Драконовы земли

27. Цветы

Трефалкир упрямо брёл к окраине развалин, как раз туда, где начиналась лесная чаща. Держался дракон на одном усилии воли, убеждавшей его в том, что так будет безопасней для его же семьи. Сил почти не осталось — он перебирал лапами, не чувствуя больших каменных плит под когтистыми пальцами. Это не имело значения, главное, что они уже приближались к уединённому месту, одному из многих в Скрытой Долине, но самое ближайшее к ним. Хотя сейчас на улицах древнего города они не встречали ни одного своего родича. Словно бы только их семья находилась в этом месте. Но чернокнижник знал, что это не так. Он ощущал, что это не так. Волшебный голод точно указывал ему местоположение всех драконов в округе. Обострённая жажда настойчиво требовала пополнить запас энергии, и было неважно чьей: его детей, окружающих или же его собственной, отвечающей за его жизнь. Земляной самец выдохнул и постарался ускориться, чтобы как можно быстрее лечь под тенью в лесу и поспать. Это должно помочь, во сне его собственные силы восстановятся и этот ненормальный, злой голод уйдёт. Он всегда хорошо контролировал свой магический дар. Потому что либо так, либо магия просто сожрёт его. На грани истощения всегда помогала выдержка. Названный отец с самого начала учил контролировать это в любом волшебстве, даже самом безобидном. «К любой силе ты должен относиться с уважением, тогда минуешь ошибок многих чародеев», вспомнил дракон этот голос, который почти всегда раздавался сначала в его голове, потом только долетал до слуха. Сейчас он повторял это предложение про себя как заклинание. Интересно, захотят ли его дети обучаться тёмной магии поглощения? Играться с этими жизненными потоками, что окружают их? С тем, что большинство магов, в том числе и некоторые человеческие, считают ненормальным, неправильным. Трефалкир подумал, что не хочет передавать своим безвинным детям такие знания. В своём роде, это непростое бремя, и он явно не желает такого им. Может, это и правильно, если всё это остановится на нём? Некоторые вещи должны уходить и растворяться во времени. Эти знания он сам получил всего лишь волей случая. Не просил об этом и не думал. Но вдруг в этом и суть? Что такие вещи просто так или иначе случаются, независимо от желаний, действий. Вдруг его собственный ученик однажды застигнет его врасплох? Точно так же, как и он случайно оказался на северных пиках, пускай сам об этом ничего и не помнил.

Одно дракон знал точно: своим детям он не будет передавать всё, что знает. Разве что… те сами не захотят этого. Его магия может принести много хорошего, полезного, может, и прекрасного. Только основана она на неправильном фундаменте. Не на внутреннем источнике магии, который пополним и который можно тратить без вреда, а на заборе жизненных сил окружающего мира. Вдруг дракону показалось, что он оступился. Трефалкир посмотрел под лапы. Белые, тяжёлые плиты уступили место мягкой, зелёной траве и раскрытыми, нежными цветами. Цветы. Как и всегда здесь, они были красивыми и по большей части вечно цветущими. Они слегка покачивались, извивались, как будто бы находились под толщей прозрачной воды. Тёмно-зелёный дракон сморгнул, осознав, что он так глубоко погрузился в свои раздумья и так сосредоточился на удержании голода, что не заметил, как вышел из города. Стоило рассудком вернуться в реальность, как усталость вновь стала сковывать его, но он продолжил брести, теперь уже лучше всматриваясь вперёд. Деревья приветственно раскинули свои ветви, шелест листьев будто бы предлагал ступить под их сень и отдохнуть. И дракон шёл навстречу этому приглашению. Лапы не задевали ни одного лепестка, впрочем как и волочившийся за ним по земле хвост. Сил держать его над травой не было. Трефалкир знал, что за ним неотступно шагает Азайлас, а рядом с ней идут их сыновья. Не было нужды оборачиваться, чтобы знать это. Его возлюбленная почти всегда воспринималась так же естественно, как часть самого себя, поэтому магический голод почти никогда не был обращён против неё. Всего лишь два раза: один в самом начале их знакомства, он испытал почти что непреодолимое желание поглотить её жизненную силу целиком, сделать буквально частью себя. Навсегда. К счастью тогда маг смог сдержаться и больше эти приступы не повторялись. Очевидно, магия внутри него приняла драконицу как нечто само собой разумеющееся. С детёнышами было немного не так, он никогда раньше не доводил себя до изнеможения рядом с ними. Но Трефалкир надеялся, что и те обзаведутся подобными «иммунитетом». А сейчас главное дать себе отдохнуть.

