Полёт совиного пёрышка

Глава 33.2

Несмотря на протест Рэя, я перебралась в кресло. Теперь наши лица находились напротив, но прежде чем продолжить, я принялась переплетать волосы: стараниями одного мужчины красивая тщательная причёска превратилась в воронье гнездо.

– Поделись, – попросил Райдер. – Я же вижу, что тебя это мучает.

С кончиков его пальцев вспорхнула магия, устремилась к моей голове, тёплым воздухом коснулась спутанных прядей, в считанные мгновения пригладив их. Я быстро заплела свободную косу и обернула кончик тонкой прядкой.

– Я постараюсь обойтись без лишних подробностей, только самое основное. Мой отец был алхимиком. Эртон эйр-Тальвен – может, тебе приходилось слышать это имя. Один из сильнейших магов, талантливый, неприлично богатый, успешный. Ему удавалось любое дело, за которое он брался. Мама считала себя счастливицей, ведь ей удалось стать его женой: охотниц за папиным сердцем, а если точнее, то за состоянием, говорили, было немало. Впрочем, это лишнее… Папа сумел отказать самому императору: Ландер Первый жаждал заполучить его в свои личные маги. Но отец никогда не мечтал о придворной жизни, старался держаться подальше от дворцовых интриг и всего, что сопровождает тесное общение с правителями. Император, как ни удивительно, не затаил обиды, не настаивал, хотя лестные предложение делал дважды. Папа сумел найти правильные слова.

Сидящий напротив Рэй смотрел мне в глаза очень пристально, задумчиво водил пальцем по губе.

– Не уверен я, что Ландера нельзя было назвать мстительным человеком, – негромко изрёк он. – Он отличался вспыльчивым нравом и был скор на расправу.

Я проглотила вязкий ком. Мне ли не знать.

– А с герцогом Леверрейским папа был в добрых приятельских отношениях. С предыдущим, Даггейном эйр-Болферри. В герцогском замке великолепная лаборатория; в ней папа изготавливал для семьи эйр-Болферри много целебных и полезных снадобий. Очень эффективных. Можно сказать, Эртон эйр-Тальвен у герцога на службе и состоял. Император, если и завидовал, то общению не препятствовал. Я знаю, что и для Ландера алхимические заказы выполнялись и щедро оплачивались. Император, к слову, в своём правлении не один десяток лет опирался на силу и поддержку его светлости Даггейна. Лет пятнадцать назад герцог раскрыл и предотвратил переворот, после чего ближайшее императорское окружение немного поменялось, некоторые лишились головы, обеспечение безопасности членов императорского рода достигло нового уровня.

Я ненадолго умолкла, покусала губу, пытаясь найти нужные слова.

– Кое-что о той попытке поменять сидящего на троне просочилось сквозь дворцовые стены, – отозвался Райдер. – Слышал. Мне всё меньше нравится, чем пахнет твоя история, Дэри. Близкий соратник императора, дружба эйр-Тальвена с этим соратником, его последующая смерть…

Я нервно усмехнулась.

– Мне тоже её запах никогда не нравился. Мы дома порой обсуждали разное, но я особо не интересовалась ни политикой, ни придворными сплетнями, да и расстановка сил, если честно, меня не волновала – я была ребёнком, меня больше привлекали игры и шалости. Помню слова отца, что император верность герцога очень высоко ценил. И что устранение эйр-Болферри серьёзно пошатнуло бы власть императора. В последнем я не уверена: герцог умер, а Ландер остался сидеть на троне. Забегая вперёд: герцог Даггейн эйр-Болферри был отравлен и в отравлении обвинили моего отца. Герцог являлся в империи такой фигурой, что наверняка кому-то сильно мешал. И, как я уже сказала, они с папой были в добрых отношениях, герцог ему доверял, папа был частым гостем в его замке, у папы был доступ к всевозможным ингредиентам и ядам. Повода желать смерти герцогу не было, но повод легко придумать, правда?

Я с силой растёрла заледеневшие пальцы. Рэй задумчиво смотрел на меня, морщил лоб.

– Забегая вперёд: те немногие из близкого папиного окружения, с кем мы с Лиз, это моя тётя, успели поделиться произошедшим тогда, когда арестовали отца и следом за ним взяли под стражу маму – все в один голос говорили, что обвинение ложное, состряпанное криво и наспех. Что в суде непременно разберутся и найдут истинного отравителя. Что… что Верховный судья увидит невиновность папы и вынесет постановление освободить его. Ненавижу эту продажную лживую сволочь!

