Руфус Рисс, ненависть к чаю и не только

Вскрытое прошлое

Ладно, это было… внезапно. У меня сложилось ощущение, что Керли применила какие-то чары. Слишком уж быстро ваш покорный слуга сдался. Я даже не заметил, как парочка вышла из моей палаты, скрываясь за дверьми. Что-то было не так… Но ладно, сегодня был слишком долгий день, я уже не пытался понять, что происходит вокруг. Все равно ведь не пойму, только потрачу лишнее время. Кому от этого станет легче? Явно не мне.

Тем не менее, если подумать про ситуацию со стороны Керли, то могу предположить, что для эльфийки и ее отдела, это будет хорошим решением. И тем более, это было хорошо для Агентства. Теперь, у нас будет полноценный доступ к полицейским исследованиям и данным. Также, может быть, это окажет плодотворное влияние на мою проблему с “недобросовестным коллегой”. Все же, именно полиция внесла меня в этот реестр, значит, может и убрать оттуда. Правда, они этого до сих пор не сделали, даже при том условии, что сейчас, что полиция, что государство, не может даже нормально возразить Агентству. Без нас, беспорядки в городе не утихнут, по крайней мере, не так скоро, как это сможет организовать Анастасия. А быть может, и вовсе лишь усилятся, ввиду нашего бездействия. Если не это причина для НОРМАЛЬНОГО, подчеркиваю, НОРМАЛЬНОГО сотрудничества, то я уже не знаю, что еще должно угрожать миру.

Пф… День не переставал удивлять меня, а ведь он даже не кончился. Но сейчас, я был этому лишь рад, поскольку оставался еще один гость, который так и не навестил старину Руфи. Прошло несколько десятков минут, признаться, я уже начал постепенно засыпать. Сонливость брала свое, но мой чуткий сон мог прерваться в любой миг. И он прервался. Дверь приоткрылась, уже привычный скрип, сопровождался легкой поступью. В комнату, с некой осторожностью, но искреннем интересом и робостью, ступила Гелия.

Она была одета в офисную форму, так что взгляд, выглядящий истощенным и усталым, лишних вопросов не вызывал. Растрепанные волосы закрывали часть лица, но голубые глаза были прекрасно видны в полумраке комнаты. Изгибы тела, особенно явно подчеркивались строгой одеждой, аккуратные шаги вывели девушку на лунный свет, что показал мне брызги алых пятен, выделяющихся на белой ткани. Сердце защемило, я остановил свой взгляд на этой крови. В ней было что-то инородное, что-то неестественное, пугающее. Я видел кровь множество раз, Боже… да сколько раз я проливал ее. Но почему-то, на форме Гелии, она выбрала свое самое извращенное, самое неправильное, самое порочное естество.

Я был заворожен этим, оно пугало меня, но разум сохранил свою гибкость. Поэтому ожидая, пока девушка подойдет ближе, я успел прогнать в сознании еще несколько сценариев. Почему агенты в крови? Анастасия, Гелия… Кажется, я видел кровь у Трейс и Сельвы. Неужели, случилось еще что-то, о чем мне побоялись рассказать? Что-то настолько серьезное, что могло бы пошатнуть мое, и без того подорванное, здоровье? Возможно. Я выглядел достаточно дерьмово, чтобы попытаться сохранить мое ментальное состояние в норме. Хотя, когда оно вообще было в порядке? Я мать его некромант, что они там берегут? Лучше бы рассказали все сразу, чем заставляли меня беспокоиться. Будто они не знают, что я крепкий орешек.

- Могу я пройти? - Тихо спросила Гелия, ее голос вновь напомнил мне течение воды, а плавные движения казались почти невозможными, слишком изящные, неестественные для живого существа, такие чарующие. Что, черт возьми, со мной произошло, после визита Керли!? Я не знал. Как и не знал того, что случилось с нереидой. Она не выглядела раненой, но я не мог не заметить в ее глазах… Пустоту. Такую странную, неправильную пустоту. Такую же ложную, как кровь на ее рубашке. - Я бы хотела поговорить, если ты не против. Извини, что разбудила. Мне… это правда важно.

