An ordinary sex life (OSL)

Книга 6. Глава 20. Нью-Йорк I. Часть 3.

Лифт зазвонил, и ЖК-дисплей сообщил нам, что мы достигли ночного клуба на верхнем этаже. В это время года солнце уже давно скрылось за горизонтом, и завтра будет новолуние, поэтому единственным источником света снаружи был искусственный свет Города, который никогда не спит.

Внутри было установлено «освещение настроения», непрямое и отраженное освещение различных цветов, отбрасывающее множество теней. Музыка тоже была ритмичной, но степенной. Посетители внутри расслабились на различных диванах и в кабинках, а танцпол в настоящее время был пуст. Это был вечер понедельника, в конце концов, еще относительно рано, а не вечер пятницы или субботы.

Несмотря на приглушенную атмосферу, Мун хихикала, когда шла впереди. Воплощение модной сексуальной стройной модели, ее фигура больше походила на фантастического пришельца, чем на нормального человека, и она двигалась с потусторонней грацией. Напротив, Джун довольно неуклюже следовала за ней на своих позаимствованных каблуках, которые были, по крайней мере, на дюйм выше, чем все, что она когда-либо носила в своей жизни. Черт, я не был полностью уверен, носила ли она когда-нибудь каблуки, и на мгновение остановился, чтобы предложить ей руку для стабилизации.

Сначала Джун недоверчиво посмотрела на меня и отмахнулась с выражением решимости, которое настаивало на том, что она может это сделать. Но через несколько шагов она протянула мне руку, и я быстро ее взял.

Мун оглянулась на нас, изящно повернулась и объяснила: «Все дело в бедрах. Правильный баланс на шпильке означает, что твой вес должен находиться прямо над ними, а не сбоку. Представь, что ты стоишь на бревне, и идешь по прямой».

Глубоко вздохнув, Джун кивнула и сделала, как было сказано. Идя рядом с ней, я не мог видеть, что делают ее бедра, но ей не нужно было сильно нагружать мою руку, чтобы поддерживать равновесие. Я намного усерднее работал, чтобы помочь BJ, когда он только начал ходить.

Вскоре мы втроем присоединились к троице знакомых лиц, которые я, тем не менее, не совсем узнал. Я знал, что все они модели, которых я встречал в тот или иной момент во время моей последней поездки в Нью-Йорк, но их имена ускользнули от меня. К счастью, Мун оказала честь. «Катерина, Данита и Джовон… Вы ведь помните Бена?»

«Как мы могли забыть?» спросила Катерина с знойным восточноевропейским акцентом, довольно сладостно улыбаясь мне.

«А эта милая куколка — Джун» закончила Мун, махнув рукой.

Три другие модели улыбнулись и помахали, в то время как Джун краснела и плохо справлялась с тем, чтобы не выглядеть застенчивой. Однако я должен был признать, что Мун была права: Джун была довольно милой куклой. Все началось с макияжа — младшая сестра Ева раньше делала макияж Джун, но Мун подняла его на совершенно иной уровень. Он был намного тяжелее, чем то, что когда-либо носила Джун прежде, и это выглядело намного лучше при таком более тусклом вечернем освещении. Лицо простушки, с которой я обычно работал, превратилось в лицо экзотической восточноазиатской красавицы, с подчеркнутой формой ее глаз и милыми пухлыми губами, выделенными красным. И мне пришло в голову, что черты лица Джун очень похожи на лица других моделей высокой моды, в том числе и самой Мун.

Что касается волос Джун, то Мун завила их и уложила так, чтобы прическа соответствовала юной красоте Джун. В конце концов, ей исполнилось 22 года всего пару месяцев назад. И наконец, наряд.

Позвольте мне сначала заявить для протокола, что я никогда не думал, что когда-нибудь увижу Джун в таком наряде, как тот, который она носила сегодня вечером. Было туго. Это было коротко. И это было сексуально. Те, вещи которые она позаимствовала у Евы в прошлом… По сравнению с ними этот наряд был совершенно неуместным. Мун была права в том, что у нее было несколько нарядов, которые подошли бы Джун, и даже несколько, которые были сделаны со вкусом и достаточно скромны. Джун, естественно, что тяготела к тем, и даже выбрала один в течение первых двух минут. Но Мун настояла на том, чтобы Джун хотя бы взглянула на некоторые из ее предложений, и в течение следующих двадцати минут ей каким-то образом удалось уговорить Джун сменить верх, затем юбку, затем снова верх, и так до тех пор, пока Джун не пришла к той одежде, которую теперь носила в клубе.

