О признакахъ и дѣйствіяхъ любви къ Богу.
Любовь къ Богу естественно горяча, и, когда нападетъ на кого[593] безъ мѣры, дѣлаетъ душу ту восторженною. Поэтому сердце ощутившаго любовь сію не можетъ вмѣщать и выносить ея, но, по мѣрѣ качества нашедшей на него любви, усматривается въ немъ необычайное измѣненіе. И вотъ ощутительные признаки сея любви: лице у человѣка дѣлается румянымъ и радостнымъ, и тѣло его согрѣвается. Отступаютъ отъ него страхъ и стыдъ, и дѣлается онъ какъ бы восторженнымъ. Сила, собирающая воедино умъ, бѣжитъ отъ него, и бываетъ онъ какъ бы изумленнымъ. Страшную смерть почитаетъ радостію, созерцаніе ума его никакъ не допускаетъ какого‑либо пресѣченія[594] въ помышленіи о небесномъ. И въ отсутствіи, не зримый никѣмъ, бесѣдуетъ какъ присутствующій. Вѣдѣніе и видѣніе его естественныя преходятъ, и не ощущаетъ чувственнымъ образомъ движенія, возбуждаемаго въ немъ предметами; потому что, хотя и дѣлаетъ что, но совершенно того не {370} чувствуетъ, такъ какъ умъ его паритъ въ созерцаніи, и мысль его всегда какъ бы бесѣдуетъ съ кѣмъ другимъ.
Симъ духовнымъ упоеніемъ упоевались нѣкогда Апостолы и мученики; и одни весь міръ обошли, трудясь и терпя поношеніе, а другіе изъ усѣченныхъ членовъ своихъ изливали кровь, какъ воду; въ лютыхъ страданіяхъ не малодушествовали, но претерпѣвали ихъ доблестно, и, бывъ мудрыми, признаны безумными. Иные же скитались въ пустыняхъ, въ горахъ, въ вертепахъ, въ пропастяхъ земныхъ, и въ нестроеніяхъ были самые благоустроенные. Сего безумія достигнуть да сподобитъ насъ Богъ!
Если до вшествія во градъ смиренія примѣчаешь въ себѣ, что успокоился ты отъ мятежа страстей, не довѣряй себѣ: ибо врагъ готовитъ тебѣ какую‑нибудь сеть; напротивъ того, послѣ покоя жди великой тревоги и великаго мятежа. Если не пройдешь всѣхъ обителей добродѣтелей, то не встрѣтишь покоя отъ труда своего, и не будешь имѣть отдохновенія отъ вражескихъ козней, пока не достигнешь обители святого смиренія. Сподоби и насъ, Боже, достигнуть оной Твоею благодатію! Аминь.