- Конечно, заходи. Прости за этот беспорядок, мне жаль, что ты это видишь. У нас тут был… праздник. - Я охарактеризовал наши посиделки именно так, хотя на деле, это было собрание клуба работников агентства. Где мы садились в кружок, обсуждали как же дерьмово работать на Азазеля, а также смеялись с разных историй. После чего, каждый со вздохом, и соответствующим матерным словом, смотрел в пустоту, в течении нескольких секунд. И у каждого были свои причины. И каждый понимал, что он такой не один. - Я вижу на тебе кровь… Ты измотана, что-то случилось?

- Ну, кому-то ведь нужно следить за твоим другом, правильно? А он умеет раздражать и выматывать. - Ее лицо чуть исказилось, то ли улыбаясь, то ли сдерживая слезы. Гелия аккуратно села на край кровати, вздыхая и поглядывая на меня. Какая романтика! Прямо как в вузе… Когда приходилось пробираться в девичьи комнаты, в чем я был несравненный мастер! Но почему-то, даже пытаясь шутить и оставаться навеселе, я чувствовал фальшь в собственных шутках и мыслях. Ее взгляд, поза, у нее точно был ранен бок, она сидела так, чтобы не давить на него. Душа не находила себе места, изнывая. Что-то, в ее спокойном смирении, приводило меня в замешательство и ужас. Она была так чиста, для этого мира. - Я… Так испугалась, когда узнала, что ты в Архиве. Мне показалось, что ты уже… не выберешься оттуда. - Пальцы Гелии сомкнули простыни, прерывистый вздох, во мне что-то щелкнуло. Такие знакомые чувства, такая едкая горечь. Пересилив себя и игнорируя боль, я аккуратно сел рядом, разминая затекшие плечи и аккуратно приобнимая ее. Последствия выпитого пива прошли в мгновение ока, я не выносил девичьих слез. Она же, так тщедушно вздыхала, так отчаянно жалась ко мне, пытаясь найти тепло, которого в моем дряблом теле было найти слишком сложно. Ее сердце билось в неестественном ритме, ее нервы были так напряжены, но она старалась говорить ровным, успокаивающим голосом. И пусть это не получалось, рядом с ней, я ощущал себя словно в тихом, безмятежном океане. Возможно, я слишком драматизирую, возможно, во мне говорил алкоголь и одиночество последних лет. Возможно… Но какая разница? - Прости, тебе сейчас не до этого. Просто я… я была там. - Прерывисто вздохнув, она опустила взгляд. - Там так много тел, так много крови. Живые молились о смерти, мертвецы бродили средь могил, к ним пытались пробиться родственники и родные, не веря, что те мертвы…

- Боже… Неужели тебя отправили туда? - Гелия аккуратно кивнула. Ее молящий взгляд проскользил по мне, после чего, девушка положила голову мне на плечо. Я уже смирился, что ночь пройдет в крайне необычном и непривычном ключе. Но… Я был в ярости. Мне было неважно, скольких из нас отправляли на смертельные миссии. Те, кто шли в отделы, связанные с расследованиями или законами, знали, что их ждет. Нам было плевать, живы мы или нет. Нам было плевать, сколько умрут, мы грустили по трупам, но никогда не считали их. Гелия была чиста, невинна, свободна. Ее улыбка не источала того цинизма, той злости, той боли, что улыбки каждого из нас. Она не должна была видеть этого. Не должна была знать, как выглядит истинная бойня. - Кто догадался до этого? Ты не… Ты просто не должна была быть там. Это какая-то ошибка.

