Руфус Рисс, ненависть к чаю и не только

Ошибка

- Не устал прятаться за спинами твоих ничтожных слуг, Рисс? - Поинтересовалась Эсвель, нежно шепча мне на ухо. Ее облик возник прямо за моей спиной, пламенем опаляя спину и готовясь пронзить меня насквозь. Я ждал этого, и был благодарен наивной дуре, что дала мне среагировать, произнеся эти надменные и бессмысленные слова. Пространство вокруг замерло, само время почти остановилось, я заставил имматериум согнуться пополам, наподобие того, как это сделал Кулсан, но даже такая сила не полностью сковала Эсвель, не смогла остановить ее, от чего мне пришлось отталкивать ее от себя взрывом моих слуг, тела которых щитом плоти и мяса закрыли меня от когтей. Жрицу отбросило назад, в лапы кошмаров, что принялись рвать ее плоть, проливая кровь. Они уже не были безобидными животными, я обратил их двухметровыми, искаженными существами, из тел которых хаотично вырывались конечности, которые тут же хватались за своих же собратьев пытаясь оторвать от них кусок пространства и поглотить его. В их сущности были заключены проклятья и чумы, что вырывались при смертях или тяжелых ранениях. Воздух давно перестал быть пригодным для жизни, но Эсвель своим пламенем и так выжигала его, вдыхая гарь и пепел.

- Прятаться? Дорогая… Я ведь просто хочу немного поиграться с тобой. Неужели, ты устала от наших игр? Как жаль… - Я повернулся, жестоко улыбаясь и разгоняя своими шагами слуг, что ринулись на девушку, но не могли дойти, умирая от кипящей ненависти. Как же мне было приятно ощущать могущество смерти даже в кончиках пальцах. Направив на временно скованную девушку раскрытую ладонь, я выпустил в ее сердце искрящийся выстрел некротической энергии, который поглотил в себе десятки моих слуг, направляясь к цели. Это была изумрудно-нефритовая змея, которая оставляла в пространстве свой след, сверкая среди тьмы и огненных вспышек. Ее пасть раскрылась, ожидая пока сможет поглотить нежную душу девушки, без остатка уничтожив.

- Они мне не в радость, поэтому я предлагаю это закончить, мой дорогой… - Эсвель не собиралась умирать, а действия кошмаров не приносили ей никакого вреда. Она просто взяла передышку в их жестких объятиях, абсолютно не ощущая боль от ударов или чумы. Как только в нее устремилась сама смерть, она без труды вырвалась из хватки кошмаров, копьем пронзая всех стоящих возле себя и подставляя их под стрелу. Замедлив ее на какие-то секунды, она выбила себе время для того, чтобы отразить выстрел наконечником копья, при этом уничтожив еще и войско позади. Магия элегантно проскользила по серебряному лезвию, сбиваясь с курса и в клочья разрывая пространство позади нее. Я разочаровано покачал головой, соскальзывая в тени и начиная готовить новое заклятье. - К сожалению, уйти я тебе позволить не могу, поэтому придется продолжить.

- А я и не собирался уходить, мне нужна лишь твоя смерть… И возможно, немного отчаянных стонов перед ней. - Сжав руку в кулак, я заставил все свое войско корчиться в агонии, издавая ужасные вопли и визги. Их тела растворялись, становясь черной дымкой, которая медленно окружала мое тело, создавая плотный щит, похожий на кружащийся ураган из праха. Эсвель вложила копье в пальцы, сжимая его до бела и начиная готовиться к атаке, заставляя свою кровь пламенными глазами кружить возле меня. Ноги Эсвель, словно окончательно смирившись с ролью дикого хищника, подогнулись, начиная подергиваться от напряжения, с глаз потекли ручьи грязной крови, волосы на затылке и макушке покрылись загорающимися огнями белого пламени, что постепенно разгорались от вихрей имматериума, которые так отчаянно вырывались из перегруженного пространства, уже готового к тому, чтобы полностью перестать функционировать. - Вижу, твой бог решил не бросать свою псину на произвол судьбы… Жаль, твоя смерть сделала бы этому миру одолжение. - Я бесстрашно и горделиво шагнул навстречу Эсвель, создавая себе из переливающихся от энергии костей, длинный посох. О да, я всегда мечтал о собственном кадуцее, а сейчас, в моей ладони лежала его точная копия, только сотканная из костей и несущая не жизнь, а смерть. Его змеиные кости начали истекать зеленеющей энергией, что прожигала дыры в изнанке, заставляя из них вырываться сочиться кровь, от которой исходили пронзительные визги и обезумевшие крики. Взмахнув им, я расплескал перед собой проклятье, из которого начали лезть новые воины, чьи тела тут же обращались дымкой смерти, кружащейся и усиливающейся вокруг меня. - Я надеялся, что ты осточертела даже Сету… Но как вижу, он цепляется за своих сук куда сильнее, чем мне казалось до этого. Неужели, ты настолько ему важна, что он не может найти тебе замену? Даже не думал, что у владыки войны все настолько плохо…

