Драконовы земли

37. Ценности

Когда рассвет озарил развалины старого города, стоящего посреди степи, всё было уже кончено. В живых осталось только трое нападавших. Тёплый запах крови пропитал рыхлую землю, старался забиться в каждую расщелину в камнях. Иногда ветер уносил его в сторону, сбивал, но он снова поднимался от мёртвых тел и окутывал собой всё. Правда целых трупов не осталось — все люди были растерзаны в клочья, что добавляло ноту едкого, железистого аромата. Сразу заметна работа рассерженной виверны — ошмётки были везде. На земле, на стенах, на камнях и под ними. Лиграйрол же, вцепившись зубами в кромку сундука, с шорохом оттаскивала его подальше от развалин и пламени. В пляшущих языках огня догорали детёныши королевских драконов. Единственная почесть, которую могли оказать взрослые. Умерщвлённые станут пеплом и скорее начнут новую жизнь. Оба дракона пришли к выводу, что нести их тела в Скрытую Долину оскорбительно. Да и зачем, лучше уж дать драконятам покой здесь. И вряд ли Нивервир смог себя заставить совершить перелёт с телами родственников. Потому что нехитрый подъём трупов на поверхность дался ему с трудом. Большую часть работы по итогу делал Трефалкир, старавшийся не слушать все те разрывающие чувства внутри. Скорбь, боль, топящее в себе отчаяние и слепящая ярость. Сложно было вообразить, что испытывал кровно связанный с погибшими пернатый дракон. Для его рода это непоправимый урон. Драгоценный род, унаследовавший больше всего черт и крови от огненных птиц, теперь состоял всего из троих представителей. Положение правящей семьи вмиг сделалось шатким, и ничего нельзя было исправить. Нивервир ни слова не сказал с того самого момента, когда его синие глаза выцепили во тьме подземелья силуэты. Даже не отвечал на вопросы друга. Впрочем, сказать и так было нечего. Поджигали трупы в гнетущей тишине. Огненное дыхание, олицетворяющее собой саму жизнь и всегда идущую следом смерть. Красота и чудо мгновения. Одного единственного и самого драгоценного. А затем разрушение и пепел. Части одного целого. И пока родичи провожали чад, неотрывно смотря на то, как огонь жрал оперённые тела, в стороне виверна деловито осматривала яйца, найденные Трефалкиром. Раздвигала носом наваленную груду внутри сундука, принюхивалась, постукивала зубами по разноцветной скорлупе. Тишину нарушало только гудение пламени, да редкий треск костей, не выдерживающих поддерживаемого жара. И когда от драконышей стали оставаться только остовы, тёмно-зелёный дракон тихо сказал юному принцу.

— Надо предупредить всех остальных драконов в округе, — он замолчал, но заставил себя продолжить. — Здесь опасно. Если с этой семьёй такое случилось, то может случиться с кем угодно.

Нивервир почти никак не среагировал, опустошённо глядя сквозь языки огня, словно те танцевали какой-то непонятный, гипнотизирующий танец. Но в прямых лучах утреннего солнца костёр терял яркость и, будто бы, даже горел не столь охотно. Трефалкир терпеливо ждал, когда друг скажет хоть что-нибудь. Принимать решение нужно было сейчас, не давая волю чувствам. Маги сбежали, семьи королевских драконов больше нет, а они ещё не знают, что именно происходит вокруг. Совершенно очевидно, что-то плохое и опасное.

Совсем ему не хочется видеть снова эту картину, чувствовать эту тёмную магию. Над знаками ещё стоило подумать, это был единственный след. Город, который чернокнижник сумел разглядеть в провале, ни о чём ему не поведал. Для него все человечьи города выглядели абсолютно одинаково. Делились только на маленькие деревянные и на большие каменные. Имелось у земляного дракона настойчивое желание догнать тех людей, убить и вернуть то, что было похищено ими. Это то, что должно быть сделано. Так велели инстинкты, так велел разум.

— Надо известить всех в Долине, — бесцветным голос, лишённым всякой прежней силы и гордости, наконец произнёс пернатый самец. — Надо сказать отцу.

