Рожденный в Сейретей (1-92 главы)

Глава семьдесят четыре. Онигумо.

Стальная булава с четырьмя гранями с размаху врезается в пол! Доски проломлены, щепки летят во все стороны! Он промахнулся. Екай не сводит с меня взгляда, алые провалы глазниц немного сузились.

Он опять не попал. Хотя был довольно быстр. Я отшагнул назад в сюнпо, но перед этим успел немного задеть его в ответ.

По хитиновому лицу пробегает царапина, кровь капнула с раненного центра лба. Рана резко закрылась, словно ее не было.

Он сильнее. Я быстрее.

Проблема с бессмертными существами? Не боятся боли и ран. Легко нападают с мыслью о размене раны на рану.

Бьется, как варвар, никакой техники или стиля. Просто крушит все нахрен!

Цык, бесит.

Он снова прыгнул на меня, замахнувшись булавой. Так и танцуем по залу, я уклоняюсь от мощно свистящей булавы, режу и отступаю. Вокруг крушатся колонны, трескается пол, на стенах появляются трещины и выемки. Все происходит очень быстро.

Пойди со мной оммёдзи – парень бы не заметил, как превратился в фарш. Эта схватка вне возможностей смертных Медиумов.

- Я поймаю тебя, шинигами.

- Или я тебя.

- Ха! Сколько угодно! Р-ра!

Он слишком широко открылся, я не упускаю шанса. Клинок взметается вверх, проходя через руку екая как нож через масло. Рука с булавой падает на пол, катится прочь.

- Ха! – Онигумо только рассмеялся, тут же попробовав цапнуть меня за лицо когтями целой руки.

Я отступил, с любопытством глядя на обрубок. Разумеется, я знаю, что ранить его может быть бесполезно. Вопрос в том – насколько?

Даже отсекая руку, преследую лишь цель в информации. Ослабевает ли екай, заживляя свои раны? Насколько?

Обрубок сильно вздыбился плотью, пузырясь и в секунду вытягиваясь в новую руку! Хотя я знал, что так будет, все равно видеть это удивительно.

Онигумо с удовлетворением разжимает и сжимает пальцы, одобрительно ворча возвращению конечности.

Он глянул в сторону лежащей булавы и отвернулся. Решил сражаться руками из-за скорости? Выставленные когти не имеют иного толкования. Ну, или ему лень идти за булавой.

- Да ладно, - протянул я, кривясь от неизменной ауры врага. – Екаи это чушь собачья.

Ни капли реацу не убавилось. Раны, двенадцать раз я пустил ему кровь, даже руку отрезал, а он так же свеж и полон сил.

Есть теория, что энергия берется из жертв, которых поглощают екаи. Если это так, то сколько же раз мне надо его убить или ранить, чтобы этот метафизический запас истощился?

Не знаю. Что знаю… Я выдохнусь раньше.

Теперь я понимаю ту головную боль, с которой столкнулись предшественники. Онигумо та еще боль в заднице. Как и, наверное, Екаи в целом.

- В чем дело, шинигами? – с насмешкой гремит голос Онигумо в разрушенном зале. – Начинаешь отчаиваться? Или надоело сдерживаться?

- Ты тоже далеко не в полную силу сражаешься, - парирую насмешку я.

Да. Зал в щепки, куча трещин, ямы в полу… А мы просто размяли косточки.

- Можешь тянуть время дальше, - великодушно разрешает екай. – Это лишь растягивает твою смерть. И мое удовольствие.

Да. Тут он, к сожалению, попал в точку. Благо, есть у меня одна идея…

- Ну, раз так, - тихо говорю я, принимая стойку. – Тогда я начну первым. Цуки Усаги (Лунный Кролик).

- И что это дало? – усмехается Екай, не видя изменений.

Я опустил меч, коснувшись кончиком мусора на полу, всего лишь щепки расколотых досок. Одно движение запястья и они летят в лицо екаю. И когда тот на долю секунды сосредоточился на щепке перед глазами… Я исчез.

