Слова подвижнические (Репринт изд. 1911 г.)

СЛОВО 25.

О трехъ способахъ вѣдѣнія, о разности ихъ дѣланія и понятій, о вѣрѣ души, о таинственномъ богатствѣ, въ ней сокровенномъ, и о томъ, сколько вѣдѣніе міра сего разнствуетъ въ способахъ своихъ съ простотою вѣры.

Душа, проходящая стезями житія и путемъ вѣры, и нерѣдко преуспѣвшая въ семъ послѣднемъ, если обращается снова къ способамъ вѣдѣнія, начинаетъ вскорѣ хромать въ вѣрѣ, и утрачивается въ ней духовная ея сила, обнаруживавшаяся въ чистой душѣ взаимностію вспоможеній[137] и по простотѣ не входившая въ изслѣдованіе всего того, что въ ней, и къ ней относится[138]. Ибо душа, однажды[139] съ вѣрою предавшая {118} себя Богу и многократнымъ опытомъ извѣдавшая Его содѣйствіе, не заботится уже о себѣ, но связуется изумленіемъ и молчаніемъ, и не имѣетъ возможности снова возвратиться къ способамъ своего вѣдѣнія и употреблять ихъ въ дѣло, чтобы иначе, при ихъ противленіи, не лишиться Божія промышленія, которое втайнѣ неусыпно назираетъ надъ душею, печется о ней, и непрестанно слѣдуетъ за нею всѣми способами, — не лишиться же потому, что душа обезумѣла, возмечтавъ, будто бы сама достаточно можетъ промышлять о себѣ силою своего вѣдѣнія. Ибо тѣ, въ коихъ возсіяваетъ свѣтъ вѣры, не доходятъ уже до такого безстыдства, чтобы снова имъ испрашивать у Бога въ молитвахъ: „дай намъ это“, или: „возьми у насъ то“, и нимало не заботятся они о себѣ самихъ, потому что духовными очами вѣры ежечасно видятъ Отеческій промыслъ, какимъ пріосѣняетъ ихъ Тотъ истинный Отецъ, Который безмѣрно великою любовію Своею превосходитъ всякую отеческую любовь, паче всѣхъ можетъ и имѣетъ силу содѣйствовать намъ до преизбытка, въ большей мѣрѣ, нежели какъ мы просимъ, помышляемъ и представляемъ себѣ.

Вѣдѣніе противно вѣрѣ. Вѣра во всемъ[140], что къ ней относится, есть нарушеніе законовъ вѣдѣнія, впрочемъ — вѣдѣнія не духовнаго. Опредѣленіе[141] вѣдѣнія то, что оно не имѣетъ власти что‑либо дѣлать безъ разысканія и изслѣдованія, а, напротивъ того, разыскиваетъ, возможно ли тому быть, о чемъ помышляетъ и чего хочетъ. Что же дѣлаетъ вѣра? Она не соглашается пребывать въ томъ, кто приближается къ ней неправо.

Вѣдѣніе безъ разысканія и безъ своихъ способовъ дѣйствованія не можетъ быть познано. И это есть признакъ колебанія въ истинѣ. А вѣра требуетъ единаго чистаго и простого образа мыслей, далекаго отъ всякаго ухищренія и изысканія способовъ[142]. {119} Смотри, какъ они противятся другъ другу. Домъ вѣры есть младенчествующая мысль и простое сердце. Ибо сказано: въ простотѣ сердца[143] своего прославили Бога, и: аще не обратитеся, и будете яко дѣти, не внидете въ царство небесное (Матѳ. 18, 3). Вѣдѣніе же ставитъ сѣти простотѣ сердца и мыслей, и противится ей.