- Ты ответишь за каждое слово… - Ненавистно прошептала Эсвель, делая аккуратные шаги по кругу вокруг меня. Ее ноги медленно обращались в подобие шакальих лап, на которых сияли выжженные руны и громыхали золотистые обручи. Ее походка стала куда аккуратнее, волосы разгорелись, вокруг рук образовались кровавые когти, следующие за ней по пятам. От ее касаний земля загоралась, пространство наполнилось дымом, в котором я видел распахнутые, окровавленные глаза. Медленно шагая, я пытался уничтожить их силой мысли, но подобно моим воинам… Они непременно возвращались. - Ты мог просто пойти со мной… Но сейчас, ты умрешь. И нет никакого иного исхода. Я не забуду вкус твоих слез… Никогда.

Сет и вправду в открыто выступил против Арауна… Я видел это в каждом движении Эсвель, которое сопровождалось пылающим следом и ударом тлеющих когтей о мой щит. Ее ярость перестала исходить из сердца, она черпалась казалось из воздуха, из моих же солдат и моих мыслей, давая ей вечную силу. Но я был воплощением самой смерти… Сейчас, я был ее марионеткой и верным слугой, сам не способный познать ее вкус. И смерть откликалась мне этой силой, что текла по обескровленным венам и артериям. Я пропускал удары, уповая на отсутствие боли, отсутствие страха, отсутствие жизни в моей иссохшей плоти. Мне были чужды рефлексы, чужды страдания, сознание словно существовало отдельно от оболочки, и от того сохраняло полноту мыслей, даже будучи атаковано и терзаемо. Сила Эсвель была велика, она отрывала от моей сущности целые клочки, прорываясь через оборону своей ловкостью и скоростью, ненависть жгла меня, заставляя куски плоти и одеяния, что я создавал из мертвых снов в качестве защиты, пылать, затмевая взгляд. Но в ответ на это… Я раз за разом уничтожал всю ее сущность и оболочку. Мы оба оказались связаны благословением богов, не в силах до конца разрушить эту связь, и от того продолжая вечный, зацикленный бой, в котором ни одна сторона не обладала властью над другой. Моя чума жрала ей кожу, прожигала насквозь мясо и добираясь до костей, растворяла их, низводя до фантомной пыли. Пространство стонало от боли, когда яды, которыми я выжигал глаза и внутренности Эсвель, проливались на землю, начиная разрушать сами основы изнанки. Но несмотря на все, несмотря на вытекшие зрачки, на отсутствие цельного облика, на нескончаемую боль, ее не останавливало ничего. Ровно, как и меня. Я рвал ей конечности, она слепила и пробивала череп, она сжигала мою плоть, опаляя душу и кости, я вырывал ей душу, она пожирала мое гниющее сердце, клыками вырвав его из раскроенной грудной клетке, я костлявыми пальцами рвал ей связки и легкие. Казалось, что сейчас был совершенный, в своей бешеной энергии и жестокости, бой, который не мог прерваться ничем, кроме шальной слабости или случайности, вызванной внешними факторами. И к сожалению ничего из этого не произошло. И даже напротив… наша кошмарная битва затягивалась, не желая ни на секунду превращаться. И тогда пришлось придумывать новые стратегии… И я нашел одну единственную, гордиться которой не мог, и не имел права. Но на который… мне нужно было еще решиться.