А когда появился за спиной монстра, появилась и четкая линия разреза на бычьей шее. Голова скользит и падает со стуком на пол.

Тело без головы резко разворачивается и бьет рукой наотмашь! Выставленный зонт принимает на себя удар, но от вложенной силы я скольжу назад аж на три метра.

Я продолжаю холодно и трезво пополнять в голове возможности врага, словно заполняю анкету. Факты из истории о нем дополняются реальными или отметаются, записываются новые.

При потере головы не теряет боеспособности и трезвости мышления. Безголовое тело продолжает сражаться.

А ты интересный враг, Онигумо… И я еще не уверен, так ли ты варварски сражаешься на самом деле или это показательный фарс?

Голова на полу скалит острые клыки.

- Это было больно, шинигами, - тело берет голову и насаживает на место, он похрустел зажившей шеей. – Я верну это тебе… Переломав все кости!

Булава схвачена, он прыгает на меня с большей силой и скоростью! Битва закипает вновь.

В один момент боя он смог загнать меня в угол, размахнулся булавой и, со скоростью намного большей, чем показывал, бьет прямо в голову!

Я сложил зонт, превратив его в подобие одноручного копья, быстро скрестил со шпагой и принял удар на два оружия сразу.

- А? – удар едва пошатнул мои руки.

- Попа-а-ался, - выдыхает со зловонием крови из пасти Екай. – Шинигами!

Влажный звук плоти. За спиной Онигумо раскрывается шесть острых паучьих лап. Черные, со стекающей с опасных остриев кровью.

Больше слов не было. Лапы резко бьют все разом! По смертельным точкам моего тела! Глаза, сердце, печень, легкие.

Ожидаемо, придурок. Как может быть Онигумо без паучьих лап?

Я тоже не показывал всей скорости, на которую способен.

Клинок отшвыривает булаву. Получив свободное место, зонт раскрывается. В белую поверхность со всей дури бьют шесть паучьих лап.

А вот теперь я полностью ощутил мощь врага! Меня словно товарным поездом сбило!

Грохот и треск стены за спиной, я вылетаю наружу. Ноги касаются земли, тормозя и чертя две длинных полосы. Я на улице, но…

- Какого черта? – ошеломленно смотрю туда, где должно быть небо.

Вместо небес все заволокло паутиной! Весь задний двор накрыт паутинным куполом из черно-серых нитей, таких плотных, что они вообще не пропускают свет солнца.

В центре двора бывшая темница екая. Большой круглый камень с порванными веревками возле него и пожелтевшими от времени офуда, бумаги-печати. Единственное чистое место, не тронутое паутиной.

- Нравится, шинигами? – необычно спокойный голос екая, выходящего из дыры стены ко мне. – Добро пожаловать в Дом Паука. Моя настоящая способность. Это место – твоя могила.

Лапы за его спиной шевельнулись, блеснули паутинные нити, прячась в земле. А потом все вздрогнуло! Из земли показываются нити, как живые. Шелест над головой… С потолка тоже?!

Да, купол над нами вскипает, как бурное море, вниз тянутся усики паутины. Везде, куда можно бросить взгляд, куда можно отступить, всюду паутина и усики, блестящие остротой. Мир стал паутинным и все здесь хочет меня убить.

Я слышу, как гулко бьется сердце в груди. Инстинкты кричат на меня - убирайся отсюда, смерть! Я бы хотел, но...

- Тебе некуда бежать, - Онигумо поднял руку с когтями, пальцы сжимаются. – А теперь, просто умри, шинигами.

Мир из паутины обрушился на меня, накрывая, как цунами накрывает одинокое дерево на побережье.

Белый зонт делает оборот. Мой тихий голос теряется в шелесте бесчисленной паутины.

- Цуки но Аки (Падение Луны).

Гравитация небесного тела поражает область вокруг с могуществом Титана, бьющего по земле.

Все рухнуло, не дотянувшись до меня. Сам купол тоже падает, словно не желая, он пытался удерживать форму целую секунду, прежде чем с грохотом веса пасть, как и все, что подчиняется воле гравитации.

