Рожденный в Сейретей (1-92 главы)

Глава пятьдесят девятая. Горе месть познавшим.

Пять дней спустя.

Похороны Хибики состоялись. Но ничего на этом не закончилось. Каникулы выходили бурными.

Уровень непонимания, насилия и безнаказанности только набирает обороты.

На студентов Академии из Сейретей планомерно охотились. Особенно на членов клуба «Чаепития».

В Руконгае или Сейретей, оказалось не важно, где нападать. Даже на пороге собственного дома, как оказалось.

Хотя Хибики убили в Руконгае, возле ткацкой мастерской его семьи, ударом в спину. Охраны у него не было, нашли уже сильно позже момента нападения. Да и какая охрана? Хибики не был особо богатым парнем и уж тем более не ожидал покушения.

Пока они выбирали не самых благородных из нас, с чьим убийством не будет проблем.

Еще трое наших пострадало, но только один выжил. Он устроил нападавшим адскую драку за свою жизнь. Хаку Оно. Я как раз шел к нему домой. Навестить, задать пару вопросов.

Дневное время радует солнечным днем, но я не ощущаю радости от тепла на коже, как будто темные дни забрали это чувство.

Падающий зеленый листок задел рукав, смахнул его. Я одет достаточно прилично для визита, взяв первое попавшееся в гардеробе. На ногах белые хакама с синим поясом, сверху белые кимоно и хаори на плечах с гербом Трилистника.

Едва заметный вес зампакто на бедре держит меня от улета в размышления, ухода в неприятные воспоминания о похоронах.

В тот день только солидное присутствие сотрудников Академии и директора лично удержало нас от похода за кровью. Они смогли уговорить нас, уверить в справедливом решении. Угроза исключения, если начнем бойню, тоже помогла.

Мы смирились с гневом, поверили им.

И погляди-ка, к чему это привело.

Я остановился посреди улочки, удивленно прислушиваясь к ощущениям реацу. От того места, куда шел, сейчас очень быстро удаляется знакомая аура.

Заместитель Академии. Это точно был Генгоро.

Хмыкнув про себя, подождал, пока он точно уйдет. Я не хочу сейчас видеть его лицемерное лицо.

Райончик с плотной застройкой, но все еще приятными домиками, перемежается парками и редкими прудами. Людей встречается мало, да и те слуги в большинстве. В целом тихое место, где соседи знают друг друга, но не докучают визитами или слухами.

Только благодаря традиции оставлять на стенах не вычурные метки с гербами или просто фамилиями жильцов, я не заблудился в поисках.

Вот и дом семьи Хаку.

Маленький коттедж с живописным деревом сакуры во дворике, небогато, но уютно. Я заметил несколько маленьких аур, включая знакомую Хаку Оно, близкую ему по родству на заднем дворе. Вроде бы, у него есть младшая сестра?

Родители – богатые торговцы, колесящие по Руконгаю почти круглый год. Такие уже давно могут ничего подобного не делать, но им, похоже, просто нравится такой процесс и караванный стиль жизни.

Встретили с почетом, без лишних вопросов предложив войти.

Пожилая служанка провожает меня внутрь, до комнаты, где молодой, покалеченный парень устроился полусидя на низкой кровати.

В комнате полумрак. Тяжелые шторы не пускают свет, а на тумбочке возле кровати горит свеча. Там же лежит книга и сломанная пополам чернильная ручка.

Человек на кровати пошевелился. В глаза сразу бросается отсутствие правой руки. Отрубили почти по самое плечо. Сочувствие вспыхнуло во мне, горечь на сердце. Он больше не сможет стать шинигами.

Его темные волосы закрывают глаза, голова опущена.

- … Судзин, - тихо, но твердо произносит мое имя.

- Привет, Хаку.

Без расшаркиваний и любезностей он сразу говорит:

- Это были они, Судзин. «Забытые мечи».

- Да.

- Они убили Хибики, - единственная целая рука яростно сжимает одеяло.

- Знаю.

- Шигучи тоже убили.

- Да.

- Моримото… - парень подавил всхлип, стискивая одеяло еще крепче. – Убит вчера.

Они были однокурсниками и друзьями.

- …

- И я. Я калека теперь. Они отрубили мне руку. Впятером на одного, шлюшьи дети. Надо было никого не слушать и пойти прикопать этих уродов тогда. Вот только они не боятся исключения, а мы да! Это смешно!

Повязка на культе на глазах наливается красным, он слишком напрягается.

