Слова подвижнические (Репринт изд. 1911 г.)

СЛОВО 60.

О различныхъ способахъ брани, какую діаволъ ведетъ съ шествующими путемъ тѣснымъ, превысшимъ міра.

У сопротивника нашего діавола есть древній обычай со вступающими въ подвигъ сей хитро разнообразить борьбу свою — соотвѣтственно образу вооруженія ихъ[524], и, соображаясь съ намѣреніемъ лица, измѣняетъ онъ способъ своего ратоборства. Которые лѣнивы произволеніемъ и немощны помыслами, на тѣхъ обращаетъ особое вниманіе, и съ самаго начала сильно нападаетъ на нихъ, такъ что возставляетъ противъ нихъ твердыя и сильныя искушенія, чтобы въ началѣ пути заставить ихъ извѣдать всѣ способы лукавства его, чтобы съ перваго подвига объяла ихъ боязнь, путь ихъ показался имъ жестокимъ и неудобопроходимымъ, и сказали они такъ: „если начало пути такъ тяжело и трудно, то кто можетъ до самаго конца его выдержать многія находящіяся посреди его трудности?“ И съ этого времени не могутъ уже они снова возстать или итти впередъ, и даже видѣть что‑либо иное отъ гнетущей заботы о семъ. И мало‑помалу діаволъ усиливаетъ съ ними жестокую брань свою, чтобы обратить ихъ такимъ образомъ въ бѣгство. Лучше сказать, Самъ Богъ попускаетъ діаволу превозмогать ихъ, и ни въ чемъ не вспомоществуетъ имъ, потому что съ сомнѣніемъ и холодностію вступили они въ подвигъ Господень. Ибо говоритъ Богъ: проклятъ всякъ творяй дѣло Господне съ небреженіемъ, и возбраняющій рукѣ отъ крове (Іер. 48, 10); и еще: {324} Господь близъ боящихся Его (Пс. 84, 10). Ибо безъ страха и холодности итти противъ діавола повелѣваетъ Богъ, говоря: начни только губить его, и устремись на брань съ нимъ, и сразись съ нимъ мужественно, и возложу страхъ твой на всѣхъ враговъ твоихъ подъ небомъ, — глаголетъ Господь (Втор. 11, 25). Ибо если не умрешь добровольно чувственною смертію за благость Божію, то поневолѣ умрешь духовно — для Бога.

Поэтому, если такова твоя участь, безъ отягощенія[525] добровольно пріими за Бога временныя страданія, чтобы войти въ славу Божію. Ибо, если въ подвигѣ Господнемъ умрешь тѣлесно, Самъ Господь увѣнчаетъ тебя, и честнымъ останкамъ твоимъ даруетъ Богъ честь мучениковъ. Посему, какъ сказалъ я выше, тѣ, которые въ самомъ началѣ были нерадивы и разслаблены и не рѣшились предать себя на смерть, тѣ съ сего времени во всѣхъ браняхъ оказываются слабыми, а не мужественными. Лучше же сказать, Богъ попускаетъ, чтобы они были гонимы и побѣждаемы во браняхъ, потому что не по‑истинѣ взыскали Его, но, какъ бы искушая и издѣваясь, пытались совершить дѣло Божіе. Потому и самъ діаволъ изначала узналъ ихъ, и испыталъ ихъ въ помыслахъ ихъ, каковы они, т. е. — боязливы и самолюбивы и болѣе всего щадятъ тѣло свое. И посему‑то какъ бы бурею гонитъ ихъ, такъ какъ не видитъ въ нихъ духовной силы, какую обыкъ видѣть въ святыхъ. Ибо, соотвѣтственно произволенію человѣка стремиться къ Богу и намѣренію стремиться къ цѣли ради Него, и Богъ содѣйствуетъ, и помогаетъ, и являетъ ему Свое о немъ промышленіе. А діаволъ не можетъ приближаться къ человѣку или наводить на него искушенія, если человѣкъ не вознерадитъ, и Богъ не попуститъ на него (искушеній). Или, если кто допуститъ себя до срамныхъ помысловъ самомнѣніемъ и превозношеніемъ, или помысломъ сомнѣнія и двоедушія, то діаволъ испрашиваетъ таковыхъ себѣ на искушеніе.

{325} Новоначальныхъ же, простыхъ и неопытныхъ, не испрашиваетъ онъ у Бога, подобно святымъ и великимъ, для искушенія ихъ. Ибо знаетъ, что Богъ не попуститъ таковымъ впасть въ руки его, (такъ какъ Богу извѣстно, что нѣтъ у нихъ достаточныхъ силъ противъ діавольскихъ искушеній), развѣ будетъ въ нихъ одна изъ сказанныхъ причинъ, и тогда сила Промысла Божія удаляется отъ нихъ. Это есть первый способъ діавольскихъ браней.

