Рожденный в Сейретей (1-92 главы)

Глава семьдесят три. Старые обиды улаживаются кровью.

Япония, Киото. День.

Шум большого города царит на большой улице. Звучат голоса людей, звонкий смех бегающих детей, выкрики торговцев с базарных улиц, слышен скрип телег и повозок по дорогам.

К этому гомону примешивается трель птиц в деревьях, которых много в Киото, создавая уникальный звук большого города.

По дороге, легко скрипя колесами по брусчатке, медленно едет видавшая виды карета. Внутри места хватит разве что на двоих, а на козлах сидит кучер, одетый в бежевый халат мужичок.

Извозчик, сдающий свою карету в аренду и доставляющий людей в любую точку города. За звонкую монету.

Он уже начал лысеть, морщины поселились на лице, показывая сумеречные годы, но глаза все еще зорко оглядывают дорогу. Врезаться в других он точно не желал. Еще иногда очередной тупой ребенок может перебежать дорогу, не глядя по сторонам.

Таких проблем ему тоже не хочется, как и повредить свою единственную надежду на доход и работу – низкого коня.

Меланхоличный старый конь с коричневой шерстью и толстой гривой шагает по давно выученным дорогам, уже не требуя команд. Щелчки кнута над головой он уже воспринимает, как привычный звук, не реагируя. Так, ухо дернется.

«Таксист» нынешней эпохи крепко держит поводья в мозолистых руках. Он изредка недоуменно поднимает густые брови, когда слышит звук из кареты. Звук голоса. Хотя пассажир у него точно один…

Любой, кто отдернет ширму кареты, увидит только одного человека, оммёдзи – Ямагучи Саро. Но если у этого зрителя будет духовная осведомленность, то он заметит второго пассажира, одетого в черное. Меня.

Сижу, небрежно закинув ногу на ногу, с прямой спиной и скрещенными на груди руками. Тряска кареты, едущей по неровной дороге, вызывает сонливость и зевоту, которую пока удается подавлять. Сидение неудобное, скамья с жесткой подложкой, которая что есть, что нет. Рядом к скамье прислонен зампакто.

Несмотря на все ухабы или качку кареты, меч необъяснимым образом не падает, хотя точно должен, из-за чего я вижу странный взгляд Ямагучи на него и забавляюсь про себя.

Оммёзди, когда имеет выспавшийся вид, выглядит довольно внушительно для жреца. Белая одежда чиста и опрятна, выглаженная, как с иголочки. Да и сам он рослый мужчина, с четкой линией челюсти и упрямым подбородком.

Голубые глаза, без сомнений всегда глядящие прямо в глаза собеседника, если он не шинигами, прямой нос и немного поджатые губы придают ему суровый, неприступный вид.

Точнее, придавали бы, да вот только прямые волосы ниже шеи и стрёмная, вертикальная шапочка жреца на голове портят впечатление, сильно смягчают образ борца со злыми духами. По крайней мере, для меня. Рукава еще эти нелепые, длинные, с вырезом.

В сражении, надо еще отдельно следить, как бы тебя не убила своя же одежда. Похвалю хотя бы за уникальный стиль… В толпе оммёдзи не перепутать.

Изредка я приоткрываю пальцем ширму на окне со своей стороны, окинуть взглядом красоты Киото в свете дня.

По пешеходным дорожкам ходят люди, простые или богатые. Женщины, знатные или нет, прикрываются от солнца бумажными зонтиками разных цветов, одетые в красивые кимоно, идут так неспешно, что кажется, словно по городу плывут большие цветы в виде раскрытых зонтов.

Киото так наполнен жизнью и красив, словно это город вечного фестиваля, а вездесущие храмы придают ему торжественность.

Я вздохнул. Рейши для смертного мира довольно много, но все равно никак не сравнится с Сейретеем.

В Белом Городе, несмотря на любые торжества или гомон людей всегда есть ощущение покоя, аура неспешности, почти застывшего в вечности великолепия. И в тоже время силы.

Хотя они скрыты, всегда знаешь, что там живут Капитаны. И еще сотни могущественных душ. Эта аура могущества всегда незримо окружает Белый Город, никогда не дает людям в Руконгае забыть – это место, где живут боги.

Сейретей, столица Трех Миров, лучше любого смертного поселения. С его величием не сравнится ни один город.