Хаку вдруг засмеялся, громко, протяжно, грустно. Он поднял голову, по загорелому лицу бегут две дорожки злых слез.

- Ты бы видел. Они безумцы, Судзин. Гребанные фанатики! Я их ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Я молчал и переносил волны колючей реацу, исходящей от бывшего товарища по клубу. Ждал, пока эмоции схлынут.

С момента входа мое лицо не менялось в выражении, не показывало, что у меня самого на душе.

- … Генгоро заходил, до тебя. Знаешь, что он сказал?

- Что?

- «Академия разберется», - издевательски пародируя уверенный тон зама, выдал Хаку. – Уродов, которых я запомнил, исключат. Как будто мне есть дело до этих тупых пешек с промытыми мозгами! Что будет с настоящими виновниками?! Знаешь, что?! Ничего! Гребанный Такаги останется безнаказанным! Ублюдок!

Это было не ругательство… Такаги, без фамилии, незаконнорожденный сын Госуке Киганджоу. В данный момент – Кемпачи Киганджоу.

Как и папаша, Такаги здоровенный жирный ублюдок с солидным реацу и бешеной физической силой. Про него ходит куча плохих слухов, включая драки, убийства, шантажи, склонения девушек к сексу и прочее, положенное бандиту дерьмо.

В этом году он станет шестикурсником и уже, по факту, новый главарь клуба «Забытые мечи». Он был отъявленным бандитом и некоронованным лидером темного мира Руконгая.

Все благодаря связи с папашей. Одиннадцатый Отряд всегда был оплотом бывших бандитов. Они не теряли контактов, они становились крышей бывших подельников.

На это всегда смотрели сквозь пальцы, по разным причинам. Пока шинигами хранят верность превыше всего Готею, выполняют свой долг и рубят, куда покажут пальцем, никто не собирался трогать эту яму с дерьмом пятиметровым шестом.

В каком-то смысле Готей имел инструмент контроля для грязи в Руконгае, дубинку, висящую над головами преступности, которую все они могли видеть. Кто тут самый страшный хищник.

Я мог понять, почему Академия не хочет трогать Такаги и «Забытых мечей», по сути, банду внутри Академии. У них есть фон и поддержка в Готее. Сам клуб, как и «Чаепитие», имеет долгую историю. И это не первый раз, когда две стороны так цапались. Но чтобы до убийств доходило, это редкость.

Никто не хочет пинать осиное гнездо без нужды.

Но это, черт возьми, выходит из-под контроля, а Академия делает вид, что все в порядке.

Новые идеи борьбы против «угнетения» аристократии слишком глубоко пустили корни там. Последний тупица может распознать в этом семена нового Восстания в будущем.

И почему-то никто ничего не делает. Интрига на высшем уровне, очередная придумка дурного Советника? Или просто безалаберность, кто знает.

Имея ультимативное оружие – Капитанов, Готей 13 и Совет привыкли ко многим вещам относиться спустя рукава. Имея возможность одним приказом и мощью Отрядов решать большинство проблем, легко не обращать внимания на мелочи вроде этой. Инерция мышления старожилов тоже на пользу не идет.

Я могу понять злость Хаку прямо сейчас. Он так ярится, что дерево стен в комнате начинает потрескивать, а с потолка медленно осыпается пыль. Я с жалостью подумал, что будь он здоров, еще пара лет и взял бы планку Офицера по силе. Теперь вряд ли.

- Успокойся немного, Хаку. Ты так комнату разнесешь.

- Не говори мне успокоиться! Я спокоен! Скажи мне, что ты убьешь их!

- Я…

- Скажи мне, Судзин!

- Я не могу, ясно? - жестко осаживаю невменяемого парня. – И хватит орать на меня, черт возьми!

Моя вспыхнувшая не меньшей злостью реацу гасит его, как вода спичку. Хаку выдохнул и сутулился, потеряв ярость и желание орать на весь дом.

- Я надеялся на Академию, - признался я. – Они обязаны были что-то сделать. Студенты умирают. Но услышав твои слова, я уже не так уверен. Наказать только пойманных на горячем исполнителей, не выгонять всех «Забытых мечей»? К этому моменту я уже ожидал суда над ними всеми, а не такого исхода.

- Они не остановятся, - прошептал Хаку с опущенной головой, кулак разжал хватку на одеяле. – Ты слышишь, Судзин, не остановятся. Поверь мне, они безумцы. Особенно Такаги. Они сказали мне, что сожгут дом и убьют сестру, если я буду настаивать на мести им. Им плевать на последствия, понимаешь? Будь осторожен.