Райдер вздрогнул.

– Кого?..

– Эту скотину в маске и алой мантии! Я знаю, что он видел правду! Считается, что Верховный судья наделён особой магией, благодаря которой не может, не способен вынести ошибочный приговор, но правда такова, что мой папа получил Карающее пламя, а мама не пережила его смерти. Мне безумно жаль, что личность судьи тщательно скрывается: я не пожалела бы жизни, чтобы уничтожить человека, убившего моих родителей.

Рэй протянул мне воды. Он молчал и ждал, что я скажу дальше. Зубы стучали о край стакана. Я выпила всё до последнего глотка и выровняла дыхание.

– Это случилось семь лет назад, – уже спокойнее заговорила я. – Отец снова ездил в герцогский замок, в тот раз один, без мамы: иногда она сопровождала папу. Снова творил магию в той лаборатории – папа рассказывал, что она была оборудована в несколько раз лучше, чем его собственная. В протоколах допроса было указано, что папа изготовил для Даггейна парочку мазей – его светлость мучился больными суставами, а для супруги его светлости сделал свежие косметические средства. Герцогиня всегда тщательно следила за собой… Папа провёл в замке Болферри около декады и вернулся домой. Мы тогда жили в Кейброке.

– Тоже не близко от меня, – присвистнул Райдер.

– Я находилась в пансионе и готовилась к поездке домой, предвкушала радостную встречу, чаепития и разговоры до утра, прогулки, гостей… Отец успел отправить мне письмо. Ещё до того, как стало известно о кончине герцога. Рассказывал о визите в замок, передал приглашение герцогской четы погостить у них на зимних праздниках. Маленькой мне случалось раз или два бывать в Болферри… Это уже неважно. Было то полное планов письмо, такое хорошее. Меня ждали. Я написала, что выезжаю в Кейброк, дорога занимала несколько дней пути: папа не любил пользоваться портальными тоннелями для путешествий и не позволял мне. Наверное, тот его запрет мне и помог: я смогла избежать ареста. За отцом пришли, когда я находилась в дороге, следом забрали маму. Она каким-то чудом успела отправить мне весточку, предупредила. Я… Я ничего не поняла, но сбежала от компаньонки, с которой ехала. У меня были деньги, я купила парик – это было дешевле приобретения артефакта, меняющего внешность, и, меняя повозки, тайком добралась до Кейброка. В наш дом сунуться побоялась, пробралась в квартал, где жила наша кухарка. Она-то и рассказала всё, что знала. Родителей успели переправить в столицу, в дворцовые подземелья. Искали меня. Я отказывалась понимать, насколько всё страшно и серьёзно, не верила, что всё закончится для нас плохо. Дождалась ночи, прокралась на территорию дома – за ним действительно следили. Но я знала, как незаметно проникнуть за ограждение; в саду у меня был тайничок, там я хранила кое-какие вещицы… В частности, у меня было настоящее сокровище, когда-то созданное отцом: порошок невидимости. Я давным-давно отсыпала себе немножко, но и подумать не могла, при каких ужасных обстоятельствах это средство мне пригодится.

Я добралась до Гельдерта и пришла к тёте. Она жила и до сих пор живёт в небольшом особнячке, который достался ей в наследство от моего деда. Лиз не тронули. Она не знала, где меня искать, очень волновалась, надеялась, что я далеко и в безопасности… Лиз сумела хоть что-нибудь разузнать. Герцога нашли мёртвым в его рабочем кабинете. Маги-целители определили в его крови яд. Мы узнали, что такой яд действует не мгновенно: попав в организм человека, он несколько дней никак себя не проявляет. Человек живёт, дышит, не чувствует слабости… А потом несколько мгновений мучительной агонии… Что это за яд, маги не определили. Кто-то вспомнил, что его светлость якобы заглядывался на мою маму, якобы слышали некий нехороший, на повышенных тонах, разговор между герцогом и папой. Ложь! О том, что отцу подвластно создать любое, самое сложное средство – знали все. На службе у императора состоят маги с ментальным даром – проверить слова родителей, сказанных на допросах, можно было в считанные минуты.

– Не проверили?.. – глухо уточнил Райдер.

– Я не знаю. Казнь ведь всё равно состоялась… У отца были влиятельные друзья и знакомые. Никто не помог. Он просил хотя бы за меня и за маму, чтобы нас не трогали, чтобы маму отпустили. Я… Лиз меня очень поддерживала в те дни. Укрывала в своём доме, рискуя собственной жизнью. Только умоляла не рисковать. А я… Слушания были закрытыми. Лиз наняла родителям защитника – ей посоветовали опытного законника, но… Ландер Первый был убит горем и жаждал наказать виновных.

