Драконовы земли

46. Глубины вод

Им исполнилось два года. Такой небольшой срок, но такой значимый для детёнышей, потому что это вся их жизнь. И начало тем взрослым драконам, которым им предстоит стать. Драконыши сами не видели перемен, происходящих с ними. Это всё было заметно только глазу родителей. Чада окрепли, прибавили в высоте, лапы и хвосты начали удлиняться. Однако всё ещё сохранялась некая массивная неуклюжесть в движениях. Им придётся и дальше много расти, и пока эти изменения только намечались на их телах. На мордочках, вытянувшихся и начавших раздаваться ещё и вширь, стали более рельефно проступать неровности, костные бугры и выступы. Всё то, что делает морду каждого родича уникальной и запоминающейся так же, как и запах. Прорезались новые зубы, более подходящие для охоты и убийства врагов, так же начали медленно расти рога у висков, надбровных дуг и скул. Шкуры и кости пока ещё оставались достаточно мягкими, пластичными, чтобы никак не ограничивать дальнейшие трансформации и меньше ломаться в самый уязвимый период жизни. Природа крайне предусмотрительна и заботлива. А через два года у драконышей уже начнут резаться крылья. Полностью раскроются они лишь спустя год, ознаменуя тем самым наступление взрослой жизни. Но для этого троим детёнышами надлежит прожить столько же недель, сколько уже прожито. Немалый для них срок. Однако весьма малый для их родителей, за него они должны обучить их всему, что только может пригодиться и что знают сами. Благо это была не только охота и обустройство себе укромного жилья. Не только выискивание добычи и борьба с родичами за территорию. Не только умение думать и правильно выдыхать огонь. В жизни любого животного есть место и ничему не обязывающему развлечению. Будь то поиск необычных мест природы или удивительных вещиц, с последующим коллекционированием, развитие своих навыков до совершенства, наблюдение за передвижением далёких звёзд, исследование повадок других животных, или то же плавание. Занятий может найтись много. И Трефалкир очень старался всячески разнообразить своим чадам приближающееся взросление. Да и Азайлас, как и ему самому, так всяко было интересней и лучше — жизнь многогранна. Вот и в этот день они, всей семьёй, прилетели на одно из глубоких, а по сему холодных озёр немного северо-западней их леса. Оно находилось в скалистой, продолговатой чаше, выточенной водой и временем. Наверняка когда-то давно озеро было куда меньше, но в него стекали ручьи с холмов неподалёку. Некоторые прорезали себе путь уже в самой породе и с журчанием стремились вниз с крошечных обрывов, на подобие слабых водопадов. Они же меняли и берега. Для драконов больше значения имел тот факт, что дно уходило на многие мили, что позволяло взрослым особям спокойно порезвиться в воде в особо жаркий день. Как раз такой и выдался: душный, знойный. И если младший Бэйлфар не особо жаловался на такую погоду, то вот остальным она приходилась не по душе. Особенно тяжко было матери, рождённой для совсем другого климата. Её тело собирало и удерживало через чур много тепла, интуитивно пытаясь подстроиться под естественную среду обитания. Двое старших братьев тоже не жаловали слишком уж горячие и обжигающие лучи солнца, во всяком случае, на тот момент. Трефалкир сносно переносил щедрые дары небесного светила, но решил, что слетать и остудиться в холодных водах никому не помешает. Ведь погода, по всем признакам, меняться не собиралась. На кронах деревьев даже начала желтеть и сохнуть листва. Земляной самец надеялся, что в скором времени удушливый жар сменится на проливные дожди, как это бывает, и что засухи не предвидится. Но то были вопросы будущего, и решать их следовало потом. Посему всё семейство вылетело с закатом величественного солнца, сверкающего белым золотом, и на ещё восходящих парах тёплого воздуха без особых проблем за ночь преодолели внушительное расстоянии. Азайлас несла Сардоласа, тихо рассказывая ему о том, как лучше летать с грузным телом, а младшие сыновья привычно устроились на спине отца. Путь обошёлся без происшествий. Лишь изредка ночь прорезал предупреждающий рык родичей, не желавших терпеть на своих землях чужаков.

