Рожденный в Сейретей (1-92 главы)

Глава семьдесят вторая. Будни шинигами.

Город Киото, Япония. Кладбище. Ночь.

Тут всюду стоят вертикальные памятники из камня, курильницы полнятся песком и остатками палочек-благовоний, медленно вянут старые цветы. Обычное городское японское кладбище.

До самого города тут рукой подать, минут двадцать неспешного шага.

Близ могильного памятника парит призрак. Мужчина с умоляющим лицом и телом, слишком тусклым и полупрозрачным, чтобы я не волновался за его скорую трансформацию в Пустого. Цепь на груди пока не начала укорачиваться, но это тоже близкий признак. Слишком он задержался в Мире Живых.

- Я-я хочу попрощаться с близкими, - шмыгая носом, увещевает меня призрак.

- Да-да, конечно, - поднял я глаза к небу на секунду.

Возле могилы парня куча цветов, если он хотел прощаний с родней, то это будет в десятый раз.

Я коснулся рукояти меча. Сделал все быстро. Призрак не успел испугаться или заметить, как рукоять наложила печать на его лоб. Забавно скосив глаза вверх в попытке увидеть, что там, он исчез. Светящаяся искра его души взлетает в небо.

В Общество Душ. Значит, был нормальным мужиком.

Это мой первый рабочий день, или ночь, в Патруле, третий призрак и Духовное Погребение. Пока везет не встретить достаточно плохую душу, достойную появления Врат Ада.

Нет смысла в бредовом милосердии к духам, ходить с ними по еще живым близким, выслушивать историю жизни… Это прошлое живого человека, смерть рисует для мертвых границу, которую запрещено пересекать.

А потому смысла в этом мало. Духовное Погребение отправляет души в Общество, большинство из них. Воспоминаний душа сохраняет мало или вовсе их не имеет.

Если душа была сильной, то человек сохраняет свое имя и некоторые общие воспоминания последних дней, обычно это уже дни в состоянии призрака. Но это единицы.

Чаще всего в Руконгае просто появляется лежащий человек в белых одеждах, с его тела слетает черная бабочка, признак отправления шинигами и защита ритуала Духовного Погребения для пересечения Миров.

Проснется он, ни черта не понимая, но другие люди привычно объяснят.

Был ли он европейцем, африканцем или хоть викингом, оказавшись в Руконгае, он, скорее всего, возьмет себе азиатское имя. Чтобы не выделяться. А там простая жизнь до момента перехода дальше по пути Круговорота Душ.

Вот судьба всех этих призраков. Шинигами не нужно тратить на них лишнее время или чувства, просто выполняем свою работу, быстро и профессионально.

Я не убираю меч в ножны, заканчивая наблюдать за последним свечением души, исчезнувшей в небе.

- Итак, - скосил взгляд влево. – Еда ушла почти из пасти. Что делать будешь?

Пространство дрожит, являя огромный силуэт Пустого.

Я весьма вовремя здесь появился. Иначе душу этого человека не ждала бы приятная судьба.

Синего цвета шкура, рогатая маска, напоминающая череп бизона. Зубы маски распахнулись…

И вышел оттуда не вой. А искаженный голос с разборчивой речью.

- Стой, шинигами! Я не желал вреда той душе!

Аномальный Пустой!

Это заставило меня насторожиться и стать серьезным. Внутри. Внешне же я беззаботно спрашиваю:

- И поэтому ты ошивался рядом с духом, чтобы… Что? Сказать «Привет»?

Глаза за маской сузились, могучее тело напряглось. Пустой понял, что обман не прошел. Да, они частенько пытаются… Но нам всем еще в Академии рассказывают о неудачниках, доверяющих словам Аномального Пустого.

Это те же звери, что и обычные Пустые. Суть их никак не изменилась. Они просто научились использовать свой голос для обмана, охоты или жестокого развлечения. Таким уже не интересно просто пожирать, они играются с добычей.

Опасны, потому что часто имеют необычную способность… Если Пустой был Подчинителем при жизни человека, то это сильная способность. Такие Пустые могут убить даже Офицера.

Хорошо, что Пустые разум, память и хитрость человека не сохраняют. Иначе было бы действительно сложно иметь с ними дело.