Я снова сбилась. Позволила эмоциям захлестнуть себя. Тише, Дэри. К сожалению, ничего уже не исправить.

– Заседания проводили за закрытыми дверями, но у меня было немного чудесного порошка. Тётя ругалась, пыталась запретить, но я всё равно пробралась в зал на самое первое слушание. И с первых прозвучавших там слов поняла, что ошибку никто не собирается признавать. Напротив, обвинение против отца принялись основательно доказывать. Я хотела организовать побег родителям…

– Тебе было всего шестнадцать, моя маленькая ласточка.

Рэй мягко сжал мои ладони. И когда он успел устроиться на полу возле моих ног и взять мои руки в свои?

– Какая разница? Я так хотела их спасти. Лиз продавала свои украшения, собирала деньги, но нам оказалось не к кому обратиться. В таких делах очень важно сделать верный выбор, знать, кому заплатить… Я, глупая, обратилась к одному из друзей отца. Повезло, что он меня хотя бы не выдал, не сдал страже. Я пыталась проникнуть в подземелье, где держали папу. Поговорить, узнать, у кого можно просить помощи… что угодно, лишь бы не бездействовать и не ждать развязки. В тот раз ничего не вышло: мало невидимости, надо было преодолеть защитные чары, а мне не удалось. Сумела только незамеченной унести ноги и не попасться… Я пробралась на второе заседание, снова невидимой. Привели папу. Папа твердил, что у него не было причин вредить герцогу. Он так выглядел, Рэй… Я помнила его подтянутым, здоровым, крепким, а там… Он держался и усмехался в лицо каким-то людям, которые выступили против него в качестве свидетелей. Когда рассказала тёте – она просила меня немедленно уехать из Гельдерта, бежать как можно дальше, спрятаться. Но надежда ещё теплилась. Порошка у меня оставалось совсем мало, другими способами незаметно приходить в суд я не могла. Лиз своими очаровательными улыбками, лестью и золотом подкупила секретаря, и тот выдавал ей краткое описание последующих заседаний. Их было немного, дело об отравлении закрыли очень быстро…

На вынесение приговора пригласили тётю. Я использовала последнюю порцию порошка и проникла в зал тоже. Тогда я и увидела Верховного судью… Вот сейчас, – думала я, – он скажет своё веское слово. Назовёт обвинения чушью и фарсом.

– А другие родственники вашей семьи? – тихо спросил Рэй. – Они есть?

– Где-то были. Со стороны мамы оставалась только Лиз, а папины жили далеко, он редко с ним общался. Эйр-Тальвены не простили отцу ни его таланта, ни его огромного состояния. Но вряд ли возражали бы получить от того состояния хоть кусок. Помогать вот не стали.

Райдер сжал мои руки в своих ладонях.

– Я сидела рядом с тётей – возле неё оставались свободные места и их никто не занимал… Плохо помню, что происходило. Смотрела на фигуру судьи, окутанного мантией, в маске на всё лицо. Только глаза, но они из-за маски оставались в тени. И сухой, равнодушный голос. Он читал медленно, а я всё смотрела и смотрела на узор по контуру маски. Иногда он снится мне в кошмарах.

Вину отца доказали. И за то, что он отказался признавать её, Верховный судья объявил ему казнь Карающим пламенем. Без положенной в подобных случаях милости принять зелье бесчувствия. Я слушала, но не понимала, что он говорил. Голос маска тоже искажает – я не смогла бы узнать тот голос, если сейчас услышала бы. Маме тоже объявили смертный приговор. Тем же безразличным голосом. А я… дочь лютого императорского врага, убийцы, объявили во всеобщий розыск. Меня надлежало схватить живой и передать суду. После чего я должна была отправиться следом за родителями.

– Дэри…

Райдер стянул меня к себе, на пол, и крепко обнял. Я позволила, чтобы не позволить воспоминаниям вырваться. Не рассказывать, что чувствовала в том зале, глядя в узкие прорези маски. Не вспоминать, как своей невидимой рукой вцепилась в пальцы застывшей рядом Лиз.

