Слова подвижнические (Репринт изд. 1911 г.)

СЛОВО 47.

Общее содержаніе этой главы, и о молитвѣ.

Кратко выраженная мысль этой главы есть слѣдующая: ежечасно надлежитъ намъ знать, что въ сіи двадцать четыре часа дня и ночи имѣемъ мы нужду въ покаяніи. Значеніе же слова: покаяніе, какъ дознали мы изъ дѣйствительнаго свойства вещей, таково: оно есть съ исполненною сокрушенія молитвою приближающееся къ Богу неослабное прошеніе объ оставленіи прошедшаго, и мольба о храненіи будущаго. Посему и Господь нашъ опору нашей немощи указалъ въ молитвѣ, говоря: пробудитесь, бдите и молитеся, да не внидете въ напасть (Матѳ. 26, 41). Молитесь, и будьте нелѣнивы, во всякое время бодрствующе и молящеся (Лук. 21, 36; Кол. 4, 2). Просите и пріимете: ищите и обрящете: толцыте, и отверзется вамъ. Всякъ бо просяй пріемлетъ, и ищай обрѣтаетъ, и толкущему отверзется (Мѳ. 7, 7. 8). Особенно же подтвердилъ слово Свое, и къ большей рачительности подви́гъ насъ, притчею о другѣ, который въ полночь пришелъ къ другу своему и просилъ у него хлѣба; Господь говоритъ: аминь глаголю вамъ: аще и не дастъ ему, зане другъ ему есть, но за безочьство его, воставъ дастъ ему, елика требуетъ (Лук. 11, 8). И вы молитесь и не будьте нерадивы. Какое несказанное побужденіе къ дерзновенію! Податель побуждаетъ насъ {202} просить у Него, чтобы дать намъ Божественныя Свои дарованія. И хотя Самъ, какъ знаетъ Онъ, домостроительствуетъ все, что благодѣтельно для насъ, однако сіи слова Его исполнены великой силы для возбужденія въ насъ дерзновенія и упованія. Поелику Господь знаетъ, что прежде смерти не отъемлетъ Онъ у насъ возможности къ уклоненію, что весьма близко къ намъ это измѣненіе, а именно, переходъ отъ добродѣтели къ пороку, что человѣкъ и естество его удобно пріемлютъ въ себя противное, то повелѣлъ быть тщательными и подвизаться во всегдашней молитвѣ. Если бы въ этомъ мірѣ была страна удостовѣренія, то, какъ скоро человѣкъ достигъ бы оной, естество его стало бы тогда выше потребности, и дѣланіе его выше страха, и не повелѣлъ бы намъ Богъ подвизаться въ молитвѣ, совершая сіе Своимъ промышленіемъ; потому что въ будущемъ вѣкѣ не приносятъ Богу молитвъ съ прошеніями о чемъ‑либо. Въ ономъ отечествѣ свободы естество наше не пріемлетъ измѣненія и уклоненія подъ страхомъ сопротивленія, потому что во всемъ совершенно. Поэтому повелѣлъ[291] не ради только молитвы и храненія себя[292] самихъ, но и по причинѣ тонкости и непостижимости того, что́ всегда съ нами встрѣчается и не объемлется вѣдѣніемъ ума нашего въ тѣхъ состояніяхъ, въ какихъ нерѣдко находимся непроизвольно во всякое время. Ибо, хотя мысли наши и весьма тверды и прилѣплены къ добру, однакоже Промыслъ Его неоднократно оставлялъ насъ на предѣлѣ искушеній, и ввергалъ въ оныя, какъ сказалъ блаженный Павелъ: за премногая откровенія, да не превозношуся, дадеся ми пакостникъ плоти, аггелъ сатанинъ, да ми пакости дѣетъ. И о семъ трикраты Господа молихъ, да отступитъ отъ мене: и рече ми: довлѣеть ти благодать Моя; сила бо Моя въ немощи совершается (2 Кор. 12, 7—9).

