавшей земельными участками. Он горячо приветствовал революцию 1789 года во Франции, разделяя идеи якобинцев, и за заслуги перед республикой был удостоен звания ее почетного гражданина. К этому времени относятся лучшие стихи поэта. Назначенный в 1811 году американским послом в Париже, Барлоу по делам службы приезжал на прием к Наполеону, с остатками армии отступавшего после русского похода, и умер в Польше.

Филис Уитли (1753–1784) выросла в Сенегале, ребенком была продана в семью бостонского портного и милостью хозяев получила образование, что было большой редкостью для темнокожих невольников. Оценив поэтическое дарование Уитли, хозяева отпустили ее на волю и даже купили билет на корабль в Англию. В 1773 году в Лондоне вышел ее сборник «Стихотворений религиозного и морального содержания». Уитли всей душой сочувствовала освободительной борьбе американских колоний, посвятив восторженные строки Вашингтону. Негритянская тематика мало отразилась в творчестве этого первого негритянского поэта, но судьба Уитли во многом предвещает судьбы других литераторов черной Америки: она умерла совсем молодой, успев узнать нищету и довольствуясь местом служанки во второразрядной гостинице.

Филип Френо (1752–1832) деятельно участвовал в революции 1776 года и как один из самых радикальных памфлетистов, и как рядовой армии повстанцев, и как капитан торгового судна, доставлявшего им оружие из Вест-Индии. Захваченный в плен, он описал перенесенные им страдания в стихотворении «Британская плавучая тюрьма» (1781), полном яростных обличений английской тирании. Событиям Войны за независимость посвящено несколько поэтических эпитафий Френо, принадлежащих к числу лучших его стихотворений. Еще в 1772 году вместе с будущим романистом Хью Генри Брекенриджем Френо написал поэму «Растущая слава Америки», которая красноречиво свидетельствует и о вольнолюбивых настроениях, и об исторических иллюзиях двух начинавших литераторов. Иллюзии Френо стали развеиваться уже в первые послевоенные десятилетия. Посвятив себя по преимуществу журналистике, Френо непоколебимо защищал чистоту демократических идеалов и не прилаживался к переменившейся общественной атмосфере. Это привело его к глубокому конфликту с эпохой, и в результате интриг своих противников Френо пришлось оставить поприще активной журнальной деятельности. Как поэт он пережил новый взлет в 90-е годы под влиянием революции во Франции. Однако наибольшую ценность в его наследии сохранили стихотворения лирического и пейзажного характера, а также «Власть фантазии» (1770) и «Дом ночи» (1775), отчасти предвосхищающие поэтические мотивы романтиков.

Уильям Каллен Брайант (1794–1878) вырос в небольшом городе Каммингтон (Массачусетс) в семье врача, уже с четырех лет заставлявшего его читать Библию, а затем и античных авторов. Однако подлинной духовной школой оказались для него стихи английских романтиков, в особенности Байрона. В 1811 году он написал стихотворение «Танатопсис» (в переводе с греческого — «Картина смерти»), публикация которого шесть лет спустя положила начало романтизму в поэзии США. Брайант издавал с 1829 года газету «Ивнинг пост», стоявшую за отмену рабовладения, поддерживавшую Линкольна и сочувственно освещавшую европейские революции 1830 и 1848 годов. Впрочем, в поэзии Брайанта политические страсти его эпохи почти не отразились. Он был поэтом природы, причудливо сочетавшим в себе талант тонкого лирика, убежденность приверженца разного рода позитивистских доктрин прогресса и в то же время настроений, подчас отдающих мистицизмом. Лучшие стихотворения Брайанта относятся к ранней поре его творчества (сборник «Фонтан», 1842, и др.).

Ральф Уолдо Эмерсон (1803–1882), лидер трансцендентализма, автор многочисленных философских эссе и сборника биографий «Представители человечества» (1852), не считал стихи своим главным призванием. Дом в Конкорде (Массачусетс), где он жил с 1834 года, сделался своего рода Меккой для тогдашних молодых интеллектуалов. Их пленяло своеобразие идей выдающегося мыслителя, демократичность философии и этики Эмерсона — страстного противника рабовладения и не менее горячего приверженца культурной независимости Америки. В стихотворениях Эмерсона отразились его взгляды на природу как символ духовной жизни, этическое кредо «доверия к себе» и другие важнейшие положения трансцендентализма. Вместе с тем Эмерсон-поэт отзывался и на актуальные политические события эпохи, неизменно проявляя стойкость прогрессивных убеждений. Лучшие его стихи остаются одной из вершин американской философской поэзии.

Генри Дэвид Торо (1817–1862), ученик и последователь Эмерсона, в своем радикальном демократизме заметно превзошедший учителя, вошел в историю литературы книгой лирическо-философской прозы «Уолден, или Жизнь в лесу» (1854), а также страстной антирабовладельческой публицистикой. Поэзия была увлечением его юности, впоследствии он возвращался к стихам лишь от случая к случаю, воздерживаясь от публикаций. В качестве приложения к посмертно вышедшей дневниковой книге «Неделя на Конкорде и Мерримаке» (1868) были напечатаны почти все его лучшие стихотворения, поразившие читателей свежестью восприятия природы, необычностью ассоциаций и философской емкостью мысли. Торо заметно отступал от традиционной поэтики, смело прозаизируя стих и в этом отношении как бы предвосхищая искания поэзии XX века. Поиски гармонии между идеальным и действительным, остававшиеся его главной темой, будут продолжены такими наследниками Торо-поэта, как Эмили Дикинсон и Роберт Фрост.

Джонс Вери (1813–1880) — еще один участник кружка Эмерсона, за свои взгляды изгнанный из Гарвардского университета и даже объявленный помешанным, с помощью своего наставника опубликовал в 1839 году сборник трансценденталистских по духу эссе и стихов — по большей части сонетов. Философские штудии Вери завершились тем, что он впал в мистицизм, порвав все связи с Конкордом и прожив долгую и бесцветную жизнь в Салеме — городе, в колониальные времена прославившемся «охотой за ведьмами». Позднее творчество Вери носит подражательный характер. Однако лучшие его сонеты и по сей день остаются примером высокого мастерства.

Эдгар Аллан По (1809–1849) рос в Виргинии пасынком очень богатого южного джентльмена Джона Аллана, в чьем доме будущий поэт рано узнал кичливость и претенциозность, отличавшие плантаторов-рабовладельцев, как и чувство своей отверженности от этой среды с ее глубоко въевшимися кастовыми понятиями и предрассудками. Обстоятельства не позволили По безраздельно отдаться художественному творчеству, о чем он не переставал мечтать. Его силы были растрачены в битве один на один с американскими филистерами, травившими По на протяжении десятилетий и пытавшимися оболгать поэта даже после его ранней кончины. Тем не менее По успел сделать много — и как новеллист, и как поэт, опубликовавший четыре книги стихов, и как теоретик поэзии. Стихотворения По не имели успеха у современников. Их «открыл» через полтора десятилетия после смерти автора Шарль Бодлер. Наследие По оказало очень существенное влияние на европейский и русский символизм. В Америке оно по-настоящему было оценено лишь в XX столетии.

Герман Мелвилл (1819–1891), творец «Моби Дика», крупнейший прозаик американского романтизма, обратился к поэзии лишь в последний период своего творчества — после Гражданской войны. Мелвиллу принадлежат сборники «Картины войны» (1866), «Джон Марр и другие моряки» (1873), а также две эпические поэмы: «Кларель» и «Тимолеон». Ни одна из этих книг не привлекла к себе внимания: Мелвилл в ту пору был забыт даже как прозаик, а его поэзия выглядела архаичной и по тематике, и по стиху и ритмике, несущих на себе следы восторженного чтения Шекспира. Только в 30-е годы нашего века появились переиздания стихотворений Мелвилла, отличающихся привычной читателям «Моби Дика» глубиной этических коллизий и сложностью метафор, а также достоверностью изображения корабельных будней в морских балладах, составивших костяк сборника «Джон Марр», и сцен осады Ричмонда в «Картинах войны». Последний сборник по своему значению в поэзии периода Гражданской войны не уступает «Барабанному бою» Уитмена.