О второмъ способѣ діавольскихъ браней.

А которые, какъ видитъ діаволъ, мужественны, сильны, ни во что вмѣняютъ смерть, исходятъ на дѣло съ великою ревностію, предаютъ себя на всякое искушеніе и на смерть, пренебрегаютъ жизнію мірскою, тѣломъ и всѣми искушеніями, навстрѣчу тѣмъ не вдругъ выходитъ діаволъ, и по большей части не показываетъ себя имъ, скрывается, уступаетъ имъ мѣсто и не встрѣчается съ ними при первомъ ихъ устремленіи, и не вступаетъ съ ними въ брань. Ибо знаетъ, что всякое начало брани бываетъ горячѣе; и извѣстно ему, что подвижникъ имѣетъ великую ревность, а ревностные воители не легко побѣждаются. Дѣлаетъ же это діаволъ, не ихъ самихъ устрашаясь, но боится онъ окружающей ихъ, его устрашающей, Божественной силы. Посему, пока видитъ ихъ таковыми, не осмѣливается даже прикоснуться къ нимъ — до тѣхъ поръ, пока не увидитъ, что охладѣли они въ ревности своей, и тѣ оружія, какія уготовали себѣ въ мысляхъ своихъ, сложили съ себя измѣненіемъ Божественныхъ словесъ и памятованій, содѣйствующихъ и вспомоществующихъ имъ; во время же лѣности ихъ обращаетъ на нихъ вниманіе, когда уклонятся они нѣсколько отъ первыхъ помысловъ своихъ, и сами отъ себя начнутъ изобрѣтать то, что служитъ къ одолѣнію ихъ въ нихъ же источающимися ласкательствами[526] мудрованія ихъ, и сами отъ {326} себя душамъ своимъ искапываютъ ровъ погибели отъ лѣности происходящимъ пареніемъ помысловъ, отъ которыхъ въ нихъ, т. е. въ мысляхъ и въ сердцахъ ихъ, воцарилась холодность. И діаволъ, когда удерживается отъ нападенія на нихъ, дѣлаетъ сіе непроизвольно, не потому, что щадитъ ихъ или стыдится ихъ, ибо ни во что вмѣняетъ ихъ. Напротивъ того, разсуждаю, что нѣкая сила окружаетъ тѣхъ, которые съ пламенною ревностію стремятся къ Богу, съ младенческими чувствами исходятъ на подвигъ, безъ колебанія отрекаются отъ міра, надѣются же на Бога, вѣруютъ въ Него и не знаютъ, съ кѣмъ ведутъ борьбу. Посему Богъ отражаетъ отъ нихъ лютость діавольскаго лукавства, чтобы не приближалась къ нимъ, и врагъ обуздывается, видя Хранителя, всегда ихъ охраняющаго. Ибо, если не отринутъ отъ себя причинъ помощи, т. е. молитвъ, трудовъ и смиренномудрія, то Заступникъ и Помощникъ сей никогда не удаляется отъ нихъ.

Смотри, и запиши это въ сердцѣ своемъ, потому что сластолюбіе и любовь къ покою бываютъ причиною попущенія. А если кто пребываетъ въ неослабномъ воздержаніи отъ этого, то никогда не оставляетъ его Божіе содѣйствіе, и врагу не попускается сражаться съ нимъ. Если же и бываетъ когда попущено сразиться съ нимъ для вразумленія его, то сопровождаетъ и поддерживаетъ его святая сила, и не боится онъ демонскихъ искушеній, потому что помыслъ его бываетъ дерзновененъ и пренебрегаетъ искушеніями ради этой силы. Ибо сама Божественная сила эта научаетъ людей, какъ иной учитъ плавать какого‑нибудь малаго ребенка; и когда начнетъ тотъ утопать, выноситъ его изъ воды, потому что ребенокъ плаваетъ надъ руками обучающаго; и когда начнетъ робѣть, какъ бы не утонуть, самъ носящій его на рукахъ своихъ взываетъ съ ободреніемъ ему: „не бойся, я ношу тебя“. И какъ матерь учитъ малаго сына своего ходить, удаляется отъ него и зоветъ его къ себѣ, а когда онъ, идя къ матери своей, начнетъ дрожать и, по слабости и младости ногъ и членовъ, {327} падать, матерь его прибѣгаетъ и носитъ его въ объятіяхъ своихъ: такъ и благодать Божія носитъ и учитъ людей, которые чисто и въ простотѣ предали себя въ руки Создателя своего, всѣмъ сердцемъ отреклись отъ міра и идутъ во слѣдъ Господа.

