Полёт совиного пёрышка

Глава 4.2

Утром опустевшая вазочка и кружка с кувшином, тоже пустые, стояли там, где я их оставила. Пустой оказалась и клетка, и моя комната, значит, второй обитатель этих стен упорхнул, когда я уснула. Я вдруг ярко представила, как маленький сыч машет крылышками над отвесной скалой, над едва различимой полоской ручья там, глубоко внизу, и в этот момент его тело снова меняет очертания, вытягивается, увеличивается, пропадают пёстрые перья с бледной гладкой кожи… Вздрогнула. Велейна милостивая, не допусти! Обращения в человека, к счастью, происходили оба раза не над ущельем, не в небе, но я не знаю, закономерность это или случайность.

Подбежала к приоткрытому окну, поискала глазами заколдованную птичку. Какое там!.. Оказывается, тревожиться о том, что маленькая птица может оказаться добычей куда более крупного хищника или мальчишки, метко стреляющего из рогатки, например, не шло ни в какой сравнение со страхом за человека, оказавшегося в человеческом теле высоко над землёй. Вот же угораздило.

– Рене, недоразумение лохматое, – жалобно позвала я, протягивая ниточку в сторону неприветливых хвойных деревьев, выстроившихся тёмной полосой на той стороне ущелья. В тяжёлое, серое с самого утра небо. – Будь осторожнее, а?

Мне никто не ответил.

Сычик вернулся к концу завтрака и я незаметно выдохнула: перья на месте, глазищи такие же недовольные. Он плотоядно покосился на тарелочку с нарезанными овощами: теперь я знала, почему он предпочитает человеческую еду; мои расспросы, всё ли в порядке, птица проигнорировала. Согласна, они неуместные, но спрятать вылезшую острую потребность опекать это чудо в перьях не выходило. Я плюнула на строгие правила и забралась с ногами в кресло, обняла ладонями чашку с травяным отваром: так уютнее наблюдать, как мой питомец трапезничал. От шуток по поводу совиного рациона воздержалась, помня, какая обида проступила на лице Рене.

…К кому я могу обратиться за помощью? Перебирала в памяти своё окружение и картина рисовалась наипечальнейшая. Точно не к мужу, ни малейшего желания доверять ему тайну Рене я не испытывала. У Лиз полезных связей не осталось, насколько я знаю, а у меня не осталось никого, кроме них двоих. С друзьями и соратниками отца я потеряла контакт давно: от опального мага-алхимика быстро отвернулись вчерашние преданные товарищи, ученики, родственники, да я и не общалась с ними. Сначала жила в пансионе, приезжая домой на зимние и летние каникулы, потом… То потом лучше не вспоминать. Замковая прислуга? Определённо нет, не верилось, что кто-то из этих нерадивых, не упускающих случая позубоскалить над хозяйкой, знаком с магами или владеет редкими книгами, содержащими ценную информацию.

Я отпила остывающего отвара с ярким привкусом смородины и чабреца. Надо ещё раз расспросить этого тощего растрёпанного то ли гостя, то ли постояльца. Что задержало его здесь, в чужих землях, почему он не улетел домой, где, возможно, знают, как помочь его беде?

– У меня от тебя голова кругом, – проворчала-пожаловалась я, наблюдая, как сычик ловко расправляется с кружком помидорки, политым ароматным маслом с травами, с кусочком нежнейшего мягкого сыра сверху. Гурман!

Сычик заинтересованно блеснул тыквенно-жёлтым глазом. Знать бы, когда следующий оборот!

Но дни сменяли друг друга, а Рене не торопился сбрасывать пёрышки. Вероятно, такие превращения отнимали у него много сил и оставалось набраться терпения и ждать, пока он достаточно восстановится и окрепнет для следующего оборота. Воздух и даже ветер в Бейгор-Хейле изменились: осень ступила на узкую извилистую дорожку, ведущую к нашим воротам, заглянула первыми мазками багрянца и прозрачного золота в густой сад. Безо всякого волшебства я продолжала колдовать над картинами и рылась в скудной библиотеке, напрасно надеясь отыскать хоть какую-нибудь информацию о колдовстве Блора.

И ждала, каждый день ждала.

Нерасторопность слуг наконец-то сыграла мне на руку: я спокойно перебирала одежду, оставшуюся от деда, не опасаясь любопытных взглядов и неуместных расспросов той же Мейды. Ни Мейда, ни вторая горничная в комнаты, заваленные всяким хламом и ненужной одеждой, без крайней необходимости не заходили. Крайней необходимостью становились мои настойчивые просьбы убрать по углам паутину и перетряхнуть чехлы, накрывавшие старую мебель. Сначала хотела подобрать какие-нибудь штаны и рубашку из вещей мужа, но быстро отмела эту мысль, хотя одежда деда давно вышла из моды и не очень-то подходила долговязой фигуре Рене. Самарис Данвел был ниже ростом, при этом шире в плечах и груди, но мне подумалось, что даже коротковатым штанам Рене будет рад больше, чем халату. Найденные вещи я привела в порядок и принесла к себе.

