Руфус Рисс, ненависть к чаю и не только

Пять дней

Заманчивое предложение, ничего не скажешь. Я постукивал пальцами по подлокотнику кресла, задумчиво глядя в никуда. Казалось бы, ответ очевидный, нет, и эти мысли, затесавшиеся в сознание сразу же, никуда не уходили. Но здесь играла не только моя дружба с Сильвой, но и холодный расчет. Весьма холодный, признаться. От Сильвы может быть очень много проблем в будущем, если она обратится в… злого двойника, не знаю. Это тоже сразу пришло на ум, но развития так и не получило, смешавшись сразу с множеством других мыслей, некоторые из которых звучали по нетипичному циничному. Да, в сознании Сильвы пробудится вторая сущность, но ведь это может быть и хорошо, технически, их даже можно было разделить. Идею с полным подчинением тела я, к слову, рассматривать не хотел из-за банального неверия, и это даже несмотря на объяснение самой девушки. Но если ее, т.е нашей Сильвы, сознание будет погружено в некий летаргический сон, то действительно, открывается простор для работы иных частей мозга, которые в связи с ее особенностями будут способны на некое проявление шизофрении, или чего-то, в этом роде. А во всех четырех руках Сильвы, таилась весьма увесистая сила, которую очень не хотелось отдавать на съедение ее внутренним волкам. Ведь что-что, а глаз действительно вел себя в крайней степени агрессивно не только ипо отношению к окружающим, но судя по всему и самой Сильвы. Нельзя было просто… игнорировать подобное, а соответственно, проблема требовала решения, которое мог осуществить я, рискуя разделить душу с некой “другой” Сильвой. Звучит так, будто я собрался выходить замуж, но вы меня поняли.

- Ну что же, подруга, терять агентов сейчас нельзя. Что мне нужно сделать, и как выглядит ритуал помимо того, что ты будешь усыплять свою вторую половинку? - Да к черту! Я пережил смерть, какой-то неизвестной херни из глубин сознания тетраморфа бояться явно не стоит. Максимум, держать ушки на макушке, а это я умел весьма неплохо. - Мне же петь, надеюсь, не надо? - Настороженно добавил я, замечая на лице Сильвы неуместную улыбку. Выглядело это все куда более безобидно, чем скорее всего будет на самом деле.

- Нет, ты все равно ничего этим не сделаешь… От тебя требуется просто дать мне свою руку и перетерпеть боль… а также сонливость. Звучит не очень сложно, но на деле… Я пойму, если ты пожелаешь отказаться. - Сильва вздохнула, продолжая сжимать пальцы в кулак, причем настолько болезненно, будто пыталась сломать собственные пальцы или поцарапать их до крови.

- Я не собирался отказываться, просто мои вокальные навыки, увы, оставляют желать лучшего. Наверное, это одно из немногого, что я делать не умею. - Сильва хихикнула, чуть отводя единственный глаз. После чего, протянула ко мне руки, ожидая чего-то в ответ. Долго думать не пришлось, до меня дошло и я ответил тем же, оставляя пальцы на уровне ее предплечья и позволяя ей схватиться там же. У нее был удивительно сильный хват, который, помимо всего прочего, царапал кожу, но подобное явно было намеренно, ей ведь нужна кровь. - Что же… интересно.

- Прости за странности… ты далек от нашей магии, как и я от некромантии. Если ты готов то… Надеюсь, мы сможем сделать это. Я не хочу подчиняться ей, только не снова. И не сейчас… - Я впервые видел, как руки тетраморфа дрожали. Казалось бы, изначально глиняные люди… Но видимо, страх присущ всем мыслящим существам этого мира. И раз неизбежно все сводится к страху… то возможно, чувствовать его с детства не так плохо. Всякое лучше, чем в один момент случайно обнаружить, что ты способен его испытывать. - Удачи нам… обоим.

