Рожденный в Сейретей (1-92 главы)

Глава двадцать пятая. Утро перед Хохо.

Следующий день начался странно.

Мне снилось время с отцом. Словно я отвечаю на его колкие и жесткие вопросы, стоя перед его столом в кабинете, будучи еще низкорослым сопляком. Волнение, нервозность и боязнь ошибиться даже в одном ответе не отпускали ни на секунду.

Темная обстановка, запах дерева от книжных шкафов, суровый взгляд, под которым хотелось стать еще меньше. И ледяной, без единой искорки теплоты к ребенку перед ним, голос сидящего за столом человека.

Вопрос. Пара секунд на обдумывание и боязливой тишины. Ответ. И так по кругу. Всю ночь этот сон длился и я не мог проснуться.

Но в конце я просто открыл глаза и оказался в своей комнате в Академии. Понимание, что это был просто сон, стало таким облегчением, что я словно сбросил с себя вагон с мешками цемента.

- Почему это снилось сегодня, черт возьми? – хриплым голосом ото сна.

Мой лоб был мокрым от холодного пота, я вытер его одеялом и с отвращением отбросил мягкую ткань в сторону. А потом просто лежал, раскинув руки и ноги в стороны, и ни о чем не думал, казалось, целый час напролет. Слушая шелест листвы за окном и трель птиц.

Как редко я просто лежу утром и ничего не делаю? Довольно редко, тут же ответил себе.

По свету в окне я легко мог прикинуть, что сейчас около семи утра. Сегодня вторник, мне к девяти. Куча времени до урока Хохо. Все общежитие еще спит.

Так почему я сейчас лежу, пялюсь в светло-бежевый потолок и испытаю очень странное ощущение в груди? Какая-то… Неловкость.

- О, - удивленно произнес я, чуть улыбнувшись. – Так вот как это.

Я мог с легкостью признать, что никогда не был тем парнем, что топит за спорт в прошлой жизни. В шести днях из семи в неделе я назвал бы себя счастливым ленивым ублюдком, которому не надо пахать в зале или делать зарядку, чтобы быть более-менее в форме.

Потому это странное чувство, когда пропустил тренировку, а тело и разум испытывают нечто около чувства вины за это… Это ново. Было так, что я разумом корил себя за пропуск, но чтобы само тело требовало!

До этого были дни, когда я позволял себе лишний отдых после пыток деда, замаскированных под тренировку. Но, похоже, это мазохисткое ощущение и желание пытать свое тело тренировкой все же добралось и до моей ленивой задницы.

Черт возьми, никогда бы не подумал.

Урок Хохо сегодня будет той еще тренировкой! Так что улягся уже, тренировочная совесть!

Ой, это помогло. Мелкая заноза в виде мыслей, что я должен сейчас проделывать комплекс утренних упражнений, растаяла как сахар в чае. Но она была.

Поздравляю себя, теперь у меня закрепилась неистребимая привычка к регулярным тренировкам. Это было долго, но она появилась.

- Надеюсь это дерьмо не будет посещать меня часто, - ворчал я, вяло скатываясь с кровати и натягивая одежду. – Я хотел бы спокойно отдыхать время от времени.

Прежде чем счастливо бить баклуши до урока, я решил все же вылезти из комнаты и узнать точное время в холле общежития.

Механические часы не были роскошью для Сейретей, а уж тем более для единственной Академии в мире.

Хотя я честно не уверен, насколько они честно механические, а насколько мозголомно выстроены из заклинаний. Я легко мог представить, как очередному гению придет в голову считать секунды по меняющемуся духовному фону в течение суток.

В одних носках я ступал неслышно, как ниндзя, по деревянному полу общежития. Вот и холл, залитый утренним светом. Часы напротив входа, высоко над Обзорным Домом с зажженными огоньками токенов. Все студенты нашего класса еще здесь.

К счастью, мое ощущение времени не подвело, половина седьмого утра, рано. Потому было удивлением застать Касуми в одном из приятных мягких углов холла.

