Слова подвижнические (Репринт изд. 1911 г.)

СЛОВО 8.

О храненіи и блюденіи себя отъ людей разслабленныхъ и нерадивыхъ; о томъ, что отъ сближенія съ ними воцаряется въ человѣкѣ нерадѣніе и разслабленіе, и онъ исполняется всякой нечистой страсти, — и о храненіи себя отъ близости съ юными, чтобы умъ не осквернился непотребными помыслами.

Кто возбраняетъ устамъ своимъ клеветать, тотъ хранитъ сердце свое отъ страстей. А кто хранитъ сердце свое отъ страстей, тотъ ежечасно зритъ Господа. У кого помышленіе всегда о Богѣ, тотъ прогоняетъ отъ себя демоновъ, и искореняетъ сѣмя ихъ злобы. Кто ежечасно назираетъ за своею душею, у того сердце возвеселяется откровеніями. Кто зрѣніе ума своего сосредоточиваетъ внутри себя самого, тотъ зритъ въ себѣ зарю Духа. Кто возгнушался всякимъ пареніемъ ума, тотъ зритъ Владыку своего внутрь сердца своего. Если любишь чистоту, при которой можетъ быть зримъ Владыка всяческихъ, то ни на кого не клевещи и не слушай того, кто клевещетъ на брата своего. Если другіе препираются при тебѣ, замкни уши, и бѣги оттуда, чтобы не услышать тебѣ выраженій гнѣвныхъ, и не умерла душа твоя, лишившись жизни. Сердце раздраженное не вмѣщаетъ въ себѣ таинъ Божіихъ; а кроткій и смиренномудрый есть источникъ таинъ новаго вѣка.

Вотъ, если будешь чистъ, то внутри тебя небо, и въ себѣ самомъ узришь ангеловъ и свѣтъ ихъ, а съ ними и въ нихъ и Владыку ангеловъ. Кого хвалятъ справедливо, тотъ не терпитъ вреда. Но если {38} усладительна для него похвала, то безмездный онъ дѣлатель. Сокровище смиренномудраго внутри его, и это — Господь. Наблюдающій за языкомъ своимъ во вѣкъ не будетъ имъ окраденъ. Уста молчаливыя истолковываютъ тайны Божіи; а скорый на слова удаляется отъ Создателя своего. Душа добраго сіяетъ паче солнца, и ежечасно возвеселяется видѣніемъ Божественныхъ откровеній. Кто послѣдуетъ любящему Бога, тотъ обогатится тайнами Божіими; а кто послѣдуетъ неправедному и горделивому, тотъ удалится отъ Бога, и возненавидѣнъ будетъ друзьями своими. Молчаливый языкомъ во всей наружности своей пріобрѣтаетъ смиренномудрую чинность, и онъ безъ труда возобладаетъ надъ страстями. Страсти искореняются и обращаются въ бѣгство непрестаннымъ погруженіемъ мысли въ Богѣ. Это — мечъ, умерщвляющій ихъ. Какъ при безмолвной тишинѣ чувственнаго моря носится и плаваетъ дельфинъ, такъ и при безмолвіи и утишеніи раздражительности и гнѣва въ морѣ сердечномъ, во всякое время, къ веселію сердца, носятся въ немъ тайны и Божественныя откровенія.

Кто желаетъ видѣть Господа внутри себя, тотъ прилагаетъ усиліе очищать сердце свое непрестаннымъ памятованіемъ о Богѣ; и, такимъ образомъ, при свѣтлости очей ума своего, ежечасно будетъ онъ зрѣть Господа. Что бываетъ съ рыбою, вышедшею изъ воды, то бываетъ и съ умомъ, который выступилъ изъ памятованія о Богѣ, и паритъ въ памятованіи о мірѣ. Сколько человѣкъ удаляется отъ собесѣдованія съ людьми, столько же удостоивается дерзновеннаго умомъ своимъ бесѣдованія съ Богомъ, и въ какой мѣрѣ отсѣкаетъ отъ себя утѣшеніе міра сего, въ такой удостоивается радости Божіей о Духѣ Святомъ. И какъ гибнутъ рыбы отъ недостатка воды, такъ умныя движенія, возникающія отъ Бога, исчезаютъ въ сердцѣ инока, который часто обращается и проводитъ время съ людьми мірскими.

