Слова подвижнические (Репринт изд. 1911 г.)

СЛОВО 14.

Объ одномъ укоренномъ братѣ.

Однажды укоренъ былъ нѣкій братъ, что не подалъ милостыни; и онъ дерзко и гордо отвѣчалъ укорившему его: „монахамъ не поставлено въ обязанность подавать милостыню“. Но укорившій возразилъ ему: „Виденъ и явенъ тотъ монахъ, которому не поставлено въ обязанность подавать милостыню. Ибо не поставлено тому, кто съ открытымъ лицемъ можетъ сказать Христу, какъ написано: се, мы оставихомъ вся, и въ слѣдъ Тебе идохомъ (Матѳ. 19, 27), т. е. кто ничего не имѣетъ на землѣ, не занимается тѣлеснымъ, не помышляетъ ни о чемъ видимомъ, не заботится о какомъ‑либо пріобрѣтеніи, но, если кто и даетъ ему что, беретъ только нужное на потребу, а что сверхъ потребности, ставитъ то ни во что, и живетъ точно какъ птица. Таковому не поставлено въ обязанность подавать милостыню. Ибо какъ можетъ давать другому изъ того, отъ чего свободенъ самъ? Но кто занятъ дѣлами житейскими, собственными своими руками работаетъ, и самъ беретъ у другихъ, тотъ тѣмъ болѣе обязанъ подавать милостыню. И если нерадѣть ему о милостынѣ, то немилосердіе это есть противленіе Господней заповѣди. Ибо, если кто не {56} приближается къ Богу втайнѣ[97], и не умѣетъ служить Ему духомъ, но не заботится и о дѣлахъ явныхъ, которыя возможны для него, то какая еще будетъ у таковаго надежда пріобрѣсти себѣ жизнь? Таковый несмысленъ“.

Другой старецъ сказалъ: „Дивлюсь тѣмъ, которые смущаютъ себя въ дѣлѣ безмолвія, чтобы другихъ успокоить въ тѣлесномъ“. И еще говорилъ: „Не надобно намъ къ дѣлу безмолвія примѣшивать попеченіе о чемъ‑либо другомъ: всякое же дѣло да будетъ чествуемо на своемъ мѣстѣ, чтобы поведеніе наше не имѣло въ себѣ смѣшенія[98]. Ибо, кто имѣетъ попеченіе о многихъ, тотъ рабъ многихъ. А кто оставилъ все, и заботится объ устроеніи души своей, тотъ — другъ Божій. Смотри, подающихъ милостыню, и въ отношеніи къ ближнимъ выполняющихъ любовь удовлетвореніемъ нуждъ тѣлесныхъ, и въ мірѣ много; а дѣлатели всецѣлаго и прекраснаго безмолвія, занятые Богомъ, едва обрѣтаются и рѣдки. Кто же изъ подающихъ въ мірѣ милостыню, или соблюдающихъ правду въ томъ, что касается до тѣла, могъ достигнуть хотя одного изъ тѣхъ дарованій, какихъ бываютъ сподобляемы отъ Бога пребывающіе въ безмолвіи“? И еще сказалъ онъ: „Если ты мірянинъ, то проводи время въ занятіяхъ добрыми мірскими дѣлами. А если ты инокъ, то прославься дѣлами, какими отличаются иноки. Если же намѣренъ ты заниматься тѣмъ и другимъ, то утратишь то и другое[99]. Дѣла инока суть слѣдующія: свобода отъ тѣлеснаго[100], въ молитвахъ тѣлесный трудъ, и непрестанное сердечное памятованіе о Богѣ. Суди же самъ, можно ли тебѣ безъ сихъ дѣлъ удовольствоваться мірскими добродѣтелями“?

Вопросъ. Не можетъ ли инокъ, злостраждущій въ безмолвіи, пріобрѣсти два рода занятій, т. е. помышлять о Богѣ и имѣть въ сердцѣ другую заботу?

{57} Отвѣтъ. Думаю, что намѣревающійся пребывать въ безмолвіи, когда все оставитъ и будетъ заботиться о своей одной душѣ, не возможетъ безъ упущенія управиться въ дѣлѣ безмолвія, даже если поставитъ себя внѣ житейскаго попеченія; а тѣмъ паче, если будетъ заботиться и о другомъ. Господь оставилъ себѣ въ мірѣ работающихъ Ему и радѣющихъ о чадахъ Его, и избралъ Себѣ такихъ, которые служили бы предъ Нимъ. Ибо не у земныхъ только царей можно замѣчать различіе чиновъ и видѣть, что славнѣе тѣ, которые всегда стоятъ предъ лицемъ у царя и участвуютъ въ его тайнахъ, нежели тѣ, которые занимаются дѣлами внѣшними; но можно видѣть это же и въ дѣлахъ Царя небеснаго, а именно: какое дерзновеніе пріобрѣли тѣ, которыхъ всегдашнее пребываніе въ молитвѣ содѣлало собесѣдниками и таинниками Его; какого сподобляются они богатства и небеснаго и земнаго, и въ какой мѣрѣ обнаруживаютъ они власть свою надъ всякою тварію, паче тѣхъ, которые служатъ Богу своимъ имѣніемъ и житейскими благами, и благоугождаютъ Ему твореніемъ добрыхъ дѣлъ, что́ также весьма важно и прекрасно. Поэтому, должно намъ брать въ образецъ не послѣднихъ, которые еще недостаточны въ дѣлахъ Божіихъ, но тѣхъ подвижниковъ и святыхъ ратоборцевъ, которые прекрасно совершили житіе свое, оставили все житейское, и на землѣ воздѣлали царство небесное, однажды навсегда отринули земное, и простерли руки ко вратамъ небеснымъ.

