Английская поэзия XIV–XX веков в современных русских переводах

Мир наш — пузырь, жизнь коротка,

Меньше вершка.

Все от зачатья и от утробы

До самого гроба —

Прокляты мы; путь нас ведет

Средь бед и забот.

Кто в бренное, в мирское верой дышит,

Тот красит воду и на прахе пишет.

Если нам жить вечно в печали,

Что б мы избрали?

Школа глупцов — изысканный двор,

Учат там вздор,

А на селе — грубый мужик

К скотству привык,

А где найти нам город беспорочный?

Из этих трех он — наихудший точно.

Брачная жизнь портит нам ложе,

Голову тоже,

Кто неженат — мнит за несчастье,

Впадает в напасти,

Хочешь детей — иль не зачнешь их,

Иль проклянешь их.

Жить самому иль горевать с женой,

В неволе одинокой иль двойной?

Кто видит счастье только в отчизне —

Тот в укоризне;

Зá море плыть — мука, беда,

Горе всегда;

Войн мы боимся; сложили оружье —

Стало нам хуже.

И как нам поступать теперь и впредь?

Едва родившись, сразу умереть.

Спаси, о Боже! Верный Твой спешит

Покинуть землю, где процвёл злодей;

Никто за правду не подъемлет щит,

Всяк в страхе тщится ублажать людей.

И даже в жарком споре множит лесть,

Дабы вражду надёжно скрыла речь,

Дабы приязнь противника обресть,

Из восхвалений выгоду извлечь.

О Боже, губы лживых отсеки,

Что мирным душам ставят западню;

Пронзи велеречивым языки,

Что громко лгут толико раз на дню.

Царить и лгать не миг хотят, не час,

Но вечно, ибо мнят: не могут пасть;

И молвят: наши языки при нас,

А высшая над нами есть ли власть?

Но ради горьких вздохов бедняка,

Господь изрек, гряду повергнуть в прах

Державу злых — карать её, пока

Не сокрушу сковавший честных страх.

Ей, слово Божье — высшее добро,

Глагол Господень светел, чист и прав, —

И полновесен, словно серебро,

Семижды превращённое в расплав.

Не отзывай, о Боже, Свой глагол,

Не отнимай у праведных приют,

Избави от меча, что произвол

И хитрость на погибель нам куют.

Гряди, гряди, о Господи — зане

Вседневно злые множатся вокруг;

Карай и ложь и злобу — наравне,

И вырви власть из недостойных рук.

Ты, Боже, нам — опора из опор;

И было так вовек, из рода в род;

Ты пребывал до сотворенья гор,

Возникновенья воздуха и вод.

Ты был, еси, и будешь Бог един —

Ты, вечный над течением годин.

И жизнь, и смерть, идущая вослед,

Священный Твой равно блюдут устав;

Тебе и тысяча истекших лет —

Вчерашний день, что сгинул, отблистав;

Иль стража, чьим шагам не внемлет слух

Уснувшего, когда закат потух.

Ты смертного уносишь, как волна;

И всё, что гордый мыслит человек,—

Подобие обманчивого сна,

И упорхнёт из-под раскрытых век.

Не может, по закону естества,

Увидеть лето сызнова трава.

С утра обилен разнотравьем луг —

Но до вечерней выкошен зари;

Иль сгинут стебли в буйстве зимних вьюг,

Коль скоро пощадят их косари.

Ты хрупкими соделал наши дни,

Греховный груз не в силах несть они.

И если деем беззаконно мы,

Ты строго взыщешь, грешника виня;

И всё, что умышлялось в лоне тьмы,

Является Тебе во свете дня.

Как повесть, коей внемлют, или нет,

Скончается теченье наших лет.

Людская жизнь — лишь семьдесят годов,

Иль восемьдесят, ежели силён;

А в старости прибавится трудов,

И горести придут со всех сторон.

Зачем же столь забот, и столь борьбы,

Дабы продлилась нить земной судьбы?

Но кто провидит мудро Божий гнев?

Кто из людей задумался о нём?

Кто, Божий лик пылающий узрев,

Стоять возможет перед сим огнём?

И кто же прахом в тот же миг не лёг,

Когда карать преступных мыслил Бог?

Учи нас, Боже, правильно счислять

Теченье дней, и умудрять сердца;

Грехом влекомый — устремится вспять

В предвиденьи грядущего конца.

Учи беречь душевных сил запас,

Дабы достойно встретить смертный час.

О Боже, обратись, уравновесь

Невзгоды наши радостями впредь;

Смиренно молим: дай отныне здесь,

В земной юдоли, бедствий не терпеть.

И, отрешившись мерзостных вериг,

Тебя возможем славить каждый миг.

Низзри на нас, о Боже, и содей

Усердных слуг — усердными стократ;

И дай потомкам нынешних людей

Благодарить Подателя отрад;

Мы трудимся. Твоя, о Боже, власть —

Труды благословить, а не проклясть.