Полёт совиного пёрышка

Глава 34.3

Мы с сычиком изучили обширный участок высокой стены. Выбираться на свободу в этой части замка было бы удобнее всего: по ту сторону стены дороги не было, только поросший редким лесом и ежевичником склон, спускавшийся к речушке, неглубокой, но очень холодной и быстрой. И я знала, где расположен грубый, но достаточно прочный мостик. Деревня оставалась в стороне, ворота с вечным стражем Олиром – далеко. Да и бежать я думала в ночное время. Удача хотя бы в этом улыбнулась нам: я нашла сваленные в кучу обломки камней, по которым при должной ловкости можно было вскарабкаться наверх, а оттуда по верёвке спуститься. Рене в тот час должен был принять человеческий облик и помочь с преодолением стены. Второй лаз я нашла немного дальше: через него, собственно, я и пролезла на свободу в прошлый раз. Это была небольшая дыра почти в самом низу каменной кладки, но часть камней при некотором усилии вынималась. В тот побег я, выбравшись наружу, потратила время и вернула камни на место, благо они оказались не очень тяжёлыми для моих рук. Я огляделась: заросли белого шиповника почти вплотную подступили к стене. У нас он цвёл поздно, земля вокруг была усеяна нежными ароматными лепестками. Рене так и не торопился принимать человеческий облик, то исследовал замковую стену с воздуха, то складывал крылышки и вспархивал мне на плечо. Переговаривалась я с птицем вполголоса, хотя здесь, без надзора ненужных глаз и ушей, могла бы и не таиться. Я подобрала юбку и опустилась на колени, проверила камни. Те вполне поддавались: мы с Рене сможем снова вытащить их.

– Ну что, этот лаз или тот участок стены? – кивнула я назад. – Где удобнее? Здесь? Ты сможешь пролезть в эту дыру?

И я руками обозначила приблизительный диаметр будущей лазейки. Рене забавно склонил птичью голову, одобрительно присвистнул, перелетел по другую сторону стены, что-то там изучил и вернулся обратно. И ещё раз булькнул. А я, перед тем как покинуть шиповниковые заросли, положила ладони на холодные шершавые камни и какое-то время постояла так, успокаивая дыхание.

Возвращалась к беседке одна: сычик выдал на своём языке длинную заливистую трель и снова упорхнул за стену. Отправился изучать маршрут бегства, – решила я. Никак не желал он сегодня побаловать меня беседой. Я, разумеется, пересказала ему всё, что мы успели обсудить с Райдером, но к тому монологу так хотелось живых комментариев! Рене мог взглянуть на наши версии и рассуждения свежим взглядом, помочь увидеть что-нибудь, что упускала из вида я.

Рута ворчала от души: я прозевала обед, что, по её мнению, являлось страшным оскорблением. Я не сдержала смеха, но принесла извинения и безропотно съела всё «невкусное, потому что уже холодное, а подогретое повторно ещё более невкусное!» В спальне первым делом проверила окно, убедилась, что Рене, когда вернётся, беспрепятственно нырнёт в специально открытое для него отверстие. Надеюсь, мы всё-таки сегодня перебросимся нескольким фразам до того, как я снова побегу в Лордброк. В этот момент ожил артефакт связи, который по настоянию Вергена я теперь держала в спальне. Я успела застонать про себя, но оказалось, что вызывал не муж, а Ализарда. Я увидела её лучистый взгляд, открытую улыбку и невольно расцвела ответной улыбкой: события последних недель невольно отдалили меня от тёти, а между тем наших бесед, её живого участия мне очень не хватало.

Я взяла шкатулку-артефакт в руки и пересела на кровать.

– Как ты, ласточка?

Я бодро отчиталась о здоровье и самочувствии, а сама вглядывалась в изображение Лиз: прекрасное, молодое, с ровной сияющей кожей и затейливо уложенными волосами. Она выглядела существенно моложе своих тридцати трёх лет и всё ещё легко разбивала мужские сердца. Наверное, единственным, кто не поддался тётиным чарам, оказался мой супруг. В арсенале Вергена для Ализарды находились лишь крайне неприятные эпитеты: недалёкая курица, вертихвостка были самыми приличными из них. Я давно перестала реагировать на эту грубость мужа: в ответ на любую реакцию и несогласие он ещё сильнее сыпал оскорблениями.