Три пуфика, тяжелый столик с ящиками и стопка брошюр об Академии, вот и весь такой уголок.

Девушка возилась с чем-то в ящиках, склонившись и не видя пока меня.

- Эй, утречко, - мягко поздоровался, не желая пугать.

Она все равно немного вздрогнула, над столешницей показалось недоуменное лицо, зеленые глаза быстро нашли меня, узнали, только потом легкое напряжение покинуло девушку.

- О, это ты, Судзин, - выдохнула девушка. – Привет.

Касуми выпрямилась, сев на пуфик, в руках у нее оказался немного пыльный чайник, копия такого же в моей комнате.

- Не ожидал тебя в такую рань тут увидеть.

Я подошел, с размаху плюхнулся на пуфик напротив Касуми, широко раскинув ноги. Кроме нас никого тут не было, так что чванливо усаживаться я не видел смысла. А пуфики удобные, интересно, можно ли затащить один к себе втихаря?

- Чего тут лазишь?

- Да вот, - немного неловко кивнула на чайник в руках. – Я свой вчера… Ну, он упал. И разбился. Случайно!

О, эта милая ложь от девушки, которая не смогла бы убедительно соврать под угрозой смерти.

- Понятно, - пожал я плечами, показывая, что мне без разницы и допытываться не буду.

Касуми украдкой облегченно выдохнула. Потом словно невзначай полезла рукой под столешницу.

Звук открываемого ящика. Достала чашку. Потом, видимо уже плюнув, достала уже и вторую чашку, и поднос. В общем, копию набора студента в каждой комнате.

И только потом поняла, с каким стоическим лицом я за этим наблюдаю.

- …

- …

Похоже, размолвка с подругой не так легко далась.

Она била посуду, выплескивая эмоции, не так ли? А теперь хочет втихаря стырить один из общих наборов на замену. Я это понял. Она поняла, что я понял. Это было очень неловкое переглядывание.

- У меня есть еще немного хорошего чая, если хочешь, - мягко вырулил я ситуацию. – И немного сладостей из столовой, вчера вечером взял.

Это был аналог зефира, которой я так давно не видел, что забыл вкус. Поэтому купил не глядя на цену. И сожрал вчера половину пакета. Слава Королю Душ, шинигами не знают слова диабет.

Кстати, может, поэтому меня так и кошмарило всю ночь, обожрался сахара на ночь глядя?

- Хочу конечно! – тут же вцепилась в тему девушка, но спохватившись, добавила: - Только, это, давай у тебя чаю попьем? На виду у всех не очень. А у меня немного не прибрано, хе-хе-хе…

Она ведь не разгромила всю комнату?

И еще это был один из самых неловких смехов в моей жизни. На это было так больно смотреть, что я решил в будущем научить ее хоть немного держать покер фейс. Хотя бы смотреть в лицо человеку, когда говоришь неправду. Теперь я сто процентов верю, что она всю жизнь посвятила одним тренировкам Хакуда.

Если бы у нее не было той суки подруги, она бы вообще могла два слова связать? Или Касуми от природы такая? Узнаю только со временем. Но эта честная и неловкая черта мне в девушке нравилась.

Напоминает мне в десять раз менее общительную Чиё, соседку, которую я уже давненько не видел.

Хотя Чиё неизвестно, что такое стыд и неловкость. Она могла внаглую показать язык моему деду, если он прерывал наше общение. Надо быть храбрым маленьким куском дерзости, чтобы делать такое.

Жаль, что она так любит детскую вседозволенность, что до сих пор не выросла и продолжала веселиться каждый день.

Нередкая проблема для рожденных в Обществе Душ. В отличие от Мира Живых, словом «поколение» тут считается не десять-двадцать лет, а около сотни.

Это выросло как раз из проблемы таких вот душ, как Чиё, Тоширо Хицугая, Хиёри и прочих. Для большинства душ, не желающих вырастать где-то глубоко внутри себя, как раз хватает века, чтобы преодолеть эту проблему.