- Я… сама вызвалась. Когда узнала, что ты там, у меня не было иного выхода. Я хотела увидеть, чем ты живешь. Как ты работаешь… Через что проходишь. Я не знала, что увижу… - Гелия уже натурально плакалась мне в плечо, руками ища мои пальцы. Холодные слезы, я ненавидел слезы. Они всегда были чем-то излишним, чем-то едким. Я позволил сжать свою руку, глядя в никуда. Вот эта пустота, ее пустота, ее боль. Как поддержать ее? Что… что чувствовал я, когда впервые увидел трупы? Когда видел жестокость, которую создали разумные существа?

- Все в порядке, они больше ничего не чувствуют. - Я аккуратно вытер с ресниц нереиды слезы, после чего наклонился, улыбаясь и глядя в глаза. Улыбка была искренней, но в ней читалась боль. Глубокая, давняя боль. Это и делало ее столь искренней. Столь чувственной, возможно, столь действенной. - Важнее всего понять, что больше нет смысла относиться к ним, как к живым. Они больше не мыслят. И тем более, они недостойны твоих слез. Они остались позади. И даже спустя десятилетия, они останутся грудой костей. Этого не исправишь.

- Я не могу принять это… Они ведь мечтали, смеялись, верили и злились всего лишь… день назад. Даже меньше…

- Жизнь жестока, это закономерно, неизменно и печально. Зачем ты пошла в Агентство? Это место, для таких как я, таких как Дерви… Мы сломаны изнутри, а здесь это только плюс. Но ты… тебе губить душу было незачем. - Я вздохнул, поглаживая плечи и волосы Гелии. Последние были подобны водорослям, но шелковисты и абсолютно не влажные. На душе было гадко и больно. Особенно, в контексте событий, в которых был виноват исключительно я.

- На самом деле… Я солгала тебе, когда мы говорили по телефону. Я никогда не работала, до этого момента, я… лишь недавно закончила вуз. И всю свою юность… Ты был для меня всем. - Моя рука застыла, сердце, казалось, тоже решило передохнуть. Мозг потрошил воспоминания, мою юность, детство, вуз… Нет, я же не мог забыть Гелию, особенно если мы действительно учились в одном месте. Я не помнил ее лица, голоса и облика, точно не мог вспомнить касаний, смеха. Я Увидел эту девушку лишь недавно. Я был в этом уверен. - Можешь не пытаться, я поступила, когда ты был близок к выпуску… Но ты всегда казался столь обаятельным, столь легким и непринужденным, я просто не могла не мечтать о тебе. Но ты всегда был с кем-то, а после, ушел. И я решила, что пойдя за тобой, смогу наконец попытаться что-то сделать… Что-то изменить, хотя бы просто заговорить с тобой. Я… не знала ничего, об этом месте. Ничего.

- Боже, ты пришла в Агентство из-за меня? Я… Испортил тебе абсолютно всю жизнь. - Отчаянно опустив взгляд, я одернул от Гелии руку, пытаясь успокоить свои мысли. Сердце не просто болело, оно жгло меня. Жгло изнутри. Агентство было проклятым местом. Жестоким, опасным и абсолютно неподходящим, для чистых созданий. Оно уничтожало все хорошее, что в тебе было. Доводило до отчаяния, показывая ту изнанку, ту сущность, которую в ином раскладе, ты не увидел бы в жизни. - Прости, прости…

- Что случилось? Я не виню тебя! - Испуганно ответила Гелия, пытаясь вновь взять меня за руку. Но я успел подняться, тяжело дыша и начиная ходить из стороны в сторону. Мысли спутались в комок, сколько еще я погублю!? Сначала Одри, потом Гелия, сейчас еще и Керли. Я был окружен девушками, которые угробили жизни из-за меня! Пусть и по своему желанию. Боже… Еще три жизни. Три невинные, светлые когда-то жизни, загнанные в пучину моими силами. Возможно, мать была права, когда обвиняла меня, в несчастьях. - Руфи, ты пугаешь, я… не виню тебя. Я сама выбрала это, сядь пожалуйста, ты можешь упасть…

- Прости, я просто… Ты не должна была видеть этого. Ты не должна работать в Агентстве. Ты… должна была прожить хорошую, долгую жизнь, вдали от проблем. Но вместо этого… Ты в той же яме, что и я. - Всплеснув руками, я отчаянно рухнул на кровать. К глазам подступили слезы, руки задрожали. - И тебе уже никогда не выбраться отсюда…

- Я сама сделала этот выбор, ты ни в чем не виноват… Ты даже не знал, о моем существовании… До того, как я напросилась пойти с Трейс. - Гелия ледяной рукой провела по моей руке. Кровь забурлила в венах, слабый холод разошелся по организму. - Прошу, не вини себя.