Сколько пафоса ради какой-то песенки, подумалось мне в первый же момент, но после того, как пальцы вцепились мне в кожу, уже намерено давя плоть, я понял, что это были далеко не шутки. Единение. Ей нужна была не только моя кровь, она хотела почерпнуть смерти из непосредственно меня, рискованно, но мои интересы в этом тоже были, уменьшить в себе количество мертвечины? Дайте два! Я сжал пальцы в ответ, поддерживая ритуал своей силой, начисто забывая, что только недавно Азазель просил уменьшить использование магии. Что же… Сейчас я прилагал, в процентом соотношении, усилий столько же, сколько во время битвы с Эсвель, но разумеется, относительно моей собственной силы и власти находившейся в руках. Глаза медленно затягивали черным дымом, что валил целыми клубами из распахнутых, мертвых глаз Сильвы, казавшиеся мне ослемленными. Вторая пара ее рук вцепилась в собственные конечности, словно отчаянно пытаясь разорвать связь сломав суставы, но они были непоколебимы, постепенно оставляя на коже мелкие раны, кровь из которых тут же растворялась в дыме, смешиваясь с ним. Пока что, никаких препятствий нет, я отошел от боли, не сильно придал значению дыму, даже смог сесть поудобнее… Но тут, началась песня Сильвы, что медленно пробивалась через все мои слои защиты, проникая в самый центр сознания, покрывая его мраком и дымом, слоем былого и одновременно с тем надоедливо въедаясь ы подкорку. Раздались первые строки колыбели, вибрацией сотрясая и руша машину вокруг. Собственно, падать мне уже было некуда. Мир раскололся и разверзся вокруг нас, поглощая в самом себе.

“Первый день пришел ко мне,

Красок ярких дарит свет.

Нет ни страха, ни зимы,

День настал среди войны.”

- Она жива. - Опять видения… день же только начался, можно обойтись без флешбеков? Мне будто не хватило их вчера… Сколько их там было? Андрий, потом воспоминания Бревси… точно, еще же демонюга из Ласок и первая встреча с Надеждой, ох, а если считать за воспоминания мои собственные бесчисленные приступы ностальгии, фирменный кошмар! Минимум четыре чужих флешбека и вот опять, ну что же за напасть то такая… - Подними ее, видимо, судьба благоволила ей.

Я стал свидетелем какого-то набега в… давно. Я не пытался угадать эпоху, да и кому не плевать? Тут были тетраморфы-самураи, прикиньте! Огромные, два метра точно, закованные в окровавленные, пластинчатые доспехи с клинками длиной в сорок сантиметров, заточенных с одной только стороны. Их лица были спрятаны под стальными масками с изображениями демонов, что обгорели до самого металла от языков огня и измазанные, может намеренно, пепельной сажей. Я видел сцену с бокового ракурса, и мог наблюдать, как на фоне, педантично уничтожают раненых ударами катан, разрезая им горло с расстояния, с которого они даже не могли ответить. Это чем-то напоминало мне жатву или сенокос, пусть и неизменно более жестокий. Но главная сцена была прямо передо мной. Говорящий тетраморф, имеющий знаки отличия которые точно имели свое название и что-то значили, опустился на колено перед небольшой девушкой, что-то держащей в четырех руках, и никак не желающая это отпускать. Ей было… одиннадцать? Наверно да, черты лица имели опустошенный и ничем не выразительный облик, будто вместе с вырезанной за спиной деревнец, ее душу тоже вывернули наизнанку. Губы не дрожали, но были сжаты, ноги чуть провалились в землю, позволяя ей иметь более крепкую опору, дыхание оказалось ровным. Длинные, черные волосы рассыпались за спиной, кончиками укрывая мертвые руки втоптанный в землю женщины, которую уже закрыли собой остальные самураи. Когда один из воинов вокруг попытался взять девочку в руки, она резко схватилась за них одной парой своих конечностей, во второй паре мелькнуло лезвие ножа. Не обращая внимания на столпившихся вокруг мужчин, она врезалась клинком в руки воина, отрубая их и заставляя того в ужасе отступить, изумленно глядя на кровоточащие культяпки. Глава только засмеялся на это, резко за шкирку поднимая ее над землей и выбивая из рук нож, что вонзился лезвием в сырую от крови землю.

- Вот это экземпляр… - Его взгляд упал на раненного, который, увидев во взгляде босса укор, боязно замотал головой, начиная что-то трещать на своей тарабарщине, которая, почему-то, в отличии от болтовни босса, мне понятна не была. - Она отправляется с нами… А этого убейте, он потерял руки от малой девы… опозорив не только себя, но и наш отряд. - Приказ был исполнен незамедлительно.

“День второй стучит ко мне

Шепот тихий вдалеке

Пусть года текут рекою

Были вместе мы с тобою.”

