Руфус Рисс, ненависть к чаю и не только

Нет покоя мертвым

Я плыл в чьих-то снах, видя как вокруг разливается моя собственная кровь, что казалась сейчас сияющей, белой, словно молоко. Ее шлейф уходил в разные стороны, чертя вокруг меня то ли множество мелких дорог, то-ли новые миры, рожденные из моей силы, безумия и внезапно оборвавшейся жизни. Все закончилось вот так… удивительно. И в тоже время, так забавно… столько раз я думал, как закончится моя жизнь. Будет ли финал стоящим? Быть может, я буду быстро убит метким выстрелом, доживу до старости и усну, не открыв больше глаз. И ни один сценарий, не хотел видеть меня духом, что растворяется в первозданной магии. Песнь была ложью, тут не было истин, только безумие, отчаяние и небытие. Хах… прям как во многих других религиях, на которые уповают миллиарды. А ведь я считал себя выше этого, а в итоге, такой же идиот.

Мои раны заполнял чистый хаос, кровь мешалась с Ее светом, оставаясь где-то позади. Теперь, моя оболочка была чиста от нее, продолжая медленно растворяться. Кулсан был мертв… Даже бог не сможет противиться ей, тем более столь слабый и немощный, как он. А я остался здесь, медленно распадаясь на куски, утопая в этом бесконечном потоке, несущим меня куда-то далеко, в самые недра первичного пространства, по пути открывая перед моим затуманенным взором все новые и новые миры, гниющие и умирающие в мгновения ока. Сейчас, где-то неподалеку от меня, плоть бога времени становится такими же осколками реальности, его сознание распадается на сотни мелких деталей, что уже никогда не воссоединяться воедино, и это было хорошо. Ибо он заслужил смерти, наверное, как заслужил ее и я. Кто знает, насколько темно было в моем сердце, как далеко прогрессировало лекарство смерти… И как подчинилось цинизму сознание. Песнь - ложь. И раскаяния здесь тоже не было. Здесь не было ничего… Кажется, я начинаю повторяться, это плохо.

Я не мог пошевелить пальцами, конечностями или глазами. Тело вообще перестало существовать как таковое, я был мертв физически. Все, что осталось - его образ, который поддерживался исключительно моей памятью и мыслями, оставшимися в разрозненном и разбитом сознании, которое почему-то не хотело подчиняться этому месту, продолжало сопротивляться но без надежды на что-либо. Я просто был не способен прервать это течение, в котором плыл между мирами, наполненными удивительными образами, у меня не было ни власти, ни желания. Я был мертв в реальности, если постараюсь вернуться, то просто умру, даже не успев сделать шаг. Без всяких слезливых прощаний, не спасая человечество, даже не в кругу близких. Я просто вернусь на землю мертвым трупом, с гниющими мозгами, порванным сердцем и разбросанными по округе кишками, которые еще и будут отравлены имматериумом. Неприятное зрелище, ничего не скажешь. Интересно, спаслись ли остальные? У их душ не было даже шанса на выживание в этом безумии. Они не были детьми Сияния, не были богами… Их тела просто станут ничем, пред смертью увидя откровение и пугающий, вселенский ужас, живущий в самой основе мира, но неспособный разрушить его, ибо сам тогда станет ничем. Я тоже видел его, чувствовал мертвый взгляд застывших зрачков. Это был разум… Первоначальный, как сама земля, воздух и свет. Он был способен на создание имматериума, и именно он кормит его, поддерживая этого вечно вьющегося в самом себе змея. Она - есть Сияние. Давно мертвый идол, созданный отчаянными магами, которые верят в ее милость. Она ничто, и в то же время самое могущественное, что есть в этом мире, и если когда-нибудь, она распахнет глаза, то мы, маги, либо воскреснут духовно, навсегда пробудившись от слабости и невежества, либо падем ниц, отдав Ей все силы. Разумеется, без всякого согласия или выбора.