- Не могу! Это моя ошибка, мой недочет! И теперь, нормальную жизнь, не будет иметь ни один из нас. - Я поднялся обратно, оказываясь рядом с Гелией. Закрыв глаза, я тихо молился. Ком в горле не давал нормально дышать, пульс и давление подскочило, и это при условии, что у меня было два инфаркта. Как же я был близок к смерти. Боже, как же близко… Но даже это не могло избавить меня от пожирающего чувства вины и отчаяния, рожденного им.

- Я была готова… Ты не покидал моих мыслей, я… Была безнадежно влюблена. И даже сейчас… Не изменилась. - Гелия вновь взяла мою руку, садясь поближе и источая прохладу. Теперь уже я уткнулся в ее плечо, словно малый мальчишка, сдерживая слезы. Ее пальцы коснулись шеи, погладили волосы, оцарапали плечо. - Прости, если я слишком внезапно повесила на тебя это… Сейчас, как мне кажется, слишком подходящий момент, чтобы раскрыть карты. Я больше не могла скрываться, ты… всегда был кем-то занят, всегда окружен друзьями. Я не могла пробиться к тебе.

- Тогда… Раскрыть их должен и я. - Вздохнув, я решился. Впервые, с того дня, как это произошло. Я решился рассказать хоть кому-то. Пусть это будет недавно встреченная, влюблённая в меня подруга. Обычно, именно такие люди, и способны хранить самые сокровенные секреты. Сердце нуждалось в этом. Моя главная тайна, вся история моей жизни. Вся боль, что я причинил. Наставник…- Но поклянись, что об этом не узнает никто. Никто из ныне живущих, и будущих поколений.

- Ты вновь…

- Я знаю, что пугаю тебя. Но поверь, моя жизнь действительно похожа на страшилку. - Хрустнув пальцами, я закрыл глаза. Душа рвалась наружу, я не знаю, что происходило. Так много эмоций, так много страха и боли. Сегодняшний день наконец решился надломить меня, а я даже не сопротивлялся. - Я не могу рассказать это, без твоего согласия на клятву.

- В таком случае, я клянусь, что об этом не узнает никто, кроме меня. - Гелия сжала мою руку, после чего провела ногтями по вене. Вновь холод, но в этот раз, он остался в крови, никуда не уходя. - Никогда.

- Спасибо тебе. Я просто хочу хоть раз, быть честным с девушкой, которая рядом со мной. - Гелия удивленно взглянула на меня, но промолчала, позволяя говорить. Пока что, я был благодарен ей за каждую секунду, что она оставалась рядом. - Это связано с тем, из-за чего я расстался с Одри, с Керли… И старался не переходить черту, после которой ко мне привязывались. Но раз, ты сама привязалась ко мне, было бы слишком грязно обманывать тебя. По моей вине, ты и так сгубила себе жизнь, начав работать в Агентстве, больше грехов я брать на себя не хочу. Ты сама решишь, нужен ли тебе Руфус Рисс. Или это навсегда останется кошмаром.

Воспоминания слишком быстро хлынули из меня, потоком сознания захватывая все тело. Долгие годы, я хранил в себе тот длинный день, такой же длинный, как сегодняшний. Долгие годы, я боялся рассказать хоть кому-то, почему на самом деле, я стал некромантом. Почему я такой, почему вся моя жизнь катится в ад. Никто не знал, какая часть истории, кроется за обучением у Наставника… И последующей работы на Азазеля. И все это, было связано единой цепью событий, прерывать которую я был просто не в силах. Точнее… Прервав ее, я сделал бы только хуже.