Генри Уодсворт Лонгфелло (1807–1882) и в Америке, и далеко за ее пределами был известен гораздо больше, чем любой его литературный современник. Уже при жизни его объявили национальным американским художником, о нем с похвалой отзывались виднейшие поэты Европы, а для всевозможных почетных дипломов не хватало места на стенах гарвардского кабинета, где мирно текла жизнь почтенного профессора и знаменитого литератора. В частности, Лонгфелло был избран и иностранным членом Петербургской академии наук (1872), а его стихи появлялись в русских журналах еще в 60-е годы прошлого века. Исключительную роль в русской судьбе Лонгфелло сыграл перевод «Песни о Гайавате», сделанный И. А. Буниным (1896). Уроженец Портленда (Мэн), сын состоятельных родителей, Лонгфелло получил прекрасное образование, углубленное несколькими продолжительными поездками в Европу. С первой же своей книги он зарекомендовал себя поэтом-эрудитом, мастером формы и приверженцем романтических художественных условностей, каким оставался до конца. Приняв необычный для Лонгфелло радикальный характер в период апогея антирабовладельческого движения, которому он сочувствовал, его взгляды в дальнейшем не шли дальше умеренного либерализма. В поэзии он был достаточно консервативен, строго следуя жанровым канонам романтической поэмы («Эванджелина», 1847; «Сватовство Майлса Стэндиша», 1858) и повести в стихах («Рассказы придорожной гостиницы», 1863) и широко используя в таких произведениях сюжеты, образы, мотивы европейских мастеров от средневековья до современности. Для лирики Лонгфелло характерны отточенность мастерства и сдержанность эмоций. В стихах последних лет преобладают мрачные интонации: после гибели жены, сгоревшей в результате несчастного случая, жизнь для Лонгфелло словно остановилась. Тяжело переживая эту трагедию и остро чувствуя несоответствие американской жизни после 1865 года высоким романтическим мечтам его юности, поэт почти отходит от оригинального творчества, посвятив себя переводу, среди которых выделяется перевод «Божественной комедии» Данте.

Джон Гринлиф Уиттьер (1807–1892), как и По, десятилетиями работал в газетах и считал журналистику своим главным делом. В движении против рабства он принимал самое непосредственное участие, и многие его политические стихи были типичными образчиками литературы на злобу дня, однако далеко переросли ее рамки, оставшись заметным памятником демократической американской поэзии прошлого века. Квакерское воспитание, полученное Уиттьером в его фермерской семье, оставило в творчестве поэта столь же явственные следы, как деятельность одного из учредителей «Американского антирабовладельческого общества» и редактора его газеты «Пенсильвания фримэн». Рабство для Уиттьера прежде всего несовместимо с христианской этикой, и голос проповедника-пуританина слышен всего отчетливее в его книге «Голоса свободы» (1846), как, впрочем, и в «Песнях труда» (1850), где поэт обратился к жизни рабочих низов, тогда еще очень мало интересовавшей американскую литературу. Оба эти сборника сыграли большую роль, обогатив передовые традиции, зародившиеся еще в поэтическом фольклоре Америки. Любимым поэтом Уиттьера был Роберт Бернс, чье влияние особенно усилилось в поздний период, потеснив увлечение Байроном, пережитое на заре творческой биографии. Дарованию Уиттьера особенно органично отвечала поэтика баллады, а также жанровой поэмы.

Оливер Уэнделл Холмс (1809–1894), врач и натуралист, долгие годы проработавший в университетских клиниках, мало походил на Холмса-поэта, одного из страстных ревнителей литературной «изысканности», приходивших в ужас от всего «вульгарного» и «неприличного», что несло с собою правдивое изображение жизни. Он трезво оценивал свои творческие возможности, как-то заметив, что «не столько пишет стихи, сколько готовый материал, из которого потом создадут поэзию». Эта автохарактеристика точна по отношению к большинству книг Холмса, в особенности поздних, где властвуют штампы «чистого искусства» и лишь изредка мелькнет живой образ или нешаблонная строка. Лучшие произведения поэта созданы до Гражданской войны.

Джеймс Рассел Лоуэлл (1819–1891) в юности занимал гораздо более четкие демократические позиции, чем близкий ему с молодых лет Холмс. Свойственный романтикам интерес к духовным, этическим и художественным представлениям народных масс особенно отличал Лоуэлла. В первой серии «Записок Биглоу» (1848), написанных в форме писем сметливого, хотя и едва грамотного фермера своему высокопросвещенному соседу — священнику, он прибег к тонкой имитации фольклорных мотивов и особенностей просторечия, чтобы таким способом передать здравые суждения рядовых американцев о коррупции, социальной несправедливости и политическом авантюризме, определивших жизнь страны. Продолжение «Записок Биглоу» (1867), сохраняя стилистические особенности первой серии, в других отношениях заметно ей уступало — притупилась критическая острота, а с нею исчезло и неподдельное своеобразие произведений Лоуэлла. Тяготение к чрезмерно литературным образам, книжной лексике и условно понятой изысканности поэтического словаря приглушило в позднем творчестве Лоуэлла те новаторские тенденции, которые начинали пробиваться в его произведениях 40-х годов, включая и пародийную «Басню для критиков» (1848), созданную под воздействием байроновских «Английских бардов и шотландских обозревателей».

Уолт Уитмен (1819–1892) на протяжении всего своего творческого пути, охватывающего около сорока лет, создавал, в сущности, одну огромную книгу — «Листья травы». Изданная в 1855 году, она помимо обширного авторского предисловия включала лишь 12 поэм (правда, среди них и такие первостепенно важные, как «Песня о себе» и «Песня большой дороги»). Выходившая при жизни Уитмена в дополненных вариантах еще шесть раз, книга постепенно приобрела тот вид, в котором ее знает современный читатель, и ту масштабность, которая позволяет назвать «Листья травы» поэтическим эпосом Америки XIX века. Уитмен начинал как журналист, редактор и издатель, отстаивая интересы рядовых тружеников и не раз вступая в острые конфликты с выразителями буржуазных взглядов, — так, в 1847 году он был вынужден оставить пост редактора демократической нью-йоркской газеты «Дэйли игл». Публицистическое начало сохранилось во многих произведениях Уитмена-поэта, а вдохновлявшая его мечта о подлинной демократии с годам переросла в стройную систему общественных взглядов, которые объективно близки к социалистическим идеалам. Период высшего творческого подъема Уитмена совпал с годами Гражданской войны, когда поэт был санитаром в госпиталях Вашингтона. Сборник «Барабанный бой» (1865), затем включавшийся в расширенные издания «Листьев травы», доносит и жестокую правду о войне, и непоколебимую веру Уитмена в духовные силы народа. Оптимистический пафос стихов этой книги и суровая правдивость содержащихся в ней картин глубоко раскрыли сущность художественных устремлений Уитмена. В приложении к сборнику была напечатана элегия «Когда во дворе перед домом…», посвященная, как и стихотворение «О Капитан, мой Капитан!», памяти президента Линкольна, убитого 15 апреля 1865 года в театре наемником разбитых конфедератов актером Дж. Бутом. Оба эти произведения являются поэтическими вершинами Уитмена, его клятвой верности делу Демократии. Эту верность Уитмен сохранил до конца жизни. Усиливающееся отвращение к буржуазному стяжательству, сделавшемуся нормой бытия в Америке «позолоченного века», и горечь личных утрат не ослабили жизнелюбивых мотивов его позднего творчества, не разрушили высокой убежденности Уитмена в безмерных созидательных возможностях человека и человечества. Его наследие имело важнейшее значение для реалистической поэзии XX века и для передовых, демократических традиций художественной культуры США.

Эмили Дикинсон (1830–1886) не дождалась выхода своей первой книги, увидевшей свет в 1890 году. Бостонский литератор T.-У. Хигинсон, который подготовил это издание, был ее единственным прижизненным читателем. Более двадцати лет он получал из Амхерста, где Дикинсон почти безвыездно прожила до самой смерти, конверты со стихами, своей нетрадиционностью и смелостью мысли обычно пугавшими его настолько, что о печатании не могло быть и речи. Впрочем, и сама Дикинсон считала, что «публикация постыдна», — превращение литературы в коммерцию она почувствовала и в своем уединении. Поэзия была для нее душевной необходимостью и не могла стать ничем иным. После ее смерти были найдены рукописи более 1800 стихотворений, трудно поддающихся датировке; научное издание в трех томах появилось только в 1955 году. Биографы Дикинсон отмечают несколько событий, оставивших глубокий отпечаток в ее творчестве, и особенно — знакомство в 1854 году со священником Ч. Уодсвортом, к которому, как предполагается, обращена вся ее любовная лирика. Уодсворт вскоре уехал с семьей в один из новых западных штатов, и с этого времени началось «белое затворничество» Дикинсон, избегавшей каких бы то ни было встреч, в любое время года облаченной в белоснежное платье и целиком посвятившей себя, помимо домашних забот, стихам, тщательно скрываемым даже от близких. Философское и этическое содержание ее поэзии невозможно понять вне специфически пуританских духовных традиций, усвоенных Дикинсон с детства, и вне того не менее сильного воздействия, которое на нее оказали романтические истолкования природы и человека, прежде всего — идеи Эмерсона. Наряду с Уитменом Дикинсон явилась прямым предшественником поэтического поколения, заявившего о себе в 10-е годы XX века.

Жоакин Миллер (1841?—1913), привлек к себе внимание экзотичностью материала своих ранних стихотворений. Поэт не без гордости писал о том, что «родился в крытой повозке где-то на границе между Индианой и Огайо». Далеко не самостоятельное по характеру художественного мышления, полное отголосков, легко опознаваемых каждым читателем английской романтической поэзии, оно любопытно непосредственными зарисовками быта первых поселенцев на Дальнем Западе. Перекликающиеся с новеллами Брета Гарта, стихи Миллера пользовались при его жизни большой популярностью.

