Драконовы земли

28. На открытую местность

Бродила и искала тот самый цветок, на который предлагал взглянуть ей Трефалкир. Предлагал вдвоём посмотреть его. Она лишь фыркнула, выдув из ноздрей два облачка холодного воздуха, и отказалась, отвергая не сколько само предложение, а то, что скрывалось за ним. Непонятное ухаживание. Тёмно-зелёный дракон не привлекал, по крайней мере, на первый взгляд. Не слишком крупный, не особо сильный или агрессивный, словно самец не знал, что нужно показывать своё превосходство или какие-то свои скрытые качества. Хотя если хочешь впечатлить самку, то, казалось бы, покажи, что ты достойный кандидат, что ты сможешь дать нечто большее, чем все прочие, что ты лучше других. Его внимание не льстило, оно казалось странным. Иногда даже настораживало, но не пугало. За исключением одного единственного раза. Они тогда впервые встретились, почти два года назад — её самый первый день в Скрытой Долине. Этот день стал безусловно самым ярким в её жизни, подобно солнечному всполоху на глыбе столетнего льда. Спустившись со снежных хребтов, Азайлас почти сразу направилась на поиски этого волшебного, по слухам, места. Ледяные драконы, которых она встречала на протяжении детства, все как один утверждали, что Долина удивительно красивое место. Правда, вместе с тем они добавляли, что морозные горы всё равно прекрасней. С этим самка не соглашалась ни тогда, ни после того, как увидела всё своими глазами. Как белая пустыня может быть лучше такого великолепия? Яркий мир, полный тихой жизни, красок, умиротворения. Место свободное от бесконечного рёва ветра. Ей понравилось всё в Скрытой Долине. Она никогда раньше не видела столько сородичей в одном месте. Столько разных пород. Там был и Трефалкир. Он, заслышав, что объявилась ледяная драконица, поспешил выразить своё почтение. Ведь как никак, они росли рядом, жили одной и той же жизнью и нравами, можно сказать, воспитанники снега и гор. Однако земляной самец замер, мигом растеряв все заготовленные слова вежливого приветствия. Эту самку он ни разу не видел, запах её был незнакомым, видимо, они росли и охотились на разных пиках. Но в этот миг Азайлас ощутила паническое чувство опасности, а в голове непривычным озарением всколыхнулась мысль: «Беги». Взгляд. Опасность. Этот взгляд оранжевых глаз одновременно темнел, утаивая зелёные искры на дне, которые всё сильнее разгорались голодным огнём. Затем в нос ударил удушающий запах. Запах чего-то мёртвого, сгнившего. Запах тёмного волшебства, что создано забирать жизни. Никто не рождается со знанием, как пахнет эта злая магия, но когда он долетает до ноздрей дракона — никаких сомнений просто не остаётся. Это почувствовали и остальные родичи.