На глазах, или вернее на том, что представлялось сознанию глазами, выступили еле видные слезы, схожие по своей структуре с тонкими, теневыми полосами, сотканными из образов глаз многих других людей. Губы напротив, стали похожи на мою извечную улыбку, ломаную и дрожащую, от внезапного холода пространства, пронзившего меня насквозь, она так сильно въелась в саму суть моего сознания, что больше не желала уходить лица. Вот и финал… И встречаю я его действительно с улыбкой, которая была единственным состоянием моей души. Не о таком я мечтал… Я даже не мог умереть так, как всегда хотел, мне не дали выбора, шанса на этот выбор. Мне выпал худший вариант, который был вообще возможен для чародея, который всю жизнь старался сделать что-то хорошее для мира. Я остался навечно запертым в ловушку хаоса своим собственным сознанием, не способным ни на что, помимо воспоминаний, которые лишь подпитывают это место, что и держит меня в тисках, пользуясь своей силой. Нет возможности выбраться, нет надежды… нет сил. Нет меня. Сознание не было в силах осмыслить все происходящее вокруг, как бы не пыталось. Вечный шум, который перестал состоять только из звуков человеческой деятельности, составлял одновременно весь мир, и ничто. Топот ног, шепот, стук сердца, чьи-то слова, все это смешивалась с грохотом стекла, свистом пуль, звуками сигнализаций, это било по остаткам сознание, сводило с ума измученную душу, все было так шумно, так случайно, так невпопад. Изредка слышалась классическая музыка, которая сопровождалась частыми вспышками света и мерцанием святого лика Ее. Отдельным разговором были запахи, и дело тут было ровно противоположным, к сожалению для меня. Господствовал только один аромат, смердящий запах самой смерти, что оплел мое сознание своими тонкими, чернеющими от ржавчины и грязи, гремящими цепями. Все вы знаете это благовоние кладбищ, старых вещей, трухлявых деревьев и больных животных, своих выброшенных вещей, мечтаний, надежд и стремлений. Этот смрад гнили, запущенности и безысходности, что преследует каждое живое существо. Его нотки отчаянной горечи уже изрядно отравили мой нюх, за годы обучения у Конрада… А сейчас, был только он, и ничего кроме него. И в сочетании с вечно меняющимися картинами перед глазами, пытающими мое болезненно истощенное сознание, однотипный запах смерти продолжал выбивать из меня слезы, что растворялись в остальной “реке”, постепенно несущей меня все дальше в сторону бесконечности.

В сознании родилась лишь одна единственная надежда, что где-то там есть финал. Где-то вдалеке было нечто, куда я мог бы добраться, где находилось подобие на новый мир. Не зря ведь меня несет куда-то. Сияние забрало бы меня прямо сейчас… Если бы я правда был нужен ей. Значит, моя роль еще не сыграна до конца, есть что-то еще, что я должен выполнить, что должен сделать перед тем, как наконец умереть. И это нечто было для Нее куда важнее, чем следование правилам и слепая ненависть ко мне…

- Она не презирает тебя, Руфи… - Членораздельная, такая мягкая и нежная, словно шепот ручья, речь… Она словно бальзам ложилась на слух, среди всей этой зловредной какофонии звуков и эмоций. Я расслабился, слыша ее, и даже заставил глаза сфокусироваться, впервые за долгое время в надежде что-то разглядеть. Разумеется, никого не было видно, но надежда разгорелась с новой силой, давая моему существованию некий стимул.

- Было бы славно хоть раз лицезреть это… - Слова здесь были ни чем иным, как вибрацией души, поэтому каждая фраза потрошила меня, с новой силой врезаясь в плоть и тело. Впрочем, подобное лишь сильнее разрушало покой этого места. - Пока что… Все в моей жизни говорит об обратном.