Сидни Ланир (1842–1881) воевал на стороне южан и откликнулся на их поражение романом «Тигровые лилии» (1867), изображавшим конфедератов рыцарями без страха и упрека. Стихи он писал еще до войны, платя щедрую дань Китсу и Теннисону. Творческую самостоятельность Ланир обрел в цикле «Дни стервятников» (1868), где показана истинная трагедия Юга, подвергшегося нашествию «саквояжников», как называли спекулянтов и мародеров, прибывших с обозами армии победителей. Напуганный разоблачительным пафосом собственных стихов, Ланир решился опубликовать лишь два из шести стихотворений этого цикла, остальные были напечатаны посмертно. Тяжелое ранение и развившийся туберкулез оборвали путь Ланира, когда он только вступал в лучшую пору своего творчества, изведав первый большой успех, принесенный стихотворением «Болота Глинна» — посвященным родной ему Джорджии.

Эдвин Маркем (1852–1927) тоже вышел из среды последних пионеров, работал на фермах и ранчо Калифорнии, не получил систематического образования, но компенсировал этот пробел жадным чтением. Он принес в поэзию жизненный опыт человека труда, и при всех своих художественных огрехах его лучшие стихи были литературным событием. Прежде всего это относится к «Человеку с мотыгой» (1899), стихотворению, навеянному известным полотном Жана Милле (1814–1875), изображающим французского крестьянина, задавленного тяжелым трудом и нуждой; Маркем видел картину на выставке в Чикаго. Жоакин Миллер писал, что «раздался боевой клич, который не умолкнет на протяжении ближайшего тысячелетия». Через два года появилось стихотворение Маркема «Линкольн», перекликающееся со знаменитым стихотворением Уитмена «О Капитан, мой Капитан!». Маркему прочили большое будущее, но ожидания не оправдались: последующие его сборники заполнены лирическими стихотворениями, не превосходящими средний уровень поэзии «сумеречного промежутка».

Громкой известностью, полученной им почти одновременно с Маркемом, Уильям Воан Моуди (1869–1910) был обязан нескольким политическим стихотворениям, выразившим протест против экспансионистской политики США на Кубе и на Филиппинах. Эти стихотворения — едва ли не единственный поэтический отклик на испано-американскую войну 1898 года, ознаменовавшую начало эпохи империализма. Не понимая истинной сущности происходивших событий, Моуди, однако, уловил их общий смысл, резко осудив великодержавный разбой и выразив тревогу за судьбы американской демократии. Архаичность художественного языка Моуди и сильный моралистический пафос не помешали этим его произведениям стать одним из немногих заметных явлений в поэзии США на рубеже веков.

Стивен Крейн (1871–1900) остался в истории литературы прежде всего как автор романов и сборников новелл, представляющих собой высшие художественные достижения американского натурализма. Опубликованные им две книги стихов — «Черные всадники» (1895) и «Война добрая» (1899) — прошли почти незамеченными, хотя они выделяются на тусклом фоне поэзии США того периода. Отказавшись от рифмы, как и от расхожих форм сонета и баллады, Крейн писал стихи, во многом близкие поэтике верлибра, и в духе импрессионизма стремился с наивозможной точностью запечатлеть прихотливую гамму настроений, душевных порывов, «мимолетностей». Его поэтическое творчество носит по преимуществу экспериментальный характер, являясь важным звеном в процессе развития поэзии США от Уитмена к «расцвету» 10-х годов нашего столетия.

Пол Лоренс Данбар (1872–1906) был выходцем из рабочей негритянской семьи и уже десяти лет от роду служил лифтером в отеле. Упорно пробивая себе дорогу в литературу, он сумел привлечь к своим стихам внимание влиятельнейшего романиста и критика Хоуэллса. В благожелательном предисловии к его первому сборнику «Лирика низменных будней» (1896) Хоуэллс назвал автора «первым литератором чисто африканской крови и чисто американского воспитания, научившимся художественно осмыслять негритянскую жизнь и находить для нее лирическое выражение». Тональность стихов Данбара, как и его рассказов, — грустный юмор, несколько приглушающий драматизм расовых отношений, но вместе с тем органично доносящий специфические черты мироощущения черных американцев. Музыкальность его строф привлекала многих композиторов, а стихотворение «Кругом личины» приобрело в XX веке значение одного из манифестов негритянской художественной культуры.

Эдвин Арлингтон Робинсон (1860–1935) тоже должен быть отнесен к числу предшественников поколения 10-х годов, хотя его сборник «Человек на фоне неба» (1916) был одной из самых характерных и значительных поэтических книг своего времени. Повышенный интерес к поэзии, которым отмечены 10-е годы, помог осознать истинное значение Робинсона, объективно выявившееся гораздо раньше, когда были опубликованы «Дети ночи» (1897) и «Капитан Крейг» (1902). Детство Робинсона прошло в захолустных городках Новой Англии, и провинциальная жизнь с ее однообразием, убожеством, скрытым драматизмом и богатством человеческих типов стала его главной темой. В его стихотворениях ясно различимы устремления к реализму, хотя поэтика Робинсона, сложившаяся под влиянием Вордсворта и отчасти Киплинга, в целом, осталась романтической. Ранние книги Робинсона не имели успеха, он долгое время бедствовал, служил контролером на нью-йоркской подземке и лишь стараниями тогдашнего президента США Т. Рузвельта, обожавшего роль мецената, получил необременительную и прибыльную должность в таможне, а с 1910 года смог полностью посвятить себя творчеству. В 20-е годы им был написан цикл поэм на сюжет легенд о короле Артуре — они занимают основное место в посмертно изданном полном собрании (1937), по в историю поэзии Робинсон все-таки вошел прежде всего стихами о Тильбюри-тауне, созданном его воображением провинциальном городе, который воплотил в себе знаменательные черты американской действительности на рубеже веков.

Роберт Фрост (1874–1963) наиболее близок Робинсону среди поэтов, начинавших в 10-е годы, — и как стойкий приверженец метрического стиха, и как еще один певец Новой Англии, с которой связана вся его долгая жизнь. Из-за нехватки средств он, подобно Робинсону, вынужден был на третьем курсе оставить Гарвардский университет. Дед по отцу помог в 1899 году приобрести скромную ферму в Нью-Гэмпшире, где будущий поэт, чередуя труды на пашне с преподаванием в близлежащей школе, создал большинство стихотворений своей первой книги, названной — по строке Лонгфелло — «Воля мальчика» (1913). Книга была дописана в Англии, куда Фрост уехал с семьей в 1911 году, вскоре сблизившись с поэтическим кружком «георгианцев», тоже вдохновлявшихся красотой сельских ландшафтов и традициями романтических поэтов природы. В США он вернулся в 1915 году уже знаменитым: второй сборник — «К северу от Бостона» (1914) — по праву считается художественной вершиной всей эпохи «поэтического ренессанса». Это было бесспорное торжество реализма, определившего новаторство Фроста при всей подчеркнутой традиционности его эстетических средств. В «Нью-Гэмпшире» (1923), «Ручье, текущем к Западу» (1928) и других книгах Фроста, вплоть до последней — «На вырубке» (1962), — создан реалистически многогранный и философски глубокий образ эпохи, воспринятой через ее преломления в повседневной жизни народа. Фрост уже в 30-е годы считался живым классиком и переводился на десятки языков. В 1962 году он совершил поездку в СССР, где его тепло приветствовала литературная общественность и тысячи читателей.

Карл Сэндберг (1878–1967), другой крупнейший американский поэт XX века, происходил из семьи шведских рабочих-иммигрантов, едва объяснявшихся по-английски. Он не закончил колледжа, отдавшись газетной работе в изданиях прогрессивной ориентации, а с 1907 года стал агитатором в Социалистической партии и участвовал в кампании за избрание Юджина Дебса президентом страны. Для Сэндберга это не было преходящим увлечением — он неизменно занимал передовую общественную позицию. В 20-е годы он сыграл видную роль в борьбе за освобождение Сакко и Ванцетти, в 30-е — создал книгу «Народ — да» (1936), проникнутую верой в социализм и в великое будущее народа. Восторженный почитатель Уитмена, он с первых же своих книг заявил о себе как о мастере свободного стиха и искателе новых художественных форм, отвечающих драматизму и динамике времени. Его влекло к эпичности и масштабной символике, органично соединяющейся с элементами поэтической публицистики и документальной точностью подробностей, почерпнутых из будничной жизни. Несколько десятилетий труда он отдал шеститомной биографии Линкольна (1939), считающейся образцовой. Им написан также многоплановый исторический роман «Скала воспоминаний» (1948), он был неустанным собирателем и неподражаемым исполнителем народных несен. Поэт огромного творческого диапазона, Сэндберг сыграл выдающуюся роль в развитии реалистического направления американской поэзии нашего века.