Открылось небо, уже вечернее, без солнца. Жаль, было интересно, ослабляет ли солнечный свет Екаев, как в легендах.

Онигумо со скрипом зубов пытается встать, упираясь в землю руками. Его паутинные лапы распростерты, сломанные в хрупких суставах. Они заживают и ломаются снова, заставляя екая хрипеть от боли.

Он потерял контроль над паутиной. Та блекнет, уже не наполненная реацу. Это шанс избавиться от нее, лишенной защиты духовной силы.

- …Шаккахо.

Алый шар огня врезается в горы паутины, заставляя всю эту мерзость пылать. Запах не из лучших.

Все сгорает очень быстро, как факел из пороха. Я прикрылся от жары зонтом, а когда глянул снова, осталась лишь черная от копоти земля и через силу встающий екай.

- …шинигами! – хрипит ненависть в его тоне.

Попытался шагнуть, устоял! Его бушующая аура реацу противостоит моей способности зампакто! Ну, пытается…

Сколько же в тебе голой дури, сволочь? Он обгорел немного, будучи окруженный своей паутиной, но уже регенерирует на глазах. Уровень ауры все так же неизменен.

У меня осталась половина реацу. Так дальше не может продолжаться.

- Не хотел я этого делать, - вздыхаю я, смиряясь. – Придется рискнуть.

Для начала… Выставил руку, нараспев зачитывая Кидо:

- Оплетись серостью стекла

Согнись перед зубами принятия

Бакудо №19: Будо но Ки! (Лозы)

Из земли под врагом появляются серые виноградные лозы с шипами, четыре штуки. Созданные из моей реацу, их не трогает Падение Луны. Лозы метнулись вверх, прижали руки екая к телу и оплелись в четыре ряда. Шипы впиваются в плоть, немного вырастая на крови врага.

Хорошее Бакудо. Жестокое. И сильное. Его проблема только в том, что оно очень медленное, а потому не популярно. Но с областью Цуки но Аки это уже не проблема. Кидо сдержит Онигумо на минутку, а мне больше не надо.

Отпускаю способность зампакто, с облегчение выдохнув.

Екай тут же рванулся изо всех сил, но Кидо не просто держит, оно заражает духовную силу врага вялостью, намного усложняя управление и контроль. Пока враг не привыкнет к этому, не прокатит такой трюк – вспыхнуть силой и вырваться.

Это забытое для большинства заклинание, которому меня научил Ширю Тоске. Как вернусь, надо будет ему бутылочку семейного вина послать… Если вернусь.

Я вложил клинок в зонт, тот легко его принял, словно всегда был ножнами. Сложенный зонт Цукигами похож на копье, мне часто это говорили. Обычно я молчал…

Но истина в том, что так и есть.

- Знаешь, это долгая способность, - начинаю я болтать, про себя кивнув тому, что враг перестал дергаться и слушает, дурак. – Четвертая способность моего Шикая. И последняя, заключенная в зонт. Очень опасная для меня самого.

Моя аура реацу растет, светится вокруг тела серебристым покровом, но вся исчезает, вливаясь в сложенный зонт.

- Думаю, уже очевидно, почему.

Реацу у меня остается так мало, что я сражусь разве что с рядовым. Моя рука тянется ниже зонта, хватает… Но не воздух. Длинную белую рукоять, гравированную серебром.

Теперь, увеличенный реацу, в моих руках сверкает великолепное и пугающее…

- Цукигами но Яри (Копье Бога Луны)

Это не оружие, это атака в форме копья, метательная. Я жертвую почти всей своей силой, возможностью защищаться, оружием в руках. Все отдается способности. Концепция жертвы в обмен на силу. Это очень мощно. И не редкость для Зампакто.

Скажу только, что обычно это того стоит.

Копье, сверкая неистовым серебром и силой реацу, крутанулось в моих руках. Принял позу метателя, напрягая спину, как тетиву лука. Рука отводится назад, острие сверкает возле лица.