- Я буду… Выздоравливай.

Неловко попрощавшись таким образом, я ухожу.

Дом Хаку находится в районе, полном узковатых улочек, где легко потеряться. Благо, есть несколько парков, по которым легко срезать путь и выйти на главные дороги.

Шагаю по тропинке, под подошвами похрустывают мелкие камешки, разросшиеся кусты норовят зацепить штаны. Тишина вокруг, только мелкая птица где-то наверху издает трель.

Из-за того, что места с зеленью расположены глубоко внутри улиц, вне главных дорог, люди мало ходят или проводят время здесь. Парк безлюдный, особенно сейчас, в разгар жары полудня.

Кое-что, о чем надо было помнить. Как и об обещании быть осторожным, осознал я, ощущая вспышки сильной реацу за деревьями. Хорошо прятались, ушлепки.

- …Хаинава! – два голоса рявкают с двух сторон тропинки.

Это стало такой неожиданностью, что я попросту был захвачен врасплох. Ни за что на всем чертовом свете, я не ожидал, что у сволочей хватит храбрости напасть на меня! Может быть, поэтому это сработало.

За долю секунды, как сюнпо спасло бы рассеянную голову, Кидо настигает меня.

Желтые канаты заклинания с огромной скоростью врезаются в мое тело, сотрясая кости, жгучей реацу шипя на коже. Кидо трещит звуком злобных молний, сковывая в несколько кругов. Мои руки притиснуты к телу с силой анаконд, желающих задушить добычу.

Двойное Бакудо спеленало меня не хуже стальных тросов.

Рваный звук сюнпо появляется за спиной, а потом подсечка под ноги заставляет упасть. Я рухнул лицом на землю со сдавленным выдохом.

Чужая нога с силой опускается на затылок, втискивая мое лицо глубже в грунт. Злой, садисткий голос появляется в ушах:

- Ты не неприкосновенен, Окикиба. Расхаживаешь один, будто тебя никто не тронет? Сын Советника, что за идиот! Это должно научить тебя. Как и твою тупую подружку! Ха-ха… Ой.

Реацу изливается из меня с такой мощью, что полосы желтых канатов начинают трещать, угрожая полопаться. Со звоном лопнувших струн так и происходит, Кидо удержит меня только секунду или две. Я знаю, как его разобрать.

Дайте только еще мгновение… И вам всем конец.

Чужая нога отпрянула. Напряженный голос приказывает:

- Отступаем. Сейчас же!

Три ауры реацу рванули от меня в разные стороны, скрываясь и затихая, как огоньки, прикрытые ладонями. Когда я встал, ни следа от нападавших не остается.

- Умные, ублюдки, - сплюнул я на землю.

Быстро поняли, что добыча не по зубам даже три на одного. Похвально, как быстро смылись и не тупили. Засада тоже хороша, не замечал до последнего.

Академия, обучили, блин, на мою голову… Конечно, это были «Забытые мечи», кто ж еще? Я уверен, потому что узнал ауры. Все трое – бойцы Арены Вызова и члены клуба. Только имена не помню.

Бегать за ними сейчас не имеет смысла. Сраные крысы, кто знает, в какие норы они прямо сейчас забиваются и нет ли новой засады. Я найду их позже, раз уж знаю по аурам.

Мои сенсорные возможности неизвестны широкой публике, я не распространяюсь. Это им аукнется.

Грязь на одежде, небольшая боль от падения. Как они так заставили меня врасплох? Я был слишком беспечным, полагаясь на фон своей Семьи? Или это новый уровень силы лишней уверенности мне придал?

Какие-то креветки чуть не отпинали меня на задворках Сейретей. Чувство унижения холодной липкостью захватывает мой разум. Утирая лицо, я замер.

…как и твою подружку. Это он сказал?

- Касуми, - прошептал я, срываясь в сюнпо.

***

Ночь.

Частная клиника Четвертого Отряда – «Зеленая волна».

Большое трехэтажное здание с широкими окнами, двор закрыт высоким забором, давая пациентам как места для прогулок, так и уединение от взглядов с улицы.

Сейчас там, на втором этаже в самой дорогой палате лежит после операции Ода Касуми. Почему-то отсюда, снаружи, окна ее комнаты кажутся мне самыми темными из всех.

В ночной тишине, возле скамейки стоят двое. Я и Генгоро Орабара.