Эдгар Ли Мастерс (1868–1950), чикагский стряпчий, смело выступавший в защиту бесправных жителей пролетарских окраин, много лет писал и печатал ничем не примечательные стихи, пока в 1913 году под сильным впечатлением от «Греческой антологии» Дж.-У. Маккейла (собрание стихотворных эпитафий и эпиграмм античных поэтов) не задумал свою «Антологию Спун-Ривер» — книгу, которая принесла ему громкую славу. В первом издании (1915) она содержала 254 эпитафии жителям маленького города на Среднем Западе и вступительное стихотворение «Холм», которое проясняет замысел поэта. В 1924 году появился «Новый Спун-Ривер», дополнив созданную Мастерсом глубоко реалистическую картину жизни американской провинции на протяжении примерно полувека — от Гражданской до первой мировой войны. Перекликаясь друг с другом, образуя десятки законченных новелл и обрисовывая судьбы множества людей, большей частью растративших отпущенный им земной срок в погоне за ложными, своекорыстными целями или в ничтожных обывательских заботах, эпитафии Мастерса, написанные свободным уитменовским стихом, в совокупности образуют своего рода поэтический роман, который отмечен подлинным историзмом и неисчерпаемым богатством характеров. Мастерс умер всеми забытым, и лишь в 60-е годы появились переиздания «Спун-Ривер», хотя по сей день в США не написано даже биографического очерка об этом видном поэте.

Никлас Вэчел Линдсей (1879–1931) вырос в Спрингфилде, расположенном неподалеку от Льюистауна — иллинойсского городка, где прошла юность его друга и будущего биографа Мастерса. Чикаго, где Линдсей жил с 1897 года, в судьбе их обоих сыграл решающую роль: здесь издавался журнал «Поэтри», с чьих страниц оба шагнули к массовому читателю, здесь в 10-е годы была столица и американской индустрии, и в какой-то мере — американской культуры. Родители Линдсея были сектантами-кампбеллитами, и от них поэт еще в юности перенял мечту о грядущем золотом веке человечества, который наступит вслед за близким вторым пришествием. Эту мечту укрепило раннее увлечение Линдсея идеями популизма — широкого фермерского движения в защиту демократии и против всевластия монополий. Наивные утопические взгляды Линдсея широко отразились во многих его произведениях, свидетельствуя как о демократизме его настроений, так и об исторических иллюзиях той среды, из которой он вышел. Как поэта его во многом сформировала «дорога» — подобно Джеку Лондону, он долгие годы бродяжничал, кормясь случайным заработком, вслушиваясь в ритмику и лексику повседневной речи, впитывая мелодию и образы песен, в том числе негритянских. И эта лексика, и эти мелодии вошли потом в его поэзию, соединившись с проповедническим пафосом, с приемами, заимствованными у кинематографа, которым Линдсей страстно увлекался, и с ритмами джазовой музыки, легко угадываемыми во многих стихотворениях, а в «Конго» даже обозначенных непосредственно. Успех первых книг Линдсея был ошеломляющим, его публичные выступления собирали тысячные толпы. Однако слава сыграла с ним скверную шутку: торопясь пожать ее плоды, Линдсей писал слишком много и небрежно, бесконечно повторяясь и эксплуатируя свои находки так беспощадно, что они стали восприниматься как новые штампы. Начался творческий кризис, усугубленный душевным заболеванием и приведший к самоубийству.

Хильда Дулитл (1886–1961) подписывала свои стихи аббревиатурой X. Д., хорошо знакомой читателям 10-х годов, когда были опубликованы ее лучшие стихотворения. Иногда в журнальных подборках вслед за подписью следовало пояснение: «поэт-имажист». Самый значительный представитель этой недолговечной экспериментальной школы, Дулитл в своих стилизациях порою добивалась неподдельной утонченности образов, простоты и лаконичности поэтического языка. Дулитл жила в Европе, постепенно порвав все связи с родиной.

Эзра Паунд (1885–1972), уехав в Европу в 1907 году, посетил США лишь тридцать лет спустя, а затем был доставлен за океан уже как подсудимый по обвинению в государственной измене, предъявленному за его выступления по радио Рима в годы второй мировой войны. Его ждал смертный приговор, от которого спасла медицинская экспертиза, признавшая Паунда душевнобольным. В 1958 году ходатайство об освобождении из лечебницы, подписанное и многими деятелями итальянской культуры, участвовавшими в Сопротивлении, увенчалось успехом. Паунд вернулся в Италию, где жил с 1929 года, признал банкротство своих идей и вновь принялся за гигантскую поэму «Cantos», мыслившуюся как современная «Божественная комедия» и оставшуюся незавершенной. Значение в истории литературы сохранило его творчество раннего периода, при всех своих противоречиях отмеченное последовательной антибуржуазностью, созвучное настроениям писателей «потерянного поколения» и наметившее пути обновления художественного инструментария, важные для поэзии США в целом. Паунду как влиятельнейшему в ту пору критику и редактору немалым обязаны Дулитл, Элиот, Фрост, а также Хемингуэй, Джойс, Олдингтон и некоторые другие крупные писатели. Сам он тоже перенимал некоторые темы и черты стиля, обозначившиеся в их творчестве: так, по авторской характеристике, поэма «Хью Селвин Моберли» представляет собой «попытку джойсовского по духу романа в сжатой форме».

Томас Стернс Элиот (1888–1965) начинал под сильным влиянием Паунда, который и отредактировал его самое известное произведение — поэму «Бесплодная земля» (1922), сократив ее почти вдвое. В Гарварде Элиот был однокашником Джона Рида, смолоду в какой-то мере разделял его революционные настроения, хотя пути этих выпускников 1906 года затем оказались диаметрально противоположными. Отвращение к окружающему миру буржуазной пошлости, постоянно дающее о себе знать в ранних стихах Элиота, после первой мировой войны перерастает в чувство катастрофы и опустошенности, которым полнятся его поэмы 20-х годов. С 1917 года Элиот служил клерком лондонского банка, а еще через десять лет принял британское подданство и объявил, что его кредо — это роялизм, англокатолицизм и классицизм. Однако и поздние произведения Элиота, в особенности «Четыре квартета» (1943), по своему содержанию выходят за рамки его крайне консервативной общественной программы. Отмеченное в 1948 году Нобелевской премией, его поэтическое творчество остается одним из значительных явлений англоязычной литературы XX века, как глубоко ни затронуто оно болезненными чертами, связанными с духовным кризисом буржуазного общества.

Уильям Карлос Уильямс (1883–1963) на протяжении всего своего творческого пути оставался принципиальным противником Элиота, его литературным антагонистом. Уильямс не принимал стиховой изощренности и обилия литературных, исторических, мифологических реминисценций, как не принимал и экспатриантства Элиота и друга своей юности Паунда. Сам он родился и умер в Резерфорде неподалеку от Нью-Йорка, почти шестьдесят лет проработав здесь врачом. По его представлениям, поэзия должна прежде всего донести своеобразие страны и народа, откликаясь на самые существенные конфликты времени и стремясь передать его меняющийся облик. Начиная с книги «Весна и все остальное» (1923), в его творчестве все отчетливее выступает близость к Уитмену, который, по мысли Уильямса, всего глубже выразил сущность американского опыта. Поэма «Патерсон» (1946–1958) мыслилась как современные «Листья травы» и была подготовлена многочисленными сборниками 20–30-х годов, в которых Уильямс активно осваивал прозаичный материал повседневности, совершенствуя свое искусство современного верлибра, высоко оцененное многими послевоенными поэтами. Сложная художественная эволюция Уильямса в итоге привела к реализму. Сын англичанина, переехавшего за океан незадолго до его рождения, и пуэрториканки, так и не научившейся свободно говорить по-английски, он необычайно тонко улавливал специфически американские черты психологии и поэтические возможности, таящиеся в повседневной речи, способствуя существенному обогащению национально характерных особенностей поэзии США.

Джо Хилл (1879–1915) — псевдоним Джозефа Хиллстрема, рабочего-шведа, одного из активных борцов пролетарской организации «Индустриальные Рабочие Мира». На собственном опыте узнал тяжкую судьбу обездоленного и выразил чаяния народа в своих песнях, приобретших огромную популярность. В них нередко встречаются сюжеты и метафоры, обладающие большой фольклорной историей, и вместе с тем они «газетны» в лучшем смысле слова — их сатирический прицел точен, язык прост и выразителен, а содержание неизменно отмечено острой злободневностью. Участник ряда крупных забастовок, любимец рабочей Америки, Джо Хилл пал жертвой полицейского террора: по ложному обвинению в убийстве он был казнен, несмотря на волну протестов. Похороны Джо Хилла в Чикаго превратились в мощную демонстрацию.

Джон Рид (1885–1919) писал стихи еще в студенческие годы. Написанная им незадолго до смерти поэма «Америка, 1918» — одно из самых выдающихся произведений революционной литературы США. Биография Рида последовательно вела его к знаменитой книге «Десять дней, которые потрясли мир» и к коммунистическим убеждениям. Блистательный публицист, убежденный революционер и поборник социалистического гуманизма, Джон Рид навсегда остался жить в памяти рабочего класса и передовой интеллигенции США.