- Милостливое Сияние заботится о своих детях и наследниках… Даже о тех, кто предал его, во имя чужих идолов. А ты взял на себя слишком много грехов… Слишком много проклятого следа на душе, гнилое сердце давно бьется лишь в такте его мыслей. Помочь тебе… Было трудно, для Всеобщей Матери. - Какие знакомые эпитеты… Какая приторная возвышенность, в душе начало что-то колебаться, роясь в остатках памяти и искренне веря в то, что я знал владельцу этого голоса. Или по крайней мере, должен знать. - Конечно, ты должен меня помнить… Даже порочность, которая так часто сквозит среди ваших сознаний, не в силах развеять тот след, что оставляет на вас Милость нашей Матери, отвергнутая вами без сомнений, и уничтоженная вашей глупостью.

- Хранительница Эсвель… Лучше бы я умер по настоящему, чем вновь иметь честь видеть тебя. - Вновь закрыв глаза, я остался лежать в омуте снов, стараясь забыть о ней и раствориться как можно быстрее. Милый, чарующий голос… Я повелся на него однажды, приняв ее за единственную добрую жрицу Сияния. За единственную адекватную, хотя все некроманты вокруг, включая Конрада, взирали на нее с невиданной до селе для меня ненавистью и презрением. Что же… Я присоединился к их числу уже в скором времени, как только узнал о Ней чуть больше. - Конечно, это Она отправила тебя, так знай чт…

Мою эфемерную сущность, которую дальше я буду иногда называть телом, насквозь пронзило длинное лезвие серебряного копья, пробив остатки воспоминаний насквозь и насадив на себя. В сознании родилась новая для этого места эмоция, физическая боль. Пальцы вновь сжались, пытаясь подавить страдания, образ моего бренного тела закрепился с помощью мук. “Выкованы в мучениях… Возвышенные плачем, Падшие в сознании.” Девиз фанатиков Сияния, верящих лишь в хаотичность бытия, в Ее милость и охрану тех, кто остался чист в их глазах. Они хуже инквизиции, почти что нацисты, только страждущие нашей крови. Моя ненависть придала остаткам тела новые силы, я наконец сбросил с себя тяжкие оковы тщетности бытия, что сковали сознание в крепкие тиски. Но лучше от этого не стало. Меня бесцеремонно подняли, заставив скользить по древку копья, оставляя на нем магический след того, что в идеале должно было называться кровью, но являлось лишь моей личной магией. От этого взаимодействия на оружии засветились разом десятки рун, пронзая меня сначала электрическими зарядами, после огнем, и так со всеми стихиям - каждая ударяла по заново рожденной оболочке и высекая на ней свои инициалы, должна была подчинить меня воле культа… По крайней мере, так было задумано. Но черная метка Арауна, проклятая жажда крови Морриган и контракт Азазеля навсегда сковали меня в трех цепях, не давая чужеродной силе коснуться души вашего покорного слуги. Поэтому единственным итогом этих мучений стала всепоглощающая боль, после которой, я рухнул на колени, около Жрицы Пришествия, что видела в этом не больше, чем простую игру.

Сколько ей было лет значения не имело от слова совсем. Ибо казалось, она появилась с первыми же учениями, связанными с Сиянием, и тогда же закрепила за собой этот гребанный пост еретического главы, который и протащила с собой в течение всей современной истории, неся свои истины кровью, страхом и ненавистью ко всему живому. Высокая, мерцающая в переливах безумия, коротковолосая брюнетка, в сияющих одеяниях, разрисованных с помощью случайных ниток, сверкающих щитков, красок, и всего, что вообще может попасться под руку. Безумие - вот что есть основа их святости, их дикой веры. Длинные, исписанные кровью пальцы имели острые когти, а в центре ладоней кровоточила вечно меняющая звезда. Пентаграмма, концы которой вечно слипались между собой или делились, вызывая новые раны и соответственно, вечное кровотечение. Эта звезда пользовалась успехом лишь у трех магических направлениях… У чистых магов крови, кто всю свою силу строит лишь на власти над живыми, у безумных фанатиков кровавых богов, вроди Ареса, и… у Культа Вечного Сияния. Эсвель сочетала в себе все три ипостаси одновременно, презирая собственные идеологемы. Чтобы она не говорила вам о чистоте, к чему бы не призывала, всегда знайте… Половина ее души опустошена вечной войной, и горит, выжигая в ней сострадание, слабость, страх. Поэтому каждый раз слыша презрение в ее голосе, по отношению ко мне, к Конраду… К любому, кто заключил сделку с богами, я не могу сдержать ехидной улыбки. Я один из немногих знаю этот секрет… За его сохранение, под вечную защиту попали мои знакомые и друзья… Но я никогда не упускал возможности по измываться над оккультной фанатичкой, которая так отчаянно пыталась противостоять разумному миру. Она была так же проклята как я, как любой некромант, пророк, которых они жгли на кострах, истязали на распятиях. Только ее оберегал шакалий вождь, будь он проклят.