Подумывала и о том, чтобы отселить сыча вместе с его клеткой в пустую спальню по соседству. Мало ли, в какой момент наступит следующий оборот, да и хоть какие-то приличия соблюсти не мешало бы. Подумала-подумала, представила всё это – и оставила клетку на своём месте.

Рене, по устанавливающейся привычке, явил своё тощее длинное тело неожиданно. Я читала у окна, когда позади, со стороны постели, раздался скрип многострадальной моей кровати. Судя по звукам, свалился сычик откуда-то сверху.

– Рро-ох-х-х! – не то стон, не то проклятие.

Я стремительно выглянула из-за массивного кресла, тут же охнула, вспомнив, в каком виде является Рене и для чего, собственно, я дышала пылью, роясь в шкафах в поисках одежды. Стараясь не смотреть в сторону постели, метнулась к двери и заперла её, после чего бочком вернулась к креслу.

– Ты живой?

В углу, где стояла моя постель, слышалась вялая возня, перемежаясь с неизвестными мне ругательствами. При повторном «ррохе» я вспомнила и об оставленной на покрывале книге, толстой, с металлическими уголками: похоже, на неё и состоялось неудачное приземление.

– Частично, – сдавленно отозвался птиц.

Снова возня и невнятное бормотание сквозь зубы.

– Тебе помочь? – не выдержала я. Кто знает, как долго в этот раз Рене пробудет в своём облике? – Прости, я совсем забыла про эту книгу, кто же знал… Сильно ушибся? Может, холодное приложить, а то синяк, чего доброго…

– Не надо… – простонал несчастный. – Ох, не так я… представлял, как буду вновь валяться… на мягкой перинке…

– Рёбра отбил? – посочувствовала я.

– Если бы… Дэри, можно попросить… у тебя тот халат?

Он снова говорил через силу.

– На банкетке в изножье кровати лежит стопка одежды для тебя. Надеюсь, размер подойдёт. Это вещи деда.

– Благодарю.

Я поднялась, держась спиной к кровати.

– Рене, если нужна помощь – не стесняйся просить.

Он ничего не ответил, но после длинной паузы, заполненной вознёй и шуршанием, попросил:

– Я бы очень… хотел принять ванну. Не один год об этом мечтаю. Судя по тому, что ты… не торопишься поворачиваться, выгляжу я ужасно.

Шутник однако.

Он сидел на краешке постели, более-менее одетый, но босой, предложенную домашнюю обувь проигнорировал. Лохматый, бледный, с мученическим выражением лица. Оценить, насколько подошли вещи деда, не висят ли на сыче мешком, пока не получалось: он сидел сгорбившись. На краешке смятого покрывала лежала та самая книга: я искала в ней хоть какие-нибудь сведения об альнардцах. Всех сведений набралось со страничку.

– Нормально выглядишь, – заверила я. – Я сейчас наберу для тебя воду, только ты до ванной-то сам дойдёшь?

Рене криво улыбнулся.

Я поспешила в соседнюю комнатку без окон и, преодолевая нахлынувшее смущение, занялась приготовлением ванны. Из обшитой мягкой тканью корзинки с невысоким бортиками вытащила пару небольших огненных камней, в спокойном состоянии светящихся ровным молочным светом, опустила на дно глубокой чаши, открыла воду.

–У вас в Альнарде используют такой способ нагрева воды? – крикнула я в сторону спальни.

– Нет, – отозвался Рене, привалившись к дверному косяку. И когда успел доковылять?

– Вот эти камушки нагреют воду до умеренно горячей температуры. Если надо ещё горячее, добавь один-два осколка вот из этой корзинки.

– Я разберусь, – кивнул птиц, сверкая янтарными глазищами из-под спутанных тёмных прядей. – Надеюсь, времени хватит…

– А сколько у тебя времени до того, как..?

– Понятия не имею.

На мой недоумевающий взгляд он ответил нервным пожатием плеч. Пряча неловкость, я суетливо показала Рене, где что лежит, для его удобства поближе переместила флакончики, выстроив их вдоль высокого бортика, положила рядом полотенца. Сыч наблюдал за приготовлениями, так и не отлипая от косяка. Струя воды весело била в толстое дно овальной чаши, светились угольками магические камни.

– Тебе помочь? – ещё раз предложила я.

Птиц медленно помотал головой. Гордый, хотя на ногах стоит неуверенно. Я кивнула, принимая его решение.

– Я спущусь на кухню, поищу какой-нибудь еды для тебя. Дверь запру снаружи на всякий случай, – и просочилась мимо него обратно в спальню.

– Я не сбегу, – снова пошутил сыч. – Спасибо, Дэри.

– Что означает «ррох»? – полюбопытствовала я, вспомнив его короткое резкое словечко-выдох.

– Хм, – объяснил Рене и стыдливо отвёл глаза.

***