Ральф Чаплин (1887–1961) — примкнул к «Индустриальным Рабочим Мира» в 1913 году. Он был художником по рекламе, и на страницах газеты ИРМ «Солидэрити» не раз появлялись его сатирические рисунки с авторскими подписями. Песня Чаплина «Солидарность навсегда» стала боевым гимном американского пролетариата. Его стихи собраны в двух книгах: «Когда распускаются листья» (1917), «Решетки и тени» (1919). Автобиография Чаплина «Уоббли» (прозвище членов ИРМ) — незаменимый документ по истории рабочего движения в США.

Артуро Джованнити (1882–1959) — приобрел широкую известность как один из лидеров знаменитой стачки в Лоренсе (1910). Бывший шахтер, он стал профессиональным революционером, руководителем союза социалистов итальянского происхождения, видным деятелем ИРМ. Схваченный во время рабочих волнений в Салеме (1913), Джованнити восемь месяцев провел за решеткой, ожидая суда, и в камере написал «Шаги» — поэму, которую критика того времени сравнивала с «Балладой Редингской тюрьмы» Уайльда. В 20-е и 30-е годы Джованнити все так же активно участвовал в стачечной борьбе.

Эдвард Эстлин Каммингс (1894–1963), окончив Гарвард, отправился в 1916 году санитаром «Красного Креста» на фронт во Францию, чтобы «спасать культуру» от «варваров-гуннов». Арестованный военной полицией по нелепому подозрению в шпионаже, он более полугода ждал суда в лагере для пленных, описав этот свой опыт в романе «Огромная камера» (1922) — одной из ярких антивоенных книг 20-х годов. Тематику и тональность его поэзии определили отвращение к американской повседневности и обанкротившемуся обществу, построенному на насилии, своекорыстии и обмане. Каммингс обладал талантом живописца, чувствующимся и в его стихах. С юности увлекшись Пикассо, он отдал дань поэтике авангардистских школ, в особенности кубизма и футуризма, который был ему близок попытками найти художественный язык, отвечающий «взрывчатости», динамичности эпохи, и своим антибуржуазным пафосом. Эксперименты Каммингса преследуют цель разрушить стереотипы мещанского мышления путем разлома обиходных слов-понятий, лишившихся содержания и смысла. Нередко эти опыты носят экстремистский характер. Однако в целом творчество Каммингса достоверно передает духовную атмосферу на Западе 20-х годов и родственно мотивам литературы «потерянного поколения».

Эдна Сент-Винсент Миллэй (1892–1950) писала стихи с пяти лет и уже в студенческие годы пользовалась известностью в литературных кругах. Глубоко традиционная по изобразительным средствам и стиху, ее лирика выразила, однако, настроения, хорошо знакомые по романам Фицджеральда, Хемингуэя и других писателей «потерянного поколения». Миллэй была одним из лучших мастеров сонета в истории американской поэзии. Ее тематика, как правило, ограничивается интимными переживаниями и условными лирическими «сюжетами». Лишь в годы второй мировой войны в творчестве Миллэй обозначились более широкие горизонты: ей, в частности, принадлежит антифашистская поэма «Убийство Лидице» (1942). Долгие годы Миллэй была тесно связана с руководимой Юджином О’Нилом группой «Провинстаун плейерс», для которой она написала несколько пьес.

Марианна Мур (1887–1972) определила свой стиль как «поэтический буквализм», противопоставляя собственное понимание поэзии идеям приверженцев верлибра и последователей Уитмена, которых она упрекала в разрушении стиховой формы. С первых же произведений Мур, опубликованных в «Поэтри» в 1915 году, чувствуется несколько лабораторный характер ее творчества. Работая во влиятельном журнале «Дайел», Мур в 20-е и 30-е годы с его страниц пропагандировала концепции, близкие эстетике Т.-С. Элиота. В лучших своих стихах Мур достигает философской обобщенности.

Уоллес Стивенс (1879–1955) исходил в своем творчестве из убеждения, высказанного им в одном эссе 1947 года: «Все великие стихи о рае и аде уже написаны, осталось написать великие стихи о земле». Поэзию он считал тем духовным хлебом, которым в наш век уже не может служить религия. Поэт, по его мысли, должен был развить в себе талант воображения, не порывающего с реальностью, но и не скованного ею, и сложные взаимоотношения между творческой фантазией и будничностью, которую она вечно стремится, но не может преодолеть, стали главной поэтической темой Стивенса уже в 20-е годы, когда появляются его первые книги. Биографы Стивенса сталкиваются с серьезными трудностями: его жизнь не ознаменована какими-то яркими событиями, с 1916 года и до последних дней он был банковским служащим в Хартфорде и постоянно жаловался друзьям на однообразное течение своих будней, окрашиваемых только творчеством и собиранием записей классической музыки. В 30-е годы Стивенс примыкал к «объективизму» — школе, поставившей своей целью свести к минимуму эмоциональное начало и связанные с ним образные средства поэзии, добившись взамен предельной точности изображения предметов и явлений. Однако крупному таланту Стивенса было тесно в рамках такого рода экспериментов. Произведения последнего периода его творчества характерны богатством метафор, отточенностью формы, тонкой иронией и сложностью философской проблематики — чертами, определившими значение Стивенса в американской поэзии XX века.

Джон Кроу Рэнсом (1888–1974) вырос в Тенесси, долгие десятилетия преподавал в различных университетах на Юге США и с 1937 по 1959 год возглавлял журнал «Кеньон ревью», вокруг которого группировались писатели-южане. Участник первой мировой войны, он в своих ранних стихотворениях выразил трагизм судьбы поколения, прошедшего через ее окопы. Однако важнейшее значение в его творчестве приобрели другие мотивы — они связаны с размышлениями над исторической судьбой южных штатов и комплексом идей, известных под названием «южного мифа», который широко отразился в произведениях Фолкнера, Уоррена и других писателей. Рэнсом вместе с Уорреном и Тейтом участвовал в журнале «Фьюджитив» («Беглец») и входил в группу «Аграриев». В 1930 году появился манифест этой группы — сборник эссе «Выбираю свою позицию», где обосновывалась идея исключительности Юга, будто бы представляющего собой скорее европейский, чем американский тип общества и поэтому способного избежать крайностей капиталистического «прогресса». Объективно все три поэта в своем творчестве показали несостоятельность этой декларации перед лицом реальных общественных противоречий Юга. В США Рэнсом пользовался большим влиянием и как критик, близкий к Т.-С. Элиоту.

Аллен Тейт (1899–1979) в своем творчестве выразил типично южное умонастроение (см. выше) наиболее последовательно. Однако, по собственному его признанию, все стихи этого поэта «говорят о страдании от неверия» — и в провозглашенный со страниц «Фьюджитив» идеал, и в будущее Юга. Элегия не случайно стала излюбленным жанром Тейта, в чьих стихотворениях контрапунктом соединены ностальгия по неосуществимой общественной гармонии и страх перед духовным омертвением, различимым в окружающей жизни, как и в сознании самого поэта. Ученик Рэнсома и однокашник Уоррена, Тейт волею обстоятельств оказался на годы оторванным от Юга, тем не менее оставшись южанином из южан во всей американской литературе XX века.

Роберт Пенн Уоррен (р. 1905) как поэт завоевал известность задолго до «Всей королевской рати», принесшей ему в 1946 году признание как романисту (в раннем варианте это была драма в стихах, законченная еще в 1938 г.). Напряженность этических коллизий и актуальность социальной проблематики, знакомые читателям романов Уоррена, отличают и его стихи, впервые изданные отдельным сборником в 1936 году. «Южный миф» существенно затронул поэзию молодого Уоррена, однако был им в целом отвергнут еще в 30-е годы. Крупный литературовед и знаток истории англоязычной поэзии, Уоррен любит сложные и редкие стиховые формы, восходящие к шекспировской эпохе, но вместе с тем он мастерски владеет современным верлибром. Его стихотворениям присуща повествовательность, а нередко — сюжетность и драматургические приемы. В последние годы он выступает почти исключительно как поэт.

Робинсон Джефферс (1887–1962) воспитывался в атмосфере поклонения античности — его отец был профессором древних языков в Питтсбурге. Получив образование в немецких и швейцарских частных школах, а затем в Калифорнийском университете, он намеревался посвятить себя медицине, но интерес к поэзии оказался сильнее. В 1914 году Джефферс поселился в Кармеле — пустынном уголке на тихоокеанском побережье, полностью отдавшись переводам из Еврипида и оригинальному творчеству. В Кармеле прошла вся его жизнь отшельника и романтика, упорно противостоявшего настроениям безнадежности, столь сильным в литературе межвоенных десятилетий, и стремившегося вернуть в поэзию «содержательность и разумность, чувство реальности — физической и психологической» — как он определил свое кредо в предисловии к итоговой книге 1959 года. Лирика Джефферса приобрела признание и популярность только к концу жизни поэта.