Когда мы вдоволь наигрались с потрошением друг друга на кусочки, пришло время выжидающего затишья, в котором мы отчаянно и злостно пытались понять, как же наконец добиться своей единственной на данной момент цели. То есть, навсегда стереть из истории этого мира память о втором. Наши сущности регенерировались так скоро, что не было видно того, как много боли мы принесли друг другу за это время. Как много раз обманывали смерть, выживая там, где не должны были. Зато в пространстве остались воспоминания о всех наших схватках, о всей боли, и это все походило в своей основе на гниющие рубцы, что виднелись в пространстве пульсирующими дырами. Имматериум вокруг походил на решето, ужасное решето кошмаров, крови, боли и магических прорех, оставленных в основной моей силой. Мы сражались на голом, чистом безумии, по сути, на изначальной вселенной, что словно вода трепыхалась под нашей поступью разнося на километры вокруг рябь. Вокруг, блеском далеких звезд и лунным светом, сияли остатки материи хаоса, которая пыталась отражать реальность, как и раньше показывая измерения, созданные магами. Но мы извратили это место столь сильно, столь резко и бесцеремонно, что подобное было просто невозможно, ибо то, что видело это место, уже не стереть и не забыть, не уничтожив вообще все, что находилось здесь. Оно познало то, что в мире магии называлось столкновением недвижимого объекта и непреодолимой силой. Две равные в бесконечности власти, которые в своей схватке… сдирали заживо с вселенной скальп, оставляя лишь начальную суть. Собственно это и случилось… Лишь жалкие обрывки и клочки реальности еще висели на освежованном пространстве, трепыхаясь, в тщетных попытках уцепиться за него.

Во время боя я окончательно потерял всякий человеческий облик, став скорее духовным воплощением смерти. Мои ноги болтались над землей, колыхая пространство и заставляя его рождать новых слуг. Во время схватки, я предпочел украсть себе способности верховных адептов смерти, более известных, как личей, которые были очень кстати. Вокруг меня болтались косточки и прах, теперь уже принадлежавшие исключительно мне, которые хранили меня железным куполом. Тело было распотрошено Эсвель, но сохранило свою форму, будучи пораженным проклятьем и чумой, что буквально насыщало тело, наполняя его жизнью. В руках светился оскверненный кадуций, так и не сломленный во время боя, который выступал не только как более удобная версия хранения магии и ее реализация, но и как защита от изрядно надоевшего мне копья. Его мертвые, вьющиеся от агонии змеи, покрылись слоем горящей крови жрицы, отчего казались обоженными, но при этом продолжающие источать яд. Образ дополнился также остатками шерсти Эсвель, прилипающей к коже вместе с ее оторванной, горелой плотью. Правда, я не вышел из воды полностью сухим, мне не хватало ребер, костей в области груди, одно плечо было вырвано вместе с частью шеи. Жрица постаралась на славу, но это не имело никакого значения, покуда работало сознание. Впрочем, отсутствие конечностей бесспорно создавали мне проблемы, делая оборону почти невозможной.

Но и Эсвель не отделалась от меня так легко, как могла бы. Ее полностью шакалий облик, пылающий черным огнем ненависти и злобы, оказался весь исщерпан гноящими язвами, вызванными в свою очередь десятками моих чум. Ее шерсть отпадала, обнажая уязвимую кожу, с морды текла кровь и пламенеющая магма, острые клыки беспокойно щелкали, в предвкушении крови и новой боли. Копья осталось с ней, верный спутник десятки раз уносил мою жизнь, но никак не мог убить до конца, сковав сознание. Как и сверкающие, багряные от плоти, когтистые лапы, что пусть и раз за разом превращали в пыль весь мой скелет, были не в состоянии уничтожить, или даже повредить, основные запасы силы, которые неиссякаемыми потоками вливались в тело. Впрочем, ее сущность низвести до пыли, я тоже был не в состоянии. По крайней мере, сейчас. Душа колебалась, но метод был… Но к сожалению, до кошмара преступный.