Но озеро располагалось на ничейной территории, словно негласное правило о безопасном водопое. Хотя, скорее всего, вокруг просто не поселилось драконов, предпочитавших в пищу рыбу. Здесь водилась всякая такая живность. Может, и на глубине — просто никто не нырял осматривать дно. И пока этого совершенно не требовалось. Детёныши резвились в основном на относительном мелководье, довольствуясь и малым. Ледяная драконица заплывала достаточно далеко от них и от берега, где могла спокойно вытянуть тело, раскрыть крылья, погружая их в воду, чтоб охладить не только тяжёлую мембрану, но и кости. Массивное и крепкое тело не позволяло плавать грациозно или же долго нырять, подражая морским родичам. Поэтому чтобы спасти от лучей солнца как можно больше, самка вытянула шею ниже блестящей глади, оставив на поверхности лишь часть морды так, чтобы создаваемые волны не накатывали на ноздри. Со стороны Трефалкира, умастившегося в тени несильно возвышающихся скал на берегу, сине-белая самка выглядела крупной змеёй. Такие встречаются на южных землях и дальше к югу от обжитой границы драконов. Порой они вырастают достаточно крупными, чтобы убивать драконов. Собственно, гигантские змеи были единственными наземными существами, кои могли создать проблемы крылатым ящерам в честной схватке. Однако видный над перекатывающейся толщей силуэт, вилявший влево и вправо, не обладал слишком уж большим сходством. Выступали лишь рога на голове, рельеф лба, носа, хребтовые наросты, тянущиеся к хвосту, да и сам вытянутый хвост. Но вот движение серо-голубых вод вокруг напрочь выдавало наличие лап и крыльев. То и дело закручивались буруны там, где натыкались друг на друга встречные потоки. Волны, когда Азайлас совершала махи крыльями, поднимались и неслись прочь, будто их кто-то спугнул. Иногда драконица вскидывала крылья вверх над собой, поднимая столпы сверкающих разными цветами брызг, с постепенно ослабевающим грохотом падавшими обратно. Детёныши же, видевшие такое, стремились подплыть поближе, упрашивая мать повторить движение. Нравилось им попадать под град капель. И широкий размах мембран завораживал их умы, ведь когда-нибудь у них будут такие же сильные крылья. В случае Сардоласа они будут даже сильнее и больше, потому что он, почти наверняка, перерастёт родительницу. Размерами он уже не уступал восьмилетнему подростку, поэтому тёмно-фиолетовый драконыш мог позволить себе без особой опаски доплывать от берегов до лавирующей ледяной драконицы, не придерживавшейся каких-то границ. А вот его младшим братьям приходилось очень сильно стараться, чтобы преодолевать такие расстояния в воде. Фангрэнэ ловко крутился в озере и без труда нырял на вполне долгое время. Бэйлфар же, который не любил такие забавы, но не мог отказать себе в такой игре со своими братьями, плавал рядом и шумно плескался, высоко задирая передние лапы. Отец отдыхал на берегу, так как немного притомился постоянно поднимать чадам большие волны, на которых им так нравилось качаться вверх и вниз. Трефалкир сперва любовался на счастливые проявления жизни, чувствуя вокруг радость и покой, затем начал дремать. Тело расслабилось, охлаждённая кровь замедлила свой бег. На камнях ему было мягко и удобно, а под веками царила спокойная темнота. Но вот раздался слабый детский рёв-визг, мигом оборвавшийся и перешедший в плеск воды. Земляной дракон тут же раскрыл глаза, вскакивая на лапы, и успел увидеть лишь с оглушительным грохотом нырнувшую под гладь Азайлас. Мельком бросив взгляд в сторону берега, он понял, что могло случиться. Там стояли в воде по грудь только растерявшиеся голубо-зелёный и красный драконыши. Они явно не определись с тем, что им делать: бросаться прочь из озера или же плыть вперёд. Их старшего брата видно нигде не было. Взгляд метнулся обратно где ещё неровными кругами расходились волны, пузырилась ставшей тёмно-серой вода. Какая-то рыба схватила его детёныша. Это понимание созрело в голове на доли секунды быстрее испуга и последующего прилива сил. Поэтому следующее действие вышло обдуманным, и получилось оно само собой.