Они могут вести себя взросло. Они могут принимать взвешенные решения и иметь критическое мышление не уступающие никому. Но глубоко внутри – они дети.

Поэтому Капитан Укитаке продолжал предлагать Тоширо конфеты при каждой встрече. Он просто знал, что где-то там внутри мелкому Капитану их хочется. Как бы он этого не отрицал… И подозреваю, на встречах один на один таки брал.

Это всего лишь одна из особенностей жизни в Обществе Душ, к которой я привык. Если вы можете измерять жизнь веками, то нет ничего странного в детях, которые старше самого старого человека на Земле.

Я же рос подобно человеку в Мире Живых, а потому наши интересы и время вместе с Чиё сокращались и пришли к тому, что есть сейчас. То есть ни к чему.

Чем-то Касуми и Чиё были похожи, привлекали своей веселой и бодрой харизмой. Чего у Чиё не отнять, так это ее. Касуми же… Маловато я ее знаю, чтобы делать выводы. Но уже заметил, что обычная смелая, она легко терялась, если надо юлить или врать.

Или это только я слишком резко отношусь к проявлениям обычных неловкостей и неумению во что бы то ни стало держать лицо в разговорах?

После обучения отца, чтоб ему там под землей в Совете икалось, мой мозг цепко реагирует на любую оплошность собеседника.

Я провел с этим человеком всего лишь год каждодневного общения. Но уверен, что это будет аукаться мне столетиями.

Сейчас я почти увидел воспоминание с нотацией отца, как заставить собеседника быть еще более неловким и теряться дальше, желать провалиться сквозь землю. Чтобы заставить соглашаться с любым моим предложением, лишь бы разговор скорее закончился…

План разговора мгновенно сложился в голове. Я должен захватить инициативу и доминировать в разговоре.

Итак, надо делать вид, что не понимаю, почему нельзя к ней в комнату и надавить на…

О нет. Это опять всплыло.

Я нормальный. Я не на приеме и не на переговорах. Я говорю с другом. Безжалостный аристо мод выключить, черт возьми.

Касуми в неловкости это просто приманка в море для акул! Я сам не заметил, как почти настроился на деловой лад. Чертово обучение отца, который воспринимает слабость и нерешительность как приглашение для удара.

Давненько меня так резко не пробирало. Только вчера умилялся и тут на тебе, всплыло.

Внутреннее смятение, которое, надеюсь, всплыло только потому, что я спросонья, прошло незаметно для девушки и не заняло больше секунды. Иногда я просто тихо благодарен миру, что не тугодум и шустро соображаю.

И главное, держу лицо. Если бы не умел, интересная, должно быть гримаса там была бы, достойная любого клоуна на подработке.

Зеленые глаза Касуми все еще сияли вопросом и наивной неловкостью, даже не подозревая, какая маленькая буря сейчас прошлась в моих мозгах. Я аж проснулся окончательно.

Что она вообще спрашивала? А, точно.

- Без проблем, - по-прежнему легко улыбаясь, согласился я, вставая. – Пойдем. До урока Хохо все еще куча времени, скоротаем его за чаем и разговором.

Когда мы зашли ко мне и устроились за столиком, я уже был в бодром и спокойном расположении духа, стараясь забыть о своих внезапно проснувшихся инстинктах, привитых безжалостным Советником Окикиба собственному сыну.

Я давно поклялся себе, что когда-нибудь вытравлю это и не стану копией этого человека, как бы полезно это не казалось. Я уже состоявшаяся личность и это просто не было мной.

Быть безжалостным куском льда просто чуждо мне. Я мог вести себя так внешне, но ни за что на свете я бы не согласился быть таким по настоящему, внутри и не притворяясь.

Это было святая святых моего Я, и никому не было позволено менять то, что я есть. Нормальный, адекватный, здравомыслящий человек без маний и перегибов, а так же фобий и гиперболизированных желаний.

Отец мог трахнуть себя печатью Советника, если ему так хотелось, но я не стану его продолжением. Или верным песиком.