– Что у тебя нового? – в свою очередь, поинтересовалась я.

Ализарда говорила не о себе: ёмко и не без юмора поделилась очередной порцией столичных сплетен, а сама не сводила с меня глаз.

– Выглядишь хорошо, милая, – искренне похвалила она. – Светишься просто. И этот наряд тебе очень к лицу!

На мне были далеко не новые белая блузка и юбка, но я поблагодарила лёгким кивком и улыбкой.

– Я недавно вернулась с прогулки. Целое утро провела в парке, там очень хорошо.

– Да только ли в парке дело? – с лукавым прищуром прекрасных фиалковых глаз усомнилась Лиз. – Я давно не видела тебя такой радостной, даже счастливой. Глаз не нарадуется, девочка моя. И голосок! Ты просто щебечешь! Что случилось?

А я… Мне так хотелось поделиться! Хоть чем-то из того, чем я жила последнее время. И именно с родным человеком, небезразличным к моей судьбе, принимавшим в ней живейшее участие – по мере своих сил, но всё же.

– Ничего-то от тебя не скроешь, – шутливо проворчала я.

– Ну-у-у?! – округлила глаза Лиз. – Из тебя каждое слово клещами придётся тянуть?! Я же умру от любопытства, Дэри!

Я рассмеялась, нарочно выдержала паузу, набрала в грудь побольше воздуха и выдохнула в слегка подрагивающее в воздухе изображение:

– Я не больна, Лиз. И никогда не страдала никаким смертельным недугом. Оказывается, я абсолютно здорова и полна сил.

– Что?! Что-о-о?! Как это?!

– Вот так, – хихикнула я, наслаждаясь глубочайшим ошеломлением на тётином лице. – Неизвестная целителям лихорадка, якобы неизлечимая, была проявлением возвращающегося дара. Я проснулась, Лиз.

Она охнула и закрыла рот ладонью. Я же, сполна оценив произведённый эффект, рассказала, как разбился весь мой запас зелий, после чего магия наконец вырвалась на волю. Об участии некоего Райдера лэйр-Альвентея во всём этом я пока умолчала. Хватило и первой новости: Лиз ахала, смахивала слезу и просила детали и подробности.

– Велейна-заступница, помогла! – восхитилась тётя. – Наконец-то! Солнышко моё, как я рада! И какой у тебя дар? Как у Эртона? Или от Линдарии что-нибудь передалось?

– Я пока не могу определить до конца. Нужно время. Но ты понимаешь, что это значит, Лиз? Я не больна, то есть не представляю опасности для окружающих и не нуждаюсь в неусыпном уходе! Меня не нужно держать взаперти!

– Так и есть! – подхватила Ализарда. – Но твой козёл…то есть муж… Верген знает?

– Разумеется, нет! Он притащил с собой какого-тот лекаришку, который не сумел увидеть во мне магию. И не надо Вергену об этом знать, перебьётся.

– Согласна, – горячо поддержала Лиз. – Но что ты теперь собираешься делать?

– То же, что и раньше: уйти от него подальше и зажить своей жизнью. Поскольку я здорова, это будет гораздо проще. Я скоро получу отпирающий артефакт и навсегда распрощаюсь с этим местом.

– Ой, – выдохнула Ализарда, вытаращившись на меня самым неприличным образом. – От-тпирающий ар… Ты нашла «ключ»? Как? Где? Каким образом?! Тебе… кто-то помог?!

И я снова хихикнула.

– Это такая долгая история, Лиз, что ею я поделюсь потом, когда выберусь из Бейгора и уеду. Мы с тобой обязательно встретимся, и я расскажу тебе всё-всё. А пока позволь мне немного недоговорок: я боюсь спугнуть своё везение.

– К-конечно, – пробормотала обескураженная Ализарда. – С ума сойти! Столько всего случилось с моей девочкой, а она молчала! Но когда? Когда ты хочешь покинуть замок?

– Это вопрос нескольких дней. И я обязательно тебе напишу, не волнуйся.

– Какое – не волнуйся! Я сейчас пошлю горничную за успокоительной настойкой!

– Лучше – за брусничной, – невольно пошутила я.

– Что?!