Харт Крейн (1899–1933) был не менее убежденным поклонником и последователем Уитмена, чем Сэндберг или Мастерс, хотя и испытал в ранний период творчества сильное влияние французских символистов, особенно Рембо. Урбанистическое видение и образность, навеянная картинами Нью-Йорка, определяют своеобразие всего, что он успел создать за десять с небольшим лет творчества. Сын предпринимателя, разорившегося, когда будущий поэт был еще школьником, Крейн не мог и мечтать об университетском дипломе. Его мать мыла полы в доходных домах, где они жили, сам он сменил много случайных профессий. Это дало ему прекрасное знание жизни городских низов, привив и тот эстетический демократизм, который побуждал Крейна, как в свое время Уитмена, черпать темы и поэтические мотивы из действительности во всем ее прозаизме. Его поэма «Мост» (1930) близка чикагским стихам Сэндберга конкретностью изображения, не препятствующей масштабности символов-обобщений. Определяя свою творческую программу, Крейн писал, что стремится раскрыть в стихах «логику метафор», далеко не совпадающую с «логикой рационального мышления». Современники находили его стихи то слишком заземленными, то слишком прихотливыми по характеру развития поэтической мысли. Даже «Мост» имел лишь очень скромный успех. Тяжело переживая свои литературные и житейские невзгоды, Крейн покончил с собой, бросившись с палубы парохода по пути из Мексики в Нью-Йорк.

Клод Маккей (1890–1948), выходец с Ямайки, поселился в Гарлеме в 1914 году, печатая в негритянских журналах стихи, получившие известность десятилетием позже, и зарабатывая на жизнь ночной работой швейцара в дансингах и официанта в ресторанах. Его лучший сборник «Гарлемские тени» (1922) вобрал в себя впечатления этого периода, поразив читателей 20-х годов достоверностью и яркостью образов, свежими интонациями, почерпнутыми из негритянского фольклора. Маккей сотрудничал в передовых журналах «Мэссиз» и «Либерейтор», представлял Американскую рабочую партию в III Интернационале. В 1922 году посетил Москву. Тяжелый духовный кризис, пережитый им в 40-е годы, не поколебал, однако, его верности идеалам равноправия и свободы для черной Америки.

Каунти Каллен (1903–1946) почти всю жизнь был школьным учителем в «цветных» кварталах Нью-Йорка. Его судьба сложилась — для чернокожего — сравнительно благополучно, однако это не приглушило горечи и гнева его антирасистских стихотворений и социального протеста, выраженного в них. Считавший культуру черных американцев и их жизнь неотъемлемой частью американской жизни и культуры, Каллен уже в 20-е годы противостоял зародившимся тенденциям отделять негритянскую проблему от общественных противоречий Америки в целом. В его поэзии заметно влияние таких современников, как Фрост и Миллэй.

Джин Тумер (1894–1967) при жизни создал лишь одно значительное произведение — сборник рассказов и стихов «Тростник» (1923). Хотя в его жилах, помимо негритянской, текла также французская и валлийская кровь, для расистского общества остававшийся чернокожим Тумер с гордостью принял этот удел. Столкновение духовных традиций черной и белой Америки как психологический конфликт и как социальный феномен — главная тема его книги, имевшей шумный успех. В последующих произведениях — пьесах, стихах, романах — Тумера повлекло к мистицизму, предопределившему его художественные неудачи.

Стерлинг Браун (р. 1902) дебютировал в конце 20-х годов, однако известность приобрел уже в «красное десятилетие», когда вышел его лучший сборник «Южная дорога» (1932). Творчество Брауна этого периода близко к традициям революционной поэзии. Он составил антологию «Негритянский караван» (1943), незаменимое пособие по изучению истории культуры черных американцев. После второй мировой войны Браун, в основном, посвятил себя преподаванию в негритянских колледжах.

Крупнейший негритянский поэт Америки, Ленгстон Хьюз (1902–1967) напечатал первые свои стихи в 1921 году. Оставив Колумбийский университет, Хьюз плавал на торговом судне, был коридорным в парижской гостинице, помощником повара в ресторане на Монмартре, посыльным в вашингтонском отеле. В 1926 году вышел его первый сборник «Усталые блюзы», в 1929 — первый роман «Смех сквозь слезы». До конца жизни Хьюз писал и стихи и прозу, но известен более как поэт. В 30-е годы Хьюз активно сотрудничал в пролетарском журнале «Нью мэссиз». Личность Хьюза отличали неизменная прогрессивность взглядов и вера в революцию, без которой невозможно подлинное освобождение негритянского народа США. Традиция, которой следовал Хьюз, восходит к Уитмену. Не менее важную роль сыграл в его творчестве поэтический и музыкальный негритянский фольклор. Творчество Хьюза — это целая глава в истории гражданского и духовного самосознания черной Америки.

Женевьева Таггард (1894–1948) свои первые стихи напечатала еще студенткой, но творческое лицо обрела, лишь пройдя школу классовой борьбы. В 20-е и 30-е годы она регулярно выступала на страницах социалистических журналов, собрав стихи из этих подборок в книге «Майские дни» (1925). Ряд ее стихотворений посвящен СССР. Ей принадлежит также биография Эмили Дикинсон.

Кеннет Пэтчен (р. 1911), сын сталелитейщика, работал на заводах штата Огайо, пока болезнь спинного мозга не приковала его к постели. В 30-е годы был одним из самых одаренных пролетарских поэтов, мастеров сатирического и гротескного стиха. Творчество Пэтчена после второй мировой войны носит, в основном, вторичный характер.

Майкл Голд (1894–1967) с двенадцати лет стал рабочим, в юности был близок к ИРМ и вступил в Коммунистическую партию США. Как редактор «Мэссиз», а затем «Нью мэссиз» он многое сделал для объединения передовых сил американской литературы, принимал участие в харьковской конференции революционных писателей мира (1929) и в Конгрессе защиты культуры в Париже (1935). О своем детстве среди нищих нью-йоркских иммигрантов Голд рассказал в автобиографическом романе «Еврейская беднота» (1930). В книге «120 миллионов» (1929) наряду с рассказами опубликовано несколько стихотворений Голда, оставивших след в истории революционной поэзии США.

Кеннет Фиринг (1902–1961) печатался в пролетарской периодике 30-х годов, выделяясь среди поэтов того времени своеобразным песенным ритмом и пристрастием к фольклорной образности, сочетающейся с характерными чертами урбанистического мироощущения. «Красное десятилетие» осталось лучшей порой его творчества. Впоследствии Фиринг стал заурядным романистом, работавшим преимущественно в детективном жанре.

Арчибальд Маклиш (р. 1892), как и Каммингс, отправился добровольцем на первую мировую войну и вынес из этого опыта горечь разочарования, знакомую всему «потерянному поколению». Должность стряпчего в Бостоне, полученная им по возвращении с фронта, не оставляла достаточного времени для творчества, и в 1923 году Маклиш переехал на берега Сены, пополнив парижскую колонию писателей-американцев. В то время он был близок к поэзии авангардистской ориентации. Перелом наступил в 30-е годы, когда в книгах Маклиша властно заявила о себе злободневная проблематика, а с нею пришла и гражданственность. Маклиш становится страстным антифашистом: в радиопьесе «Падение города» (1937), в стихах сборника «Земля свободных» (1938), в многочисленных публичных выступлениях, напоминавших об опасности, которая нависла над миром. В годы войны он занимал важные посты в правительстве Ф.-Д. Рузвельта. Его позднее творчество отмечено тяготением к философской проблематике и простоте изобразительных средств.

Карл Рэкози (1902–1977) родился и вырос в Берлине, в венгерской иммигрантской семье, после первой мировой войны перебравшейся за океан. Он очень быстро освоился в новой среде, свежим глазом подмечая многие характерные конфликты и особенности американской жизни. В 30-е годы примыкал к «объективизму» вместе с У. Стивенсом и несколькими другими поэтами. Затем в его творчестве наступил перерыв почти в три десятилетия. Сборники, вышедшие в конце 60-х годов, показали, что его творческое своеобразие не стерлось с ходом времени.

Конрад Эйкен (1889–1973), однокашник и друг Элиота, в поэзии нередко оказывался его противником, не соглашаясь с идеей «деперсонализации» стихотворения, будто бы менее всего призванного передавать мысли и переживания автора. Наиболее значительная часть обширного наследия Эйкена — лирика, которая, по его убеждению, всегда должна быть «естественной и органичной». Пережитая в детстве семейная драма (в припадке ревности отец Эйкена застрелил жену и застрелился сам) наложила отпечаток на всю последующую жизнь поэта и на его творчество, лишенное, однако, модернистской заданной безысходности и согретое подлинной любовью к миру, как он ни трагичен.