Все началось с болезни отца, мне тогда было шестнадцать, отец заболел раком, шансов не было, он просто умирал медленнее, чем мог. Я видел это, он видел это. Врачи… Говорили тоже самое. Все были за его быструю кончину, за его покой, его счастье. Но мать никогда не позволяла даже заикнуться о том, чтобы отключить его от аппарата, чтобы оставить попытки лечения. Она надеялась на божественное чудо, но его никак не было. А вот деньги кончались, и при том, очень быстро. Я пытался помочь, работал, занимал в долг у Керли, которая сочувствовала нашей семье, а также лично мне. Из-за этого страдала учеба, я почти не спал, был на нервах. Мои лучшие годы, для многих являющиеся самыми веселыми и лучшими в жизни, стали адом. Наградой же, мне была боль. Однажды, вернувшись с работы раньше, чем обычно, я застал мать с другим.

Скандал навсегда изменил мою жизнь. Каюсь, я солгал вам, когда говорил… Что убил впервые, лишь по воле Сирен. Но поймите правильно, я не хотел этого. Она предала всю нашу семью. И потому, о своем выборе, я не жалел. В тот день, я всадил не меньше четырех пуль, в того ублюдка, из того самого кольта, что принадлежал моему отцу. Он отдал мне его, как последний подарок, и впервые, я применил его по назначению, в тот вечер. Я не жалею ни о чем, до сих пор, этот пистолет, помнит все мое становление и последующие дела. Но я отвлекся, от главной драмы собственной жизни, ведь дальше становилось только хуже. Мать попыталась остановить меня, но в итоге… Я оттолкнул ее в сторону, из-за чего, та ударилась головой о косяк. Дрожь пробирала даже сейчас, что я думал и чувствовал тогда, вспомнить не удавалось. Зато я точно знаю, что я решил. И разумеется, решение то было ошибкой. Я поверил, что убил обоих, и не придумав ничего лучше, бросился бежать, надеясь найти приют у Керли. Но оказалось, что мудила с четырьмя пулевыми ранениями смог прожить достаточно, чтобы вызывать полицию. Услышав сирены, я понял, что путь назад был навсегда закрыт для меня.

А вот и вторая часть. Авария. Вы видели ее, ее показал вам Люцифер, но в реальности, все было куда хуже. Испуганный подросток, доведенный до ручки, на родительской машине, на хвосте которого наряд полиции. Мне уже было плевать на всех, я хотел выжить и скрыться. Чувствуя, что меня нагоняют, я придумал самый отчаянный план в моей жизни. А это при том, что недавно, я воскресил армию зомби. Бросив управление машины, я закружил ею на дороге, в нужный момент, спрыгнув на траву, около леса. Сама удача улыбнулась мне в тот день, а после оскалилась, показывая какой ценой, была спасена моя жизнь. Материнская машина, врезавшись в ехавшего навстречу дальнобойщика, управляющего огромной фурой, сбила его прицеп, который впоследствии, расплющил машины полиции, после чего послужил могилой для еще нескольких легковушек, не успевших затормозить. А я выжил. Умерли десятки людей, но я был жив. Вскочив на ноги, под крики умирающих, и еще живых, я бросился в лес, где и наткнулся на Наставника. Пожалуй, раз я стал говорить начистоту, уже нет смысла скрывать его имя…

Со сломанными костями, раскроенной головой и истекая кровью, я шел через лес, в надежде найти хотя бы ручей. А в идеале, родник с чистой водой. Я словно был в кошмаре, мой разум отказывался воспринимать, что я действительно убил всех тех людей… Я считал, что это не моя вина. И я действительно убедил себя, что по-настоящему, я желал смерти кому-то другому, лишь единожды, до убийства во время дела Сирен. Но по правде, мои руки были в крови уже с шестнадцати. И он увидел это, стоя среди свежевырытых могил.