Я бросаю ему рваную бумагу, записку, найденную на теле Касуми. Мой голос холоднее ночного воздуха.

- Какие еще вам доказательства нужны? Дневники с признаниями? Еще пара трупов?

На записке коряво написано:

«Дворянская подстилка»

Человек-скала прочитал написанное, желваки закаменели, но он не поддался мимолетному гневу.

- Откуда ты это взял?

- Врач отдал. Я встретил его после операции. Я. Не шинигами в роли дознавателя. Которого до сих пор почему-то нет. И не вы.

- Эти вопросы будут решаться на высшем уровне, - успокаивающе показывая ладони, говорит зам. – Виновных накажут. Не влезай, Окикиба. Нам не нужна большая эскалация конфликта, понимаешь?

- Да, я понимаю.

Он удивленно моргнул, потом нахмурил брови.

- Врешь, да?

Молчание служит ему ответом. Молчание и взгляд, в котором нет и капли понимания или теплоты в отношении его и Академии.

Есть только столько обещаний, которым вы можете поверить.

- Окикиба…

- До свидания, заместитель.

Он ничего не сказал, когда я повернулся спиной и пошел в здание. Медик за стойкой проводил меня глазами с мешками под ними, усталыми и безразличными.

Тихое эхо от шагов по лестнице ведет вверх, коридор, дверь, палата… И она.

Щелчок двери за спиной, пара шагов внутрь.

Кровать освещена из-за барьера вокруг нее. Оранжевые стенки медицинского чуда мерно гудят в тишине, прерываясь только тихим дыханием девушки в бинтах.

Руки лежат поверх белого одеяла, от кончиков пальцев до макушки головы все в бинтах. Тело и ноги, шея и лицо, все.

Хотя медики обещают, что шрамов не останется, на нее наложили сейчас больше пяти сотен швов. Переломы, синяки без счета… Касуми пережила самую настоящую пытку наяву.

Если бы я не научил ее сдерживать кровотечение с помощью реацу, уверен, она бы умерла от стольких порезов.

Мои руки сжались в кулаки. Я не успел. Не успел так сильно, что все закончилось еще до того, как я пришел к Хаку.

Касуми с двумя кузенами ходила по городу, когда на них напали на пустыре. Два ее родственника мертвы. А сама она прикончила одну напавшую и, судя по следам крови, сильно ранила еще нескольких.

Ода устроили для ублюдков адскую драку, оставив на месте следы от битвы в виде впадин в земле, огня от Кидо и даже осколки чужих мечей.

Чужая реацу и кровь, осколки асаучи, записка и долбанный труп! Доказательств море.

Что мы получаем в итоге? Пустые заверения. Я так разочарован в Академии сейчас!

Тихая рябь пробегает по барьеру. Касуми простонала сквозь сон и я спохватился, мигом убрал реацу, боясь потревожить ее.

Спать под Кидо она должна еще минимум два дня. Лучше не тревожить целебный сон.

Я верил, что физически она проснется здоровой. Но как на счет психологически?

Не могу не вспоминать Маширо, тогда застрявшую в детстве из-за пережитого. Касуми сильная. Но вдруг это было слишком, даже для нее? Что тогда. Что тогда мне делать?!

Я сел на стул у кровати, поставил локти на колени, а подбородок на кисти, уставившись на лицо в бинтах. Трепещущие длинные ресницы, ровное дыхание. Такая раненная, такая хрупкая. Едва не убитая, потому что…

«Дворянская подстилка»

Зубы скрипнули.

Я никогда еще не чувствовал такой бури злости! И вместе с тем вины.

Глядя на Касуми, у меня слезы на глаза наворачиваются. А вспоминая, кто это сделал, ненависть кипит в груди, мешает дышать, заставляет стискивать зубы.

Противоречивый клубок из сочувствия, вины и ненависти распухает внутри, царапает ребра, сдавливает сердце, холодит кровь и тут же заставляет вскипать!

Только титаническая воля держит реацу, чтобы не потревожить ее, буря под кожей.

Мои пальцы трясутся от избытка эмоций, как я не пытаюсь их остановить, они трясутся.

Пара соленых капель падают на руки. Взор немного мутнеет.

Я убью их. Я убью их! Я убью их всех!

Я разотру их кости в пыль. Я вырву нервы из их тел. Я разорву их плоть! Я увижу агонию в их глазах.

В горле встал комок, мешая дышать.

Больше не в силах смотреть на нее, я встал и пошел на выход.

Касуми… Только подожди, родная. Я убью их всех.