Делмор Шварц (1913–1966) принадлежал к самым талантливым дебютантам 30-х годов, выразив дух этого десятилетия в своей первой, и лучшей, книге «С мечты начинается ответственность» (1938). Атмосфера «холодной войны» и маккартистских чисток тяжело сказалась на его творческом развитии: после войны Шварц все дальше отходил от актуальных нравственных коллизий эпохи, в его поэзии усиливались мотивы отчаяния, всевластия и непостижимости зла, непреодолимого отчуждения между людьми. Постепенно нарастало неверие и в собственные поэтические возможности, Шварц печатался все реже, в 1963 году замолчал совсем, далеко не до конца раскрыв свой талант.

Уистан Хью Оден (1907–1973) принял американское подданство в 1946 году, до этого прожив в США семь лет. Его первый сборник, вышедший в 1928 году, побудил многих критиков назвать Одена наиболее многообещающим из начинающих английских поэтов. В Оксфорде, где он учился, и затем в Лондоне вокруг Одена группировались молодые писатели, подобно ему, охваченные настроениями социального недовольства и искавшие истинную гуманность вне сферы бытия буржуазных слоев общества. Оден той поры впрямую связывал поэзию и политику: об этом свидетельствует, в частности, его поездка в воюющую Испанию и стихи, резко осудившие франкистов. Трагический исход испанских событий был воспринят Оденом как непоправимая катастрофа. Он отошел от политических тем, стал заметно консервативнее и во взглядах и в творчестве, хотя у него хватило достоинства не отрекаться от былых «заблуждений». Вторую мировую войну он встретил трагическим стихотворением «1 сентября 1939 года». В послевоенном творчестве Оден тяготел к традиционным лирическим «сюжетам» и к философской поэзии в духе Гете, любовь к которому он пронес через всю жизнь.

Стивен Винсент Бене (1898–1943) — пришел в поэзию совсем молодым: когда появился его первый сборник, автору было всего 17 лет. Впрочем, известность заставила себя ждать еще долго. Лишь эпическая поэма «Тело Джона Брауна» (1928), напомнившая о замечательных страницах истории американского народа, сделала имя Бене знаменитым. Уитменианец, как и многие поэты его поколения, Бене видел в «Листьях травы» не только пример подлинной творческой свободы, но прежде всего — урок подлинного демократизма. Его собственная позиция была последовательно антифашистской и прогрессивной. В годы войны Бене создал одно из своих лучших стихотворений — «России», которое узнали из радиопередачи, транслировавшейся по всей стране, миллионы американцев.

Карл Шапиро (р. 1913) находился на тихоокеанском театре военных действий, когда в 1942 году вышла первая его серьезная книга — «Лицо, место, вещь». В Америку, провоевав до самого конца, он вернулся широко известным поэтом и смог переиздать даже свои ранние стихи, не встречавшие энтузиазма у критиков в 30-е годы, когда, разочаровавшись в учебной программе, Шапиро ушел из Виргинского университета и вынужден был браться за любую работу. Поколение солдат второй мировой войны обрело в нем одного из своих лучших поэтов, а поэтическое поколение, выросшее под крылом Элиота, — одного из принципиальных антагонистов. Шапиро не признавал переусложненности и зашифрованности, требуя от поэзии прямого контакта с действительностью. Пулицеровская премия 1945 года создала ему достаточно весомую литературную репутацию и позволила в 1950 году занять пост редактора «Поэтри», а вскоре и профессорскую кафедру, что не изменило его антиэлитарных эстетических воззрений. В 1963 году Шапиро опубликовал книгу сатирических стихотворений в прозе «Буржуазный поэт», где с грустной и едкой иронией писал о противоположности истинного искусства моральному климату, преобладающему в культурной и общественной жизни США.

Рэндалл Джарелл (1914–1965) служил добровольцем в боевой авиации и выразил пережитое за военные годы в сборниках «Дружок, дружок» (1945) и «Потери» (1948) — наиболее сильных поэтических книгах о войне, созданных в США. В университете он учился у Рэнсома, однако остался равнодушным к «южному мифу» и как поэт почерпнул для себя гораздо больше из раннего знакомства с Голливудом, где работали его дед и прабабка. Восприятие жизни как кинематографической ленты, где высокое и низкое сменяют друг друга без видимой логической связи, определило своеобразные черты его поэзии — порой почти документально точной в каждой подробности, порой вызывающе гротескной. Как и Шапиро, он избегал холодного умствования, дорожа непосредственностью лирического переживания и честного свидетельства о мире. Работая медленно и ответственно, он успел выпустить лишь шесть сборников. Седьмой вышел посмертно: Джарелл погиб в автомобильной аварии.

Джон Берримен (1914–1972) дебютировал в предвоенной антологии «Пять молодых американских поэтов» (1940) и — единственный из ее участников — оправдал ожидания составителей этой книги. С его именем связывается возникшее в 50-е годы направление, которое получило название «исповедальной поэзии». Творчество Берримена нескрываемо автобиографично, и его книги можно читать как дневник американского интеллигента, трудно пережившего годы «холодной войны», но сумевшего сохранить принципы гуманистической этики и настоящей духовной культуры. Отчуждение, становящееся повседневным законом в человеческих отношениях и общественной жизни страны, было главной темой Берримена и придало трагическое звучание его лирике и философским стихам. Особенно глубоко эта проблематика отразилась в «Песнях-фантазиях» (1969), представляющих собой цикл из 385 стихотворений, связанных и единством формы (восемнадцатистрочный ритмизованный верлибр), и единством лирического героя, которым оказывается писатель Генри, своего рода ироничный автопортрет Берримена, покончившего с собой вскоре после громкого успеха его лучшего произведения.

Кеннет Рексрот (р. 1905) учился живописи, потом увлекся джазом и открыл в Чикаго кафе «Зеленая маска», где с оркестром выступали известные поэты, в том числе Хьюз. До того как были напечатаны его первые стихи, Рексрот успел побывать сельскохозяйственным рабочим, контролером на фабрике, санитаром в лечебнице для душевнобольных. С 1927 года он живет в Сан-Франциско, и красочной калифорнийской природой, как и суровыми пустынями Дальнего Запада, навеяны образы многих его стихов. В 30-е годы Рексрот поддерживал стачечную борьбу и писал в рабочих газетах, в 50-е — организовал маленькую независимую радиостанцию, для которой сочинял передачи о научной фантастике, «единственном жанре, где еще сохранились остатки свободомыслия». Увлечение древней поэзией Японии и Китая, которую он переводит, сказалось и на стихах самого Рексрота, написанных за последние два десятилетия.

Стэнли Кьюниц (р. 1905), подобно Джареллу, ушел добровольцем на фронт, но военные стихотворения не заняли в его творчестве существенного места. В 50-е годы он разделял эстетические установки «исповедальной поэзии». В отличие от других поэтов, примыкавших к этому направлению, Кьюниц редко пользовался верлибром, предпочитая старые формы, и особенно — требующие виртуозности формы английской поэзии XVII в. Медитативная лирика всегда была основным поэтическим жанром Кьюница, дорожащего выношенностью мысли и сложностью метафоры. Кьюниц известен и как переводчик русской и советской поэзии.

Роберт Лоуэлл (1917–1977), правнук Джеймса Рассела Лоуэлла, ученик Рэнсома и Уоррена, словно бы самим своим происхождением и воспитанием был предназначен для писательской деятельности. Читателей первых его книг — «Земля несоответствий» (1944), «Замок лорда Уири» (1946) — не удивляла ни поэтическая культура автора, для дебютанта необычно высокая, ни обилие сложных философских метафор, религиозных символов, близких и далеких литературных отголосков. Трагическое мироощущение, чувствовавшееся в этих книгах, непосредственно связано с атмосферой войны и преследовавшим Лоуэлла чувством личной ответственности всех и каждого за Освенцим, за Ковентри, за Хиросиму. Травмированность насилием и злом определяет круг тем Лоуэлла и доминирующее в его книгах настроение вплоть до «Этюдов из жизни» (1959), наметивших новые творческие горизонты. Лоуэлл впервые обратился в этом сборнике к текущему, к конкретным социальным коллизиям Америки, медленно пробуждавшейся от духовной спячки времен маккартизма. В 60-е годы он стал одним из наиболее последовательных противников войны во Вьетнаме, в его стихах зазвучали ноты протеста и высокой гражданственности. Лидер «исповедального» направления, он теперь требовал от поэзии не ограничиваться «горизонтом одного», а всматриваться в движущуюся историю и вершить над нею суд с позиций воинствующего гуманизма. Эта задача всего последовательнее решена в последних книгах самого Лоуэлла («История», 1973; «День за днем», 1977), ознаменовавших собой новый подъем реализма в современной поэзии США.

Теодор Ретке (1908–1963) был выходцем из семьи немецких иммигрантов, обосновавшихся в Мичигане на рубеже веков. Его дед и отец занимались садоводством, и впоследствии поэт признавался, что для него «оранжерея — это непосредственное олицетворение жизни, рождающее чрево, земной рай». Образы цветения, умирания и возрождения жизни занимают главное место в его лирике природы, начиная с первой книги «Открытый дом» (1941). Символика Ретке менее всего носит умозрительный характер, а смелость его воображения побуждала критиков назвать этого поэта наследником По. Он был одной из самых крупных индивидуальностей «исповедальной» поэзии, чьи принципы раскрыты в лучшей книге Ретке «Слова, брошенные на ветер» (1959).