Верх был не совсем без бретелек, но нужно было почти внимательно присмотреться, чтобы заметить крошечные тонкие лямки, которые лежали на каждом плече. Оно было довольно коротким, достаточно коротким, чтобы быть почти скандальным на теле Мун 5 футов 11 дюймов, но на меньшем росте Джун 5 футов 4 дюйма оно было просто весьма откровенным, обнажая несколько дюймов голого живота. Юбка-футляр облегала стройную фигуру Джун и скандально остановилась бы чуть ниже промежности Мун, но Джун она была просто «короткой» и удлиняла ее ноги. И верх, и юбка были сделаны из мерцающих, почти металлических материалов, которые отражали множество разрозненных огней, окружавших нас.

У Мун были серьги, которые идеально подходили к профилю Джун, изящные браслеты украшали запястья, и, наконец, ожерелье с подвеской привлекало внимание к декольте моей коллеги. На грудастой девушке наряд выглядел бы до неприличия нелепо, но дерзкие чашки Джун были идеальными и даже немного выставлялись напоказ, соединенные бюстгальтером Victoria's Secret без бретелек. В общем, она была миленькой, хорошенькой… ну, и в высшей степени ебабельной.

Не то, что мы с Джун будем трахаться в ближайшее время. Наши отношения не были такими, и, несмотря на то, что мы жили вместе в чужом городе вдали от дома, у меня не было намерений менять характер наших отношений. Я был просто счастлив видеть, как она немного выходит из своей скорлупы, пробует новые вещи, и если она вернется к своей стандартной униформе и простому стилю без макияжа, как только мы вернемся домой, меня это устроит.

Кроме того, вскоре я сильно отвлекся, когда к нашей группе присоединилась пятая симпатичная модель. Новичок не была самой сексуальной женщиной, которую я когда-либо видел в своей жизни, не была слишком пышной или худой. Она не была ни высокой, как некоторые модели высокой моды, ни слишком низкой и миниатюрной. Это была просто молодая женщина в хорошей форме с упругой грудью, подтянутым животиком и приятно округлыми бедрами. У нее были прекрасные темно-каштановые волосы и сияющая загорелая кожа. И все, что действительно потребовалось, чтобы заставить меня поверить в то, что она была единственной девушкой в ​​комнате — это ее поразительно красивое лицо и большие оленьи глаза,

«Рания» удивленно выдохнул я и тут же довольно неуклюже поднялся на ноги. Мы шестеро сидели на диванчиках вокруг низкого столика в приятной беседе за первой порцией напитков, и я не мог не пройти кругом вокруг стола и чуть не споткнуться о ноги Катерины в спешке, чтобы добраться до арабской красавицы. Но когда я подошел к ней, я обнаружил, что не уверен, стоит ли мне обнять ее, пожать руку или что-то еще, поэтому в итоге я неловко остановился прямо перед ней, запинаясь: «Эй! Я, я, ты здесь! Я имею в виду, конечно, ты здесь, но Адриенна сказала мне, что ты вернулась домой, перестала моделировать и… вау… Привет! Позволь мне начать все сначала».

Красивая молодая брюнетка покраснела и мило улыбнулась мне. «Привет, Бен. Рада тебя видеть».

Я ничего не мог с собой поделать, поэтому протянул руки и крепко обнял ее. Она музыкально рассмеялась мне в ухо и в ответ обняла меня. И когда я наконец отпустил ее, чтобы сделать шаг назад, я обнаружил, что эти большие светящиеся карие глаза смотрят прямо в глубину моей души. «Привет…» произнес я с глупой улыбкой.

Рания снова рассмеялась, и этот звук осветил всю тускло освещенную комнату. Она застенчиво зачесала прядь волос за правое ухо, а затем сложила руки вместе на левом бедре, наклонив подбородок вниз, а затем подняла глаза, чтобы посмотреть на меня. И, наконец, она тепло ответила: «Привет…»

Пять других девушек переглянулись между нами, в то время как мы с Ранией продолжали молча смотреть друг на друга еще несколько секунд. Наконец, Мун объявила: «У него есть номер в отеле, если тебе интересно». ^[1]

Это прервало момент, когда Рания покраснела и отвела глаза, а я вздохнул и бросил на Мун «взгляд».