И снова пространство решило быстро все разрушить, представляя мне во внимание следующую картину. На дежурной башне в лагере сидит та же темноволосая девушка, что и в прошлый раз, но значительно старше. Ее черты лица стали полностью неотличимы от облика Сильвы, черная коса за спиной элегантно укрывала собой почти что двухметровую нагинату, которая сверкала лезвием перед медленно опускающимися лучами солнца, ее рукоять была украшена бесцветными камнями, на противоположном от лезвия конце болтались две ленты, белая и алая. На груди девушки красовались те же самые медали, что я видел в прошлый раз на теле у самурая, а маска óни, уже проржавевшая, но от того лишь еще более угрожающая, лежала рядом с ней. Внезапно, ну по крайней мере для меня, на горизонте появились возвышенные стяги, имеющие в себе цвета золота, стали и алого шелка. Раздались первые звуки и тяжелая поступь армии, что надвигалась неспешной, но весьма угрожающей волной.

- Дайсе Сиви”Аль, императорская армия наступает, что прикажете делать, отступать? Ответа от сегуната не последовало, мы не можем рассчитывать на подкрепление. - Разрезал тишину голос позади, Сильва (Сиви”Аль”) развернулась, видя одного из самураев, а может теперь уже ронинов, который взирал на нее с ожиданием. Его лицо было размыто, а все остальное тело подергивалось, видимо, девушка не помнила, как точно выглядел посыльный.

- Мы дадим бой. - Поднимаясь с колен и уверенно подходя к лестнице, ответила Сильва, после чего, взглянула на подходящие войска. Ее глаза сузились, две пары рук сложились в уже привычной молитве, две другие потянулись за оружием. - Раз они хотят войны, то псы получат ее. Собирай верноподданных сегунату, пришло время отстоять нашу честь и показать, что мы стоим своего имени.

- Так точно, дайсе, будет исполнено! - Тетраморф скрылся внизу, позволяя Сильва вновь остаться наедине, в очередной раз оглядываясь на идущую армию, конца которой видно не было. Ни конца, ни края, лишь знамена, знамена и знамена… никогда не заканчивающиеся. Меня пробрала дрожь, Сильва же улыбнулась, аккуратно выхватывая из-за спины нагинату и выдыхая. На секунду, все четыре ее глаза оказались открыты.

- Сегодня мы наконец умрем. - Синхронно прозвучали два голоса, исходящие из одних уст. Свободная пара рук сложились за спиной, словно оживший рюкзак, на пальцах загорелось пламя, поднимающее к небу белый дым такой же загорелся на противоположной сигнальной вышке, внизу звучали тысячи голосов, лязг оружия заполнил сознание. Глаза, только открывшиеся, стыдливо захлопнулись, вторая же пара нахмурилась, ощущая это. - Ты не хочешь увидеть мой бой? Не желаешь смотреть на наш триумф? - Внезапно, спросил один из голосов, более глубокий и резкий, схожий скорее с мужским. - И даже если проиграем, неужели ты откажешься смотреть на эту славную смерть?

- Нет, не желаю, я не могу видеть это, не хочу лицезреть этот крах... Мне страшно, сестра, и сейчас нашим душам нужен покой, и кто-то должен его обеспечить. - Раздался знакомый мне голос, принадлежавший моей доброй коллеге. Что же, тайна раскрыта. И подозреваю, финал этой битвы уже предрешен. - От меня мало толку, я не способна воевать, но если могу попытаться дать нам лучшую жизнь на небесах... То я попробую.

- Как пожелаешь… я хочу наслаждаться каждым убийством, пока еще жива… Надеюсь, наша общая смерть станет достойна небес.

“Третий день идет уже

Кровь рисует на клинке.

Забвенно имя, воин спит.

Лишь жрец рыдает среди мглы.”

Разруха и пепел, вот чем закончилось, я видел смутные, непонятные очертания битвы, всплески крови, яркий блик стали, грохот, стоны и плач. Но все это закончилось так же стремительно, как и началось, не дав лицезреть ни окончания, ничего. Я пришел в себя, и тут удивленно начал осматриваться, но увидеть ничего не мог. В нос ударили весьма знакомые запахи, но что-то поменялось, казалось, мир покрылся рябью, какой-то странной дымкой, будто здесь воспоминания остались наиболее слабым звеном, или же сама Сильва желала забыть их, намеренно уменьшая важность и разрушая их. Как оказалось чуть позже - неспроста, когда глаза наконец свыклись с мрачной темнотой, я увидел, что стоял посреди кладбища. Могилы, множество могил, гранитные плиты и аромат смерти… Так вот, почему так знакомо и почему такое ощущение родного дома… быстро пробежав глазами по символам и уловив общую суть, я сообразил, что находился среди братской могилы, по которой отрешенно, с мертвым взглядом, шагала девушка, в длинном, белом кимоно, с двумя закрытыми глазами, и двумя распахнутыми в благоговейном раскаянии, что ярко сияли при свете небольшой зажигалки. Значит, прошли века… Тело дрогнуло, осознавая этот, казалось бы, простой факт. Сильва была настолько стара… Она прожила почти тысячелетие, и большую его часть… будучи мятежником, воинов, а после, беглецом. Благодаря двум, привычно сложенным рук, я окончательно понял, что эта та самая наша противоалкогольная милашка, а вторую личность звали, как я понял, Аль. И видимо… все это время, она была мертва, в то время как Сильва избежала этой участи. Значит, Аль лишь недавно смогла оклематься, но что случилось, что Сильва стала говорить о ней так презрительно, если только благодаря ей, она вообще выжила? Сколько еще актов мне предстоит увидеть, и самое интересное, что сейчас с моим реальным телом? Я не чувствовал напряжения или боли, неужели… я уже проиграл? Нет. Не может быть. Я бы понял, точно понял…