Обычно горящие ярко синими глаза без зрачков потухли, потеряли несколько тонов цвета. Принц явно блуждал мыслями где-то совсем далеко от реальности и присутствовал здесь словно одной лишь оболочкой.

— Нивервир, мы должны предупредить драконов и созданий, что здесь живут, — повторил Трефалкир уже настойчивее.

Наконец друг с заметным усилием моргнул. Во взгляде прибавилось осознанности, а загнутые когти передних лап начали тихонько ерошить землю.

— Предупредим всех. Не только тех, кто обитает поблизости. Вообще всех, кого можно, — он отвернулся от догоравших останков, прикрыл глаза, тяжело выдыхая. — И как можно скорее. Я сейчас же полечу в Скрытую Долину, а ты останешься здесь и обойдёшь всю округу. Может, найдёшь что-нибудь ещё.

— Разделяться глупо, — возразил земляной дракон. — Ты сам видел, что делают эти люди, на что способны. Они охотятся на животных с помощью магии. Это опасно.

— Поэтому я полечу туда сам, не пользуясь провалом. Волшебство может их привлечь, — Нивервир развернулся и стремительно пошёл прочь, выискивая более расчищенную и свободную местность, чтобы взлететь. — Ты займёшься делами здесь, так как у тебя больше шансов выстоять, если вернутся маги. В этом я сомневаюсь.

Очевидно, он уже всё решил, вряд ли получится его переспорить. На своего спутника принц не смотрел, занятый размышлениями. Это не могло не тревожить. Отпускать друга одного совсем не хотелось, только не после увиденного. Трефалкир собирался было снова возразить, как пернатый дракон махнул одним крылом, привлекая внимание к себе.

— Я буду лететь так высоко, что ни один человек меня не увидит. Солнце не успеет вновь взойти, как я буду уже в Скрытой Долине, — изрёк он, расправляя все четыре, бело-коричневых крыла. — Если что-то случится — не рискуй и тоже возвращайся туда.

— Как скажешь, Нивервир, — смирился тёмно-зелёный самец, принимая чужое решение. — Лети быстрее ветра.

Королевский дракон коротко кивнул и тут же взмыл вверх, поднимая целый вихрь вокруг себя. Резкий и сильный поток воздуха взметнул объёмное облако пыли, заставил Трефалкира отшатнуться, отвернуть морду и закрыть веки. Клубы песка ещё не успели развеяться, а Нивервир уже находился очень далеко. Чернокнижник осмотрел небо, толщу облаков — словно пернатого самца и не было вовсе.

Оставшийся дракон отряхнул шкуру от крупиц земли и пошёл к сопящей виверне. Заняться тут действительно было чем. Как и сказал принц, надо было сообщить всем, кто обитает рядом, о произошедшем. А ещё чернокнижник хотел расшифровать магические символы, но первое дело было куда важнее второго. Когда он приблизился к тёмно-бурой самке, та лишь искоса подняла на него красноватые глаза.

— Здесь есть дети твоего гнезда? — спросил Трефалкир, разглядывая пёстрое содержимое ларя.

— Не все, но несколько есть, — ответила виверна, осторожно перебирая яйца когтями крыльев. — Много чужих.

Значило это лишь одно: не только семейство Лиграйрол было истреблено. Масштабы продолжали расти. И ведь действительно, все земли поблизости опустошены. Осталась только мелкая живность. Дракон вспомнил, как шёл вместе в Нивервиром по равнине. Тогда вокруг тоже было тихо, никто им не встретился. И сейчас он придал этому новое значение. Звери были либо убиты, либо некоторые благоразумно сбежали прочь. Бесспорно раньше люди никогда ничего такого не делали.

— Что будешь делать? — произнёс чернокнижник, глядя теперь на старую самку.

— Возьму их всех себе, — она принялась вытаскивать одно за другим из сундука, сделанного людьми. — Вряд ли за ними кто-то придёт. Выращу их всех.

В итоге на земле, обагрённой человеческой кровью, лежало пятнадцать яиц, щеголявших в свете солнца разным окрасом и размером. Видимо, возраст кладки был у всех отличался.

— Тебе помочь их отнести? — дракон не знал, куда Лиграйрол собирается унести неродивщихся чад, но не мог не предложить свою помощь.