- Ты знатно потратила моего времени… подруга. - Я кружил вокруг, иногда делая ленивые выпады и расплескивая по земле яд, который, впрочем, Эсвель без труда уничтожала с помощью пламенных гейзеров, вырывающихся из земли. - Но ты же видишь, что он делает? Ты ведь не слепая… Ты лишь мясо, чтобы задержать меня. Ты хуже сторожевого пса, ты хуже последней шавки… Просто тварь, которую можно ломать и пытать столько, сколько потребуется, пока хозяин пытается решить, что же делать дальше…

- Ты прав, бесспорно прав, дорогой. - Эсвель тоже пыталась атаковать меня, бросала копье, одновременно с этим взрывая под ногами землю, но это было ничтожно слабо, пред могуществом проклятья, а пустить в бой всю силу не могла, не сблизившись, что вновь ранило бы нас обоих, но не приблизило бы финала. - Но будь я последней его рабыней, самой презренной… Я доведу Его волю до конца. И ты тоже не станешь исключением, познав всю глубину боли. Всю глубину смерти…

- Тогда прошу, нападай… И умри еще раз, и еще! Ты не в силах убить смерть, Эсвель. Ты не сожжешь то, что стало пеплом, не растерзаешь плоть, которая ничего не значит. - Я начал наступать, попутно разнося по воздуху отвратительные облака удушающего тумана, который обволакивал пространство, постепенно скрывая меня в себе. Эсвель отступала, но ей было некуда, стоит ей побежать… как я просто уйду, ей не хватит времени для удара, она не сможет уничтожить меня быстрее, чем я избавлюсь от ее преследования, потерявшись в пространстве троп. И потому, она была вынуждена ждать, готовясь к очередному проигранному бою, который лишь усилит наш круговорот боли, смертей и мук. - Я тоже не могу уничтожить тебя до конца… Мне тоже не под силу искоренить войну, сжечь пламя или иссушить кровь. Но в отличие от меня… Ты слабеешь, смерть всегда берет свое, пусть и спустя столетия.

- Значит, у меня нет выбора, кроме битвы. - Эсвель ударила по пространству, разрывая вокруг себя два портала, я вмиг уничтожил один, но она успела скользнуть во второй, резко пропадая из поля зрения. Я стал аккуратно кружить на месте, оглядываясь по сторонам и ожидая, откуда придется удар в спину. - Спасибо, что смог развеять сомнения, дорогой… Твоя смерть будет болезненной и долгой… Но в конце, ты обретешь покой, я клянусь.

Шепот раздавался с каждой стороны, из каждой точки вибрирующего пространство, что наверное, навсегда останется местом нашей битвы, не в силах исцелиться от тех глубоких шрамов, которые мы оставили ему. Гниющих, горящих и неизменно болящих шрамов… Сияние запомнит этот день, разумеется, если оно способно мыслить, но мне кажется, сегодня даже мертвые будут способны осознать, что здесь произошло.

Резкие вспышки теней, быстрые атаки, я терялся, не зная как конкретно мне уничтожить ее, не прибегнув к нарушению всяких клятв, но и четко осознавая, что сам не умру. Она шла до конца… Значит, я тоже должен, я должен менять правила, чтобы выиграть, я должен предать то… что было нельзя предаватт. И если я обладал всеми силами жрецов, то у меня в арсенале было то, что должно было спасти ситуацию, даровать мне победу в бесконечной битве. Но это никогда не одобрит ни Араун, ни Сет… Ни кто-либо, из богов, чародеев, смертных. Впрочем, видя на что мы обречены, это стало волновать меня меньше всего. И от этого плана, как и в первый раз, когда я подумал о нем, смог найти в закромах памяти сама кровь застыла в моих венах, в возбужденном, по детски наивном ожидании, предвкушая то, что я готовил… И зная, что я понесу за это наказание.