Кореянка только засмеялась и помахала нам рукой. «Да ладно. Садись. Закажи напиток. Ночь еще молода, и он не уедет домой до субботы. У вас есть целая неделя, чтобы смотреть друг другу в глаза».

Поскольку все так много думали о том, что слишком часто смотрю в ласковые глаза Рании (и под всеми я имею в виду МУН), я сделал сознательное усилие, чтобы НЕ смотреть на симпатичную брюнетку, а вместо этого вступил в разговор с двумя самыми близкими ко мне девушками: Катериной и Джовон. Обе были кокетливыми, и у меня появилось ощущение, что если бы я действительно захотел, то, вероятно, смог бы проложить себе дорогу в их трусики. Но, честно говоря, я не искал встречи на одну ночь или чего-то подобного, поэтому я держал разговор в непринужденной форме, а руки при себе.

К тому же я действительно не пил. Уже выпив четыре коктейля с Заком и Рэйвен несколькими часами ранее, я знал, что мой желудок не выдержит. Я отпивал свой напиток, поддерживая легкое жужжание ровно настолько, чтобы успокоить нервы. И мне просто понравилось находиться в этой атмосфере: модном ночном клубе на Манхэттене, полном великолепных женщин.

С другой стороны, Джун была пьяна и хихикала. Сегодня вечером она не впервые пила алкоголь, но, честно говоря, я впервые увидел ее пьяной. Ее голова казалась слишком тяжелой для ее шеи, и она внезапно наклонялась влево или вправо на секунду или две, прежде чем она восстановила равновесие, даже села. Когда мы впервые сели, ее поза была скромной и немного жесткой, но через час она оживленно жестикулировала обеими руками, наклоняясь вперед, чтобы приблизиться к тому, с кем разговаривала, и каждые тридцать секунд хохотала. Она не была слишком пьяна, по крайней мере, пока, но я решил внимательно следить за ней и следить, чтобы она не переборщила сегодня вечером.

А пока я бы позволил Джун хорошо провести время. Казалось, она определенно наслаждается собой, и было приятно видеть, как она расслабляется. В то же время мне стало интересно, что вызвало такое радикальное изменение ее нормального поведения. Почему она позволила Мун уговорить ее пойти с нами сегодня вечером? Почему она решила позволить Мун переодеть ее и облачить в откровенное сексуальное платье? И почему решила выпить больше одного коктейля и действительно напиться? Было ли это просто азартом от отъезда из города, отрыва от повседневной рутины и начала собственного манхэттенского приключения? Была ли это возможность произвести новое первое впечатление, примерить другую личность с новыми людьми, которые на самом деле не знали, какой она была дома? Было ли это естественной эволюцией личности Джун, продолжением прогресса, которого она уже добивалась за последние несколько месяцев? Или она сделала шаг слишком далеко, слишком быстро, будучи опасно близка к тому, чтобы потерять контроль над собой?

Я не знал ответов ни на один из этих вопросов, и, если не считать вариант отрезвления Джун и ее допроса, вряд ли я их получу. А пока я хотел дать ей преимущество сомнения и веры в то, что она сможет справиться сама; Джун была 22-летним взрослым, а не 15-летним ребенком. До тех пор, пока она не потеряла чувство такта и не начала добровольно предоставлять личную информацию о МОЕЙ жизни или что-то в этом роде, я был готов посмотреть, как все закончится.

По ходу вечера окружающее освещение оставалось прежним, но музыка пошла на ступеньку выше. Приходило все больше и больше людей, пока не были заняты все диваны, столы и кабинки. И около десятка завсегдатаев вышли на танцпол. Мун, конечно, хотела танцевать, и сначала она попросила меня присоединиться к ней. На самом деле я был готов пойти, но вяло возразил, что со мной все в порядке там, где я был, просто в рамках социального ритуала. Если бы она спросила меня во второй раз, я бы пошел, но вместо этого Мун схватила Джун за руку и подняла мою молодую коллегу на ноги, восторженно говоря: «Давай, пойдём!»

И Джун пошла.

Посмеиваясь, я удивленно покачал головой. Когда две азиатские девушки ушли, я оглядел стол на Катерину, Джовон, Даниту… и Ранию. Но как только я начал улыбаться красивой брюнетке, она взглянула на свой пустой стакан и встала, сказав: «Я пойду, возьму ещё выпить».

Я смотрел, как она уходит, и даже видел, как она оглянулась через плечо и застенчиво улыбнулась. А потом я взял свой стакан и сделал глоток, прежде чем взглянуть на Катерину и Джовона, готовых продолжить наш разговор с того места, где мы остановились.