Мірянинъ, бѣдствующій и злостраждущій въ дѣлахъ мірскихъ и житейскихъ, лучше злостраждущаго и въ мірскихъ дѣлахъ проводящаго время инока. Кто съ {39} пламенною ревностію днемъ и ночью ищетъ Бога въ сердцѣ своемъ, и искореняетъ въ немъ прираженія, бывающія отъ врага, тотъ страшенъ демонамъ и вожделѣненъ Богу и ангеламъ Его. У чистаго душею мысленная область внутри его; сіяющее въ немъ солнце — свѣтъ Святыя Троицы; воздухъ, которымъ дышатъ обитатели области сея, — Утѣшительный и Всесвятый Духъ; совозсѣдающіе съ нимъ — святыя и безплотныя природы; а жизнь, и радость, и веселіе ихъ — Христосъ, свѣтъ отъ свѣта — Отца. Таковый и видѣніемъ души своей ежечасно увеселяется, и дивится красотѣ своей, которая дѣйствительно во сто кратъ блистательнѣе свѣтлости солнечной. Это — Іерусалимъ и царство Божіе, внутри насъ сокровенное, по Господнему слову (Лук. 17, 21). Область сія есть облако Божіей славы, въ которое только чистые сердцемъ внидутъ узрѣть лице своего Владыки, и озарить умы свои лучами Владычняго свѣта.

А кто раздражителенъ, кто гнѣвливъ, кто славолюбивъ, кто любостяжателенъ, кто чревоугодникъ, кто обращается съ мірянами, кто хочетъ, чтобы исполняема была собственная его воля, кто вспыльчивъ и исполненъ страстей, — всѣ таковые пребываютъ въ такомъ же смятеніи, какъ сражающіеся ночью, и осязаютъ тьму, находясь внѣ области жизни и свѣта. Ибо область сія составляетъ удѣлъ добрыхъ, смиренномудрыхъ, содѣлавшихъ сердца свои чистыми. Человѣкъ не можетъ узрѣть красоты, которая внутрь его, пока не возгнушается всякою красотою внѣ его, и не обезчеститъ ея. Онъ не можетъ возвести взора прямо къ Богу, пока не отречется совершенно отъ міра. Кто уничижаетъ и умаляетъ самого себя, того упремудритъ Господь. А кто самъ себя почитаетъ премудрымъ, тотъ отпадаетъ отъ Божіей премудрости. Въ какой мѣрѣ языкъ воздерживается отъ многоглаголанія, въ такой озаряется умъ къ различенію помышленій, а многоглаголаніемъ приводится въ замѣшательство и самый разсудительный умъ.

Кто обнищаетъ въ мірскомъ, тотъ обогатится въ Богѣ; а другъ богатыхъ обнищаетъ Богомъ. Кто цѣломудренъ, {40} смиренномудръ, гнушается вольностію въ словахъ, и изгналъ изъ сердца раздражительность, тотъ (увѣренъ я въ этомъ), какъ скоро станетъ на молитву, видитъ въ душѣ своей свѣтъ Святаго Духа, и радуется въ блистаніяхъ озаренія свѣтомъ Его, и веселится видѣніемъ славы сего озаренія и измѣненіемъ своимъ до уподобленія съ оною славой. Нѣтъ инаго дѣланія, которое бы могло низлагать такъ полки нечистыхъ демоновъ, какъ видѣніе въ Богѣ.

Нѣкто изъ Отцевъ повѣствовалъ мнѣ слѣдующее: „въ одинъ день сидѣлъ я, и умъ мой плѣненъ былъ видѣніемъ. А когда пришелъ я въ себя, крѣпко воздохнулъ. Стоявшій же противъ меня бѣсъ, какъ скоро услышалъ сіе, убоялся, и какъ бы пожираемый какою молніею, возопивъ отъ нужды и какъ бы гонимый кѣмъ, предался бѣгству“.

Блаженъ, кто памятуетъ о своемъ отшествіи изъ этой жизни, и воздерживается отъ привязанности къ наслажденіямъ міра сего, потому что многократно усугубленное блаженетво пріиметъ во время отшествія своего, и не оскудѣетъ для него блаженство сіе. Онъ есть рожденный отъ Бога; и Святый Духъ кормитель его; изъ лона Духа сосетъ онъ живоносную пищу, и къ веселію своему обоняетъ воню Его. А кто привязанъ къ мірскимъ, къ міру и къ успокоенію его, кто любитъ бесѣдованіе съ міромъ, тотъ лишается жизни, и мнѣ нечего сказать о немъ; остается только съ воплемъ плакать неутѣшнымъ плачемъ, который сокрушитъ сердца слышащихъ оный.