- Она не мертва. Так зачем ты носишь сюда цветы. - Еще один до боли знакомый голос, шипящий и такой едкий. Я увидел, как тень Сильвы соскальзывает с своего привычного места, покрываясь объемными волдырями тьмы и наконец, обращаясь Азазелем, что своими змеиными зрачками вглядывался в спину девушки, которая приводила в порядок небольшое святилище, оборудованное возле пустой могилы самой себя. Здесь не было изысков, драгоценных камней или иного. Несколько белокаменных плит, сложенных в подобие некого символа, и в центре - огарок от свечи и пепел иссохших цветов. - Ты же знаешь, если она вернется, ты вновь потеряешь контроль. Она сильнее тебя. Она вновь начнет убивать, потому что знает только этот путь в жизни. У тебя было столько шансов, чтобы запечатать ее в себе, но ты желаешь сохранить ее сознание, ее голос… рискуя опять исчезнут. Ты же знаешь, что она сделает с тобой, если сможет пробудиться, ты всегда знала это.

- Прочь, демон. - Сильва изящно обернулась, сгоняя тень Азазеля с помощью сильнейшей магической волны, что я вообще видел. Меня вогнало в пространство материи, тело было готово разорваться надвое, а боль пришла лишь спустя секунды после того, как было произнесено заклинание. Даже Азазеля снесло в сторону, сгоняя Павшего с тени и заставляя его явиться в своем первозданном облике. Я ошеломленно пытался вырывть тело из междумирья, с трудом осознавая, что это сотворила девушка, даже не изменившись в лице, с которой я работал уже несколько лет. Она была настолько могущественна, она действительно могла противостоять ему, тогда... Как? Как это вообще возможно и почему сейчас, она никогда не проявляет даже толики этой силы.

- Твои силы пригодятся агентству, а взамен… Я наконец подарю тебе нечто, на что ты так сильно надеешься, на что уповаешь но что боишься принять. И я даже сделаю большее, большее чем то, что предложит тебе любой другой. Я запечатаю твою проблему, позволяя всегда находиться рядом с ней, но никогда больше не испытывать ее гнета. Ты будешь жить как должна, и она будет жить в тебе, по твоей указке, с твоей милости. - Предложил Азазель, возникая прямо напротив Сильвы и вглядываясь в ее открытые глаза. Его воля сожгла цветы в руках девушки, пустив по камню постамента призрачные трещины, из которых вырывались клубы черного дыма, оседающего на ровной поверхности. В пальцах возник еле видный силуэт некой девушки, которая блуждала среди пальцев его руки, что медленно плели между собой причудливые коридоры, в которых то и дело возникали разные сцены, облики, доносились слова и слышались стоны. Лицо Сильвы отчаянно дрогнуло... Глаза зажмурились и послышался тяжелый вздох. - Тебе нет нужды оплакивать мертвых, если она останется с тобой, и ты прекрасно знаешь, что остальные лежащие здесь, не больше, чем презренные разбойники, укрываемые главой мятежной хунты. Она единственная достойна жизни, не так ли?

- Ты повысил ставки до самого верха, Азазель. Что ты отдал за то, чтобы вернуть ее? - Сильва бесстрашно взглянула в зрачки Азазеля, но внутри уже колебаясь. Не отводя взгляда от души внутри ладони Павшего, она оказалась способна оттеснить Азазеля, собственной силой сгоняя на нет его иллюзорные игры и восстанавливая постамент, но не в силах рассеять туман или освободить свою другую половинку. На секунду осекшись, когда Ась рухнула внутри ладони на колено, она сделала мелкий шаг назад, чем лишь усилила напор Азазеля, но еще не сдаваясь до конца. Я впервые видел, чтобы не божественное существо оказалось способно противостоять боссу. И тем более, торговаться с ним на равных, требуя объяснений и всего подобного. Пусть за этим и следовала лишь большая слабость, а вовсе не дальнейшее давление на Павшего.