Мы стоим вдвоем на кладбище. Холодные могильные памятники свидетели молчания двух существ. Шинигами и нависающий над ним горой Пустой. Глаза в глаза, секунда за секундой…

Пустой дернулся в тот миг, когда мой клинок шевельнулся.

- А-а-а-о! – отшатывается монстр. – Проклятый шинигами! Гра-а-ар!

Рука чудовища падает за надгробьями, отсеченная по локоть. Пустой, рыча на меня, отступает, исчезает в Складке Пространства.

Не спешу атаковать. Пустые наиболее опасны в моменты побега. Много шинигами поплатились за самоуверенность в этот момент, получив сокрушающую контратаку. Часто это стоило жизни обоим.

Я провожаю исчезающую маску Пустого сузившимися глазами, оценивая объемы реацу. Монстр слишком силен, чтобы оставаться в Складке долго.

И не знает, как легко я могу следить за ним.

Дав Пустому убежать, чтобы он потерял мою фигуру за памятниками, я приглушил ауру реацу и последовал за ним.

Ухмылка сама собой растет на губах, в груди закипает теплом чувство предвкушения охотника.

Ты мой первый Аномальный Пустой, приятель. Не убегай так быстро.

Рукоять Цукигами передает легкую дрожь. Ему понравился страх врага перед нами, понравилось рассекать плоть и проливать кровь. Мой меч в предвкушении продолжения.

Да, мы вроде как обязаны честно провожать монстров в дальнейший путь, «очищать» и все такое… Никто не запрещал ненавидеть самих монстров, ненавидеть их мерзкую реацу. Или получать от работы удовольствие.

Повергать чудовищ, ощущать при этом свою честно заработанную силу и навыки – это стало мне нравиться. Когда набрал должный уровень духовной силы и уже не так трясусь за свою жизнь.

Работа шинигами может получить любой эпитет или описание. Никто не посмеет назвать ее не будоражащей кровь.

Эх, Арена воспитала во мне зависимость от предвкушений битв… Надо будет сделать с этим что-нибудь. Потом. Когда-нибудь.

Я скольжу между деревьями, подобно призраку. Искусство Хохо, привитое сумасшедшим старым Богом Скорости, применяется с такой ловкостью, будто я с рождения так умею.

Ветви деревьев или толстых кустов не шелохнутся, когда я на них наступаю. Трава не приминается под моими сандалиями, варадзи. Они только выглядят соломенными тапками, на деле куда крепче любой современной военной обуви. Это был приятный сюрприз в форме шинигами.

Неожиданно, что первый же встреченный тут Пустой окажется Аномальным.

Как и предупреждали меня старшие товарищи в Отряде… Патруль в Киото часто приобретает интересные повороты. Скучать шинигами этот город не дает.

***

Большой переулок на окраинах Киото. Из теней вываливается огромная фигура, скрюченная от боли. На землю капает черная кровь. Капли, подобно кислоте, шипят и съедают поверхность.

Под углами домов с коричневой черепицей устроили гнезда несколько семейств птиц. Они проснулись от страшной ауры. Инстинкт заставляет их застыть и смотреть в сторону потустороннего чудовища.

- Проклятый шинигами! – шипит от ненависти Пустой, сжимая здоровой рукой рану на обрубке другой. – Я отомщу!

Его неприятный голос с реверберациями заставляет птиц в ужасе бежать из гнезд, бросая яйца и сами мысли о возвращении.

Пустой проводил их взглядом, со злобой и насмешкой фыркнул, став успокаиваться…

В этот уязвимый момент позади, между бизоньих рогов с блеском стали падает ударом клинок. Мой клинок.

Звук рассечения плоти! Зампакто режет, режет и режет, продвигаясь от макушки до пояса! Пока Пустой не превращается в две половинки прежнего себя!

Когда труп в двух частях истлел, отправляя душу на перерождение, я стряхнул кровь с меча небрежным взмахом. Вернул Цукигами в ножны. Довольный меч передал тепло через рукоять. Это заставило меня улыбнуться, разделив настроение хорошо выполненной работы.

Как учили в Академии с первого дня. Если кратко – бей со спины. Простая мудрость, отрицающая честь, зато сохраняющая жизнь. Враг даже пикнуть не успел.