Он понял. Это кое-что, что способно нанести ему настоящий вред. Иначе я бы так не рисковал.

Лозы трещат, лопаясь одна за другой. Екай изо всех сил пытается вырваться.

- Я ругался на твое бессмертие, Екай. Но, знаешь… - мышцы почти звенят от того усилия, что я стараюсь вложить. – Зампакто шинигами, играющие с концепциями мира, тоже такая чушь собачья!

Бросок копья!

Он вырвался, прыгнул влево, торжествуя. Но я остаюсь спокоен.

Цукигами но Яри не просто какая-то глупая атака вперед, подобная Кидо. Она куда хитрее.

Если мой зампакто касался врага хоть раз – Копье попадет туда. Я ведь уже попал, просто сам этот факт, записанный миром, немного путается в том, когда и чем. Причина и следствие, следствие и причина, они кружатся вокруг острия копья вместе с воздухом, подчиненные лишь на время броска и не более… Но этого достаточно.

Копье Бога Луны мощно вонзается прямо в лоб Онигумо, туда, где я оставлял глубокую царапину в начале нашего боя.

Как небрежно ты оставляешь в своих ранах следы моего реацу, глупый Екай. Острие копья из реацу шипит, прожигая путь в мозгах Онигумо.

Екай застыл. А потом рухнул плашмя, на спину, как фишка домино. Копье стоит вертикально, все еще в голове, все еще убивая и убивая его, снова и снова, превосходя регенерацию и бессмертие.

Тело иногда судорожно дергается, но это все. Копье Бога Луны будет наносить урон и жечь врага, пока я удерживаю способность активной.

На какое-то время он повержен. Но, если он сейчас встанет… Горькая улыбка появилась в уголках губ. Что ж, я труп.

Лучше бы тому, кому я послал Адскую Бабочку, входя в поместье, поторопиться.

Кстати, шум из поместья прекратился. Я ощущаю огонек оммёдзи. Все еще живой, беспечный жрец. Но сюда не идет. Умный. Или раненный.

***

Шинигами в мантии заклинателя, глухой и бесформенной. Его голова и лицо прикрыты маской и шапочкой, оставляя лишь умные карие глаза озираться вокруг и проницательно подмечать все детали.

Он пришел всего минуту назад, а уже все вокруг облазил. Потыкал пальцем в башку лежащего Онигумо, погулял вокруг большого камня в середине двора. Очень любопытный.

- Тебе повезло, что расхождение времени сейчас четыре к одному, - мягкий мужской голос звучит из-под маски. – Иначе я бы не успел все оформить и придти сюда вовремя.

- Без удачи половина шинигами были бы трупами, - безразлично отвечаю я, кивая на камень с веревками. – Печать. Ты сможешь ее восстановить, Айзен?

- Да, разумеется, - легко отвечает он.

Отвечает, а сам прячет пробирку за пазуху, с алой реацу в ней. Духовная сила Онигумо.

- Никакой крови и плоти, - серьезно предупреждаю его я. – Слишком опасно.

- Просто реацу, - отмахнулся младший библиотекарь. – Ничего серьезного.

- Хотя я пригласил тебя ради этого, не знаю, как ты пронесешь это обратно…

Это была действительно проблема. Это не просто контрабанда, такие вещи караются законом. Нас бы за это по головке не погладили, обоих.

- За Сенкаймоном следит мой хороший друг, - слышно, как Айзен улыбается, говоря: - Он, скажем так, не обратит внимания на некоторые мелочи.

Я фыркнул. Если он сейчас говорил не про «дружбу» или взятки, а имел в виду свой читерский Шикай, то это был дьявольски тонкий подкол. О котором я бы «узнал» только тогда, когда сам Айзен соизволил бы сообщить миру о способностях Кьёко Суйгецу.

- Я на пределе, - предупреждаю я Айзена, видя черные точки, предвестники обморока.

- Понял, - вмиг стал серьезным шинигами.