Элизабет Бишоп (1911–1979) успела сделать немного, но ее творчество по праву считается одним из значительных явлений в новейшей поэзии США. Характерной чертой ее поэзии было тонкое постижение изменчивой красоты окружающего мира и органичность метафор, всегда прочно связанных с реальными обстоятельствами жизни. Бишоп много лет прожила в Бразилии, и в ее стихах нередки образы, навеянные щедрой южноамериканской природой.

Гвендолин Брукс (р. 1917) родилась в Канзасе, но росла в Чикаго, в одном из самых многонаселенных негритянских гетто, когда-то описанном Ричардом Райтом в «Сыне Америки». Образ Бронзевилла, созданный в книгах Брукс, близко напоминает чикагский Саут-сайд, а читателям американской поэзии он напомнит и Спун-Ривер Мастерса. Характерные особенности негритянской поэзии — музыкальность, обилие диалектизмов и т. п, — в творчестве Брукс соединяются со строгой формальной организацией стихотворений, свидетельствующей о высоком мастерстве.

Роберт Хейден (1913–1979) оказался первым чернокожим, удостоенным профессорской кафедры в южном университете, — по иронии судьбы это был университет в Нэшвилле, который служил цитаделью «Аграриев», проповедовавших расовую сегрегацию. В творчестве Хейдена глубоко и своеобразно отразился процесс роста гражданского самосознания черной Америки. Решительно отвергнув левацкие крайности, сопутствовавшие этому процессу, Хейден передал в своих стихах подлинный драматизм борьбы за равноправие и выразил твердую веру в конечное торжество социальной справедливости и гуманизма.

Уолтер Лоуэнфелс (1897–1976) в 20-е и начале 30-х годов жил в Париже, разделяя комплекс настроений, отличавших писателей и героев «потерянного поколения». Вернувшись в США, он испытал сильное воздействие общественной атмосферы «красного десятилетия» и навсегда сохранил верность идеалам той эпохи. Сотрудник коммунистической газеты «Дейли уоркер», убежденный социалист и борец за мир, Лоуэнфелс не раз подвергался преследованиям реакции, но даже приговор за «подрывную деятельность», вынесенный ему в 1952 году, его не сломил. С его именем тесно связана «поэзия протеста» 60-х годов, вызванная к жизни движением против войны во Вьетнаме. Лоуэнфелс подготовил несколько антологий демократической и гражданственной поэзии США. Пафос его творчества выражен в заглавии последней книги поэта «Революция — это гуманность» (1975).

Томас Макграт (р. 1916) еще в юности связал свою жизнь с рабочим движением. Сценарист документального кино, корреспондент мелких калифорнийских газет, он выпустил первую книгу стихов в 1940 году, сразу же заставив говорить о себе как о поэте социального видения. «Красные тридцатые» и для него, как для Лоуэнфелса, стали подлинной школой гражданственности. В годы маккартистских чисток Макграт одним из немногих американских писателей открыто выразил протест против насилия над демократией и свободой убеждений, опубликовав в 1953 году книгу «Свидетель времени». Он участвовал в антивоенном движении 60-х годов.

Ричард Уилбер (р. 1921), участник второй мировой войны, которая, по позднейшему признанию, «впервые побудила отнестись к поэзии всерьез», начинал как характерный представитель «исповедального» направления, близкий Лоуэллу раннего периода. Программный для Уилбера сборник «Земное» (1956) обозначил в его творчестве тот «прорыв к действительности», который выпало осуществить послевоенному поколению американских поэтов. Один из самых тонких лириков в современной поэзии США, Уилбер не обходит стороной и темы, обладающие непосредственным социальным значением, как и философскую проблематику, с годами занимающую все более заметное место в его творчестве. Обманчивая простота его стихотворений на самом деле представляет собой результат необыкновенно тщательной и длительной работы над формой, синтезирующей традиции метрической поэзии и верлибра. Каждый новый сборник Уилбера становится событием в американской поэзии.

Аллен Гинсберг (р. 1926), крупнейший из поэтов-битников, приобрел шумную известность после публикации в 1955 году поэмы «Вопль», содержащей резкие обличения капиталистического Молоха и преступного конформизма «молчаливого большинства» во время маккартистских бесчинств. Ученик Рексрота и Уильямса, Гинсберг — наиболее одаренный из поэтов-уитменианцев, дебютировавших после войны. Вместе с тем его творчество подвержено модернистским влияниям, а взгляды Гинсберга отличаются налетом анархического бунтарства и нигилизма по отношению к культурным ценностям Запада, которым он противопоставляет единственно подлинную, на его взгляд, культуру, связанную с буддистской религиозной философией и мистикой. Глубокие противоречия Гинсберга отразились в стихах, остающихся тем не менее одним из самых значительных явлений послевоенной американской поэзии.

Лоренс Ферлингетти (р. 1919), сын итальянца и португалки, американец в первом поколении, наряду с Гинсбергом сыграл в 50-е годы заметную роль в том оживлении демократических традиций литературы США, которое наметилось у поэтов-битников. Ферлингетти пришел в поэзию человеком зрелым и многое пережившим: в годы войны он был связным между американским командованием и группами бойцов Сопротивления во Франции и Норвегии, не раз подвергался смертельной опасности. Его отвращение к маккартизму — глубокое и искреннее — выразилось в лучшей книге поэта — «Кони-Айленд моей души» (1958). Владелец небольшого издательства в Сан-Франциско, он регулярно публиковал сборники молодых поэтов, тяготеющих к экспериментаторству. В собственном его творчестве с 60-х годов началась полоса формальных исканий, сковывающих развитие бесспорного дарования Ферлингетти.

Сильвия Плат (1932–1963) — дочь энтомолога-австрийца, с 20-х годов жившего в США и отнюдь не заслуживающего той уничижительной характеристики, которая дана ему в знаменитом антифашистском стихотворении «Папочка», возлагающем вину за гитлеризм на все поколение отцов. Лирика Плат по выраженным в ней настроениям гнева, горечи, страха перед жизнью, ненависти ко всем формам духовного гнета близка поэзии битников. Плат успела напечатать только одну книгу стихов. Вторая — и лучшая — появилась через месяц после ее самоубийства.

Роберт Данкен (р. 1919) в 50-е годы вместе с Ч. Олсоном, Р. Крили и Д. Левертов входил в группу поэтов, по названию колледжа, где все они преподавали, окрещенную «Черной горой». Последователи Уильямса, эти поэты, однако, перенимали у него только формальные находки, разработав собственную теорию «проецирующего стиха», который должен представлять собой верлибр, организованный как «колонна слов», произносимых на едином дыхании, определяющем протяженность строки. В конце 50-х годов Данкен преодолел искус лабораторного новаторства, обратившись к изображению бездуховности и жестокости «потребительского общества», а затем и к гражданской тематике, связанной с борьбой за прекращение войны во Вьетнаме.

Джеймс Райт (1927–1979) не раз признавал сильнее влияние Робинсона и Фроста, особенно — на свое творчество 50-х годов. В дальнейшем его стихией стала гротескная сатирическая поэзия, насыщенная отголосками серьезных и ничтожных конфликтов «потребительской цивилизации» и высмеивающая ее фетиши. Райт переводил стихи Пабло Неруды, немало переняв из его поэтического опыта.

Дениза Левертов (р. 1923) переехала в США из Англии в 1947 году, выйдя замуж за писателя М. Гудмена, с которым познакомилась в госпитале, где она работала медсестрой в годы войны. Страстная поклонница Уильямса, Левертов лишь ненадолго увлеклась теориями «Черной горы», уже в середине 50-х годов зарекомендовав себя поэтом серьезной общественной проблематики и нескрываемого гражданского пафоса. С первых же месяцев войны во Вьетнаме она стала ее резким противником, участвуя в антологиях «поэзии протеста» и читая стихи на многочисленных антивоенных митингах. По приглашению правительства ДРВ она посетила в 1974 году Ханой, выразив в стихотворениях, навеянных этой поездкой, горячее сочувствие борьбе вьетнамского народа. Левертов принимает участие в движении писателей за мир и разрядку. Последние годы ознаменованы в ее творчестве углублением лиризма и классической ясностью формы.

Джеймс Дикки (р. 1923), военный летчик в годы войны, совершивший свыше ста боевых вылетов, свою первую книгу «Как камень» опубликовал лишь в 1957 году. Участвуя в движении против войны во Вьетнаме, он, как многие другие поэты, обратился тогда к злободневной социальной тематике, которой остался верен и во всех последующих книгах. Отличающий Дикки своеобразный стиль, в котором сочетается фактографизм и свобода воображения, и насыщенность его стихотворений серьезными этическими коллизиями современности выделили творчество этого мастера на фоне новейшей американской поэзии.

А. Зверев