Но, признаю, Киото имеет свой шарм. Здесь будет приятно работать.

Город довольно большой, местное "Такси" гнать по дорогам не собирается, ехать еще долго. Так что, в который раз интересуюсь у своего проводника чем-нибудь. На этот раз – про его ремесло.

- Скажи мне кое-что, Саро, - повернул я голову. – Ты, прости уж, слабоват. Как умудряешься выживать в работе с Екаями или Пустыми?

Он не обиделся, наоборот, чуть вскинул подбородок и показал мне зажатый в пальцах бумажный амулет. В виде то ли человека, то ли ласточки.

- Хм, - я вздернул бровь.

В этой маленькой штучке больше реацу, чем в самом оммёдзи. В два, а то и три раза больше. И это его реацу.

- Это Шикигами, господин, - гордо представляет оммёдзи. – Наша поддержка в боях. Это созданный самим оммёдзи дух-помощник. Мы взращиваем его, каждый день питая своей силой и намерением, получая верного товарища в бою. Мы, люди, слабы…

Самоуничижительная улыбка Саро меняется на гордую усмешку.

- Но, созданные нами Шикигами могут быть намного сильнее своего хозяина. С их помощью нам не так страшны слабые злые духи. Или даже Пустые, которых не успеваете убить вы, божества.

- Интересно, - указательный палец потирает подбородок. – Дай-ка глянуть…

Он дал. Нехотя.

Получив артефакт в руки, я тут же получил образ из реацу, заключенной в нем. Большой волк с синей шерстью и белой полосой на лбу любопытно вскинулся, словно видит меня. Но, учуяв мою силу, покорно опустил голову и… Заскулил?

Как забавно. Он ощущается, как дух и как мертвый объект. Одушевление вещи? Не могу понять.

- Он живой или нет? – кручу бумагу в руках под обеспокоенным взглядом оммёдзи.

- Имитация, - кратко высказался жрец. – Шикигами копируют то поведение, что в них закладывалось при создании. В моем случае, это образ свирепого волка, верного стража и хищника одновременно. М-можете не делать так?

- О? – я перестал растягивать бумажку на разрыв. – Извини. Держи обратно.

Для шинигами нет ничего необычного в том, чтобы иметь вспомогательные предметы для боя. Метательное оружие, слабые артефакты, некоторые элементы защиты.

Если шинигами удобно так сражаться, то мало кто посмотрит на это второй раз. Я читал и видел лично таких.

Оммёдзи умирают. И они могут помнить о своем прошлом. Кто-то, да станет шинигами.

Итак… Почему я впервые увидел Шикигами в Мире Людей? Это могло бы стать большим подспорьем.

Поразмышляв над этим, я понял, что все довольно просто. Рейрёку Шинигами слишком сильна для чего-то подобного. Наша духовная сила может выражаться творчески с помощью Магии Демонов. Это сложно и надо много учиться, но это возможно.

Если сравнивать с деструктивной духовной силой Пустых, то сила шинигами вообще невероятна податлива.

Но, на самом деле тут мы проиграем Людям. Духовная сила Людей самая слабая из всех, это неоспоримый факт. Квинси уже не Люди, так что не считаются. Они отдельный вид и раса, что сами регулярно подчеркивают.

Но в слабости есть свои плюсы. Сила Людей-Медиумов нейтральна, невероятно гибка и пластична. Это позволяет, при медленном накоплении и упорстве, создавать худший аналог Душ+.

Шикигами, по моему мнению, это просто Души+ Зверей. Неразумные, но тоже могут захватывать сосуд (артефакт бумажку), воплощаясь в мире. Так же, как Души+ захватывали тела или плюшевые игрушки. Но они будут намного, в разы сильнее Шикигами. К тому же ограниченно разумны.

Секрет Шикигами раскрыт… Для меня такой был бы бесполезен. Но все равно хотелось такую же игрушку. Это довольно круто, иметь призывного духа-помощника.

Нет, не надо. Призывная сила только ослабит меня. Хотя шикигами может прикрыть некоторые слабости, взяв на себя ту же разведку с воздуха, будь это птица, или имея острый нюх волка, на самом деле куда практичнее развивать сенсорные способности.

Убьют духа и что? Вот ты уже ослаблен, лишившись внешней помощи. Опираться всегда лучше на свою силу.