Вѣдѣніе есть предѣлъ естества и охраняетъ его во всѣхъ стезяхъ его. А вѣра совершаетъ шествіе свое выше естества. Вѣдѣніе не отваживается допустить до себя что‑либо разрушительное для естества, но удаляется отъ этого; а вѣра безъ труда дозволяетъ, и говоритъ: на аспида и василиска наступиши, и попереши льва и змія (Псал. 90, 13). Вѣдѣніе сопровождается страхомъ, вѣра — надеждою. Въ какой мѣрѣ человѣкъ водится способами вѣдѣнія, въ такой же мѣрѣ связуется онъ страхомъ, и не можетъ сподобиться освобожденія отъ него. А кто послѣдуетъ вѣрѣ, тотъ вскорѣ дѣлается свободенъ и самовластенъ, и какъ сынъ Божій всѣмъ пользуется со властію свободно. Возлюбившій вѣру сію, какъ Богъ, распоряжается всякимъ тварнымъ естествомъ, потому что вѣрѣ дана возможность созидать новую тварь, по подобію Божію, какъ сказано: восхотѣ, и все явится предъ тобою (Іов. 23, 13). Нерѣдко она можетъ все производить и изъ не‑сущаго. А вѣдѣніе не можетъ что‑либо произвести безъ вещества. У вѣдѣнія нѣтъ столько безстыдства[144], чтобы производить то, чего не дано естествомъ. Да и какъ ему произвести это? Текучее естество воды на хребетъ свой не пріемлетъ слѣдовъ тѣла, и приближающійся къ огню сожигаетъ себя; а если у него достанетъ на то дерзости, то послѣдуетъ бѣда.

Вѣдѣніе съ осторожностію охраняетъ себя отъ этого, и никакъ не соглашается преступить въ этомъ предѣлъ. Вѣра же самовластно преступаетъ все, и говоритъ: аще сквозь огнь прейдеши, не сожжешися, и рѣки не покрыютъ тебе (Ис. 43, 2). И вѣра нерѣдко производила {120} сіе предъ всею тварію. А если бы вѣдѣнію открывался здѣсь случай искусить себя въ этомъ, то, безъ сомнѣнія, оно не рѣшилось бы на то. Ибо многіе по вѣрѣ входили въ пламень, обуздывали сожигающую силу огня, и невредимо проходили посреди его, и по хребту моря шествовали, какъ по сушѣ. А все это выше естества, противно способамъ вѣдѣнія, и показало, что суетно оно во всѣхъ способахъ и законахъ своихъ. Видишь ли, какъ вѣдѣніе сохраняетъ предѣлы естества? Видишь ли, какъ вѣра восходитъ выше естества, и тамъ пролагаетъ стези своему шествію? Сіи способы вѣдѣнія пять тысячъ лѣтъ, или нѣсколько меньше, или и свыше сего, управляли міромъ, и человѣкъ нисколько не могъ подъять главы своей отъ земли, и сознать силу Творца своего, пока не возсіяла вѣра наша, и не освободила насъ отъ тьмы земного дѣланія и суетнаго подчиненія послѣ тщетнаго паренія ума[145]. Да и теперь, когда обрѣли мы невозмутимое море и неоскудѣваемое сокровище, снова вожделѣваемъ уклониться къ малымъ источникамъ. Нѣтъ вѣдѣнія, которое бы не было въ скудости[146], какъ бы много ни обогатилось оно. А сокровищъ вѣры не вмѣщаютъ ни земля, ни небо. Ничего никогда не лишается тотъ, у кого сердце подкрѣпляется упованіемъ вѣры. И когда ничего не имѣетъ, всѣмъ владѣетъ онъ вѣрою, какъ написано: вся, елика воспросите вь молитвѣ, вѣрующе пріимете (Матѳ. 21, 22), и еще: Господь близъ. Ни о чемже пецытеся (Фил. 4, 5—6).