– Меня саму больше волнует другой вопрос: зачем Верген продолжает брать у меня кровь, для чего каждые шесть месяцев таскает меня в Риагат, преодолевая такую неудобную дорогу и тратя на это время? И почему я об этих поездках не всё помню?

– Что? – снова переспросила Лиз, меняясь в лице.

Перестав улыбаться, я быстро пересказала ей наблюдения Рэя, опять же, умолчав о том, чьи они. И всерьёз забеспокоилась, что для моей впечатлительной тётушки все эти новости слишком волнительные. Как бы и впрямь сознание от переизбытка чувств не потеряла. Как тогда мне вызывать ей помощь? К счастью, обошлось, Лиз взяла себя в руки и принялась делиться своими размышлениями. Эксперименты Вергена, его жёсткость и одержимость она никогда не одобряла, пыталась защитить меня. Но о знакомых дэйна Уинблейра, о его окружении, в котором мог находится маг-менталист, знала ещё меньше моего.

– Даже представить не могу, кто бы это мог быть, – хмуря изящные брови, сказала Лиз. – Всё это так страшно звучит! Так невероятно! Нет, но каков мерзавец!..

Я невольно улыбнулась: Рэй и Ализарда были единодушны в своей оценке Вергену. Когда я начала закруглять разговор, Лиз снова заволновалась.

– Я ещё не сегодня уезжаю из Бейгор-Хейла, – с сожалением произнесла я. – Хотелось бы, но увы.

– Держи меня в курсе, умоляю. У меня теперь сердце не на месте. Скажи: это кто-то из слуг? Кто-то из них помогает тебе с побегом?

– Нет, конечно. Эти, все поголовно, либо некоторые из них, доносят о каждом моём чихе Вергену. Ни слова больше, Лиз. Обещаю всё рассказать позже.

– Удачи тебе, ласточка моя, – прошептала Ализарда и сотворила в воздухе оберегающий знак.

А мне заметно полегчало. Всё же так нужно иногда хотя бы часть тайн приоткрыть, не носить всё в себе, то и дело тревожно оглядываясь.

Рене прилетел, когда солнце скрылось за всё увеличивающейся тучей, темнеющей с каждой минутой. Непогода торопилась в Бейгор, но маленький сыч успел её обогнать. И снова остался в совином тельце. Я, то и дело косясь на него с недоумением, раскрыла учебник с очередным заклинанием, которое требовало тщательной отработки. Не-магу выполнить его было крайне трудно, почти невозможно, а я собиралась учиться на совесть. Темнота и стена дождя накрыли нас меньше чем через час; сычик то и дело посматривал в мою сторону да успевал прятаться, когда в комнату стучалась Айя. Девчушка принесла горячего чая и бодро отчиталась о выполненных поручениях. Я похвалила за старательность и отпустила её отдыхать, если у Яолы не найдётся для прислуги других дел. Впрочем, в ненастье экономка обычно чувствовала себя неважно и сама нередко просила у меня несколько часов отдыха.

Я тренировалась, снова бралась за вязание и тут же бросала его: ещё пара часов и я буду готовиться к встрече с моим магом. Нетерпение захлёстывало с головой. Чтобы ускорить этот момент, я принялась перебирать свои скудные наряды, выбирая, что надеть после купания. И именно тогда Рене решил, что ему пора. Я стояла у открытых створок шкафа с вешалками в каждой руке, когда за спиной раздалась шумная и мучительная возня, перемежаемая сдавленными стонами. Я выронила платья и бросилась к вельвинду, корчившемуся на полу. Превращение шло чуть медленнее, чем то, спонтанное. Я рухнула перед ним на колени и подала руку, предлагая помочь подняться, но Рене упрямо принял сидячее положение сам, сдул упавшую на глаза чёлку.

– Добрый вечер, ласточка, – светским тоном выдохнул этот некрылатый летун. – Чай ещё остался? Пить ужасно хочется.