Гневное рычание. Кто-то даже оскалил пасть, угрожающе приближаясь к застывшему как каменная глыба земляному дракону. Но Трефалкир, судорожно вцепившийся когтями в землю, и не обращал на них внимания. Всё, куда он смотрел, было Азайлас. Потом он сморгнул, и разрастающаяся вокруг него голодная аура сжалась и, словно, растворилась в чистом воздухе. Чернокнижник пробормотал слова извинения, объяснив, что запах с родных мест навеял ему не лучшие воспоминания, и только это причина его столь бурной реакции. Склонённая в жесте покорности голова, вежливый, спокойный голос успокоили недовольных родичей. Сама же ледяная драконица, согнавшая страх и первое отвращение, неверяще рассматривала его, не веря в то, что земляной дракон вырос на севере рядом с ней. Какая глупость. Однако потом этот странный самец обратился к ней согласно внутреннему этикету ледяных, чем вызвал её скрываемое возмущение и открытое недоумение. Нелепость. Её породу честно можно назвать самой замкнутой и ксенофобской из всех драконьих, и она этим гордилась в какой-то мере. Чтобы ледяные приняли и растили кого-то чужого? Какая чушь, не все семьи ледяных переносят друг друга дольше десяти минут. А тут полностью противоположное. Самка вежливо ответила на приветствие, но достаточно холодно ответила на предложение оказать сопровождение по миру Долины отказом. Не нужна ей такая компания — она сама будет решать, с кем и когда общаться. Существовала вероятность, что Трефалкир, чувствуя некую ответственность за младшую драконицу, предложил показать ей всё в этом месте из «внутривидовой» заботы. Если это действительно было так, то Азайлас бы чувствовала себя оскорблённой. Ещё и этот пугающий, пронизывающий взгляд. Нет уж. Она не собиралась заводить с чёрным магом даже лёгкой дружбы, познакомились и хватит. Оба выходцы со снежных пиков, замечательно и всё на этом. Однако спустя несколько дней выяснилось, что земляной дракон не разделял этой позиции. Он достаточно упрямо надоедал ей. Можно сказать, преследовал, веди он себя чуть настойчивей. В таком случае, драконица могла бы задать ему хорошую трёпку. Она крупнее и не боится его, он не ощущался сильным или подавляющим. Правда самец, словно специально издеваясь, не преступал черту раздражения и благоразумно отступал именно в те моменты, когда самка уже готова была зло урчать, отгоняя его от себя. Спустя какое-то время до неё дошло, что Трефалкир пытается за ней ухаживать. Земляной дракон за ледяной драконицей? Это странно, впрочем как и всё в нём. Даже проявления внимания. Никаких подношений добычи, никаких прочих доказательств своей силы и достойности. Он вёл себя с ней учтиво-заботливо, всегда готов был дать ей пояснения на её вопросы, крутившиеся в голове, постоянно показывал что-то новое вроде деревьев, камней, или, как сегодня, цветов. Не впечатляющие, чудные жесты заинтересованности. Это совершенно не то, чем можно покорить такую самку, как она. Гордую, независимую. Если бы не одно «но».

Дурацкое «но», заставляющее её злится уже на саму себя. Трефалкир, будто бы, угадывал её желания. Ей ведь нравилось зреть новые, невиданные ранее вещи. Без малейшего исключения — всё, показанное тёмно-зелёным драконом, захватывало её дух, заставляло радоваться разнообразию природы, дивиться всем этим краскам. Заставляло её чувствовать некую признательность перед самцом. Что бесило. Открыто признать факт приятности, значило бы признать в какой-то мере его ухаживания. А это не то, чего она хотела. Или нет? Если откинуть раздражающую опеку, настойчивость при отсутствии доминирующей жилки, в идеале делавшей бы эту самую настойчивость закономерной, то в целом, общение могло быть приятным. Не ощущался он как сильный самец, скорее как кто-то равный, как друг. Во всяком случае, Азайлас упрямо отвергала все нескончаемые попытки сближения, несмотря на то, что они всё же находили в глубине души странный отклик. Вот и сейчас она угрюмо и решительно пробиралась сквозь изумрудную чащу в поисках этого дурацкого цветка. Ей ведь хотелось его посмотреть. И то, что она отвергла прогулку с земляным драконом, не мешало ей самой найти распустившееся растение. Вроде как. Драконица раздражённо заурчала, пробираясь сквозь через чур уж густую поросль. Здесь её размеры откровенно мешали ей, Трефалкир наверняка смог бы провести их какой-то незримой для неё тропой. Но сама она, гордо отказавшись от его предложения, была вынуждена плутать по лесу, чувствуя растущую внутри досаду. «Всё из-за этого зелёного…!», дальше слова так и не нашлись, отчего ледяная драконица недовольно махнула мордой, пробираясь сквозь крепко сцепленные ветви кустов, и практически ввалилась на небольшую поляну. Дабы не потерять равновесия, самка выставила левую, сине-белую лапу в сторону, перенося большую часть веса на неё, обрывая инерцию движения, тянувшую её вниз. Выдох облегчения — не хватало ещё нелепо шлёпнуться на землю. Азайлас огляделась, взгляд моментально зацепился за ярко-красное пятно, так сильно выделявшееся на фоне зелёного, перемежаемого редкими светлыми пятнами солнечных лучей. Это был цветок, скорее всего, тот самый. «Нашёлся наконец-то», драконица подошла ближе и села, жадно рассматривая представшую красоту. Почему-то цветение, раскрытое множество красных, как свежая кровь, лепестков привело её чувства в тихий восторг. Как же удивителен этот мир, сколь много красоты в образах природы, даже таких малых. Как же это место полно… жизни? Да, пожалуй. Только совсем не такой, как на снежных горах. Более доброй, более естественной и вместе с тем равнодушной в одинаковой степени ко всем своим чадам.