Тёмно-зелёный самец направил туда магию, подчиняя себе водную сферу так, чтобы не зацепить кого-то из близких, и вытянул её на поверхность удерживая. Магия подсказывала, что захватил он и возлюбленную и сына. Ощущал их жизненные потоки. Думалось с опережением чувств. Трефалкир чётко осознавал, что в озере от него толку немного. Даже небольшая рыба может с лёгкостью утянуть на дно превосходящую по весу, но неуклюжую в плотной толще вод жертву. Да и доплывёт он не быстро. Следовательно: бросаться туда глупо, хоть не имей он опыта, подаренного войной, то, скорее всего, сперва так бы и поступил. Но чернокнижник уже повидал жизнь и знал, что главное вовремя и правильно оценивать ситуацию. И сейчас в очередной раз видел тому подтверждение, отдававшее большим чем простым животным инстинктом. В водном шаре отчётливо виднелась сине-белая ледяная драконица, сцепившаяся с чем-то, похожим на рыбу-змею. Наверное, та, растревоженная жаркой погодой и шумами сверху, поднялась со дна и схватила Сардоласа. Его же из-за тёмного окраса видно не было. Потому что пространство окрашивалось кровью, загораживающий ясный обзор пеленой. Чернокнижник сосредоточил волшебство и броском выбросил сферу на берегу. Она, подобно снаряду, пролетела над головами двух детёнышей и плюхнулась о скалы. Вода в должной мере смягчила удар, а затем с громким хлопком лопнула, освобождая схваченных животных. Трефалкир подбежал к Азайлас, издававшей урчание и сопение, втягивавшей ноздрями воздух. К облегчению, у её лап он увидел и старшего детёныша. У него кровоточило левое бедро, но не слишком сильно, чтобы опасаться за его благосостояние. Судя по встревоженному, недоумевающему и вместе с тем ликующему виду — Сардолас отделался лёгким испугом. По его морде каплями стекала вода вперемешку с чужой кровью, а из пасти промеж клыков торчал увесистый кусок розоватой плоти с гладкой, серебристой чешуёй. Свою жизнь он явно не собирался отдавать просто так. Мать же, поднимаясь на лапы, короткими, белыми зубами продолжала вгрызаться в тело возле жабр незадачливого животного, посмевшего напасть на её чадо. От укуса расходилось белое, туманное дыхание самки. Этот бок уже трескался, превратившись в лёд, но мясо замерзало и дальше с хрустом, редкими щелчками. Рыба, лишённая привычной среды и возможности дышать, с мокрыми шлепками трепыхалась. Но долго её агония не продлилась — Азайлас чуть подкинула длинную тушу и впилась зубами глубже. Раздался костяной хруст, потекла новая кровь, рыба дёрнулась несколько раз и затихла окончательно. Драконица разжала челюсти, и тело вывалилось на землю с глухим шмяком. К брату подбежали Бэйлфар и Фангрэнэ, с беспокойством осматривая его.

— Сардолас! Ты как? — спросил расстроенный алый драконыш.

Ни он, ни средний сын не выглядели перепуганными, но бесспорно этот инцидент омрачил сегодняшний день. Не так сильно, как если бы они были моложе на полгода, но всё же. Это был один из тех естественных элементов жизни, и ничего особо страшного с этой стороны быть в нём не могло. Однако понимание нормальности такого нападения не устраняло тревогу за родных.

— Нормально, — неуверенно заявил тёмно-фиолетовый драконыш, не обращая внимания на рану, и посмотрел на отца. — Что это было?

— Да, папа, что это такое? — подхватил Фангрэнэ, повернув морду ядовито-зелёного цвета со сморщенным носом.

— Очень крупный угорь, — пояснил Трефалкир, подбадривающе ткнувшись в бок ледяной самки, которая ещё свирепо скалилась. — Рыбы растут всю свою жизнь, поэтому иногда встречаются такие большие. В таких случаях надо попытаться прогрызть ей жабры до того, как она затянет очень глубоко.