Азайлас шла вслед за своим возлюбленным. Аура вокруг него изменилась на более удушающую и опасную. Однако пока чернокнижник справлялся с ней, хоть это хорошо. Драконыши жались к её мощным лапам, будто бы желая поддержать её шаги, чтобы она не упала. Она же в свою очередь накрыла их одним крылом, благо драконыши почему-то сгрудились возле правого бока. Они смотрели то на отца, идущего впереди, то задирали мордочки, чтобы рассмотреть мать получше. Выглядели детёныши счастливыми, потрясёнными и чуть озадаченными, словно совсем не знали, как себя вести. Получив то, о чём мечтали, о чём рассказывал им отец, как о самом правильном, они не знали, что делать с этим. Во всяком случае, разговаривать сейчас никто не решался. Ледяная драконица догадывалась, что у маленьких сыновей много вопросов, но все рассыпаются, стоит только попытаться их осмыслить или произнести вслух. Ничего страшного, у них ещё будет время поговорить. Она остановилась и крылом прижала детёнышей покрепче к себе. Как же хорошо, что теперь они все вместе. Драконята обеспокоено посмотрели на неё.

— Что-то случилось, мама? — прищурив свои желтоватые глаза, спросил Сардолас. — Хочешь передохнуть?

— Нет, всё в хорошо, — проурчала самка, разжимая хват крыла.

— Идём, — высвободился Бэйлфар и забавно пробежал чуть вперёд, — а то не догоним папу.

— Конечно, — кивнула Азайлас, выпрямляя шею, — не будем отставать.

И они продолжили следовать за Трефалкиром по поляне, на другой стороне которой виднелись стволы деревьев, их раскинувшиеся кроны. Земляной дракон, казалось стремился к ним. Он шёл не оборачиваясь. Драконица шла за ним, из безопасности выдерживая некое расстояние. Сардолас и Фангрэнэ неотступно двигались рядом. Лишь Бэйлфар то вырывался вперёд, останавливался, чтобы обернуться на братьев, мать, и снова убегал поближе к отцу. Таким конвоем они впятером ступили под приветливую тень леса. Та хитрым плетением накрывала траву, то там и тут пропуская пятна солнечных лучей. Тишину нарушал лишь ветер, казалось, он вздыхал в ветвях. Покой и уединение, доступные любому гостю Скрытой Долины. Это отличалось от сна морозной спячки. Здесь хотелось лечь, расслабить мускулистое тело, одетое в панцирную кожу. Волшебное место не забирало силы, а наоборот. Медленно подпитывало, щедро делилось своей необъяснимой энергией. С каждым глотком воздуха становилось всё лучше и лучше. Наконец Трефалкир остановился как вкопанный. Взрослый дракон заторможено поводил из стороны в сторону мордой, сминая мембранные гребни возле затылка. Затем он гулко зафырчал.

Звук доносился низкими раскатами и отдавался в его же тело. Мышцы на тёмно-зелёной шее перекатывались, гребни трещали, из раздутых ноздрей вырывалось сопение, а пасть ощерилась и были видны клацающие неровные зубы. Не говоря ни слова, он начал лапами уминать землю, выбирая самое удобное место для сна.

— Вот, пришли, — тихо сказала Азайлас, сворачивая крылья на спине.

Из предосторожности она бегло осмотрела чащу, признаков чьего-либо присутствия не нашла. Детёныши уже тем временем подошли к отцу, тревожно обнюхивая его и осторожно трогая лапками. Они никогда не видели его в таком мрачном и замкнутом состоянии. Трефалкир, совсем не обращая на них внимания, ложился на густую траву, бережно вытягивая спину, хвост, шею. Издалека его фигуру можно было принять за груду камней, ну очень поросших мхом. Лёжа на земле, он вроде начал успокаиваться.

— Папа, ну чего ты? Ты устал? — всё спрашивал алый Бэйлфар, не получая никаких ответов.