Вѣдѣніе всегда ищетъ способовъ къ охраненію пріобрѣтающихъ оное. А вѣра говоритъ: аще не Господь созиждетъ домъ, и сохранитъ градъ, всуе бдѣ стрегій, всуе трудися зиждущій (Псал. 126, 1). Кто молится съ вѣрою, тотъ никогда не пользуется способами самоохраненія, и не прибѣгаетъ къ нимъ. Ибо вѣдѣніе на всякомъ мѣстѣ хвалитъ страхъ, какъ сказалъ {121} Премудрый: боящемуся блаженна душа (Сир. 34, 15). Что же вѣра? Сказано: убояся, и начатъ утопати (Матѳ. 14, 30), и еще сказано: не пріясте духа работы паки въ боязнь: но пріясте Духа сыноположенія въ свободу вѣры и надежды на Бога (Рим. 8, 15); и еще: не убойся ихъ, и не бѣги отъ лица ихъ. Страху всегда сопутствуетъ сомнѣніе, а сомнѣніе сопровождается разысканіемъ, а разысканіе — принятыми способами, а принятые способы — вѣдѣніемъ. И въ самомъ изслѣдованіи и разысканіи всегда познаются страхъ и сомнѣніе, потому что не во всякое время во всемъ успѣваетъ вѣдѣніе, какъ показали мы прежде сего. Ибо нерѣдко встрѣчаются душѣ разныя случайности, лютыя нападенія и многіе исполненные опасностей случаи, въ которыхъ вовсе не могутъ здѣсь сколько‑нибудь помочь вѣдѣніе и способы мудрости. Но, съ другой стороны, въ затрудненіяхъ, не отвратимыхъ всѣми силами и крайнимъ предѣломъ человѣческаго вѣдѣнія, вѣра нимало не преодолѣвается ни однимъ изъ сихъ затрудненій. Ибо достаточно ли человѣческаго вѣдѣнія, чтобы помочь сколько‑нибудь въ явныхъ браняхъ съ невидимыми природами и съ силами тѣлесными, а равно и съ многимъ другимъ? Видишь ли немощь силы вѣдѣнія и крѣпость силы вѣры? Вѣдѣніе ученикамъ своимъ воспрещаетъ приближаться ко всему чуждому для естества. Но замѣть въ этомъ силу вѣры: что предлагаетъ она учащимся у нея? Сказано: именемъ Моимъ бѣсы ижденете; змія возмете; аще и что смертно испіете, не вредитъ вамъ (Марк. 16, 17. 18). Вѣдѣніе, по законамъ своимъ, всѣмъ шествующимъ путемъ его предлагаетъ во всякомъ дѣлѣ до начала его разыскать конецъ, и потомъ начинать, чтобы, если окажется, что конецъ дѣла съ трудомъ обрѣтается въ предѣлахъ человѣческой силы, не потрудиться имъ напрасно, и чтобы не открылось, что дѣлу трудно и невозможно совершиться. Что же говоритъ вѣра? Вся возможна вѣрующему (Марк. 9, 23), потому что для Бога нѣтъ ничего невозможнаго. Какое неизреченное богатство, какое море богатства — въ {122} волнахъ вѣры и въ чудныхъ сокровищахъ, преизливаемыхъ силою ея! Какого дерзновенія, какой сладости и надежды исполнено шествіе съ нею! Какъ легки бремена ея! и сколько сладости въ дѣланіи ея!

Вопросъ. Кому уподобляется въ дѣлѣ своемъ тотъ, кто сподобился вкусить сладости вѣры, и снова обратился къ вѣдѣнію душевному?

Отвѣтъ. Тому, кто нашелъ драгоцѣнную жемчужину, и обмѣнилъ ее на мѣдный оволъ; — тому, кто оставилъ полновластную свободу, и возвратился въ состояніе нищеты, исполненное страха и рабства.

Неукоризненно вѣдѣніе, но выше его вѣра. Если и укоримъ, то не самое вѣдѣніе укоримъ. Да не будетъ сего! Но мы укоряемъ то, что оно употребляетъ разные способы, въ которыхъ идетъ оно вопреки вѣрѣ[147], и то, что приближается оно къ чинамъ демонскимъ. Впослѣдствіи мы это разсудимъ ясно, а также: Сколько ступеней, на которыя восходитъ сими способами вѣдѣніе? Какая разность открывается на каждой ступени? Какими помышленіями возбуждается вѣдѣніе при каждомъ способѣ, когда держится оныхъ? Въ которомъ изъ сихъ способовъ, когда слѣдуетъ имъ, оно противится вѣрѣ, и выходитъ изъ естества? и какая бываетъ въ немъ разность? и на какой степени (когда возвращается къ первоначальной своей цѣли) приходитъ въ естество свое и полагаетъ ступень къ вѣрѣ добрымъ житіемъ? и до чего даетъ простираться различію сего состоянія? и какъ переходитъ отъ сего къ высшему? и какіе способы оной иной, или первой[148], степени? И когда вѣдѣніе сопрягается съ вѣрою, дѣлается съ нею едино, облекается ею въ огненныя помышленія, возгарается духомъ, пріобрѣтаетъ крыла безстрастія, и отъ служенія земному, употребивъ иные способы, возносится въ область Создателя своего? Впрочемъ, до времени довольно намъ {123} знать, что вѣра, и ступени ея, и хожденіе въ оныхъ — выше вѣдѣнія.