Самый существенный и сложно реализуемый аспект сего ритуала, что я должен был смотреть прямо ей в глаза, и это было то единственное условие, которое стояло передо мной, и перед величайшей ересью, которую я совершу, наверное, за всю свою жизнь. Я отчаянно пытался предугадать новый удар, застав ее врасплох, но из-за этого, пропускал все более и более болезненные выпады, которые сжигали мою плоть или пробивались к естеству, норовя ранить по-настоящему важные аспекты. Но когда наконец, ее копье пробило мое сердце, а девушка появилась прямо передо мной, держа на лице дикую, искаженную улыбку, я смог понять, что время пришло. И больше шанса у меня не будет, и больше выбора… у меня тоже нет.

- Ты ослаб… Что-то случилось, неужели наконец почувствовал боль? - Я притворно повис на лезвии, постепенно приближаясь к девушке, словно соскальзывая. Она по своей глупой самоуверенности шагнула ближе, продолжая насаживать меня на копье и прожигать насквозь пламенем, не веря в то, что я сдаюсь ей, или что имею какой-то план. - Арауну надоело играть с своей смертной погремушкой? Или… Случилось что-то хуже, ответь мне… Мой дорогой. Я так хочу знать, почему этот бой заканчивается. Почему ты больше не улыбаешься?

- Потому что… пришло время страдать тебе. - Оказавшись достаточно близко, я резким рывком вперед сбил девушку с ног, заваливаясь сверху и пальцами прорывая ее плечи насквозь, не выпуская из стальной хватки мертвеца. - И заранее прости… За то, что я сделаю с тобой. Пожалуй… Этого не заслужила даже такая… как ты.

…

Жрецы смерти не бессмертны сами по себе. Это не благость Арауна, не их личная воля. То, чем меня наделил покровитель, то, чем я сражался… Это была самая страшная болезнь, известная человечеству, и с которой мы ведем самую ожесточенную борьбу, одновременно с этим, являясь для нее вернейшими слугами. Сила, вся та сила, которой мы владеем… Это далеко не смерть, смерть это не болезнь… То, что мы зовем некромантией, магией смерти, на далеко… есть жизнь. Это чистейшая, необузданная жизнь, рвущаяся в самых своих извращенных формах, не знающая ни законов, ни правил, ни ограничений. В пространстве, она существует как нечто разрушительное, губительное и по настоянию проклятое, во всех своих первородных проявлениях. Мутации, неконтролируемые болезни, бактерии и вирусы… Симптомы жизни, спасение от которых, лишь одно - смерть. Поэтому лишь жрецы Арауна обладают истинным бессмертием, они смогли одолеть эту болезнь, запечатав ее с помощью смерти в себе, сдерживая ее под контролем, с помощью воли, и конечно своей души, принесенной в жертву. Но что будет, если отдать эту силу иному, живому существу, существу бессмертному уже в данный момент? Что будет, если насытить зараженного, самой свирепой частью того штампа, которым он уже болеет всю жизнь. Что будет, если Бессмертный не давший клятвы, встретит самую свирепую жизнь, не знающую контроля? Ответ на этот вопрос… вы, к моему сожалению, сейчас узнаете.

Зрительный контакт был создан, путь между душами проложен, и больше для Эсвель не было спасения никакой милости и сострадания, я ступил на дорогу еретика, и не собирался сворачивать с пути. Из моего сознания, пальцев, глаз и рта, хлынула чистейшая, необузданная жизнь, не имеющая своей формы, вида иили отличительного свойства, но прожигающая ее тело беспощадно, с наслаждением и без остановки, сама же и восстанавливая его, но уже иным, уже подчиненным ей, необузданной жизни. Капли, льющиеся с моей кожи и пальцев, подобно крови, растворялись на ее шерсти, рождали новую жизнь, уничтожали старое и при этом, крошили душу, разъедая ее, чтобы создать заново. Пламя Эсвель охватило меня в ответ, отчаянно сопротивляясь моей власти, власти самой смерти, но это было тщетно. Мой образ разваливался на глазах, отпадали кости, сущность рушилась, обращаясь жидким ядом, который смертные звали жизнью, и который сейчас пропитывал собой искусственно бессмертную душу, которую ждал истинный ад, который сейчас только начинался, пытаясь овладеть не только ей, но и мной.