— Всё в порядке? — Фангрэнэ встревоженно заглядывал в ставшие тускло-рыжими глаза отца.

Тот всё молчал, бока медленно и глубоко вздымались. Дракон явно засыпал, только сыновья принимали это за что-то волнительное, возможно потому, что он не говорил с ними.

— Тщ-щ, — отвлекла троих драконышей Азайлас, садясь в корнях дерева неподалёку, — дайте ему отдохнуть.

— Но он выглядит больным, — настаивал на своём Бэйлфар.

— Нет, — улыбнулась самка, — смотрите, он уже засыпает. Только и всего.

Улыбка вышла больше похожей на оскал, но сыновьям она пришлась по душе. Они недоверчиво вгляделись в отца. Сначала закрылась мигательная перепонка, затем опустились и веки, отсекая взгляд дракона от этого мира. Трефалкир провалился в сон. Детёныши обернулись на ледяную драконицу. Неуместное сине-белое пятно на фоне зелёного цвета. Она тоже устала и не отказалась бы от короткой дрёмы, но она не могла отказать себе в общении со своими детьми, которых она наконец увидела, с которыми она была рядом. Волнение ещё не улеглось, всё происходящее отдавало оттенком нереальности. Азайлас легла животом на землю, перенося вес на передние лапы, удерживая длинную шею и голову на высоте, чтобы ей открывался более широкий угол обзора. На такое бдение ей ещё хватало сил. Драконыши вряд ли захотят спать в ближайшее время, значит, она может провести его с ними, а там может сон ей и не потребуется. Всё же она устала меньше своего возлюбленного — последствия спячки понемногу сходили на нет. Её организм постепенно восстанавливался, в то время как земляной дракон только тратил свои силы.

Самка справедливо рассудила, что сыновьям лучше не лезть к Трефалкиру. Предосторожность никогда не лишняя. Чёрная магия, которой драконы предпочитают сторониться, столь опасна, сколь и могущественна. И не малое количество заслуг такого сильного мага, каким был её возлюбленный, в окончательной победе драконов над зазнавшимися людьми. Они били не только хитрыми ловушками, калёным железом и тяжёлыми арбалетными болтами, но и искусным чародейством. Обычно для дракона магия это как увлечение. Редко кто углублялся в эти знания, считая что мир существует в гармонии, а такое вмешательство нарушает баланс. Люди же этих границ не ведали, превратив волшебство в инструмент, в какую-то изощрённую науку. И ради чего? Процветания своего вида или каких-то иных истин? Возможно. Трое сыновей подошли поближе к матери, неуклюже сели и задрали головы, всматриваясь в очертания её морды. Она с любовью посмотрела на них. Такие маленькие чада. Трефалкир хорошо о них заботился, пока её не было. Детёныши росли крепкими, смышлёными, наблюдательными. Драконица видала драконят и младше них. Видела и тех, которым не повезло на войне. Малышей люди пытались по возможности захватить живыми. Некоторые драконы постарше полагали, что люди хотели их выдрессировать или что-то в это роде. Но чаще всего человеческие маги и охотники просто калечили детёнышей неправильным уходом, грубым отношением, магическим вмешательством в сознание. По итогу взрослые драконы находили лишь скорбные останки, поднимающие кипящую ярость в их крови. Что ослепляло некоторых, сметая все границы рассудка, заставляя желать лишь уничтожения врагов. Люди достаточно умело этим пользовались. Азайлас отогнала эти воспоминания, они делали ей больно в душе. Она радовалась, что её детей минует эта участь. У них есть время вырасти и стать опасными хищниками, которым ни один враг будем нипочём. А пока они ещё оставались детьми, которым много предстоит узнать и многому научиться.

— Почему ты не могла найти нас сама? — Фангрэнэ изучающе смотрел на неё оранжевыми, почти как у отца, глазами.

— Это было похоже на то, как будто бы меня заперли в кошмаре. Как бы я не старалась, выбраться не получалось, — драконица прикидывала про себя, как она может им всё рассказать сейчас, — если бы не Трефалкир, я бы умерла в снегах.

— Папа рассказывал, что ты где-то на севере, в снежных горах, и что мы слишком малы для путешествия туда, — то ли отметил, то ли подтвердил эти сведения Сардолас. — Но ты родилась там. Неужели ты не знаешь родные места?