Айзен повернулся к камню, поднял руки. Пальцы заклинателя складываются в такие замысловатые мудры, что я бы вывихнул пальцы, если бы попробовал повторить.

Прямо из воздуха на камень накидываются белоснежные веревки. Айзен достал новые офуда, одним взмахом руки наложил сразу десяток по кругу.

- Закрепи, закляни, укрепи и сдержи, - цедит он нараспев. – Поглоти, цепляй, выпивай…

Я пошатнулся, Копье Бога Луны теряет цвет серебра. Екай шевельнулся, когти вонзаются в землю.

Айзен указал двумя пальцами на Онигумо. Прямо из камня, будто из воды, выстреливают веревки! Они хватают екая и тащат к камню!

В последнюю секунду я хватаю свой зампакто и выдергиваю изо лба Онигумо. Екай рухнул в камень так, будто он иллюзия, исчезнув там.

- Скрепись! – Айзен сцепил пальцы друг с другом, громко завершив приказом: - Печать!

Все замолкло. Из-под земли донесся вибрацией удар и отдаленный рёв гнева. Потом еще раз, но уже слабее. И еще… Каждый удар все тише, пока вовсе не перестало слышно.

- Не вырвется? – с опаской гляжу на Печать.

Айзен с укором смотрит на меня.

- За кого ты меня принимаешь?

- За простого библиотекаря? – иронизирую я, отпуская Шикай.

Это была действительно ирония. Потому что в прошлом для запечатывания Онигумо работали пятнадцать Заклинателей. Он сделал это один.

- Хм, – он отвернулся, оглядывая разрушенный двор. - Не вырвется. Еще лет двадцать точно.

Напряженное тело нехотя дает мышцам слабину, я выдохнул.

- Надо же, я опять не помер, - сухо примечаю. – Осталось только проверить все остальные Печати в городе и тоже не помереть при этом.

- Не нужно, - мягким тоном говорит Айзен, глядя словно сквозь поместье. – В Киото пятьдесят четыре Печати. Я ощущаю их. Все стабильны, так что можешь отдохнуть.

Я недоуменно моргаю. В голове мыслей ноль.

Он что?!

Я не могу покрыть сенсорикой весь город. Если принимать сенсоров по шкале от одного до десяти, то меня можно уже считать твердой пятеркой. И я не могу не только покрыть город, но и так точно ощутить Печати.

Это не смог бы сенсор с условной десяткой… Айзен только что показал мне уровень, какой, четырнадцать? Больше?

Его внезапно острый взгляд привел меня в чувство. Я мог бы сейчас ляпнуть что-то вроде «ох уж эти монстры-гении»… Но вместо этого Айзен получил усмешку и фразу:

- В библиотеке настолько скучно, что остается куча времени на тренировки сенсорики?

Ха, теперь он глупо моргнул. Отвел взгляд.

- Вообще-то, так и есть, - тихо признается Айзен.

Я не успел больше ничего сказать или предложить, Айзен снова обрел проницательный, собранный взгляд. Он сказал:

- Я бы остался поболтать, но время не терпит. Мой «друг» может смениться, так что я ухожу.

Мы оба оставили без слов тот факт, что формально обычный библиотекарь никак не может выступать в подмогу Офицеру Готей 13, в качестве поддержки Кидо Корпуса.

Я не спрашивал, как он это провернул, он не говорил.

- Пусть так. Спасибо за помощь, - благодарно киваю я. – Приглашу тебя поесть и выпить где-нибудь в Сейретее, когда вернусь.

- Жду с нетерпением…

Исчез в резком сюнпо. Он был так быстр, что я увидел только мелькнувшую тень.

- А ведь быстрее меня, сволочь, - без злобы прошептал я вслед Айзену. – «Библиотекарь», тоже мне…

Спас мне жизнь сейчас. И кучу людей в городе. Я вздохнул. Вот тебе и злодей, блин.

Как мне теперь убивать его со спокойной совестью? Пошутив или нет, про себя, отправился в поместье.

- Эй, оммёдзи? Ты там живой?