Английская поэзия XIV–XX веков в современных русских переводах

Река блестела, как стекло;

‎Сирены сладко пели;

Взялись мы бодро за весло

‎И вихрем полетели.

В стремленьи радостном своём,

‎Везде минуя мели,

Когда же в гавань мы войдём?

‎Когда достигнем цели?

От ливней пенится река,

‎Шумит меж берегами;

За быстрым бегом челнока

‎Пастух следит очами.

Уносит нас реки разлив,

‎И волны зашумели…

Когда же мы минуем риф?

‎Когда достигнем цели?

Горят пожаром облака,

‎И мы плывём к закату;

Подобна бурная река

‎Расплавленному злату…

Исчезло солнце в лоне волн,

‎Когда ж, минуя мели,

Увидит гавань утлый чёлн?

‎Когда достигнет цели?

Рассеяв дымку облаков,

‎Луна взошла высоко;

Не видно больше берегов

‎Шумящего потока.

Блеснула молния огнём,

‎Раскаты прогремели…

Теперь мы рифы обогнём,

‎Теперь достигнем цели!

Но вал громадный поднялся

‎Внезапно перед нами,

И с треском пали паруса,

‎Залитые волнами.

С собою нас несёт волна,

‎Спасенья нет… Ужели

Нам эта гавань суждена?

‎Ужели мы — у цели?

Я видел юношей, идущих на заре

В храм славы, где сиял огонь на алтаре;

Тропою шли они, усеянной цветами,

И смело звонких струн касалися перстами.

Но истомил одних полдневный тяжкий зной

И прилегли они на отдых у дороги,

Другие же пошли дорогою иной,

А некоторых смерть взяла в свои чертоги.

Теперь настала ночь, но где огонь горит

На дивном алтаре — туда, неутомимы,

Идут последние поэты-пилигримы;

От их усталых глаз конец пути сокрыт,

И вам, грядущее поэтов поколенье,

Вам суждено найти загадки разрешенье.

Налогом разорен подобным грабежу,

Туземец умолял о милости раджу:

— Плоды моих трудов забрал ты повелитель,

Остался не при чём смиренный твой проситель.

И так как у меня до капли выжат сок,

То укажи, молю, счастливый уголок,

В котором я бы мог трудиться на свободе. —

— Что ж, — вымолвил раджа, — ступай себе в Мадрас. —

— Но брат твой, господин, в таком же правит роде. —

— В Пенджаб! — Но дядя твой не меньше грабит нас. —

— В Тангер! — Племянник твой в том городе правитель. —

— Ну, к черту уходи! — воскликнул повелитель,

Упорством бедняка рассерженный вконец.

— Увы, там, государь, твой царственный отец.