— Нет, — виверна уже загребала драгоценное потомство в лапы-крылья, слегка вывернув их внутрь, — справлюсь сама. Разве тебе не чем заняться самому, дракон?

Трефалкир промолчал и взглянул на догоравший, медленно и неохотно затухавший огонь. Внутри него уже виднелась груда пепла. Где-то внутри вновь кольнула тоска, неосязаемая боль накатила новой волной. Он должен оставаться спокойным — предстоит большая работа. Тем временем Лиграйрол, шаркая от потяжелевшей походки, пошла прочь от города. Она сумела идти, опираясь на четыре конечности, но из-за груза кожаная, плотная мембрана крыльев волочилась по земле. Впрочем наверняка старая, умудрённая годами самка вернётся замести следы. Виверна чуть повернула голову, обращаясь к дракону.

— И хоть пахнешь ты не лучше, чем эти подземелья, я благодарю тебя, Трефалкир, твоего друга. Я буду благодарна вам до конца дней, как и те, кто вырастут после меня, — и, не дожидаясь ответа, она побрела дальше.

Дракон чуть наклонил голову, прощаясь с ней. Вскоре и он покинет эти развалины. Как только погаснет пламя, и ветер начнёт разносить то, что когда-то было драконышами. Братом и сестрой. Взрослый проводит их в начало новой жизни, какой бы она не была.

Прошло несколько месяцев, и Трефалкир всё чаще выводил сыновей на охоту, раскрывая основы и секреты этого искусства. Иногда на загон драконышей отводила Азайлас, у неё лучше получалось преследовать и гнать добычу. В лесу, конечно, не побегаешь, учитывая габариты драконов, поэтому мать выгуливала маленьких, но быстрорастущих чад к ближайшему равнинному участку, где паслись то дикие лошади, то олени, то бизоны. Крупная дичь, способная насытить одного взрослого дракона и утомить троих детёнышей. С момента первой, церемониальной охоты они значительно прибавили в мышечной массе, хвосты стали длиннее и немного тоньше, это уходили детские запасы жира, а зубы и когти начали крепчать. Через год или полтора они будут выглядеть маленькими копиями взрослых родичей. Однако сейчас они ещё оставались детьми. Беззащитными перед лицом беспристрастной природы. Для их родителей этот факт не был проблемой в отличии от другого. Из-за последствий спячки во льдах у Азайлас напрочь сбилась работа собственного организма. Самка трепетно относилась к сыновьям, но порой случалось так, что она не чуяла в них своих детёнышей, и тогда её поведение менялось не в лучшую сторону. Некое раздражение, нетерпимость, которые она пыталась хоть как-то сдерживать, умом прекрасно осознавая всю неправильность таких скачков настроения. Поначалу драконыши недоумевали таким переменам, не понимая причин, и очень волновались от всего этого. Затем стали подражать поведению матери точно так же, как учились перенимать охотничьи хитрости, правильные движения. Поэтому Трефалкиру пришлось объяснить чадам, что на самом деле случилось с ледяной драконицей, что ни одно живое существо не способно без последствий пережить долгую спячку, связанную с медленным процессом умирания. Взрослый самец не был уверен, что детёныши поняли всё до конца, но теперь, когда Азайлас резко поднималась с насиженного места и уходила одна вглубь леса, они старались не обращать внимания на волны странного пренебрежения, исходящих от неё. Дело ведь было далеко не в детёнышах. Сам чернокнижник не мог сказать, когда возлюбленная придёт в норму. Знал только, что в этом случае надо ждать и быть терпеливым. Эту же мысль он втолковывал троим сыновьям. И в одну из таких отлучек матери братья решили засыпать земляного дракона вопросами совсем про другую тему. Про минувшую войну с людьми. Видать, они наслушались чего-то такого от взрослых, пока были в Скрытой Долине. Сам же Трефалкир, как непосредственный свидетель и участник, не горел желанием делиться воспоминаниями. Слишком ярко те представали в голове, слишком детальным вышел бы рассказ, нисколько не смягчающим всю правду. А драконыши выглядели такими беспечными и наивными, что пока не хотелось, чтобы эта сторона жизни их касалась своей уродливой лапой.

— Всему своё время, — отец отбивался от расспросов и просьб рассказать.

