Слова подвижнические (Репринт изд. 1911 г.)

СЛОВО 91.

О терпѣніи изъ любви къ Богу и о томъ, какъ терпѣніемъ пріобрѣтается помощь.

Въ какой мѣрѣ человѣкъ будетъ пренебрегать міромъ симъ и ревновать о страхѣ Божіемъ, въ такой приближается къ нему Божій Промыслъ, и втайнѣ {433} ощущаетъ человѣкъ заступленіе Промысла, и къ уразумѣнію онаго даются ему чистые помыслы. И если кто добровольно лишится мірскихъ благъ, то, въ какой мѣрѣ лишается онъ ихъ, въ такой же сопровождаетъ его Божіе милосердіе, и поддерживаетъ его Божіе человѣколюбіе. Слава Спасающему насъ десными и шуими, и всѣмъ этимъ Доставляющему намъ случай къ обрѣтенію жизни нашей! Ибо и души тѣхъ, которые слишкомъ слабы, чтобы по своей волѣ пріобрѣсти себѣ жизнь, скорбями невольными приводитъ Онъ къ добродѣтели. И оный нищій Лазарь не по волѣ своей лишенъ былъ благъ міра, и тѣло его поражено было язвами, и терпѣлъ онъ два горькія страданія, изъ которыхъ каждое было хуже другого, однакоже послѣ почтенъ былъ на лонѣ Авраамовомъ. Богъ близокъ къ скорбящему сердцу того, кто къ Нему вопіетъ въ скорби. Если кого и подвергаетъ Онъ иногда тѣлеснымъ лишеніямъ и инымъ скорбямъ, то претерпѣніе этого обращаетъ намъ въ помощь, какъ и врачъ въ тяжкой болѣзни возстановляетъ здравіе сѣченіемъ членовъ. Къ душѣ же скорбящаго являетъ Господь великое человѣколюбіе, соразмѣрно тяжести страданій въ скорби его.

Поэтому, когда вожделѣніе любви Христовой не столь побѣдоносно въ тебѣ, чтобы отъ радости о Христѣ быть тебѣ безстрастнымъ во всякой скорби своей, тогда знай, что міръ живетъ въ тебѣ болѣе, нежели Христосъ. И когда болѣзнь, скудость, истощеніе тѣла и боязнь вреднаго для тѣла возмущаютъ мысль твою и препятствуютъ радости упованія твоего и попеченію о Господѣ, тогда знай, что живетъ въ тебѣ тѣло, а не Христосъ. Просто сказать: къ чему любовь въ тебѣ возмогаетъ и преобладаетъ, то и живетъ въ тебѣ. Если же нѣтъ у тебя недостатка въ потребномъ тебѣ, и тѣло здорово, и не боишься чего‑либо сопротивнаго, и скажешь, что можешь при этомъ чисто итти ко Христу, то знай, что боленъ ты умомъ и лишенъ вкушенія славы Божіей. Сужу же тебя не потому, что ты таковъ уже и есть, а болѣе для того, чтобы {434} ты зналъ, сколь многаго недостаетъ тебѣ до совершенства, хотя и имѣешь нѣкую часть житія прежде насъ бывшихъ святыхъ Отцевъ. И не говори что нѣтъ человѣка, у котораго бы умъ совершенно возвышался надъ немощію, когда тѣло его обуревается искушеніями и скорбями, и у котораго бы любовію ко Христу препобѣждалась печаль ума. Не буду приводить на память святыхъ мучениковъ, чтобы самому не изнемочь предъ глубиною ихъ страданій. Умолчу о томъ, сколько терпѣніе ихъ, подкрѣпляемое силою любви Христовой, препобѣдило великую скорбь и болѣзнь тѣлесную. Оставимъ это и потому, что одно воспоминаніе о семъ ввергаетъ въ скорбь человѣческую природу и возмущаетъ величіемъ дѣла и чудесностію зрѣлища.

Посмотримъ же на безбожныхъ, такъ называемыхъ, философовъ. Одинъ изъ нихъ положилъ себѣ въ мысли своей закономъ хранить молчаніе нѣсколько лѣтъ. Императоръ римскій, удивленный этимъ слухомъ, захотѣлъ подвергнуть его испытанію. Поэтому приказалъ привести его къ себѣ, и когда увидѣлъ, что онъ рѣшительно молчитъ при всякомъ вопросѣ, какой ни предлагалъ ему, и не отвѣчаетъ, разгнѣвался на него, и велѣлъ предать смерти за то, что не уважилъ престола и вѣнца славы его. Но философъ не убоялся, а, напротивъ того, хранилъ законъ свой и безмолвно готовился къ смерти. Императоръ же далъ приказъ исполнителямъ казни: „если убоится меча и нарушитъ законъ свой, умертвите его; а если устоитъ въ своей волѣ, возвратите его ко мнѣ живого“. Итакъ, когда онъ приблизился къ назначенному мѣсту, и получившіе приказаніе, нанося оскорбленія, принуждали его нарушить свой законъ и не подвергаться смерти, тогда разсуждалъ онъ: „лучше въ одинъ часъ мнѣ умереть и сохранить волю свою, ради исполненія которой столько времени подвизался, нежели быть побѣждену страхомъ смерти, поругать свою мудрость и подвергнуться нареканію въ боязливости при встрѣтившейся крайности“. И безъ смущенія простерся онъ, чтобы принять усѣченіе мечемъ. {435} Донесено было о семъ императору; императоръ удивился, и отпустилъ его съ честью.

Иные совершенно попрали естественное вожделѣніе; другіе легко переносили злословіе; иные безъ скорби претерпѣвали жестокія болѣзни; а иные показали свое терпѣніе въ скорбяхъ и великихъ бѣдствіяхъ. И если они терпѣли это ради пустой славы и надежды, то не гораздо ли больше должны терпѣть мы, монахи, призванные къ общенію съ Богомъ? Сего и да сподобимся, по молитвамъ Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодѣвы Маріи и всѣхъ, въ потѣ подвига своего благоугодившихъ Христу! Ему подобаетъ всякая слава, честь, и поклоненіе съ собезначальнымъ Его Отцемъ и съ соприсносущнымъ, единоестественнымъ и живоначальнымъ Духомъ нынѣ и во вѣки вѣковъ! Аминь.