Пребывающіе во тьмѣ, воздвигните главы свои, да озарятся свѣтомъ лица ваши! Изыдите изъ‑подъ власти мірскихъ страстей, да изыдетъ въ срѣтеніе вамъ сущій отъ Отца Свѣтъ, и служителямъ таинъ Своихъ да повелитъ разрѣшить узы ваши, чтобы по слѣдамъ Его шествовать вамъ ко Отцу. Увы! чѣмъ мы связаны, и что намъ препятствуетъ видѣть славу Его? О, если бы расторглись узы наши, и намъ, взыскавъ, обрѣсти Бога нашего! Если хочешь знать человѣческія тайны и не достигъ еще до того, чтобы {41} узнавать по духу, —дозна́ешь по рѣчамъ, образу жизни и распорядку каждаго, если ты мудръ. Кто чистъ въ душѣ и непороченъ въ образѣ жизни, тотъ всегда съ цѣломудріемъ произноситъ словеса Духа, и сообразно съ мѣрою своего разумѣнія разсуждаетъ и о Божественномъ, и о томъ, что въ немъ самомъ. А у кого сердце сокрушено страстями, у того ими же и языкъ приводится въ движеніе. Если станетъ онъ говорить и о духовномъ, то будетъ разсуждать подъ вліяніемъ страсти, чтобы въ неправдѣ одержать побѣду. Мудрый замѣчаетъ такого человѣка при первой встрѣчѣ, и чистый обоняетъ его зловоніе.

Кто душею и тѣломъ преданъ всегда суесловію и пареніямъ ума, тотъ блудникъ; кто соглашается и соучаствуетъ съ нимъ въ этомъ, тотъ прелюбодѣй; и кто сообщается съ нимъ, тотъ идолослужитель. Дружба съ юными есть блудъ, которымъ гнушается Богъ. Къ умягченію такого человѣка нѣтъ пластыря. А кто всѣхъ равно любитъ по состраданію и безъ различія, тотъ достигъ совершенства. Юный, слѣдуя за юнымъ, заставляетъ разсудительныхъ плакать и рыдать о нихъ; старецъ же, слѣдуя за юнымъ, пріобрѣтаетъ страсть, которая смраднѣе страсти юныхъ. Хотя бы и о добродѣтеляхъ разсуждалъ онъ съ юными, но сердце его уязвлено. Юный, если онъ смиренномудръ и безмолвникъ, если чистъ сердцемъ отъ зависти и раздражительности, удаляется отъ всякаго человѣка и внимателенъ къ себѣ, то скоро уразумѣваетъ страсти нерадиваго старца. А если старецъ не одинаково расположенъ къ старцу и къ юному, то всѣми силами старайся съ таковымъ не имѣть общенія, но паче удаляйся отъ него.

Горе нерадивымъ, которые притворствуютъ, и подъ наружностію чистоты питаютъ собственныя свои страсти. Кто достигъ сѣдинъ въ чистотѣ помысловъ, въ добромъ житіи и въ воздержаніи языка, тотъ здѣсь еще наслаждается сладостію плода вѣдѣнія[80], а при отшествіи своемъ отъ тѣла пріемлетъ Божію славу.

{42} Ничто не охлаждаетъ такъ огня, вдыхаемаго въ сердце инока Святымъ Духомъ къ освященію души, какъ обращеніе съ людьми, многоглаголаніе и всякая бесѣда, кромѣ бесѣды съ чадами таинъ Божіихъ, способствующей къ приращенію вѣдѣнія Божія и къ сближенію съ Богомъ. Ибо таковая бесѣда сильнѣе всѣхъ добродѣтелей пробуждаетъ душу къ оной[81] жизни, искореняетъ страсти и усыпляетъ скверные помыслы. Не пріобрѣтай себѣ друзей и сотаинниковъ, кромѣ таковыхъ[82], чтобы не положить преткновенія душѣ своей и не уклониться тебѣ отъ пути Господня. Да возвеличится въ сердцѣ твоемъ любовь, соединяющая и сопрягающая тебя съ Богомъ, чтобы не плѣнила тебя любовь мірская, которой причина и конецъ — тлѣніе. Пребываніе и обращеніе съ подвижниками — тѣхъ и другихъ обогащаетъ тайнами Божіими. А любовь къ нерадивымъ и лѣнивымъ дѣлаетъ, что, предавшись совмѣстно паренію ума, они наполняютъ чрево до пресыщенія и безъ мѣры. Таковому непріятными кажутся яства безъ друга его, и говоритъ онъ: „горе вкушающему хлѣбъ свой въ одиночествѣ, потому что не сладокъ ему будетъ“. И они приглашаютъ другъ друга на пиры, и платятъ симъ одинъ другому, какъ наемники. Прочь отъ насъ эта мерзкая любовь, это неприличное и нечестивое препровожденіе времени! Бѣгай, братъ, пріобыкшихъ къ подобнымъ дѣламъ, и никакъ не соглашайся ѣсть вмѣстѣ съ ними, хотя бы приключилась тебѣ и нужда; потому что трапеза ихъ мерзка, при ней прислуживаютъ бѣсы; друзья жениха‑Христа не вкушаютъ ея.