Ответить, почему он так и не соизволил обернуться днём, Рене так и не соизволил. Буркнул что-то про то, что надо было набраться сил. А я смотрела на него и думала, что свидания сегодня не будет. Бросить сыча одного совесть не позволяла, даже если некий тоненький голосок в голове шептал, что Рене нарочно совершил оборот так поздно, несмотря на то, что планами на сегодняшнюю половину ночи я с ним не делилась. Тем не менее я, вздыхая, убрала платья обратно и предложила вельвинду ужин. А пока он освежался за дверью ванной, отправила Райдеру нежное послание, полное сожаления и надежды увидеться следующим вечером. Ответное письмо красивой бабочкой опустилось в мою ладонь. «Вы разбиваете мне сердце, дэйна Уинблейр. Я испытываю огромное желание отправиться в ваш далёкий замок сам. Если завтра ты не придёшь, клянусь, я так и сделаю». Я читала с идиотской улыбкой, а бумажку, вопреки обычаю, убрала под подушку. Завтра сожгу.

Поднос с едой я принесла сама; замок погрузился во мрак, пережидая непогоду, слуги попрятались по своим комнаткам, даже Шершень куда-то запропастился. Пока ужинали, перебирали и с Рене кандидатов в менталисты, но у Рене каждый из тех, кого он видел, попадал под подозрение. Что касается капли крови… Сыч с пасмурным лицом смотрел в свою чашку с чаем, словно на её дне надеялся увидеть ответ, потом принялся неторопливо перечислять все ритуалы, известные ему, в которых применялась кровь, а меня передёргивало от каждого описания.

– Или мы вообще не в том направлении думаем, – проговорил Рене. – Что, если эта капля крови нужна не для ритуала, а для подтверждения чего-либо?..

Я непонимающе уставилась на вельвинда.

– Для какого подтверждения?

– Не знаю. Например, что ты – это ты. Для подтверждения личности, когда документам не верят. Или для подписания договора. Понимаю, что это бред, но…

– Бред, – согласилась я.

Но согласилась с большой неуверенностью.

– Я вот думаю, – снова протянул Рене тихим невыразительным голосом, уставившись теперь в камин, который я не стала разжигать. – Мне следует отправиться в Риагат к твоему муженьку и всё же сделать то, о чём я давно мечтаю. Удавить его, к потрохам собачьим. Теперь это сделать проще: какая-никакая сила у меня появилась.

– Рене!..

– А? Ну а что? Зато ты станешь свободной, лиэре. Сможешь снова выйти замуж. Я понимаю, что… хм. Но хотя бы так поспособствую твоему счастью, а?

– Да не вздумай! Убивать эту сволочь не вздумай!

– Почему? Сама же говоришь – сволочь! Неужели ты не хочешь полной свободы, лиро? – удивился вельвинд.

И проверил остроту своих полуптичьих когтей.

– Не такой ценой!

– Меня бы лично она устроила, – флегматично не согласился Рене. – Не тебе же её платить. Лиро, не смотри на меня с таким ужасом, я пошутил. Но желание никуда не делось, должен признаться.

Я со стоном уронила лицо в ладони.

Дождь и ветер хлестали по замку до самого утра. Вместо свидания у меня была ещё одна тренировка, Рене учил меня ставить силовой удар, и я чуть ли не визжала от радости, когда целых три раза удалось обратить старый поломанный стул в щепки. Точнее, стул, кособокий табурет и скамеечку для ног. Сам сыч повторить свой же трюк не смог, объясняя лишь теорию и показывая, как правильно сжимать кулак, как концентрироваться, выплёскивать магию.

– Умница, – тепло улыбаясь, похвалил вельвинд.

А я устала так, будто таскала мешки с углём с верхнего этажа в подвал. Очень хотелось спать, но переодеваться и ложиться в постель при Рене-человеке стало неловко. Впрочем, не заморачивающийся этикетом сыч решил этот вопрос просто: вернувшись с ночного урока, он невозмутимо бросил на диванчик подушку и плед, сбросил обувь и растянулся во весь свой немалый рост.

– Почти идеально, – поделился Рене с дивана. – Неужели я дождусь того времени, когда снова смогу нормально спать?

– Обязательно, – тихо пообещала я.

А к Рэю хотелось до дрожи в коленках.

***

В Лордброк я смогла выбраться поздним вечером следующего дня. К тому времени я сгорала от нетерпения: днём Райдер прислал записку, что получил кое-какие сведения по моему странному и запутанному делу. И жаждал поделиться тем, что сумел разузнать, лично. Вельвинд перемешаться в дом на Тисовой снова отказался.