Но Катерина резко ударила меня по предплечью.

Я удивленно моргнула и села прямо. «Чего?»

Катерина закатила глаза, как будто я был тупым идиотом, и зарычала: «Иди ЗА ней».

Мои брови приподнялись. «Кем? Ранией?»

Теперь Катерина посмотрела на меня так, будто я был самым тупым придурком в истории тупых придурков, и, не сказав больше ни слова, повернулась ко мне спиной, бормоча что-то Джовон.

Секунду спустя мой мозг наконец догнал, и я вскочил на ноги.

Я потерял из виду Ранию, но направился прямо к ближайшему бару, так как она сказала, что ей нужно пополнить запасы. Но ее нигде не было видно, поэтому я повернулся и осмотрел комнату на 360 градусов, не заметив ее. Я догадывался, что в последний раз был в этом же ночном клубе, и вспомнил, что тогда мы с ней коротко болтали на балконе.

Поздно ночью в начале января было холодно, и на верхнем этаже небоскреба на Манхэттене большие раздвижные двери на балкон были закрыты, и на улице никого не было. Но Рания стояла у самих дверей, глядя через стекло с уже полным стаканом янтарной жидкости, потягивая свой напиток и любуясь видом. В пределах двадцати футов от нее никого не было.

Я забыл принести свой напиток, но я подошел к ней и так же посмотрел через стекло. Эмпайр-стейт-билдинг не сдвинулся с места и все еще был виден на 5-й авеню к северу между парой других небоскребов. «Привет…» пробормотал я немного неловко.

Симпатичная брюнетка повернулась ко мне и улыбнулась. «Привет…» тепло ответила она, ее большие глаза сверкали, а выражение ее лица было таким, как у девушки, которая не могла бы быть более счастливой, увидев меня.

«Как твои дела?» спросил я, не в силах придумать что-нибудь более интересное, чтобы сказать.

«У меня все хорошо» автоматически ответила она, прежде чем нахмуриться и добавить: «Вообще-то, стало лучше».

«Мне жаль. Что-нибудь конкретное? Проблемы с работой? Семейные проблемы?»

Рания вздохнула. «И то и другое». Она снова нахмурилась и посмотрела в окно, искорки в ее глазах исчезли.

Мне сразу стало плохо из-за того, что я испортил ей настроение. «Мне жаль. Я не хотел заставлять тебя думать о несчастьях».

Она улыбнулась и снова посмотрела на меня. «Все нормально. Не твоя вина».

«Я рад что ты здесь. Я не был уверен, что когда-нибудь увижу тебя снова. Адриенна сказала мне — примерно год назад — что ты перестала моделировать и вернулась в Бруклин к своим родителям».

Рания кивнула. «Так и было. Моделирование — это сложно. Срок годности средней модели можно измерить месяцами, а не годами, и я была одним из тех, кто не мог его увеличить. Стресс от постоянного поиска работы. Утомление от долгих непоследовательных часов. Мне было всего двадцать два года, и я уже выгорела. Казалось, легче вернуться к родителям, устроиться на работу с 9 до 5 и успокоиться».

Я кивнул. «Я могу понять. Не то чтобы я когда-либо пробовал себя в модельном бизнесе или в чем-то еще, но я понимаю привлекательность постоянной работы с регулярным графиком и стабильной зарплатой».

Рания покраснела и отпила еще глоток. «Это, и… ну… был парень…»

Я приподнял бровь и улыбнулся, как сплетница. «Расскажи…»

Ее румянец потемнел, что было нелегко заметить с ее загорелой кожей и тусклым освещением, но я заметил. Глубоко вздохнув, она начала: «Нас свели родители. Такое клише для арабской девушки. Семья Хасана уходит своими корнями в Палестину, недалеко от моей семьи, хотя он из Питтсбурга и примерно такой же этнический, как и я. Тем не менее, после того, как он переехал в Бруклин, его родители сделали несколько телефонных звонков друзьям, и они позвонили друзьям, и в конечном итоге его родители позвонили моим родителям, спрашивая, как их дочь, которая, как им сказали, доступна».

«Действительно? Как брак по расчету или что-то в этом роде?»

«Не совсем. Больше похоже на действительно неловкое свидание вслепую. У нас точно не было милой романтической встречи в кафе».

«Как же вы познакомились?»