- Вижу, что годы тебя по прежнему не берут, дряхлая ты карга. - Я с трудом начал подниматься, шатаясь из стороны в сторону и утирая руками “кровь” с ран от копья. - Неужели старина Сет решил в кои-то веки сделать что-то хорошее, и приказал своей верной псине спасти мою милую мордашку? Может, это будет единственное, что ты сделаешь правильно за всю свою жизнь.

- Полагаю твоя ненависть исходит из…

- Отбрось свои нравоучение и наставнический тон, ты не заслуживаешь пользоваться ничем из этого. - Я сделал шаг назад, сплевывая кровь на землю перед ней. - Что ты хочешь от меня, и самое главное, зачем Он послал тебя за мной?

- Ты ищешь со мной драки, хотя только что валялся грудой мертвых воспоминаний, не способных ни на что, кроме жалкого самобичевания. - Эсвель вскинула свое копье, оставляя его прямо у моей шеи. Я лишь насмешливо вскинул голову, самому себе оставляя надрез и двигаясь вперед, сверкая зрачками.

- Мы с тобой не друзья, не знакомые и даже не союзники, Эсвель… Я не собираюсь вести себя учтиво или ждать твоих невыносимых нравоучений, испытывая трепет. Ответь мне на вопрос, и я решу, стоит ли мне продолжать якшаться с тобой, или же предпочту смерть.

- Ты ничего не можешь сделать мне, и никогда не мог. - Острой, шакальей улыбкой, ответила мне Эсвель, начиная водить по губам неестественно длинным, острым языком. - Так чем ты собрался угрожать мне, Рисс?

- Тем же, чем и всегда… Своей смертью. - Я сделал еще шаг навстречу, игриво смеясь и раздирая свое горло, оставляя глубокую рану. Пусть я умру… Пусть сейчас все мое сознание бьется в истерике, чувствуя как сталь режет душу, я не дам этой суке ни командовать мной, ни вести игру на своих условиях, ни тем более угрожать. - Рискни завалить приказ своего любимого хозяина, послушная сука… Рискни навлечь на себя…Его гнев, и Ее немилость. - Хриплым стоном окончил я свою речь, содрогаясь от переполненной боли и уже готовый полностью насадить себя на копье, в этот раз добровольно приняв смерть и покончив со всем. Но мой блеф сработал, копье вмиг исчезло из ее рук, рана затянулась, наполняясь кровью самой культистки. Я рухнул в холодные, острые объятия Эсвель, которая подняла меня и поставила ровно, ненавистью прожигая душу, но глазами играясь, словно завлекая. - Как я и думал…

- Ты ходишь по лезвию так уверенно… Дразнишь богов, друзей… Мы бы могли быть союзниками, верными друг другу и своим клятвам. Ты водишься с демоническим отребьем, с дварфами, гоблинами, с не имеющими сил, но отрицаешь и враждуешь с теми, кто понимает тебя лучше иных. С теми, кто такие же. - Эсвель поставила меня на землю, делая шаг назад, ее тело замерло, приобретая физическую форму. . - Ты прав, я здесь по Его воле, и ты…

- Довольно, Эсвель. Послушай меня внимательно… Я не похож на тебя, и многие из нас презирают твое безумие. Мы никогда не вступим в союз, я всегда буду ждать лишь того момента, когда смогу выпустить пулю тебе в спину. И не смей сравнивать себя с моими союзниками, по сравнению с ними, ты хуже всякого врага. Даже Прометей куда чище, чем ты, и ты знаешь, что это правда. Ты знаешь, насколько слаба.