Оммёдзи просто не имеют выбора в этом вопросе. Думаю, был бы выбор, каждый бы предпочел быть сильнее сам по себе, чем призывать духа и все еще оставаться слабаком лично.

Тем более, что у шинигами уже есть совершенный помощник, усилитель и оружие в одном лице – Зампакто.

Да, он не такой крутой, как бегающий рядом огромный волк или летающий орёл… Кажется, Цукигами сейчас должен обиженно фыркнуть во Внутреннем Мире, хе-хе. Но зампакто куда практичнее.

Хорошо. Это помогло избавиться от навязчивой мысли. Или не совсем.

- Саро. Я хочу копию записей о Шикигами вашей семьи. Одному моему другу-исследователю будет интересно. Я найду, чем отблагодарить.

Айзен создаст разумную расу из Пустых. Шикигами станет для него проблемой?

Может, за эти данные он забабахает мне игрушку-шикигами? В любом случае, эти знания понравятся одному гениальному очкарику-библиотекарю и немного укрепят наши меркантильные отношения.

- Конечно, - подумав пару секунд, оммёдзи легко соглашается с просьбой. – Я предоставлю.

Спустя еще двадцать минут неспешной поездки, карета останавливается.

- Приехали, господин оммёдзи! - крикнул снаружи извозчик.

Мы вышли под яркий свет солнца, начинающему клониться к закату. На синем небе ни облачка. Мы перед похожим на храм Ямагучи холмом, даже лестница почти такая же, только без красных торий.

Наверху там не храм, а поместье, о чем сообщают небольшие декоративные врата без стен. Табличка с изящной каллиграфией, вырезанной в дереве.

«Поместье Кунайо»

Извозчик проводил взглядом вышедшего Ямагучи Саро, почему-то задержав взгляд на двери кареты, словно ожидая еще кого-то. Заметил меня?

Нет. Я вышел первым. Но извозчик взгляд на Саро косит. Не дождавшись больше ничего, он подозрительно смотрит на жреца Оммёдо.

- Кажется, я всю дорогу слышал голоса. С кем вы разговаривали, господин? – не сдержал любопытства лысеющий мужчина.

О, возможно, он не видел, но смог услышать меня? Забавный поворот…

- Кгхм, - кашлянув в кулак, жрец бросил взгляд на меня. – С духом.

Несколько секунд пораженной тишины. Зрачки мужчины расширяются.

- Моя карета проклята?! – отшатнулся извозчик, всплеснул руками. – Призраки при свете дня! О, милосердная Инари! Сделайте с этим что-нибудь, господин, умоляю! Я заплачу!

Его чрезмерная реакция так внезапна, что я отшагнул от неожиданности.

- Успокойся! - опешил немного жрец. – Это был… Безобидный дух, да. Ты не проклят.

Безобидный? Ха. Интересно, сожжет ли свою карету мужик в страхе, если узнает, что вез в ней смерть? Судя по обтекаемым речами оммёдзи, чего-то подобного он как раз хотел избежать.

- Точно? – подозрительно косится извозчик.

- Да. Это был просто разговор с духом, ничего для тебя страшного.

Потратив еще добрых пару минут, чтобы убедить мужика (нет, твоя лошадь не проклята! Она просто косоглазая немного!), под мои ухмылки, Ямагучи Саро отделался от суеверного извозчика.

Под цокот копыт по дороге и скрип колес, карета уезжает. Извозчик бубнил, но нам прекрасно было слышно:

- Призраков ведь не существует, он, наверное, сам с собой просто говорил. Да, чего это я испугался? У всех этих чудиков в шапках неладно с головой… Мошенники. Чтоб я еще раз…

Немного обиженно посмотрев на меня, оммёдзи глубоко вздохнул, успокаивая эмоции и возвращаясь к суровому виду жреца.

- Призови своего волка. Пусть он отгрызет голову коня. Прямо перед этим глупцом, - небрежно предлагаю я, мягко улыбаясь. – Это научит его и других уважать твое ремесло.

- Не шутите так, - сухо ответил жрец, все же на долю секунды задумавшийся. – Об этом бы весь Киото говорил. Не выпячивать духовное, разве это не ваши законы?

- Ага, я бы тебе сразу голову отрубил, - так же спокойно признаю я, не меняясь в лице и проведя ребром ладони по горлу.