Хохо учит не только быстро двигаться. Но и скрывать шелест одежды, звук дыхания. Если ученик достаточно дотошен. Некоторые уловки в Зандзюцу тоже берут стили убийц, уча бить мечом так, чтобы сталь не выдала пением воздуха свое прибытие.

Я мог бы стать неплохим членом Омницукидо, по части бесшумных убийств, если бы захотел.

Против опытного врага, имеющего чуйку и звериную интуицию, это все равно не работает. Тогда только способность моего Цукигами – Цуки Усаги (Лунный Кролик), поможет. Или скрывающие заклинания Кидо.

- С этим разобрались, - потянулся я, довольно щурясь на полумесяц Луны в небе. – Что у нас дальше по списку?

Киото - место со своими особенностями. Почти постоянная Духовная Область. А люди умудрились тут город поставить. Здесь всегда хватает работы.

До этого городом занимался Одиннадцатый Отряд, лишь пару месяцев назад его сменил Седьмой, пока я еще в Академии учился. Шестнадцать лет головорезы Одиннадцатого следили за самым мистическим городом Японии… Потому что Капитаны на собрании тянули жребий.

И ведь Капитан Сугимото умудрился сообщить мне об этом без тени смущения в голосе.

Ничего хорошего после себя они не оставили. Тут горы работы, которые я, пару месяцев спустя смены Отрядов, все еще должен буду разгребать. Хорошо, что с основным беспорядком товарищи уже разобрались.

Я запрыгнул на крышу дома, примерно прикинул, куда идти. Точка назначения почти в центре города, немного западнее, за одним из храмов на холме. Перешел по крыше до другого конца, спрыгнул на дорогу и пошел пешочком.

Никуда не торопился и без нужды бегать, прыгать по крышам, желания не имел.

В ночном воздухе Киото пахнет влажной прохладой и зеленью деревьев. В городе много не вырубленных зеленых мест. Чего еще много, так это храмов и старых, красивых построек.

Есть на что полюбоваться, пока иду.

Знал бы простой люд, что почти в каждом храме есть опасность для их жизней, не так охотно бы посещали эти места.

Киото связан с последней Долиной Криков, с которой разбиралась не Стража Короля, а Готей 13. И тут шинигами крупно так налажали.

Эта Долина Криков образовалась не на примере любого из Пантеонов Богов. А вокруг идеи нечисти. В Японии тогда был самый бум веры во всякую мелкую погань, екаев, бесов и демонов.

Вот они все из Чистых Душ и получились, когда Розарий Памяти созрел.

Все бы ничего, да вот только нечисти, Екаям, если бы точным, по вере смертных, на роду писано проникать в смертный мир, чтобы вредить людям.

Вот тут Готей и облажался, когда понял, что все эти сотни Екаев обладают способностью свалить из Долины.

Они и свалили. И, как верили люди, притянулись в те места, где «должны» обитать. Под мосты и близ нехоженых дорог, среди гор и лесов, в тенях под крышами домов… Везде.

И, конечно же, в самом жирном для нечисти месте – Киото.

Шинигами несколько недель не вылезали из Киото, охотясь на Екаев. А в это время, прозванный позже на реальных событиях, по землям Японии шествовал Парад Сотни Демонов.

Все медиумы страны, могущие видеть духов, сходили с ума и рвали волосы на голове от ужаса увиденного. Екаи могли внушать страх, а в таком количестве даже самые стойкие духом смертные ломались, как спички.

В такой напряженный для всех момент шинигами особо с монстрами не церемонились. Действовали так быстро, как могли.

Убивали на месте тех, кого могли сразу убить. А всех странных Екаев с аномальными способностями к выживанию просто Запечатывали.

Печатей оказалось так много, что шинигами решили сами не отвлекаться на подпитку Кидо, которое со временем теряло силу.

Они обязали местные семьи Медиумов заниматься этим. Разумеется, не за просто так.

Годы проходят, Печати на месте, возле тех мест воздвигнуты Храмы или ставшие памятными, туристические области. Смертные Медиумы продолжают нести свой долг, как могут. Кто-то вымер уже, их обязанности принимают другие или новые.

Все, что от них требуется, вливать реацу в печати, тем самым поддерживая Кидо. И следить. Если кто-то вырвется, они должны предупредить шинигами.

