Полёт совиного пёрышка

Глава 15.1

Последующие попытки вырваться из Бейгор-Хейла имели тот же результат: очередное перо из шкатулки переносило меня, либо меня с сычиком, куда пожелаю, но на ограниченный срок, приблизительно часа на четыре, немногим больше, чем пребывание Рене в своём облике. Время можно было сократить, сломав перо, но не увеличить.

В тот раз я утонула в беспросветном отчаянии, почти разрыдалась – последние слёзы я пролила, когда отца казнили. Рене-птица беспокойно вертелся рядом, но и в совиных глазах я видела горькое бессилие. Он не меньше меня хотел свободы, но я получила лишь крохи. Диковинная магия дразнила и издевалась, и не раз я помянула недобрым шёпотом бога коварства и лжи, темнокожего Мардена с вечной лукавой ухмылочкой: это он мог наградить-наказать подобным даром. Вот только я ему не молилась и никогда ни о чём не просила, даже когда проклинала жестокость императора.

К следующему появлению Рене я успокоилась, взяла себя в руки и нашла в новой грани нашей реальности ряд плюсов. Плохо, что финансовая проблема осталась на прежнем уровне: я должна продолжать собирать деньги на отпирающее заклинание. Но остальное чудесные совиные пёрышки могли помочь решить быстрее, чем я недавно надеялась.

Я вернулась в Дасс, отыскала понравившийся магазинчик и рассталась с шестью с половиной верингами, взамен получив зачарованный комплект мужской одежды. Заказала пару мужских башмаков, зачарованных не только для людей-перевёртышей, но и на любые погодные условия. В лютый мороз ноги в таких ботинках не замёрзнут, в слякоть и сырость не промокнут, в жару будет комфортно. Башмачник принял задаток и обещал управиться за неделю, и срок этот называл быстрым: готовую пару нужно передать магу для наведения чар, сам мастер иным даром, кроме как шить обувь, не владел. Можно было бы обойтись обувью попроще, тем более что я экономила каждую монету, и «ключ» ещё не приобретён, но… Я его всё-таки жалела, недоптицу-недочеловека, и хотела хоть немного порадовать, побаловать, так почему бы и не парой хороших, качественных, удобных башмаков?

Были опасения, удастся ли переносить с собой вещи, не останутся ли они по эту сторону прорехи в пространстве, как оставался в комнате Рене, в то время как меня уносило на огромные расстояния. Не остались: плотно прижимая свёрток к груди, я всего через час с небольшим вывалилась обратно в свою спальню.

Одежде Рене обрадовался, хотя пытался реагировать на обновки со спокойным равнодушием. Не обманула торговка: каждая вещь села на долговязую тощую фигуру альнардца как надо, и я с улыбкой отметила, что не такой уж он тощий и нескладный. За прошедшие месяцы болезненная худоба немного сгладилась, перестали так явно выпирать рёбра и позвонки, менее острым и угловатым выглядело лицо, хотя нос не уменьшился ни на миллиметр. Я не спрашивала, каким Рене был до того, как недобрый случай свёл его с негодяем Блором, предполагала только, что не сильно худющим, раз имел крылья и поднимался на них в небо: слабые мышцы не подняли бы его над землёй. В обновках в песочно-желтовато-коричневых тонах (птиц не сдержался, отметил негромко, что не самые любимые оттенки) Рене выглядел тонким и стройным; я смотрела, пытаясь представить, все ли вельвинды такие как он? Из него удалось вытянуть лишь то, что жёлтый оттенок глаз встречается у них часто, а крылья имеют разный оттенок, у каждой семьи свой.

Он давно не поправлял, когда я называла его вельвиндом: первое время упирался и объяснял, что так можно звать лишь крылатых, тогда как он своё небо утратил. Но по-другому у меня не выходило и, скривив тонкие губы в грустной усмешке, Рене махнул рукой.

Обувь ему пока оставили дедову, но вопрос с башмаками я пообещала решить.

– Это не обязательно, – отмахнулся сыч, разглаживая на запястьях наконец-то нормальной длины рукава. – Сейчас тепло, если оборот и застанет меня в чистом поле, уж пару часов-то спокойно переживу босой. Почему ты не взяла меня с собой, лиро?

– Потому что Дасс довольно близко, а ты и так навёл шороху на всю округу.

– Я? – вежливо удивился Рене.

– О дрессированной птице-воровке всё ещё говорят, и ты бы слышал, какими невероятными подробностями обросли слухи! То ли дрессированного, то ли магически зачарованного филина видели в нескольких населённых пунктах, а ещё ястреба, и кошельки он срезал с помощью острых как ножи перьев, которые подобно ножам и метал прямо с воздуха!

В первое мгновение Рене мигнул с искренним недоумением, а потом заливисто расхохотался.

– Тихо! Рене, тихо! – шикнула я.

Сыч ответил новым взрывом хохота.

Опасаясь, что шум может привлечь слуг, я потянулась и закрыла ему рот ладонью.

– Тише, ненормальный! Стены, конечно, толстые, но прислуга, когда не надо, обладает слишком острым слухом и чрезмерным любопытством.

Так же резко смех оборвался. Вельвинд быстро накрыл мою руку своей и поцеловал ладонь, которую я не успела отнять от его лица. Я вздрогнула от щекотного и…да, приятного прикосновения, дёрнулась, но Рене удержал, перевернул ладонь и прижался губами к тыльной стороне запястья, свободного от брачной татуировки.

Верген никогда так не делал.

Я вытащила ладонь из цепких полуптичьих коготков, ругая себя на все лады. Дура, сама дала повод, сама создала щекотливую ситуацию! Рене потянулся следом, мягко заправил мне за ухо непослушную прядь. Янтарные глаза жгли не хуже огня.

– Лиро…

Я вскочила, отошла к окну, поправила на шее идеально прилегающий высокий воротничок. Птиц не так уж и напорист и не прав в своём тактичном стремлении прояснить ситуацию. Это я закрывала глаза, делала вид, что ничего не вижу, в надежде, что он остынет. Рене смотрел на меня из-под полуприкрытых век, откинувшись на спинку кресла.

– Лирэн, думаю, нам надо поговорить, – тяжело вздохнула я.