В голосе сквозило лёгкое недоверие, впрочем разбавленное желанием понять что к чему. Азайлас медленно кивнула, размышляя про себя. Ей явно не стоит вдаваться в подробности безумства, коему подвержены все ледяные.

Однако самка сочла, что вкратце можно обозначить эту тему. К тому же, Трефалкир что-то поведал им про север и её родину. Думая об этом, она мысленно усмехнулась — сыновья уже начинают в какой-то мере её озадачивать.

— Знаю, и они бывают очень коварными. Чтобы выжить, мне пришлось надолго уснуть, а проснуться не получалось, — драконица не стала сообщать им, что сновидения были пустыми и чёрными, как если бы жизнь оставила её.

По сути, она умирала, только процесс выходил очень затянутым. О событиях буйства она помнила лишь смятый ком из рёва, боли, снежной метели и нескончаемого воя ветра. Правда об этом необязательно говорить вслух. Такой ответ смог удовлетворить тёмно-фиолетового драконыша. Тут не вытерпел младший сын.

— А как выглядит север? — Бэйлфар заворожёно смотрел на мать широко раскрытыми, ярко-зелёными глазами. — Он такой же как и ты? Синева с белым?

— Нет, малыш, — Азайлас тепло улыбнулась своему огненному драконышу, — он красивый, по-своему. Есть горы с их пещерами и обрывами, бесконечный простор снегов за ними. Можно найти глыбы сияющего льда, а отблеск солнца на снегу играет дивным огнём. Все оттенки белого, серого, чёрного, голубого. А воздух там такой чистый.

Самка в самом деле считала место своего рождения красивым, сколько бы опасностей оно в себе не таило. Там, где многие родичи видели безликое однообразие, ледяные драконы видели нечто большое. Но это вполне объяснимо их стихийной предрасположенностью.

— Твой окрас идеален для маскировки в таком месте, — Фангрэнэ осторожно потрогал большую лапу матери, — у меня тоже есть синие пятна, только они светлее. Ледяные драконы охотятся из засады?

— Нет, мы выслеживаем добычу, стараясь застичь её врасплох, — Азайлас вся замерла от этого трогательного прикосновения маленькой лапки.

— А вот папин окрас подходит для засады, он обещал научить нас этой охоте, — мечтательно произнёс алый драконыш.

— Вы уже охотились сами? — спросила мать, шевеля массивными когтями. — Первый глоток крови, убитого вами животного, незабываем.

— Нет, но мы собирались до того, как папа встретил в лесу Роулсанэ и полетели сюда, — сообщил Сардолас.

— А пока мы осваиваем приёмы маскировки, — гордо поднял мордочку Бэйфлар, — хочешь посмотреть?

— Конечно хочу, — поспешно согласилась ледяная драконица.

Следующий час она с радостью и умилением наблюдала за тем, как её детёныши рыскают в близрастущих кустах, делая это неловко и слегка неуклюже. Они шебуршали листвой, крались слишком поспешно, что делало их цветастые окрасы особо заметными. Пока им удавалось сливаться лишь на фоне растущих цветов. И вид сыновей, иногда с громким треском пролазивших сквозь ветви кустарника, напомнил ей о том, как она сама точно так же бродила в этом лесу около шести или семи лет назад.

Комментарий к 27. Цветы.

Эта глава далась проще чем прошлая. В целом мне немного неловко, что рассказ идёт немного не так, как начинался в первых главах. Но мне нравится как получается, почему бы и нет.

На самом деле особенности Скрытой Долины смотрятся более понятно, когда знаешь правду этого места. А вобще драконы считают себя идеальными существами, стоящими на вершине пищевой цепи. Они ближе всех к пониманию природных сил и течений жизни, но считают, что в такие вещи не стоит вмешиваться. К тому же драконы не корыстны и не жаждут доминирования своего вида, а зачем, если они и так выше всех прочих? XD

В главе присутствуют мотивы войны, и, как вы уже догадались, следующая глава будет либо вся флешбеком, либо начнётся с него:3 Я хотел уместить переход в эту, но не получилось.

Читатели, вам большое спасибо. Отметившийся ждущий, тебе отдельное спасибо) Вы меня мотивируете писать дальше, продумывать историю:3