Рания смотрела в окно, назад в прошлое. «Сначала я не хотела иметь с ним ничего общего. Сама мысль о том, что мои родители устроили мне встречу с каким-то странным парнем, которого они никогда не встречали, только потому, что они несколько раз разговаривали с его родителями по телефону… Мол, какие критерии они могли использовать в его процесс проверки? Как они могли знать, что он не серийный убийца? Когда мы познакомились, мне был всего 21 год. Что, я должна была встречаться и, возможно, выйти замуж за этого парня только потому, что его фамилия немного похожа на мою?»

«Сумасшествие…»

Все еще глядя в окно, она повторила: «Сумасшествие… Но однажды на выходных я пришла домой, чтобы навестить родителей, и вот он, сидит в гостиной, болтает с моими мамой и папой. Я была подавлена. Но мои родители исчезли, Хасан неловко улыбнулся мне и сказал, что это тоже не его идея. Скорее, его родители сильно давили на него в том, чтобы найти жену и остепениться только потому, что ему исполнилось 25 лет. Поэтому, чтобы избавиться от них, он согласился по крайней мере появиться и встретиться со мной. Он позаботился о том, чтобы я поняла, что после этого я не испытываю никакого давления, чтобы увидеть его снова. Но… ну…» ее голос затих.

Я немного подождал, дав ей возможность подумать.

Вздохнув, Рания продолжила: «Он был милым, ласковым и добрым».

Я поморщился. «Я слышу много прошедшего времени».

Рания пожала плечами и посмотрела на меня. «Это не сработало».

«Мне жаль».

«Не твоя вина. На самом деле, никто не виноват. Ничего плохого не произошло. Некоторые вещи просто не работают».

Я вздохнул и пробормотал: «Я понимаю».

Теперь настала очередь Рании вздрогнуть. «Мне жаль. Я слышала об Адриенне. Что ж, все слышали. Как дела?»

Я пожал плечами. «Я в порядке. У нас все в порядке.»

Она смущенно посмотрела на меня. «Я не думаю, что ты используешь это слово в том смысле, которое оно действительно означает».

Я усмехнулся и покачал головой. «Я не следую своему собственному совету никогда не использовать «п-слово». Опять же, я полагаю, это означает, что я использую его правильно, так, как — Я- определяю его».

«А как же ты его определяешь?»

«Как слово, чтобы скрыть всевозможные обиды. Оно говорит, что я «в порядке», когда я не совсем в порядке, потому что в моей жизни происходят вещи, которые прямо противоположны «порядку».

«Что ж, в таком случае можно сказать, что я тоже в порядке».

«Все еще болит? Все еще чувствуешь потерю?»

«Ага. Ты тоже?»

Я вздохнул. «Я говорю миру «нет», но да, мне всё равно больно. Я чувствую себя… «брошенным» — неправильное слово. Адриенна определенно не «бросила» меня, хотя у нее есть привычка улетать в какие-нибудь экзотические места на неделю или около того, вместо того, чтобы оставаться со мной и разговаривать со мной потом. Но я чувствую себя одиноким».

Рания натянуто улыбнулась мне и снова посмотрела в окно. «Я могу понять. Раньше мы вдвоем были «мы». Теперь я всего лишь «я».

«Звучит довольно свежо».

Она пожала плечами. «Я опередила тебя на пару дней. Пресс-релиз Адриенны вышел под Новый год. Мои отношения закончились в прошлую субботу».

«Ну, вообще-то, я тебя опередил. Мы с Адриенной расстались за неделю до Рождества».

«Отлично. Ты победил».

Я вздохнул и покачал головой. «Не та игра, в которой я когда-либо хотел бы выиграть».

Мы двое немного помолчали, теперь мы оба смотрели в окно. Мне снова стало плохо. Рания сначала посмотрела на меня с искоркой в ​​глазах, но после нескольких минут разговора со мной я испортил ей настроение и заставил ее хмуриться, вспоминая о своих недавно потерянных отношениях.

«Мне очень жаль» снова сказал я. «Я действительно пришел сюда не для того, чтобы расстроить тебя».

Она подняла брови и взглянула на меня. «Почему же ты пришел сюда?»

Я улыбнулся и ответил: «Я просто хотел с тобой поговорить. Я не видел тебя очень-очень давно, и сегодня вечером у меня не было особых шансов».

Она сузила глаза, вспышка… чего-то… промелькнула в них, когда она спросила: «Значит, ты пришел сюда не для того, чтобы попытаться проникнуть в мои трусики?»