— Нет, нет, — активно замотал кислотный драконыш, в оранжевых глазах разжёгся неподдельный интерес. — Я про то, что ты сделал с водой. Это же была магия, так?

Тёмно-зелёный самец чуть нахмурился и помедлил с ответом. Все трое сыновей с любопытством взирали на него, требуя разъяснений. До этого они видели самую простую и безобидную магию, чернокнижник никогда не бахвалился перед ними тем, что на самом деле может. Сегодняшнее же волшебство было другим. И по силе, и по своему смыслу, и по целям создания.

Это чародейство могло принести столько же горестей, сколько и радостей, если так сложится судьба его чад. И их пути ему неведомы. Однако вот так нежданно негаданно вопрос: давать ли сыновьям эти знания и умения; назрел раньше, чем хотелось взрослому самцу. Серьёзный и может быть судьбоносный для них вопрос. И как назло времени всё взвесить не было, пусть дракон и думал об этом ранее. Не ответить сейчас или же как-то уклониться он не мог. Поэтому спустя пару минут кивнул.

— Да.

Трефалкир ответил коротко, беспричинно надеясь, что этого будет достаточно. Однако детёныши тут же запрыгали от энтузиазма, начав на перебой говорить о том, что от драконов в Скрытой Долине и от самого короля они слышали, что их отец самый сильный маг среди всех ныне живущих родичей. Родителям осталось лишь беспомощно переглядываться. Сыновья в самом деле были восхищены тем, что увидели. Глаза искрились восторгом, даже в движениях читалось нетерпение. И скоро среди этого гомона раздалась следующая фраза.

— А ты научишь нас? — Бэйлфар так честно и искренне смотрел на отца, что тот немного растерялся, чего с ним не случалось очень давно.

— Магия не совсем драконий удел, — мягко начала до селе молчавшая Азайлас. — Кому-то она даётся, кому-то нет. У нас и так есть связь со стихиями. Они придают нам все эти различия между драконами. И иногда этого более чем достаточно. Природа любит нас, как и всех своих созданий, и стоит оставить её в тишине.

— Но магия существует, как точно такая же часть природы, — возразил Фангрэнэ, упрямо поскрябав лапкой мокрый от воды и крови камень. — И мне тоже хочется научиться тому, что знает папа.

— Папа ведь самый сильный и умелый чародей, — кивнул Сардолас с гордостью и уважением смотря на того жёлтыми глазами, — у кого учиться как не у него? Мы тоже станем сильнейшими, когда вырастим. Вы будете гордиться нами!

И Трефалкир, несмотря на лёгкое сопение своей возлюбленной, сказал им «да». Правда была в том, что пусть лучше он обучит их, чем они сами со своими желаниями встретятся с чем-то что истолкуют опасным для себя образом. Он любил их и надеялся, что любовь, вложенная в это учение, избавит их от будущих угроз.

Комментарий к 46. Глубины вод.

Надеюсь: глава вышла норм, помнится — писалась она в непростой период, как и несколько следующих, поэтому если что-то не так — не серчайте. Здесь же снова небольшой акцент на особенности “драконоведения” в этом лоре XD

Драконыши растут. И эта глава означает, показывает тот самый переход между ребёнком и взрослым. Между тем, кто нуждается в присмотре, и тем, кто уже сам вот-вот готовиться присматривать. Не знаю даже, как лучше объяснить, но присмотритесь в текст и вы все поймёте.

Так же этот эпизод подвёл нас к вопросу обучения чад. Подвёл и решил XD Это важный вопрос, и я рада, что решился он так элегантно. Я не думаю, что будет отображено само обучение, так как это не столь важно для истории. Важно то, что Трефалкир решился, наполненный любовью. А это говорит куда громче всего.

Ну и вообще, зарисовки будней. Я думаю, что в жизни любых животных имеется не только выживание. Здесь точно так же. Особенно в том ключе, что драконы живут долго. У многих из них есть своё хобби.

Ждущие, вас снова одиннадцать! Поздравляю, поздравляю, поздравляю XD Спасибо всем^^ Двигаемся дальше. У меня уже есть задумки на окончание истории, но надо будет очень постараться сделать всё грамотно, так чтобы не потерялась основная суть:3