- Десять, сотню, тысячу душ… Это не имеет значения. - Азазель протянул свою руку, мрачно улыбаясь и продолжая низводить могилу позади до пыли, что постепенно улетала благодаря разбушевавшемуся ветру. Сильва даже не дрогнула, но заглянув в глаза, я прекрасно видел, что предложение оказалось слишком заманчивым для нее. Нет взгляда более четкого, чем отчаянная, робкая надежда, что скользит предательским лезвием, вот вот готовым вонзиться в сердце и разрушить все, что строилось веками. - Так что ты скажешь, бежавший наследник сегуната? Раскол, что терзает тебя сотни лет, наконец останется позади… в то время как ты получишь контроль над телом. Вы будете едины, как раньше, только ты одна будешь слушать ее, общаться с ней, прямо как раньше, но только гнев ее больше не коснется тебя. И нет больше этих могил. Ваша общая клетка сгниет, клятвы рухнут, ты станешь свободна, оставишь это место... Ты сможешь жить, как всегда мечтала.

- Что ты хочешь взамен, Павший? - Алтарь позади окончательно рассыпался пеплом, ставя точку в вопросе о решении. Она уже знала, чего желает. Азазель тоже знал, и знал, что она согласна. Лабиринт пальцев рухнул, освобождая девушку. Сильва склонила голову, на лету ловя еле видный в нагнетающей темноте вихрей Азазеля силуэт, и прикладывая сжатые руки к груди, словно буквально вселяя в себя Ась. Азазель лишь улыбнулся, закрывая свои глаза и постепенно рассеиваясь, утаскивая с собою Сильву.

- Как и всегда… Ты. Мне нужна только лишь ты.

“Четвертый день несет покой

Ты спишь во мне, и я с тобой.

Забыта тьма, и бездны нет.

Казалось, близиться рассвет.”

Здесь не было цельной картины или моего участия, пусть и пассивного, в происходящем. Все видение - хаотичный вихрь воспоминаний, событий, лиц и имен, эмоций и мыслей. Десятилетия в агентстве, сотни переводов между отделами, личная благодарность от Азезля, но Сильва с каждым мельканием, каждой новой встречей и успешно выполненным делом, становилась все печальнее, постепенно забываясь в самой себе, и чем стремительнее она замыкалась, тем стремительнее рушилась ее оставшаяся жизнь, и любая попытка ее воссоздать. Как и всегда, сделка Азазеля была обманом, за место прошлой клетки клятв и обещаний, Сильва попала в новую, что состояла из нескончаемой, постоянной и изнурительной работы. Судя по случайным, разрозненным воспоминаниям, это продолжалось еще несколько долгих десятилетий, пока наконец, Азазель не отправил ее сюда, в Вэсленд. Перед глазами мелькали и недавние события, даже наши совместные дела, и вот, наконец, я остановился на образе машины, где мы сидели. Все затихло, я вновь оказался способен двигаться, на этот раз, существуя сразу в двух местах, в имматериуме, и в реальности, которая казалась отсюда неровной, белой пустотой, затянутой блеклыми, плоскими картинами. Вокруг было множество объектов, но все как один, плоские, невыразительные, однотипные и даже рваные. В их разрывах царила тьма, первородная и глубокая, из которой на меня глядели пустые глаза. Земля под ногами оказалась хаотичной, делая шаг, я ощущал сначала твердость, после - упругость, где-то я чуть не падал, в иных местах наоборот, стоял так, словно проросший к земле. Не переставая делать аккуратные шаги в сторону машины, я решился заглянуть внутрь, отчетливо слыша, как из машины течет последний куплет этой колыбели, такой манящий и чарующий, такой нежный и печальный, такой отчаянный… На секунду, все моё естество замерло, неспособное двигаться, на сердце словно накатился ни чем неостановимый, безграничный холод, идущий рука об руку с неподдельным ужасом. В сознании одновременно рождался немой крик, и царила абсолютная тишина, всепоглощающая и пугающая. Рука остановилась в сантиметре от ручки, пальцы сжались в кулак, всячески препятствуя тому, чтобы открыть дверь. И наконец, раздался последний куплет.

“Но в пятый день кошмар настиг,

Ты вспомнил битвы мрачный лик.

Усни же вновь, мой кровный друг.

И не смотри, как раны жгут.”