Наши сущности сливались воедино, став для болезни однородным организмом. Крики Эсвель утопали в моем растворяющемся смехе, который был вызван безумной болью лишения, похожа на то, что с меня заживо сдирали мясо и кожу. Наши облики больше не имели границ, огонь пожирал нас обоих, так же как мое проклятье распространялась в образе девушки, разрывая его в клочья, заново создавая и вновь убивая, дабы дать новые ростки для будущей жизни. Тело стало лишь плацдармом для мутаций, для жизни больше не было преград, не было обетов, не было смерти, клятв, чтобы дать ей отпор, не было границ для безумств… И пламя ничего не могло с этим сделать, бессильно затухая под брызгами крови и ее слез. Бессмертная душа Эсвель… Стала ужасными оковами, не позволяющими прийти ей на помощь, спасти или просто подарить милосердную смерть. Меня оттолкнуло вбок само пространство вокруг Эсвель, чувствуя сопротивление, на которой чистая жизнь уже породило свою отвратительную систему вечного уробороса. Цикла жизни, смерти, рождения и конца. Я истощенной донельзя грудой воспоминаний рухнул на пол, не в силах отвести взгляд от того, что происходило с душой Эсвель, и испытывая первородный страх от осознания того, что сам обрек девушку на это. Действительно, никто не был достоин такого… И… Я понимал, почему это считалось запретным. Почему никто не рисковал… Почему за это меня, скорее всего, ждет скорый справедливый суд.

Все, чем была Эсвель, казалось перестало являться целым, однородным образом, не было больше души слуги Сета, даже ее имя перестало означать в пространстве хоть что-то. Проклятье разрывало жрицу, крошило на части, сковывало и сшивало вновь, пытаясь создать новый облик, лишь для того, чтобы разрушить его. Из частей тел росли новые, пожирающие сами себя, из бессмертной, пламенеющей души, рождались все новые и новые выпирающие осколки, насквозь прорывая и уничтожая бывшую оболочку, лишь только для того, чтобы оставшись расколотой лужей яда, вновь собраться воедино, заставляя Эсвель заново ожить, вернуть ей мысли и сознание, но оставив в том же аду бесконечной боли, бесконечного рождения, отсутствия полноценной смерти, что и секунду назад. Это было столь неправильно, столь бесчеловечно, что я почти не мог отвести взгляда, пока наконец, преобразования не кончились, внезапно, без предупреждения. Эсвель, собралась в единый образ, рухнув на пол и с трудом двигаясь, точнее дергаясь. Я не мог в этом поверить, но оказалось, что чуда действительно не случилось. Ее тело беспрерывно менялось, пронзалось изнутри, проливало собственную кровь, а после впитывало ее, внутри ее царило чистое и бессмертное созидание жизни, рождающая беспрерывное количество бактерий, жрущих изнутри плоть Эсвель и самих же себя, новые вирусы, новые мутации, что порой вырывались из бледной кожи девушки, заставляя ту жалобно выть, плакать и стонать. Она просто поглотило безумие, но это не спасло ее разум и мысли, от столь жестокой пытки. Мое сердце было готово замереть, разорвавшись надвое. Пусть я знал, на что шел, я ведь знал но… но… Боже мой, руки задрожали, в глазах начало темнеть а сердце сжалось, господи, прости… Мой взгляд бегло осматривал местность вокруг… стоны Эсвель, повторяющей мою фамилию и не переставая шептать мое имя. Нужно бежать, единственный выход, единственный путь… На руке загорелась алая метка, что открыла прямо подо мной портал. Нужно уйти и забыть. Я сотворил монстра, ужасающую ошибку… платить за которую, тоже придется именно мне… И скорее всего, уже целый мир знает об этом. И на этот раз, от правосудия мне не уйти.