Манипулирующая и еще более безжалостная копия Тайвина Ланнистера из Игры Престолов, на которого не подействовали в юности розги и лекции Генширо о чести и морали, вот кем он был. И пытался сделать меня.

За целый год я немного привязался к нему. Каждый день встречаться и говорить с одним человеком, это неизбежно – привязаться, создать хоть какую-то связь. Особенно между отцом и сыном.

Так я думал. Я ошибался.

Окикиба Ичиро с первого дня до последнего общался со мной не меняя требовательного тона голоса. Был подчеркнуто беспристрастен, не имел и капли тепла к своему сыну, ни гордился ни единым идеальным ответом или выученным уроком.

Он был холодным, безжалостным куском льда в форме человека. Нас вместе связывали только кровь и общее имя. Я подозреваю, что он может быть психически болен, как тот же Куротсучи Маюри. Есть Цель и средства не важны, мораль не важна.

Конечно, отец не такой псих. Но я не мог и не могу разгадать, что творится в голове у этого человека.

Все они Советники Сорока Шести, такие. Продукт своего времени и окружения, тут уж ничего не поделаешь. Но это не значило, что я сам обязан быть таким же.

Я собирался стать лучшим шинигами, а не политиком Совета. Или даже лидером торговой империи, монополии лекарств для людей, построенной на крови и костях. Чего отец, казалось, просто не хотел понимать.

Но эти размышления, как и воспоминания, лучше было оставить на другой далекий как можно дальше день.

Я с трудом выбросил эти мысли из головы, воскресшие из-за ночного кошмара, сосредоточившись на девушке и разливая нам чай по двум чашкам. А она что-то сказала, что я пропустил мимо ушей.

- Прости, кажется, я затерялся в мыслях, - виновато улыбнулся я и пододвинул Касуми чашку чая.

- Я спросила, как ты в Хохо?

- По меркам Нулевого Класса, ничего особенного, - спокойно признался я, подул на свой чай и немного отпил. – Могу ускориться раза в два и достаточно ловок, чтобы не падать на обычной полосе на экзаменах. Я легко прошел проверку.

Та полоса была куда более легкой версией моей тренировочной в усадьбе, построенной по подобию Дома Шихоин. Экзамены по Хохо были для меня легкой прогулкой.

- Вдвое? – все же немного вздернулись брови блондинки. – Все еще лучше меня.

Говоря о скорости, мы оба имели в виду одно и то же. Единственная вещь, доступная в Хохо для новичков – ускорение бега.

То есть укрепление ног и лодыжек реацу, чтобы шустрее перебирать ногами. Все остальное отдается на честный откуп ловкости, природной или натренированной. Тело должно быть достаточно крепким и гибким, чтобы выдерживать новый темп.

Это даже техникой не назвать. Просто более сфокусированная напитка тела реацу, чем просто выплеснуть все разом и напитать тело в сражении.

Как пример пойдет все тот же первый бой Ренджи и Ичиго в Каракуре. Ичиго выплескивал реацу как будто завтра не наступит. Умей рыжий хотя бы этот трюк начального Хохо, может и вообще бы не был ранен Ренджи с самого начала. Иметь вдвое быстрые ноги, чем у противника, это немалое преимущество, если есть мозги.

Хотя тогда уже Абарай бы воспринял его серьезнее… Опять я ушел не туда. Все равно все шинигами забывают этот мелкий трюк после Академии.

Но, тем не менее, уже это даст студенту первокурснику проход на второй курс без вопросов. И это же дает проход в Нулевой Класс для поступающих.

Мы немного помолчали, наслаждаясь чаем. Пока Касуми не решила задать мне весьма неожиданный вопрос.

- Слушай, Судзин. Мне всегда было интересно… Как это, ну, быть благородным? Такая жизнь правда так прекрасна, как нам, живущим вне Сейретей, кажется?

Я не ответил сразу, решая сказать правдиво или отшутиться. Касуми ждала ответа, смотря с искренним интересом и капелькой страха, что позволила себе лишнего.