Я приподнял бровь. «Ты действительно думаешь, что я такой парень?»

Она пару раз моргнула, и резкость в ее глазах исчезла. Глубоко вздохнув, она покачала головой и ответила: «Нет, я знаю, что это не так. Здесь есть такие парни, особенно здесь, но я уже знаю, что ты не из их числа».

«Рад, что ты так думаешь».

Рания печально вздохнула. «Я должна признать, однако, на данный момент я вроде как хочу, чтобы ты действительно пытался попасть в мои трусики».

Я удивленно моргнул и запрокинул голову. «Действительно?»

Рания на мгновение посмотрела на дно своего напитка, прежде чем сделать глубокий вдох и выпить все залпом. После этого она хрипло ахнула, ее глаза немного слезились, когда она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы отдышаться. Затем она медленно выдохнула, поставила пустой стакан на ближайшую полку и повернулась, чтобы прислониться к стеклянной двери.

Со слегка слезящимися глазами и скрипучим голосом она пробормотала: «Я провела несколько одиноких ночей, думая о той прошлой ночи, которую мы провели вместе. Ты знал об этом?»

Я приподнял бровь. «Нет, не знал».

Она кивнула в сторону балкона позади нее, объяснив: «Это было прямо там, где ты сказал мне, что не очень хорошо гоняешься за девушками. С другой стороны, если представится возможность, это будет что-то другое».

«Я помню».

Рания вздохнула, снова с сожалением. «Я отчетливо помню, как лежала на той кровати, бесхребетная и удовлетворенная после того, как ты ел меня так, что это казалось… ну, казалось, это было часами».

«Я помню» снова сказал я, делая глубокий вдох и медленно выдыхая.

Рания смотрела через мое правое плечо, ни в что не глядя. «Я никогда не чувствовала себя такой измученной, такой довольной… просто… в настоящем блаженстве… И я подумала, а почему бы и нет? Итак, я дала тебе возможность».

На ум пришло зрительное воспоминание: мы двое смотрим друг на друга с глупыми ухмылками на лицах. Мы оба измотаны и довольны тем, что сделали. Я уже трахал Адриенну, Мун и Талиту, несколько раз и во всех три их дырки, так что мне не нужно было больше секса. Рания уже дала понять, что на самом деле она не из тех, кто занимается случайным сексом, не из тех девушек, у которых есть секс на одну ночь всего за несколько часов до того, как я улечу. И все же она дала мне возможность, подняв левое колено и отведя правую ногу в сторону.

«Но ты этого не понял» тихо сказала она с явным разочарованием в тоне.

Мой голос вновь был хриплым, я снова сказал: «Я помню».

Оттолкнувшись от стеклянной двери, Рания подняла руки к моему лицу и провела ладонями по обеим сторонам моей головы. Она обхватила руками мои щеки, продолжила движение вниз по моему горлу, скользнула по моей широкой груди, поднялась вверх и на мои плечи и, наконец, сцепила руки у меня за шеей. Всего в нескольких дюймах от меня болезненно красивая молодая брюнетка смотрела на меня своими сияющими великолепными глазами лани, которые так близко казались мне огромными. И мягким голосом, который едва слышался на фоне гула ночного клуба вокруг нас, она пробормотала: «Что, если я дам тебе еще одну возможность сегодня вечером?»

Я не ответил устно. Я просто обнял Ранию, откинул ее голову назад и скрепил наши губы поцелуем.

Наши губы снова встретились, как только мы вошли в дверь моего гостиничного номера, насущная потребность Рании отбросила меня назад к твердой деревянной поверхности. На несколько секунд мы предоставили свои руки самим себе, пока я стащил плечами своё пальто, и она работала, чтобы снять и своё. Но потом наши руки легли друг на друга, ее руки завозились с пуговицами моей рубашки, в то время как я стягивал лямки ее платья с ее плеч.

Рания прервала наш поцелуй, когда она расстроилась из-за пуговиц на моей рубашке, и я расстроился из-за того, что она расстроена, поэтому я убрал ее руки и расстегнул остальные из них сам. Вместо того чтобы наблюдать за мной, Рания вместо этого опустила руки на мой пояс, дергая мою талию влево и вправо, пытаясь расстегнуть его. И как только ей это удалось, ее руки сразу же бросились к моим брюкам, на этот раз сумев без происшествий соскользнуть с защелки и расстегнуть мою молнию.