- Ты же понимаешь, что я вправе уничтожить тебя в этот же миг? - Невыразительные зрачки Эсвель блеснули, голова склонилась набок, руки беспокойно мелькали в вспышках, то приближаясь ко мне, то оказываясь на своем месте. - Ты жив лишь потому, что тебя требует к себе Сет. Но его желания не всегда обязаны воплощаться в жизнь… И один раз, я готова принять любую боль, если перед этим, получу истинное наслаждение.

- У меня встречный вопрос Эсвель, ты ведь понимаешь, что мне плевать на желание шавки и ее хозяина? Ты можешь скрутить меня, оглушить или проткнуть насквозь. Но ты не вызовешь во мне и капли сотрудничества… И даже шакалий вождь не вызовет во мне этих чувств. Я умру от его руки, в пытках… От тебя. Но вы не получите от меня ничего. Так что, закончи все сейчас, не трать время.

- Мы? Может и не вызовем в тебе этих чувств… Но вот они… - Улыбка на лице Эсвель не могла не сулить ничего хорошего, и не сулила. Сбоку от меня распахнул свой огненный взгляд пространственный разрыв, что прорезая суть пространства и времени, показал мне моих спутников, идущих по кровью вымощенной тропе, горящей и выжигающей безумие вокруг. Живы… От сердца на секунду отлегло, но взгляд беспомощно упал на Эсвель, все было ясно и без слов. Безумная, лживая тварь… Я был так беспомощен перед ее силой, и в то же время вынужден играть по ее правилам, имея на руке козыри, не способные выложить. - Думаю, ты понимаешь как быстро я могу умертвить их. Их имена не были включены в нашу клятву… А я так люблю смотреть на внутренности выпотрошенных гоблинов… Они забавно бьются в агонии, прямо как собаки.

- Ты больная тварь. - Ответом мне был удар плоской стороны копья по щеке, заставивший невольно рычать. - Почему для всего этого, ты выбрала именно меня!? Оставь меня в покое и убирайся, сколько магов в этом мире, сколько некромантов? Почему именно моя душа должна стать целью шакальего вождя?

- Потому что нам нужен именно ты, и причины не должны волновать тебя, Рисс. - Внезапно, жрица вогнала мне в сердце серебряное копье, возникшее быстрее, чем я моргнул, одновременно с этим, прижимаясь своими губами к моим. Ее магия не давала мне умереть, но лезвие пробило насквозь сердце, заставляя тело пылать агонией, истекая своими соками. Ее острые зубы искусали мои губы в кровь, а шершавый, собачий язык, жадно слизывал ее, не забывая касаться моих десен и оставлять мелкие порезы на небе. Несколько раз провернув наконечник в груди, она выдернула копье, одновременно с этим отрываясь от моего лица и заставляя сделать шаг назад. Кровь лилась ручьем, образовав у ног лужицу. В отвращении сплевывая, я почувствовал рвотные позывы, от Эсвель веяло тухлятиной, собачьим мясом и стылой, грязной кровью. В голове царил бедлам и ужас, а руки преступно тряслись, высказывая ей на потеху весь мой страх, испуг и отвращение.

- Теперь, мы можем отправиться… Сет обещал мне награду, за твою поимку и доставку. - Я ощутил, как неведомая сила начинает поглощать меня, унося сквозь толщину имматериума и отрывая от земли. - И думаю… Что я уже ее получила. Большее… Он обещал мне после того, как ты склонишь пред ним голову. И поверь, ты не останешься мною разочарован. - С отвратительной, мерзкой улыбкой, закончила Эсвель, сама растворяясь в пространстве. Лучше бы… Я действительно был мертв. В смерти нет боли… Лишь только… пустота.