Оммёдзи побледнел.

- Но это было бы забавно, - закончил я. – К тому же, я просто предложил. Не воспринимай все так серьезно. Идем.

Мы уже проверили много мест, двенадцать Печатей. Три из них мне пришлось укреплять своей силой лично, потому что у смотрителей попросту не хватало духовной силы. Но, они хотя бы продолжали выполнять свой долг, что меня успокоило.

Здесь очень помогал мой новый проводник. Делать все без шума и быстро.

Для обычных людей, не видящих духовное, это не проблема, если в дом зайдет шинигами и начнет что-то там разглядывать или проверять.

Но для семей оммёдзи – это ведь оскорбление. Да и попросту невежливо вот так без предупреждения вторгаться, когда тебя видят. Мне воспитание не позволяет.

А потому проводник, который быстро и спокойно представляет мой визит – отличный выбор и решение. С половиной людей я вообще даже не разговаривал… Не то, чтобы мне влом привет сказать, это они в страхе глаза в пол прятали, давая разрешение делать что угодно на их территории.

Уход шинигами большинство воспринимало с облегчением, видимом на их лицах.

Тут я людей понимал. Визит божества смерти в твой дом – не повод для праздника. Это повод появиться худшим страхам и мурашкам на спине. Даже давние соглашения такого отношения не исправили.

И это нормально. Я не злился и не имел ничего против. Я – шинигами, они – смертные. Так и должно быть.

В «Поместье Кунайо» запечатан один из самых опасных и сильных Екаев.

Онигумо.

В сказках этот монстр предстает в разных обличьях, от полностью звериных, до мужчин и женщин, соблазняющих путников. Но всегда он связан с пауками.

В этом мире Онигумо - кое-что страшное, вроде как гуманоидное. По небрежному рисунку в Архивах особо не разберешь, но описания куда красноречивей.

Он почти бессмертен, обладая высокоскоростной регенерацией и странным видом бессмертия. Онигумо убивали, а спустя короткое время он вставал, целый и невредимый. Забирал отрубленную башку, ставил на место и продолжал сражаться.

После пятого раза шинигами просто надоело бороться с ним. Неизвестно, сколько еще раз он мог воскресать… Поэтому его прижали боем на какое-то время, пока не появился отряд Заклинателей и не запер бессмертное чудовище Печатью.

Добавляет опасности то, что он не бездумный монстр, умеющий только бить. Несколько странных способностей тоже доставили головной боли. По природе Екаи – существа мистические, Онигумо эту природу прекрасно отражал.

Он умел прятаться в тенях, завораживать гипнозом смертных, внушать страх, заражать трупы своей силой и управлять ими, словно паутиной для марионеток. И, возможно, раскрыл не все.

Если бы ему дали больше времени, этот Екай устроил бы в Мире Смертных настоящий Ад.

Вот почему я подходил к «Поместью Кунайо» с изрядной долей опасения, не убирая ладонь с рукояти зампакто на поясе. С уже пройденными Екаями, вырвись те из Печатей, я бы играючи справился. Не с этим.

Мой проводник же наоборот, изрядно успокоенный предыдущими визитами, легко шагает навстречу входа в обширное поместье на холме. Ни следа опаски на лице.

Большой дом в японском стиле, с пристройками и главным домом в два этажа. Все как положено японскому поместью, черная черепица, косые крыши, дерево и бумажные перегородки. Красота дома благородных горожан, давно отринувших статус Оммёдзи и переделавших храм в поместье.

Вот почему я так напряжен. Здесь давно за Печатью приглядывать должны патрульные шинигами, а не местные. Слишком опасный объект.

Но, Одиннадцатый... Думать о плохом не хочется, но все же.

Немного углубленное крыльцо переходит в коридор, закрытый выдвижной дверью. Саро хотел постучать, но не понадобилось.

Дверь открылась. На входе нас встречают. Женщина в опрятно выглядевшем темном кимоно, стуча гэта (деревянные сандалии) по земле, вышла к нам.

- Кто вы и с чем пришли в дом Кунайо? – спросила она.

Женщина стоит в тени, не переступая косую черту света и тени, из-за чего ее лицо кажется слишком бледным. Но она улыбается, что скрадывает несколько болезненный вид.