– Судья продолжал говорить медленным бездушным голосом, а я не могла оторвать от его закрытого маской и капюшоном лица глаз. И, когда он говорил обо мне, его голова повернулась в мою сторону и прорези уставились прямиком на меня. Он умолк, а я от ужаса забыла как дышать. Я была уверена, что он меня видит, несмотря на чары невидимости. Тётя еле слышно шепнула мне «Беги!» и я каким-то чудом на негнущихся ногах поднялась и доковыляла до дверей. До сих пор не знаю, как выбралась в коридор и как убежала. Меня не заметили и не преследовали. Идти было некуда: пока не закончилось действие порошка, я вернулась в дом тёти и дождалась её возвращения. Она рыдала. А что касается денег и остального имущества нашей семьи… Верховный судья постановил передать всё это короне. Мне было всё равно.

Лиз снова умоляла немедленно бежать, рыдала, что не вынесет, если потеряет ещё и меня, но я осталась в Гельдерте до дня казни. Папу… отправили в пламя на второй… или на третий день. Не помню. Тогда я плакала последний раз. Больше не получается, слёзы пропали. И свои портреты на столбах видела. Это такое… так… Я ни в чём не виновата, но для всех стала преступницей, дочерью императорского врага. После той казни я перестала чувствовать свой источник магического дара. Обзавелась кошмарами, в одну ночь проснулась с криками, Лиз едва сумела успокоить. В те дни я уже пряталась в особняке, от слуг тёти пряталась, чтобы не разболтали ненароком где-нибудь… Лиз достала эликсир, избавляющий от дурных снов: нельзя было, чтобы я орала по ночам, рискуя себя обнаружить. Я взяла у неё оставшиеся деньги и со всеми предосторожностями покинула Гельдерт. Мы с тётей условились держать связь. Про недолгую работу гувернанткой ты уже знаешь…

Рэй невнятно угукнул. Его пальцы бережно массировали мой затылок.

– Дэри, мне очень жаль.

– Я не хотела подставлять Лиз, поэтому письма отправляла редко и с чужих адресов, меняла почерк. Сообщила только, что у меня всё хорошо. И почти месяц было… Это неправильное слово, но я хотя бы перестала вздрагивать от каждого шороха. Я уехала в маленький городишко к востоку от столицы, где никто толком и не слышал ни о Эртоне эйр-Тальвене, ни об убийстве герцога Леверрейского. Начала другую жизнь, старалась привыкнуть. Точнее, думала какое-то время пересидеть, собраться с мыслями, решить, как жить дальше. Было почти спокойно. А потом мне дали выходной и я вышла на прогулку. Просто на прогулку… Пройтись по лавкам, купить кое-что по мелочи… На тех столбах не было портретов Гердерии эйр-Тальвен, но, когда я после обеда возвращалась домой, мне преградили дорогу двое в форме императорской стражи. Убежать не успела. Меня затолкали в экипаж без опознавательных знаков, закрыли окна и куда-то повезли. Понятно, куда… Двое находились со мной внутри и ещё двое ехали верхом снаружи. Целый день, до глубокой ночи. Не говоря ни слова.

– А твой муж..? – Райдер чуть отстранился, заглянул мне в лицо.

Я поняла, что какое-то время сидела молча.

– Верген появился глубокой ночью. Сопровождающие меня решили остановиться на ночь на постоялом дворе. Меня связали и заткнули рот, но положили на кровать в одной из комнат, которую пришлось делить со стражником. Вроде как проявили жалость, дав возможность поспать… Я не могла спать. Не чувствовала рук, смотрела в темноту без единой связной мысли. Очнулась, когда приоткрылась дверь комнаты и в неё нырнула чья-то тень. Я безумно перепугалась, не понимала, что происходит и чего ожидать. Спящего стражника огрели чем-то по голове, меня стащили с кровати и поволокли прочь из комнаты. У меня от неудобной позы затекло всё тело, руки вовсе онемели, я не могла толком сопротивляться. Когда выволокли на улицу, я сумела разглядеть напавших на стражу. Это и был мой тогда ещё будущий муж, а с ним ещё один мужчина. Он служит у Вергена лакеем, его зовут Уэлт. Удивительно преданный слуга.

Верген заявил, что ему всё известно о деле Эртона эйр-Тальвена и о моём приговоре. Что он с ним категорически не согласен и намерен спасти меня от правосудия.

Я потянулась, и Рэй понял это движение по-своему. Невесомо коснулся губами моего виска, поднялся, не выпуская меня из рук, и устроился в кресле, усадив меня на колени.

– Что было дальше? – деревянным голосом спросил он.

Я облизала сухие губы.

Дальше…

– Дальше началась бесконечная ложь. Исчезла Гердерия эйр-Тальвен. Вместо неё появилась Гертана Уинблейр.