— Прекрасно, — прошептала Азайлас, наклоняясь мордой ближе к цветку в надежде уловить его запах.

Его не было, что совершенно не расстроило драконицу, довольную увиденным. Она зажмурила светло-зелёные, тусклые глаза, представляя себе целую поляну таких цветов. Интересно, как его зовут? А бывает ли он других окрасов? Времени подумать толком над этими детскими вопросами не представилось. До слуха долетел осторожный шелест листвы, чья-то мягкая поступь, перемежаймая… прыжками? Драконица прислушалась получше, наклонив голову в сторону приближающегося шума. Двое определённо направлялись сюда.

От мысли, что её могут не только здесь застать, но и рассказать об этом Трефалкиру, самка стушевалась, испытывая смущение, стыд и небольшой оттенок паники. Мгновенно, не думая, она ринулась на противоположный край поляны, стараясь как можно быстрее скрыться из виду и спрятаться. Как будто бы, это было так легко с её сине-белым окрасом, выдававшим её с потрохами в такой местности. Однако любой охотник не сдаётся так просто, и вскоре драконица нашла позицию, которая скрывала её от чужих глаз. Если не двигаться. Совсем. Затаившись, она краем глаза видела участок покинутой поляны. На неё вскоре вышел Трефалкир, а вслед за ним показался и его спутник, шебурша своими оперёнными крыльями. В Скрытой Долине было всего три дракона, которые могли похвастать красивым двухцветным опереньем, но только один из них не гнушался компании чернокнижника. Юный принц Нивервир. Со своего места Азайлас слышала разлетевшийся ввысь смех королевского дракона, последовавший короткий разговор, из которого она выцепила название цветка и то, что эти двое куда-то явно собираются. Но куда? Ледяная драконица отогнала этот вопрос, отдававший неким любопытством и толикой самого лёгкого беспокойства. Её это не волнует. Или всё же волнует? Она не знала, убеждала себя, что ей нет до этого дела, скоро она уберётся отсюда и никто не узнает о том, что она вообще здесь была. Вот Нивервир, распахнув крылья, стремительно взмыл вверх. Но вот Трефалкир не спешил за ним. Огляделся вокруг, и на секунду драконице показалось, что он точно увидел её, что взгляды, пускай и на периферии, пересеклись. Сердце, казалось, замерло, наливаясь подобием стыда. Что она скажет ему, если он сейчас приблизится к ней и спросит как всегда спокойным, негромким голосом: «Азайлас, зачем ты забилась под куст»? Затем, спустя мучительно тянувшийся миг, земляной дракон отвёл тёмно-оранжевые глаза, зачем-то посмотрел на цветок и наконец устремился за принцем, уже скрывшимся за кронами. Ледяная самка подождала ещё пару минут для верности, наблюдая за тем, как медленно опускаются на землю сбитые двумя родичами листья, и осторожно сдвинулась с места, стараясь не шуметь листвой. На поляне снова царили тишина и уединение, как будто никто и не приходил сюда вовсе. Лишь равнодушный цветок всё продолжал алеть. Драконица подошла к нему, испытывая смесь облегчения и смущения. Буркнула себе под нос: «Это всё из-за тебя», и пошла к центральным развалинам. В голове всё же крутились вопросы о том, куда могли улететь Трефалкир с Нивервиром, и когда земляной дракон вернётся, чтобы рассказать ей о чём-то новом или чтобы показать ей что-то красивое.