- Меня зовут Ямагучи Саро… - мой проводник по Киото уже привычно объясняется.

Женщина чуть опустила голову, черные волосы слегка падают на лицо. Хотя она слушает Саро, ее глаза смотрят точно на меня, стоящего позади. Она совершенно точно видит меня.

Женщина чуть дернулась, словно услышала что-то сзади. Тут же она прерывает Саро словами:

- Мне все понятно. Проходите внутрь. Вас ожидают.

Ямагучи слегка растерялся, но кивнул, заходя и следуя за женщиной. Я тоже иду следом.

- Кажется, слухи о наших визитах уже распространились по Киото, - шепчет мне жрец. – Это удобнее, чем объяснять одно и тоже.

Я не ответил ему, лишь улыбнулся краешком губ.

Кажется, мои товарищи слишком небрежно оглядели Киото…

Моя рука потянулась за пазуху, достала черную бабочку со сложенными крыльями. Касание пальца с реацу о голову. Все, что я хотел сказать, запечатлено внутри. Адская Бабочка брошена за спиной, где она раскрыла крылья и без шума вылетела наружу.

Это Кидо прелестно тем, что его можно хранить некоторое время, питая своей реацу. Так общаются те, кто еще не умеет создавать Адских Бабочек сам. Я еще не умею. Большинство рядовых шинигами тоже.

В Седьмом их для патрульных создает аж партиями Мичи Юмико. За что ей большое спасибо.

Просторный зал, вот куда мы вышли. Главное помещение в доме, откуда расходятся все пути и коридоры, зал красуется высоким потолком… Но не горящей свечной люстрой. Здесь царит полумрак.

И люди, много людей собрались здесь. Около двадцати человек молча стоят перед нами, почти ровным рядом, перекрывая путь дальше.

- Что происходит? – недоумевает Саро, интересуясь у женщины, вставшей колом.

Я вздохнул. Шагнул к женщине. А потом поднял руку и коснулся ее груди костяшкой указательного пальца. Будто в дверь один раз постучал. Вот только реацу мелькнула на костяшке, прежде чем коснуться женщины.

С хрустом грудь вогнулась внутрь, неприятный, влажный звук, а потом женщина отлетела назад, врезалась спиной в опорную балку. Ни звука не вылетела из ее рта, нет возмущения, нет крика боли. Она устояла.

Оммёдзи вскрикнул от удивления, со страхом и упреком смотрит на меня.

- Очнись, Ямагучи Саро, - молвлю я, вытаскивая меч из ножен. – Посмотри на них хорошенько, беспечный оммёдзи!

Моя реацу вспыхнула, смыв с человека наваждение.

- О, боги! – теперь по-настоящему пораженно вскрикнул он.

Сейчас он увидел окружение так, как видел его я.

Женщина, что еще секунду назад выглядела живой и здоровой, потеряла свой цвет кожи, сменив его на трупный. В глазницах давно высохли глаза, а рот открыт настежь. Труп в чистой одежде.

Зал полон пыли и грязи, в углах в тряпье копошатся крысы, а все те люди, что ждали нас, оказались живыми трупами! Мужчины и женщины, старики и даже дети, все они с мертвыми ликами уставились на нас!

Саро вскинул руку с бумажкой, призывая шикигами. Рядом в вихре реацу образовался огромный волк, по плечо ему в холке. Синяя шерсть опасно вздыбилась на загривке, белые клыки оскалены. Он не рычит, но выглядит опасным существом.

В эту секунду из глубин поместья летит волна реацу с алым оттенком, захлестывая всех и принося с собой грубый голос:

- Приходи…ко мне…шинигами…приходи…

Трупы дернулись, как марионетки на нитях, которые подергал кукловод. Они выстроились в мерзкую пародию на почетный караул, встав напротив друг друга при входе в главный коридор.

Я шагнул вперед. За мной шагнул Саро. Но тут женщина со вмятой грудиной встала напротив Ямагучи, подняла руку и покачала пальцем. Сломанным пальцем.

- Только я один, значит?

Она кивнула, челюсть отвисла. Противное зрелище, меня чуть замутило, но я не отвожу взгляда.

- И зачем мне тебя слушаться? – лезвие зампакто чуть поднимается.