Самое вѣдѣніе усовершается вѣрою, и пріобрѣтаетъ силу восходить горѣ, ощущать то, что выше всякаго ощущенія, видѣть оное сіяніе, неуловимое умомъ и вѣдѣніемъ тварей. Вѣдѣніе есть ступень, по которой человѣкъ восходитъ на высоту вѣры, и какъ скоро достигаетъ оной, болѣе уже не нуждается въ немъ. Ибо сказано: нынѣ отъ части разумѣваемъ, отъ части думаемъ[149]. Егда же пріидетъ совершенное, тогда еже отъ части, упразднится (1 Кор. 13, 9, 10). Итакъ, и теперь уже вѣра какъ бы предъ очи представляетъ намъ дѣйствительность совершенства, и вѣрою нашею разумѣваемъ оное непостижимое, а не разысканіемъ и силою вѣдѣнія.

Вотъ дѣла правды: постъ, милостыня, бдѣніе, святыня[150], и все прочее, совершаемое тѣлесно; любовь къ ближнему, смиренномудріе сердца, прощеніе[151] проступковъ, помышленіе о благахъ[152], изслѣдованіе таинствъ, сокровенныхъ въ святыхъ Писаніяхъ, размышленіе ума о дѣлахъ совершеннѣйшихъ, какъ хранить предѣлы душевныхъ движеній, и прочія добродѣтели, совершаемыя въ душѣ. Все это имѣетъ нужду въ вѣдѣніи, потому что вѣдѣніе охраняетъ это и учитъ порядку въ этомъ. И все это только ступени, по которымъ душа восходитъ на горнюю высоту вѣры; — и сіе называется добродѣтелями. Но жизнь вѣры выше добродѣтели, и дѣланіе ея — не труды, но совершенный покой, и утѣшеніе, и словеса въ сердцѣ, и оно[153] совершается въ помышленіяхъ души. Ея также дѣланіе — всѣ чудные виды духовнаго житія, прохожденіе которыхъ подаетъ чувство духовной жизни, и сладость, и наслажденіе душевное, и вожделѣніе, и радость о Богѣ, и все прочее, что въ ономъ {124} житіи дается душѣ, достойной благодати тамошняго блаженства, и что, какъ бы указуемое вѣрой въ Божественныхъ Писаніяхъ, совершается здѣсь Богомъ, богатымъ въ Своихъ дарованіяхъ.

Недоумѣніе. Кто‑нибудь скажетъ: если всѣ сіи блага, и исчисленныя предъ симъ дѣла добродѣтели, и удаленіе отъ худого, и различеніе тонкихъ возникающихъ въ душѣ помысловъ, и борьба съ помыслами, и противоборство страстямъ раздражительнымъ, и все прочее, безъ чего самая вѣра не можетъ показать силы своей въ душевномъ дѣланіи, — если все это совершается вѣдѣніемъ, то почему же вѣдѣніе почитается противнымъ вѣрѣ?

Рѣшеніе сомнѣнія. Отвѣтствуемъ: три суть мысленные способа, по которымъ вѣдѣніе восходитъ и нисходитъ; и бываетъ измѣненіе какъ въ способахъ, какими водится вѣдѣніе, такъ и въ самомъ вѣдѣніи; и чрезъ это оно вредитъ и помогаетъ. Три же способа суть: тѣло, душа, духъ. И если вѣдѣніе въ естествѣ своемъ одно, то, по отношенію къ симъ областямъ мысленнаго и чувственнаго, оно утончается, измѣняетъ свои способы и дѣланія помышленій своихъ. Выслушай, наконецъ, какой порядокъ сего дѣланія, и какія причины, по которымъ оно вредитъ и помогаетъ. Вѣдѣніе есть Божіе даяніе естеству разумныхъ тварей, данное вначалѣ, при ихъ созданіи, и оно по природѣ своей просто и недѣлимо, какъ свѣтъ солнечный, но сообразно съ дѣланіемъ своимъ пріобрѣтаетъ измѣненія и дѣленія.