Чѣмъ благоугодили Богу древніе Святые, проложившіе намъ путь сего житія? Иже во святыхъ Іоаннъ Ѳивейскій, это сокровище добродѣтелей, этотъ источникъ пророчества, тѣмъ ли благоугодилъ Богу, что въ тѣлесныхъ нуждахъ упокоевалъ братій внутри затвора своего, или молитвою и безмолвіемъ? Не спорю, что и первымъ многіе также благоугодили Богу, но менѣе угодившихъ молитвою и оставленіемъ всего. Ибо отъ живущихъ въ безмолвіи и прославляющихся онымъ есть явная нѣкая помощь братіямъ ихъ. Разумѣю же, что во время нужды помогаютъ они {58} намъ словомъ или приносятъ о насъ молитвы. А что́ кромѣ этого (если памятованіе или попеченіе о чемъ‑либо житейскомъ таится въ сердцѣ пребывающихъ на безмолвіи), то сіе не дѣло духовной мудрости. Ибо не безмолвствующимъ, но внѣ безмолвія живущимъ, сказано: воздадите кесарева кесареви, и Божія Богови (Матѳ. 22, 21), т. е. каждому свое, что́ ближняго, то ближнему, и что́ Божіе, то Богу. Тѣмъ, которые живутъ въ ангельскомъ чинѣ, т. е. имѣютъ попеченіе о душѣ, не заповѣдано благоугождать Богу чѣмъ‑либо житейскимъ, т. е. заботиться о рукодѣліи или брать у одного и подавать другому. Поэтому, иноку не должно имѣть попеченія ни о чемъ такомъ, что колеблетъ и низводитъ умъ его отъ предстоянія лицу Божію.

Если же кто, противорѣча сему, упомянетъ о божественномъ Павлѣ Апостолѣ, что онъ работалъ собственными своими руками, и подавалъ милостыню, то скажемъ ему, что Павелъ одинъ и могъ дѣлать все; мы же не знаемъ, чтобы другой былъ Павелъ, подобно ему способный на все. Ибо покажи мнѣ другого такого Павла, и повѣрю тебѣ. Притомъ, что бываетъ по Божію смотрѣнію, того не выставляй на видъ для дѣлъ общихъ. Ибо иное есть дѣло благовѣствованія, и иное — дѣятельность безмолвія. Ты же, если намѣренъ держаться безмолвія, будь подобенъ Херувимамъ, которые не заботятся ни о чемъ житейскомъ. И не думай, что кромѣ тебя и Бога есть кто другой на землѣ, о комъ бы заботиться тебѣ, — какъ наученъ ты прежде тебя бывшими Отцами. Если не ожесточитъ кто собственнаго сердца своего, и не будетъ съ усиліемъ удерживать милосердія своего такъ, чтобы стать далекимъ отъ попеченія о всемъ дольнемъ, и ради Бога, и ради чего‑либо житейскаго, и не станетъ пребывать въ одной молитвѣ въ опредѣленныя на то времена, то не можетъ онъ быть свободнымъ отъ смущенія и заботы и пребывать въ безмолвіи.

Посему, когда прійдетъ тебѣ мысль позаботиться о чемъ‑либо подъ предлогомъ добродѣтели, и тѣмъ {59} возмутить тишину, какая у тебя въ сердцѣ, тогда скажи той мысли: „прекрасенъ путь любви, прекрасно дѣло милосердія ради Бога; но я ради же Бога не хочу этого“. — „Остановись, Отецъ“, — сказалъ одинъ монахъ, — „ради Бога спѣшу за тобой“. И тотъ отвѣчалъ: „и я ради Бога бѣгу отъ тебя“. Авва Арсеній ради Бога ни съ кѣмъ не бесѣдовалъ ни о пользѣ душевной, ни о чемъ иномъ. Другой ради Бога весь день говорилъ, и принималъ всѣхъ приходящихъ странниковъ; а онъ вмѣсто сего избралъ молчаніе и безмолвіе, и по сей причинѣ среди моря настоящей жизни бесѣдовалъ съ Божественнымъ Духомъ, и въ величайшей тишинѣ преплывалъ оное на кораблѣ безмолвія, какъ ясно видѣли сіе подвижники, дознавшіеся о семъ у Бога. И вотъ законъ безмолвія: умолкнуть для всего. А если и въ безмолвіи окажешься исполненнымъ смятенія, и будешь смущать тѣло рукодѣліями, а душу заботою о комъ‑нибудь, то суди самъ, какое проводишь тогда безмолвіе, заботясь о многихъ, чтобы угодить тѣмъ Богу? — Ибо стыдно и сказать, будто бы безъ оставленія всего, безъ удаленія себя отъ всякой заботы можно преуспѣть въ безмолвномъ житіи. Богу же нашему слава!