Кто часто устраиваетъ пиры, тотъ работникъ блуднаго демона[83], и оскверняетъ{B} душу смиренномудраго. Простой хлѣбъ съ трапезы непорочнаго очищаетъ душу ядущаго отъ всякой страсти. Воня отъ трапезы чревоугодника — обиліе яствъ и печеній. Безумный и несмысленный привлекается къ ней, какъ песъ къ {43} мясной лавкѣ. Трапеза пребывающаго всегда въ молитвѣ сладостнѣе всякаго благоуханія отъ мускуса, и благовонія отъ мѵра; боголюбивый вожделѣваетъ оной, какъ безцѣннаго сокровища.

Съ трапезы постящихся, пребывающихъ во бдѣніи и трудящихся о Господѣ, заимствуй себѣ врачевство жизни, и возбуди отъ омертвѣнія душу свою. Ибо среди нихъ, освящая ихъ, возлежитъ Возлюбленный, и горечь злостраданія[84] ихъ претворяетъ въ неисповѣдимую сладость Свою; духовные же и небесные служители Его осѣняютъ ихъ и святыя ихъ яства. И я знаю одного изъ братій, который ясно видѣлъ это собственными своими глазами.

Блаженъ, кто заградилъ себѣ уста отъ всякаго сластолюбія, отлучающаго его отъ Создателя. Блаженъ, кому пищею Хлѣбъ, сшедшій съ неба и даровавшій жизнь міру. Блаженъ, кто на полѣ своемъ узрѣлъ Орошеніе жизни, по милосердію исходящее изъ нѣдръ Отчихъ, и къ Нему возвелъ око. Ибо, когда испіетъ Онаго, возвеселится и процвѣтетъ сердце его, и будетъ въ веселіи и радости. Кто въ пищѣ своей узрѣлъ Господа своего, тотъ укрывается отъ всѣхъ, и одинъ причащается Его, не вступая въ общеніе съ недостойными, чтобы не стать ихъ сопричастникомъ, и не остаться безъ озаренія лучемъ Господнимъ. А у кого въ пищу примѣшанъ смертоносный ядъ[85], тотъ не можетъ вкушать ея съ пріятностію безъ друзей своихъ. Тотъ — волкъ, пожирающій мертвечину, кто вступаетъ въ дружбу ради собственнаго своего чрева. Какая ненасытность у тебя, несмысленный, — хочешь наполнить чрево свое за трапезою нерадивыхъ, гдѣ душа твоя исполняется всякой страсти! Этихъ предостереженій достаточно для тѣхъ, которые могутъ обуздывать чрево.

Весьма сладостна воня постника, и встрѣча съ нимъ веселитъ сердца разсудительныхъ; а на чревоугодника {44} отъ обращенія съ постникомъ нападаетъ страхъ, и онъ употребляетъ всѣ мѣры не ѣсть съ нимъ.

Любезенъ Богу образъ жизни воздержнаго, тогда какъ сосѣдство его весьма тяжело для любостяжательнаго. Молчаливый много восхваляется у Христа; но не будетъ пріятно приближеніе его тѣмъ, которыхъ бѣсы уловили пристрастіемъ къ забавамъ и паренію ума. Кто не любитъ смиренномудраго и кроткаго, кромѣ горделивыхъ и злорѣчивыхъ, которые чужды его дѣланія?

Нѣкто разсказывалъ мнѣ изъ собственнаго своего опыта: „въ которые дни имѣю я бесѣду съ кѣмъ‑нибудь, въ тѣ съѣдаю по три или по четыре сухаря въ день, и если стану принуждать себя къ молитвѣ, то умъ мой не имѣетъ дерзновенія къ Богу, и не могу устремить къ Нему мысли. Когда же разлучусь съ собесѣдниками на безмолвіе, въ первый день принуждаю себя съѣсть полтора сухаря, во второй — одинъ, а какъ скоро утвердится умъ мой въ безмолвіи, усиливаюсь съѣсть одинъ цѣлый сухарь, и не могу; умъ же мой непрестанно съ дерзновеніемъ бесѣдуетъ съ Богомъ, хотя и не понуждаю его къ тому, и свѣтозарность Божества, не оскудѣвая, осіяваетъ меня, и влечетъ меня видѣть красоту Божественнаго свѣта и увеселяться ею. Если же во время безмолвія приключится кому прійти и говорить со мною хотя одинъ часъ, невозможно мнѣ тогда не прибавить пищи, не оставить чего изъ правила, не разслабѣть умомъ къ созерцанію онаго свѣта“. Вотъ видите, братія мои, какъ прекрасны и полезны терпѣніе и уединеніе, какую силу и какое удобство доставляютъ подвижникамъ. Блаженъ, кто ради Бога пребываетъ въ безмолвіи, и наединѣ ѣстъ хлѣбъ свой, потому что всегда онъ бесѣдуетъ съ Богомъ. Ему слава и держава нынѣ, и всегда, и во вѣки! Аминь.