Итакъ, если это — Твоя воля, Господи, и младенчество наше требуетъ всего этого для руковожденія {203} и пробужденія своего Тобою, а не тогда, когда человѣкъ любовію Твоею упоенъ, подобно мнѣ, и влечется во слѣдъ добраго, такъ что вовсе не взираетъ на міръ, по причинѣ упоенія Тобой, въ какомъ онъ находится, даже когда мнѣ сверхъ этого далъ Ты достигнуть откровеній и созерцаній, которыхъ невозможно объяснить плотскимъ языкомъ, далъ видѣть и слышать гласъ служенія Духовныхъ[293], и сподобиться исполненнаго святости созерцанія Твоего; но и при всемъ этомъ я, человѣкъ совершенный о Христѣ, недостаточенъ для того, чтобы охранять себя самого, потому что есть нѣчто такое, что по тонкости своей не можетъ быть постигнуто моею силою, хотя и пріобрѣлъ я умъ Христовъ: то радуюсь уже посему, Господи, въ немощахъ, въ скорбяхъ, въ темницахъ, въ узахъ, въ нуждахъ, отъ естества ли это, отъ сыновъ ли естества, или отъ враговъ[294] его; но, радуясь, терплю нынѣ немощи мои, т. е., немощи въ искушеніяхъ моихъ, да вселится въ меня сила Божія. Если, послѣ всего этого, имѣю нужду въ жезлѣ искушеній, чтобы имъ расширялось во мнѣ вселеніе Твое, и я сохраняемъ былъ въ приближеніи къ Тебѣ, то знаю, что никто не возлюбленъ Тобою паче меня, и потому возвеличилъ Ты меня надъ многими. И далъ мнѣ познать чудныя и славныя силы Твои такъ, какъ не далъ ни одному изъ друговъ моихъ, Апостоловъ. И наименовалъ меня сосудомъ избраннымъ (Дѣян. 9, 15), какъ могущаго сохранить чинъ любви Твоей. По всему этому, и особливо для того, чтобы преуспѣвало и простиралось впередъ дѣло проповѣди, если я буду освобожденъ отъ узъ искушеній, Ты, сколько знаю, даровалъ бы мнѣ свободу, если бы сіе было полезно для меня. Но Ты благоволилъ, чтобы не былъ я безъ скорби и заботы въ мірѣ семъ, такъ какъ для Тебя не столько важно то, чтобы множилось наипаче дѣло проповѣди Евангелія Твоего въ мірѣ, сколько то, {204} чтобы мнѣ была польза отъ искушеній моихъ, и чтобы душа моя сохранилась у Тебя здравою.

Итакъ, если все это, разсудительный, есть великій даръ искушеній, потому что, чѣмъ болѣе превознесенъ человѣкъ и, по подобію Павлову, вступилъ въ духовное, тѣмъ паче имѣетъ еще нужду въ страхѣ и осторожности, и пожинаетъ пользу отъ встрѣчающихся съ нимъ искушеній, то кто есть сей достигшій въ страну удостовѣренія, исполненную хищниковъ (Матѳ. 11, 12), и пріявшій то, чтобы стать ему неуклоннымъ, чего не дано было и святымъ ангеламъ, да не безъ насъ совершенство пріимутъ (Евр. 11, 40), — пріялъ то, что противно всему духовному и тѣлесному, и хочетъ быть всецѣло неизмѣняемымъ, хочетъ, чтобы не приближалось къ нему искушеніе и въ помыслахъ? Порядокъ же міра сего есть сія мысль, выраженная какъ бы во всѣхъ Писаніяхъ: если каждый день постоянно пріемлемъ тысячи ударовъ, то да не малодушествуемъ, и да не останавливаемся въ теченіи на поприщѣ[295], потому что въ одномъ маловажномъ случаѣ можно намъ восхитить побѣду и получить вѣнецъ.

Міръ этотъ есть состязаніе и поприще для состязаній. Время это есть время борьбы. А въ странѣ борьбы, и во время состязанія, закона не полагается, т. е. Царь не полагаетъ воинамъ своимъ предѣла, пока не будетъ кончено состязаніе, и пока всякій человѣкъ не будетъ приведенъ къ дверямъ Царя царствующихъ, и тамъ испытанъ бывшій въ состязаніи, кто не допустилъ одержать надъ нимъ побѣду, и кто обратилъ хребетъ свой. Ибо много разъ случается, что человѣкъ, ни къ чему не годный по неискусству своему, непрестанно бываетъ поражаемъ и низлагаемъ, и во всякое время являетъ безсиліе, но иногда вдругъ похищаетъ знамя изъ рукъ у воинства сыновъ исполиновыхъ, — и превозносится имя его, и восхваляется онъ гораздо болѣе подвизавшихся и содѣлавшихся извѣстными въ побѣдахъ, и {205} получаетъ вѣнецъ и дорогіе дары паче товарищей своихъ. Поэтому ни одинъ человѣкъ да не останется въ отчаяніи! Не будемъ только нерадѣть о молитвѣ, и не полѣнимся просить помощи у Господа.

Твердо положимъ въ мысли своей и то, что, пока мы въ мірѣ семъ и оставлены во плоти, хотя бы вознеслись до небеснаго свода, не можемъ оставаться безъ дѣлъ и труда, и быть безъ попеченія. Это[296] (прости меня) есть совершенство; а что паче сего, то́ неразумное размышленіе. Богу же нашему да будетъ слава, и держава, и велелѣпіе во вѣки! Аминь.