Спустя пять дней неспешного лёта, постоянно прерывавшегося на гонки, неизменно выигрываемые Нивервиром, два друга почти достигли пункта своего назначения. Солнечные юго-западные склоны, служившие домом целой семье королевских драконов. Это была побочная ветвь, учитывая саму немногочисленность правящей династии как таковую. Впрочем, это компенсировалось необычайным долголетием. Многие драконы могут прожить пол тысячелетия, иногда семь сотен лет, если жизнь будет благосклонна. Если верить слухам, которые чернокнижник слышал от многих не только в Скрытой Долине, но и повсеместно, отец нынешнего короля, Вискрира, прожил больше тысячи лет. Скончался удивительный предок Нивервира лишь пятнадцать лет назад. Таким образом маленький внук застал деда. Правда, сколько Трефалкир не расспрашивал друга о таком старом родственнике, принц отвечал, что не слишком хорошо его помнит и что он совершенно не ощущался как-то по-особенному. Во всяком случае, недостаточно особенно, чтобы хоть как-то впечатлить двухлетнего детёныша. Просто старый королевский дракон, сохранивший какую-то резкость движений и ясность ума. И, словно в насмешку над его долгой жизнью, судьба дала ему только одного кровного потомка — Вискрира. Остальные четыре яйца, отложенных веками ранее, так и не вылупились, оставшись каменными и холодными. Они хранились в Скрытой Долине как какая-то реликвия или как знак увядания рода, это уж как смотреть. У Вискрира тоже пока был только один сын, что косвенно подтверждало дурные слухи. Но с другой стороны: у его двоюродных родственников, не обитавших в Долине, всё шло не так плохо. Семилетний подросток и трёхлетние драконыши, очень даже неплохо. Трефалкир недоумевал, почему целое гнездо королевских драконов, которых осталось очень немного, живёт вдалеке. Нивервир разделял это непонимание, но открыто предполагал, что венценосный отец просто не хочет с ними знаться по непонятным причинам.

— Я их понимаю в одном, — рассуждал юный принц, шагая на двух мощных задних лапах рядом с устало плетущимся земляным драконом, — жить в тишине и покое не так уж и плохо. Или свободно летать по всему миру, а не находится в небольшой, застывшей Долине.

— Земли, принадлежащие драконам обширны, но и они всего лишь небольшая часть большего мира, — сказал Трефалкир вяло переставляя лапы, последняя гонка его доконала. — Разве они совершают такие дальние перелёты?

Вдвоём они без особых препятствий шагали по странному лесу. Яркое солнце освещало редкие группы высоких и немного куцых деревьев, иногда попадались растущие отдельно ото всех. С высокими и такими широкими стволами, что драконам приходилось делать дюжину шагов, чтобы обойти их по кругу. Местность не уклончиво менялась, становилась более открытой и просторной. Да и сама земля несколько побурела, стала более рассыпчатой.

— Не знаю, — Нивервир мечтательно поднял голову к голубому, чистому небу, — но я бы на их месте облетел весь мир. Пока есть такая возможность.

Земляной дракон собрался ответить, как вдруг оба, не сговариваясь, замедлили шаг. Остановились. Трефалкир обеспокоенно водил зелёным носом из стороны в сторону. Нивервир же просто замер, подставив свой рыжий клюв навстречу слабому ветру. Запах. Слабый отголосок, но все хищники знают его. Шелест ветра, где-то вдалеке безмолвно вспорхнула стайка малых птиц. Тишину нарушил пернатый дракон.

— Пахнет кровью, — произнёс он, всё так же не двигаясь с места.

Комментарий к 28. На открытую местность.

Вся глава флешбек:3 А никто не говорил, что у Трефалкира и Азайлас была прям любовь и взаимопонимание с первого взгляда XD Вспомним, что Нивервир вспоминал о ней, как о самке с гордым и независимым нравом. Поэтому драконица недоумевает и отказывается признавать, что ей на самом деле приятно. К тому же она очень молода в этом воспоминании, что я и хотел отобразить.

Трефалкир, как хорошо обученный маг, мгновенно почувствовал связь душ, но не всё же близки к такому видению. Я думаю, что у них, как у животных, обычно самое лучшее достаётся сильнейшему, естественный отбор. Он ухаживает за ней с заботой, очень бережно и как умеет. И да, он заметил её на той поляне, но, как джентельдракон, позволил ей остаться незамеченной:3

Следующая глава начнётся тоже с флешбека именно о том событии, которое по сути начало ту войну.

Четверо ждущих, спасибо!)