В Киото постоянный Патруль, а потому смертным выданы особые феерверки Шиба. Они из Общества Душ, а потому увидеть и почувствовать их в небе смогут только духовно осведомленные и шинигами.

Если любая из Печатей падет, в небе появится предупреждение от наблюдающей семьи Медиумов.

Шинигами не нужно постоянно держать там своих наблюдателей или часовых. А Патруль может заниматься Пустыми и провожать души мертвых, не отвлекаясь.

Это освободило много рабочей силы для Готей 13. Но, несмотря на удобный прецедент, почти нигде в мире мы не повторили подобный подход. Дела всего потустороннего принадлежат шинигами и только.

В Киото была особая ситуация. Совет 46 поворчал, но задним числом одобрил это. Никто даже башки не лишился, за такой косяк и привлечение смертных, что редкость.

По сей день неизвестно, сколько в мире еще осталось той нечисти. Так что, кто знает, сколько раз в году поверья людей о злых духах действительно обретают настоящее подтверждение…

Я много такой херни уже знаю. Киото – это еще цветочки.

Не хотел бы я родиться обычным смертным в мире Блич… Помимо десятков обычных опасностей для жизни, никогда не знаешь, когда твою жизнь оборвет нечто потустороннее. Даже в современности это не изменится.

Есть мне за что благодарить судьбу за место своего рождения. Это ощущение благодарности всегда со мной.

Даже пускай я буду обязан сражаться с Пустыми всю свою жизнь – все равно считаю это более безопасным, чем быть никем без силы. Тут я хотя бы буду знать, отчего и за что. Человеку такое важно. Придает ощущение хоть какой-то власти над своей жизнью и смертью, а не повинуясь случайности.

Для воинов всех религий и времен смерть в бою считалась почетной и лучшей. Как раз из-за этого, определенности и понятности. Люди не любят неизвестность, опасаются ее. Это банально некомфортно. Я тут не исключение, абсолютно такой же.

- Вроде здесь, - прошептал я, оглядывая высокий холм с тремя сотнями ступеней по крутому склону.

Красные балки – тории, украшают лестницу. Вверху видна только крыша из черно-зеленой черепицы, верхушка небольшого храма, посвященного Синто.

Синтоизм верит во множество божеств, почитает умерших и даже признает природные явления, как божественное. Это включает в себя веру в Шинигами, Богов Смерти. По крайней мере, в этом мире.

Так что заходил я без пиетета, как к себе домой.

Три наполненных реацу прыжка по лестнице вверх, триста ступеней промелькнули подо мной, слившись в рябую картинку из камня. Вершина и храм.

Каменная площадь, по бокам доски с крючками для деревянных дощечек-молитв прихожан. Тишина царит здесь, никого нет. Я дошагал до центра площади из каменных плит, немного неровных от времени.

Итак. Позовем хозяина.

Плавным движением вытащив зампакто в ножнах из-за пояса, я поставил его вертикально, положив руки на рукоять.

Пальцы сжались, приподняли зампакто, а потом опустили.

Стук.

В ночной тишине стук кончика обитых золотом ножен оглушительным звуком разорвал молчащую атмосферу храма.

Стук.

Маленькая, ничтожная реацу смертного в глубинах храма едва вспыхнула. Человек проснулся.

Стук.

Достаточно. Я ожидаю.

Ворота внутреннего храма со скрипом открываются. Появляется бумажный фонарь на палке, а за ним молодой мужчина в наспех заправленной храмовой одежде жреца, похожей на традиционный образ Оммёдзи. Это он и есть.

Все Медиумы Киото зовут себя семьями Оммёдзи. И являются жрецами, по совместительству.

Мужчина с еще пухлым от сна лицом подслеповато щурится, вглядываясь в освещенную область фонаря. Он шагает вперед, пока свет не показывает мой клинок, упертый в землю, ноги, а следом и тело, что в шикахушо сливается с ночью.

Оммёдзи встретил мой резкий взгляд своим и застыл, как кролик перед ужасным удавом.

- Б-божество Смерти, - сглатывая, произносит он, кланяется. – Приветствую вас в моем скромном храме.