В итоге решил ответить правду.

- Денег, ресурсов и власти достаточно, чтобы лично я мирился со всеми плохими сторонами и вещами. Хорошая линия наследственности тоже неплоха. Но это только мое мнение.

- Понятно, - тихо произнесла девушка, водя указательным пальцем по ободу чашки. – Но я даже не представляю, какие могут быть проблемы у людей, которые могут просто бросать деньги кучами в любые проблемы.

На такую святую наивность я чуть не заржал как конь, еле сдержался. Особенно при фантазии в голове, как мой отец бросается золотыми слитками в других Советников.

- В каком-то смысле ты права. Благородные обычно как раз бросают деньги на проблемы и это все решает. Но это когда мы имеем дело с обычными людьми и такими же обычными проблемами.

В зеленых глазах девушки зажглись искорки интереса. Я же так же спокойно продолжаю объяснять:

- Но что будет, когда ты встретишь такого же человека, который может кидать деньги навстречу проблемам? И твое имя для него не громкое и твои связи не сильнее, чем у него?

- Что?

- Будет та отвратительная вещь, которая называется политикой благородных. Когда деньги и имя семьи уже не помогают и интересы сталкиваются с таким же аристократом, тебе приходится включать мозги. Искать возможности, новые пути, хитрить. И твой оппонент занимается тем же самым, не желая уступать. Эта «игра» для людей, обладающих властью…

Я заметил, как на лице девушки невольно появляются восторженные эмоции. И поспешил погасить их, как мог.

- Но это звучит в сто раз удивительнее, чем на самом деле. Нередко обиды копятся или проблема уже неразрешима без силы. И тогда все заканчивается… Кроваво.

Я постарался скрыть горечь в голосе, когда легко вспомнил запах крови и вид разрушенной перед собой деревни Подчинителей. Но все же смог передать всю серьезность для Касуми. Что это не веселая игра.

Она успокоилась и былой интерес угас.

- В общем, быть благородным это огромные плюсы, включая банальный комфорт жизни. Но и такие же большие минусы. Знаешь, в своем корне жизнь рабочего в Руконгае и аристократа в Сейретей не отличается. У обоих есть проблемы в жизни, которые они решают каждый день. Свои свободы и свои проблемы. Их чувства одинаковы. Разве что качество образования и жизни разное. Это мне дед крепко вбил. Поэтому я, например, не особо горделивый засранец.

- Хи-хи-хи, - чуть ли не фыркнула от смеха в чай девушка. – Да уж, это видно!

- Разве? Я думал, держу планку, - псевдо обиделся я.

- Со стороны ты та еще ледышка, - «успокоила» Касуми. – Подойти боишься. Но пять минут разговора и сразу понимаешь, что ты нормальный. Просто очень-очень-очень богатый.

- Хватило бы одного очень, - сварливо ответил я.

- Я сейчас пью чай, на который моя семья работала бы месяц, - мирно дала аргумент она. – И не думай, что незаметно, насколько обычен для тебя тот же рис Мабаи. Ты именно столько очень, сколько я сказала.

- Как скажешь, - сдался я, переводя тему. – Как на счет сменить курс разговора. Как тебе Академия в целом? И первый урок Кидо. Видел, ты неплохо справилась. О, давай еще чаю подолью.

Девушка приняла как смену темы, так и услужливое подливание чая в тут же подставленную чашку. Рад, что этот сорт не только мне заходит.

- Да, но я сразу скажу, что Кидо это точно не мое, - помахала рукой Касуми. – Выучу, но я просто чую, что не талантлива в этом. А на счет Академии…

Остаток времени до урока Хохо мы провели за простой праздной болтовней. Большая часть ушла на сплетни и обсуждения Ширю, учителя Кидо.

Но время для расслабления прошло в разговоре очень быстро и настало время нового урока, Хохо! Я его очень ждал, потому что люблю скорость.

Подцепив с собой еще сонного, как сова днем, Фумио, мы пошли в растянутой толпе одноклассников к главному корпусу.