Тем временем я расстегнул и стянул рубашку, и мне удалось сбросить рукава, чтобы она упала на пол позади меня. Я только начал снимать майку, когда Рания стянула мои штаны и боксеры до щиколоток, выпрямилась и потянулась под коктейльное платье, чтобы стянуть свои трусики-стринги до колен. Секунду она танцевала на месте, сбрасывая туфли и вытаскивая левую ногу из трусиков. И без дальнейших церемоний она прыгнула мне на руки, обвила ногами мою талию и зарычала: «Трахни меня, Бен! Прямо здесь! Сейчас! Не заставляй меня больше ждать! Трахни меня, трахни меня, ТРАХНИ!»

Последнее восклицание Рании было прервано моим проникновением члена в ее киску. Обняв ее левой рукой за талию и прижав ее тело к своему животу, я протянул правую руку вниз, чтобы схватить свою эрекцию и поставить грибовидную головку по центру. Как только это произошло, я без колебаний отпустил свою хватку и позволил силе тяжести обрушить вес ее тела на мой ствол, пронзив ее тугую пизду одним выпадом.

А потом я ТРАХАЛ ее.

К счастью, она была очень легкой, и я смог развернуть нас и вдавил Ранию спиной в стену коридора. Зарывшись носками туфель в ковер гостиничного номера, я немного согнул колени и начал вколачивать ее в стену.

«Нгх! Ух! Ох! Ох! Ох!» моя симпатичная палестинская любовница взвизгнула, когда я начал входить и выходить из ее розовой киски. Она сжимала меня всеми четырьмя конечностями, хныча, дрожа и экстатически судорожно вздрагивая, когда я снова и снова входил и выходил из ее тела.

Но это длилось недолго, и если бы мы продолжали делать это намного дольше, я знал, что выдохнусь быстрее, чем я действительно хотел. Так что я сконцентрировался на том, чтобы довести её до оргазма, быстро и сильно долбя, одновременно оказывая огромное давление на ее клитор, пока она не задрожала, не тряслась и не закричала в оргазмическом экстазе. Завершив свою миссию, я перестал её долбить и прижал к стене, переводя дыхание. Я засунул руки под ее задницу и наступил на заднюю часть моих туфель, чтобы выскользнуть из них, а затем скинул штаны и боксеры. Теперь, когда мои ноги были свободны, я отошёл от стены и отнес Ранию к кровати. Когда я ударился о каркас кровати, я опустил ее на спину, вытаскивая член из ее влагалища, забрался на матрац поверх нее, вставил грибовидную головку в отверстие и с хлопком плоти о плоть вернулся домой.

«ЕБАААТЬ!» Рания взвыла, когда мой член глубоко вошел в ее гостеприимное тело. Но после этого она расслабилась и растянула все четыре конечности в стороны, давая мышцам отдохнуть. Я тоже остановился, чтобы перевести дыхание, полностью погрузившись в ее плотное лоно, когда я улыбнулся красивой брюнетке и наклонился, чтобы поцеловать ее на удивление нежно.

Она напевала и держала меня за голову, поцеловав в ответ, и когда мы вздохнули, я увидел, что в ее глазах вспыхнули искры. Некоторое время мы смотрели друг на друга, ухмыляясь, как идиоты, и я спросил с улыбкой: «Ты планировала оказаться здесь со мной, когда ты появилась в клубе сегодня вечером?»

Рания застенчиво улыбнулась мне и отрицательно покачала головой. «Я не планировала этого, но признаю, что эта мысль пришла мне в голову. Мне пришло в голову, когда Мун написала мне, что ты в городе и пригласила меня в клуб».

«Упущенная возможность, которой я не воспользовался полтора года назад?»

«Что я могу сказать? Ты произвел на меня незабываемое впечатление».

Я приподнял брови. «Что ж, с тех воспоминаний прошло много времени. Мне лучше убедиться, что я оправдаю твои ожидания».

Она снова быстро поцеловала меня. «Ты уже оправдал». И она послала мне еще одну искрящуюся улыбку, которая растопила мое сердце.

То, что было потом, я не могу назвать «трахом». Конечно, это не было похоже на то, что мы делали у стены. На самом деле, единственный способ описать это — «занятия любовью», и следующие двадцать минут мы с Ранией занимались любовью.

Медленно, но ритмично, я закачивал свой член в ее тугую киску, позволяя своим рукам перемещаться вверх и вниз по ее телу. Она потянулась к краю моей майки, натянула ее на мою голову, так что я наконец оказался голым с головы до пят. В ответ я схватил ее за подол платья и помог ей стащить его по телу. Наконец она сбросила трусики-стринги с правой щиколотки, затем последовал соответствующий кружевной бюстгальтер, и, наконец, она тоже оказалась полностью раздетой подо мной. А потом мы снова поцеловались.