Про себя я выругался. Только по одной реакции ясно, что он не привык видеть шинигами. Эта земля – одно из мест с самой опасной печатью. И база одной из самых влиятельных семей Оммёдо в Киото, Семьи Ямагучи.

Из этого можно сделать только один вывод.

Долбанный Одиннадцатый не следил за Печатями!

Это примерно… Шестнадцать лет! Вот черт.

Остается только уповать на то, что смертные без пригляда продолжили исполнять свои обязательства.

- Я шинигами из Готей 13, Окикиба Судзин, - кратко представляюсь я, приказывая: - Ты будешь моим проводником в Киото, потомок Ямагучи. Мне нужно проверить все Печати в городе.

К моему облегчению, мужчина соображал шустро. И как-то воспрянул духом, услышав, что божество смерти не за его жизнью пришло. А по другому поводу.

Кашлянув, чтобы прогнать хриплую сонливость голоса, он сказал:

- У моей семьи есть все записи о Проклятых Землях. Для меня честь помогать Шинигами… Могу я осмелиться пригласить вас отдохнуть в храме, Окикиба-сама?

- Этой ночью я закончил с делами. Принимается. Веди.

Идя за почтительным оммёдзи, я спросил:

- Как твое имя?

- Саро, мой господин, - тут же отвечает он, поднимая выше фонарь и глядя под ноги на лестнице. – Ямагучи Саро.

- Я не чувствую других реацу в храме. Ты последний оммёдзи в семье?

Я чувствую, что вопрос уколол его в больное место. Аура дрогнула. Печаль, но гордость в маленьком тусклом огоньке его силы.

- Да… Я последний. Мой отец ушел за грань три года назад. Вам он неизвестен?

- Не встречал, - безразличным тоном даю ответ. – Мир Мертвых велик. И я не занимаюсь встречей бывших последователей пути Оммёдо.

- Прошу прощения, - виновато улыбнулся мне он, повернув голову на секунду. – Это скорбь и разлука все еще говорят во мне.

Я принял извинения кивком.

Понимаю вопрос, потому что я теоретически мог бы видеть его предков. Взаимоотношения Медиумов любого рода с Миром Мертвых и так сложны в лучшие времена. Потому что сильные души помнят жизнь в материальном мире.

А с Оммёдо Киото у Готей 13 более тесные отношения.

Взамен на пригляд за Печатями и неусыпную стражу, шинигами даровали в награду некоторые привилегии смертным.

Когда рождаются новые члены семей Оммёдо, по договору к ним приходит шинигами. Мы благословляем новорожденных особой печатью – «Печатью Прохода».

Эта печать – отложенный ритуал Духовного Погребения. Когда человек умирает – его душа не задерживается в Мире Людей, не рискует измениться в Пустого.

Или, если Оммёдо погиб в бою с духовной сущностью – это буквально спасет его душу от дальнейшего вреда, сразу отправив его в Общество Душ.

Что-то подобное провернул Ренджи Абарай с Куросаки Ичиго, спася парня в Аду в фильме. Недоделанной печатью он на ходу наложил ее, вытянув Ичиго наружу в полной безопасности.

Это всего лишь грубая подделка на способность спасать своих у Меносов – Негасион, сложенная с Духовным Погребением. Она не защищала, просто быстро вытягивала из измерения.

Но нельзя отрицать, что создатель очень постарался, чтобы воплотить нечто такое. Имени его, к сожалению, история не сохранила. Или он сам не хотел.

Так вот, такую печать я на теле Ямагучи Саро чувствую. Она скрыта под кожей между лопаток на спине.

Ему на вид лет двадцать… Значит, по крайней мере Шестой Отряд, следивший за Киото перед Одиннадцатым, договор с Оммёдзи соблюдал. Как и, наверное, следили за Печатями.

Уже облегчение, что я не сунусь в пасть к ожидающему врагу, ждущему за хлипкой преградой и ненавидящего шинигами за «все хорошее».

Шестнадцать лет это еще не крайний срок. Если смертные вливали реацу. А вот если нет...

Ощущение тревожности не хотело меня покидать.

Мы дошли до перекрестка коридоров.

- Подождем немного с отдыхом, - приказал вдруг я. – Сначала проверим вашу Печать за храмом.

- О? Да, конечно, - сориентировался мужчина, меняя направление. – Тогда нам сюда.