Я до сих пор помню взгляд Конрада Марбургского. Бывший инквизитор, в своей вере обратившийся к тьме. В тот миг, я рухнул на землю, больше неспособный к движению. Хрипло дыша, он медленно исследовал кладбище, но когда его взгляд пронзил мое сердце и душу. Он неспешно двинулся в мою сторону, средь оживающих одним за другим трупами, он приближался к моему телу, продолжая испытывающе разглядывать мою душу, лежащую перед ним, как на тарелке. Я чувствовал, что вот вот, жизнь вырвется из ослабевшего тела. Что он отберет ее, сделав таким же слугой, как и остальные. Но возвысившись надо мной, собрав возле себя десяток мертвых слуг. Он произнес лишь одну фразу.

- Ты еще можешь жить.

Конрад принял меня у себя, вылечил от ран. В его доме было много икон и молитвенных томов, словно мертвец до сих пор чтил свою прошлую жизнь. Но сердце его, давно уже принадлежало сразу тройке богов. И для Бога, в нем места уже не осталось. Он скорбел из-за этого, он смог убедить меня, что даже когда мы опущены во тьму, нет ничего преступного в том, чтобы тянуться к свету. Смог заново открыть для меня Писание… За свое спасение, я стал его учеником, почти сыном. Я не просто изучал некромантию, я готовил еду, убирался. Конрад проводил дни и ночи в науке, пытался улучшить уже существующее, создавал новое. К моему обучению, он принялся лишь после того, как я впервые встретился с Азазелем. И то была сделка, изменившая всю мою жизнь.

Владыка прибыл по зову моего учителя, в один из дней. И Конрад, пообещав ему некроманта, представил меня. Павший долго всматривался мне в душу, изучал, после чего, бросил взгляд на Конрада. Улыбаясь и смакуя на языке каждое слово.

- Сколько ты за него хочешь? - Спросил Азазель, отводя взгляд от моей души. - Я готов на сделку.

- Он сам решит, какую цену назначить. - Отрезал Конрад. - Говори же, что тебе нужно, ученик.

И я попросил, чтобы все забыли о том, что произошло. Чтобы моя жизнь, стала нормальной, как раньше… Азазель лишь усмехнулся. И он исполнил первую часть договора. Все действительно забыли, что было. Но жизнь моя, больше никогда не могла быть той же, что раньше. Первые же контракты, заключенные с богами, пересекли черту.

Обучение у Конрада было самым сложным, что было в моей жизни. Старый инквизитор, никогда не поднимал голос, всегда был тверд. Он готовил меня ко всему, травил ядами, пытался свести с ума, ломал тело, чтобы позже излечить. Я выживал, попутно используя чары.

- Только в боли можно найти силу, только в страданиях, обрести власть.

Конрад пользовался своим изречением на все сто. Но в какой-то момент, прибыв к нему домой после учебы в вузе, его просто не стало. Никаких следов, никаких записок. Лишь коробка, подписанная моим именем, в которой были некоторые одежды, а также тома с заклинаниями. Мое обучение было завершено, с того момента, я стал полностью покорен договору с Азазелем. И вскоре, вступил на должность, по своей глупости, увлекая с собой Одри. Рассказ окончен, жизнь Руфуса Рисса, как она есть.

На похоронах отца, к слову, я был один. Мать не явилась, друзья тоже. Только я прощался с его телом.

Гелия сидела растерянной, я тяжело вздыхал, глядя в темноту. Мы ничего не говорили друг другу. Она молчала, я с трудом сдерживал слезы. Она была первой, кто узнал настоящую историю. Истинные мотивы и грехи. Я стал для нее открытой книгой, и судя по всему, она была не против. Ибо приблизившись ко мне, спустя несколько секунд, ее губы нежно разомкнулись возле моего уха. Я услышал ее дыхание, почувствовал жар.

- Ты спрашивал, нужен ли мне Руфус Рисс… После этого. Я думаю, мой ответ неизменен. И я надеюсь… Что и ты не откажешься от меня