Но детёныши лезли на него не только фигурально, но и буквально. Он лежал на поляне перед пещерой, скрестив передние лапы и положив на них голову. Солнце приятно грело всё тело, принося расслабленность. А сыновья карабкались на него, местами уже ощутимо больно надавливая коготками. Всё же, они растут, очень скоро им исполнится полных два года.

Бэйлфар уже забрался на спину и начал покорение шеи, чтобы взгромоздиться на голову отцу. Младший драконыш был немного легче своих братьев, но всё же Трефалкир предусмотрительно сжал мембраны, растущие от уголков челюсти. Затылком самец ощущал, как напрягается алое тельце, как двигаются мышцы его чада. Одно крыло дракон расправил и позволил среднему сыну исследовать его. Фангрэнэ то осторожно трогал несущие кости лапкой, то залезал под крыло только затем, чтобы кислотно-зелёным пятном выползти с другой стороны. Особенного его интересовало то, как именно расположена кость в спине. Ведь у себя он ничего такого не мог наблюдать, а узнать, как же будут у него самого расти крылья, не терпелось. Сардолас же мерил отцовский хребет, балансируя на спине от лопаток до кончика хвоста. По тому, как давили тёмно-фиолетовые лапки, взрослый понял, что старший прибавил в весе больше всех, став сильнее младших на порядок. И во время этой игры все трое ухитрялись продолжать упрашивать Трефалкира рассказать им про войну. Земляной дракон уже устал отвечать им, что обязательно поведает всё, но только потом, как в чаще замелькали белые пятна, и на поляну вышла Азайлас. Вид у неё был мирный, любящий, поэтому детёныши, завидев мать, побежали со своими вопросами к ней, оставляя самца ненадолго в покое.

— Ты же видела, как мы воевали с людьми? — вертелся у её лап Бэйлфар.

— Нет взрослого дракона, что не видел, — уклончива ответила самка, осторожно шагая вперёд, стараясь тяжёлой лапой не задеть алого детёныша.

— Расскажи, отец напрочь отказывается, — фыркнул Сардолас, заглядывая в светло-зелёные глаза матери, словно желая всё узнать по одному только взгляду.

— Хм, — легонько заурчала драконица, поглядывая на возлюбленного. — Раз так хотите, то кое-что я могу вам поведать.

Трефалкир только перелёг на бок и прикрыл глаза. Старался не думать о запахе смерти, о пепле и крови. Азайлас подошла к нему и легла рядом, успокаивая одним своим присутствием.

— Ты расскажешь о том, как мы победили этих людей? — зачарованно спросил Фангрэнэ, садясь перед ней.

— Нет, — помедлив ответила самка спокойным, немного баюкающим голосом. — Я расскажу о том, как для большинства драконов началась эта война.

Тёмно-зелёный дракон сдержал смешливое фырканье. Его любимая решила взять любопытство чад хитростью и поведать им самое безобидное. Что ж, у неё это получится лучше, чем у него. Ведь пока он облетал южные земли и толковал всем об опасности, она видела то, как Нивервир вернулся в Долину, и что случилось потом, своими красивыми светло-зелёными глазами.

Комментарий к 37. Ценности.

Ну почти переходная, из одного флешбека в другой XD Зато с перерывом на реальность и логичный переход. Я думаю многие поняли, что воспоминания будут идти лапа об лапу вместе со взрослением.

Так же я старалась отобразить различие между тем, какие герои были тогда, и какие они сейчас. Думается мне, что на примере Нивервира это заметно больше всех, поскольку Трефалкир почти не изменился. Ну может стал ещё взрослее, научился лучше показывать чувства. А ещё надеюсь, что виверна как-то по восприятию отличается от драконов:3

Оставил я тут пару интересных моментов) А так же несколько деталей по физическим аспектам. Не думаю, что драконы знают слово “гормоны”, но у Азайлас просто капитальный сбой в организме. Долгая спячка, неестественное её прерывание, да и был её организм в режиме подготовки к материнству. А тут детёныши уже не нуждаются в такой опеке. Но они вместе справляются:3

Приветствую пятерых ждущих)) Спасибо читателям, порадовавших меня отзывами, они всегда мотивируют.