Женщина молчит. Вместо нее снова прилетает волна реацу с голосом Екая:

- Я…устрою резню…в городе. Повинуйся…шинигами.

Я стиснул зубы, оглядев всех марионеток. Сколько еще спрятано? Что, если Онигумо и все эти трупы хлынут в город прямо сейчас?

Рядом оживленные улицы, много людей, дорога с движением карет. Успею ли я убить всех, бегущих с холма в разные стороны? Скрытых тоже? Ответ очевиден. Нет.

Поразмышляв и ясно представив последствия, я цыкнул и повернулся к жрецу. Того прикрывает от бывших жителей поместья шикигами. Волк не сводит взгляда с врагов, когда Саро старается не приглядываться и отводит глаза.

- Это всего лишь трупы под способностью екая, своей силы нет, - пренебрежительно отзываясь о врагах, ободряю я. – Справишься с ними, оммёдзи?

Тот немного пришел в себя, видно, как быстро он думает, морща брови и глядя по сторонам. Жрец твердо кивает.

- Я сделаю. Справлюсь. Не беспокойтесь за меня, Окикиба-сама.

- Тогда оставляю их тебе. Не подведи, Саро.

Я пошел через два «почетных» параллельных ряда мертвецов. Мой меч готов в любой момент снести голову любому, кто нападет.

Шаг за шагом в тишине, под взглядами пустых или высохших глазниц, где поселилась темнота. Запах тлена и разложения силен, он въедается в ноздри, желая остаться там надолго. Меня мутит от этого.

Хруст.

Это шея первых пройденных трупов хрустит, когда головы поворачиваются вслед за мной. Взгляды трупов следят за моей спиной.

Хруст. Хруст. Хруст.

Дешевая психологическая игра. У них нет своей воли.

Хруст. Дети повернули мертвые головы.

Я все равно чуть вздрогнул. Мурашки неприятно бегут по рукам и плечам.

Приглядываясь, я замечаю, что у всех животы впалые. Внутренних органов нет. Съедены пауком-екаем.

Хруст. Новая двойка шей повернулась вслед. И последняя. Я прошел через них без нападения, бросил взгляд через плечо. Все двадцать мертвецов смотрят мне в спину пустыми, черными глазницами. Молодые и старые, и парочка детей. В тишине. В темноте.

Теперь, привыкнув к окружению, я замечаю тончайшие нити из реацу, что тянутся по потолку к мертвецам. Он играет с ними, как с куклами.

Мерзость. Что за позорное попирание мертвых! Убил – так оставь в покое, тварь. Еще и души ведь сожрал. Плоть, кровь и души людей, вот еда Екаев. Любимая еда.

Так издеваться над мертвыми перед Шинигами… Я стиснул зубы так, что заиграли желваки. Злость закипела в крови, обожгла кислотой нервы, взвинтила концентрацию. Мой зампакто холодит ладонь через рукоять.

Цукигами, ты тоже в ярости, верно?!

Онигумо. Я заставлю тебя поплатиться за это. Бессмертный ты там или нет, я проверю это своим мечом!

Задний зал, куда привел меня запах разложения и реацу екая.

Я вышел сюда уже держа в руках меч и зонт, с активированным Шикаем.

Несколько колонн, темнота развеяна парой жаровен, где вместо углей плавает кровь. Она светится… И придает сидящему существу в середине дьявольский вид.

История придавала ему силу, сравнимую с Лейтенантом. Похоже, освободился он недавно или заключение слишком сильно подкосило его мощь. Он слабее Лейтенанта. Но на меня хватит.

Онигумо пышет аурой, полной крови и ощущения бегущих по коже паучьих лапок, цепких и царапающих. Десятков, сотен лапок. Я передернулся. Мерзкое реацу. Но сильное. Сравнимое, даже сильнее моей.

Гуманоид. Это все, что роднит его с людьми.

Красная плоть с серой шерстью, хитиновый лик, обломанные паучьи лапы за спиной. Весь он словно искупался в крови и злобе. Красные глаза, подобные настоящему демону, отражают всю ненависть многолетнего заключения, когда он увидел перед собой знакомую форму и меч в руках.

У левой ноги видна рукоять большой булавы, длинные пальцы с когтями обхватили ее. Басовитый голос пробирает до костей, когда он со злобной нотой яда в голосе говорит:

- Время мести пришло. Шинигами.