Я не беспокоился ни о каких руководствах пользователя. Я не искал ее триггерные точки и не анализировал способы максимизировать ее оргазмическое удовольствие, сознательно или иным образом. Обычно, если бы девушка сказала, что я уже оправдал ее ожидания, я бы просто постарался превзойти их. Но по какой — то причине, Рания, сказавшая мне, что я уже оправдал её ожидания — освободила меня от забот о них дальше. В ее голосе я слышал, что в отличие от любой другой девушки, которая когда-либо слышала о Биг-Бен, ее ожидания от меня не имели ничего общего с сексом. Ожидания Рании от меня были полностью связаны с моим характером, с тем, кем я являюсь, и эти ожидания уже оправдались. Любое сексуальное удовольствие было лишь бонусом.

Итак, мы занимались любовью. Я не беспокоился о своей игре. Я не беспокоился о ее удовольствии. Я просто наслаждался моментом, наслаждался близостью с ней. И по тому, как она не могла оторвать от меня глаз все время, пока мы продолжали заниматься любовью, я был уверен, что она тоже наслаждается этим моментом.

Я смотрел на нее так же, как она смотрела на меня. Я изучал ее лицо, запоминая форму ее глаз, текстуру ее щек и прикосновения ее губ. Единственные моменты, когда мы прерывали зрительный контакт — это чтобы целоваться, когда мы закрывали глаза и концентрировались на чувствах, которые дарили друг с другу, которые возникали в нас обоих. Но потом мы отступали, чтобы дышать, и снова смотрели друг другу в глаза.

Я мог сказать, что она хотела, чтобы я был рядом. Вместо погружений во всю длину я делал короткие поглаживания и много растирал, давя своим тазом на ее клитор и обводя членом вдоль ее внутренних стенок. Я двигался ритмично, не слишком быстро и не слишком медленно. Она не кричала, и я не хрюкал. Но она счастливо вздыхала, иногда стонала и в целом выглядела полностью удовлетворенной именно тем, что мы делали.

Глаза Рании сияли, когда она смотрела на меня. Она тихонько хныкала, мило пищала, когда я особенно глубоко погружался, и, наконец, закрыла глаза, чтобы нежно вскрикнуть, когда я довел ее до второго оргазма за ночь. Я прижал ее гораздо меньшее тело к своей груди, чувствуя вибрации ее оргазма, когда она буквально дрожала напротив меня. И после того, как она наконец расслабилась и обмякла подо мной, только тогда я ускорился, чтобы взять себя в руки.

Это не заняло много времени. Все, что мне действительно нужно было сделать, это визуализировать, как мой член утолщается внутри ее тугой киски как раз перед тем, как первая струя спермы вылетела из моей грибовидной головки и разбрызгалась на ее внутренние стенки. Она обхватила мою голову руками, улыбаясь и наслаждаясь видом, как я получаю удовольствие от ее тела. И шесть толчков спустя я превратил эту визуализацию в реальность, когда я в последний раз бросился вперед и начал извергать струи спермы в заднюю часть ее матки.

«Кончи в меня…» радостно ворковала Рания, ее большие карие глаза сверкали. «Кончи глубоко, глубоко внутри меня …»

«Я кончаю» проворчал я, дернувшись назад и снова толкнувшись вперед, выпустив еще три капли спермы в ее приветливое тело. И она обвила меня всеми четырьмя конечностями, прижимая к себе, как будто она никогда не хотела меня отпускать.

Наконец, мой член перестал брызгать, и когда энергия покинула меня, я прижался к ее телу. Рания держала мой вес на себе, сжимая меня еще сильнее. Я тяжело дышал, пока она целовала меня в щеку и ухо. В конце концов, мне удалось поднять голову достаточно высоко, чтобы посмотреть ей в глаза, почувствовать, как мое сердце согревается радостью в ее улыбке, и снова закрыть глаза, когда я устало прижался лбом к ее лбу. И поскольку после этого мы глубоко вздохнули вместе, тесно объединившись настолько, насколько это возможно для двух людей, я думаю, что мы оба нашли некоторую долю мира и покоя.

Прим. пер: Отсылка к постоянным репликам «Снимите комнату», при проявлении излишней интимности.