А ты, человѣкъ, исходящій во слѣдъ Бога, во всякое время подвига своего помни всегда начало, и первую ревность при началѣ пути, и тѣ пламенѣющіе помыслы, съ какими исшелъ ты первый разъ изъ дома своего и вступилъ въ брань. Такъ испытывай себя каждый день, чтобы горячность души твоей не охладѣла въ ревности, воспламенившейся въ тебѣ вначалѣ, и чтобы не лишиться тебѣ одного изъ оружій, въ какія облеченъ ты былъ въ началѣ твоего подвига. И непрестанно возвышай голосъ свой среди воинскаго стана, ободряй и поощряй къ мужеству чадъ десной страны, т. е. помыслы свои, а другимъ, т. е. сторонѣ сопротивника, показывай, что ты трезвенъ. И посему, если вначалѣ увидишь устрашающее тебя устремленіе искусителя, не ослабѣвай: оно, можетъ быть, будетъ тебѣ полезно, потому что Спасающій тебя никому не попускаетъ даромъ[527] приблизиться къ тебѣ, если не устрояетъ въ этомъ чего‑либо къ пользѣ твоей.

Но не показывай нерадѣнія[528] вначалѣ, чтобы, показавъ нерадѣніе здѣсь, не пасть тебѣ, когда идешь впередъ, и не оказаться уже неспособнымъ сопротивляться находящимъ на тебя скорбямъ, разумѣю же скорби по причинѣ голода, немощи, страшныхъ мечтаній и прочаго. Не извращай намѣренія[529] Подвигоположника твоего, потому что дастъ Онъ тебѣ помощь противъ сопротивника, чтобы врагъ не нашелъ тебя, какимъ ожидаетъ. Но призывай непрестанно Бога, плачь предъ благодатію Его, сокрушайся и трудись, пока не пошлетъ тебѣ помощника. Ибо, если {328} однажды увидишь близъ себя Спасающаго тебя, не будешь уже побѣжденъ сопротивляющимся тебѣ врагомъ твоимъ. Вотъ до сего мѣста описаны два способа діавольской борьбы.

О третьемъ способѣ вражеской брани съ сильными и мужественными.

Посему, когда діаволъ послѣ этого возстанетъ на кого‑нибудь, то уже не имѣетъ онъ силъ къ борьбѣ съ нимъ, лучше же сказать — къ борьбѣ съ укрѣпляющимъ его и помогающимъ ему; человѣкъ содѣйствіемъ симъ возносится надъ врагомъ, заимствуетъ у содѣйствующаго[530] силу и терпѣніе, такъ что грубое и вещественное тѣло побѣждаетъ безплотнаго и духовнаго. Когда же увидитъ врагъ всю эту силу, какую человѣкъ пріялъ отъ Бога, увидитъ, что внѣшнія чувства у человѣка не побѣждаются видимыми вещами и слышимыми гласами, и помыслы не разслабѣваютъ отъ ласкательствъ и обольщеній его, тогда поэтому обманщикъ этотъ желаетъ отыскать какой‑либо способъ отдалить отъ человѣка онаго помогающаго ему ангела; лучше же сказать, обманщикъ этотъ желаетъ ослѣпить умъ человѣка, которому оказывается помощь, чтобы оказался онъ безпомощнымъ, и возбудить въ немъ помыслы гордыни, чтобы подумалъ онъ въ себѣ, будто бы вся крѣпость его зависитъ отъ его собственной силы, и самъ онъ пріобрѣлъ себѣ это богатство, своею силою сохранилъ себя отъ противника и убійцы. И иногда разсуждаетъ онъ, что побѣдилъ врага случайно; а иногда — что побѣдилъ по безсилію врага (умалчиваю о другихъ образахъ и помыслахъ хулы, при одномъ только воспоминаніи о которыхъ душа впадаетъ въ страхъ); иногда же врагъ, подъ видомъ откровеній отъ Бога, изводитъ на среду прелесть свою, и въ сновидѣніяхъ показываетъ что‑либо человѣку, и также во время его бодрствованія преобразуется въ свѣтлаго ангела, и дѣлаетъ {329} все, чтобы получить возможность мало‑помалу убѣдить человѣка — хотя немного быть въ единомысліи съ нимъ, чтобы человѣкъ преданъ былъ въ руки его. Если же благоразумный человѣкъ твердо удержитъ помыслы свои, лучше же сказать, удержитъ памятованіе о содѣйствующемъ ему и око сердца своего устремитъ къ небу, чтобы не видѣть нашептывающихъ въ немъ это, то врагъ снова старатся изобрѣтать иные способы.

О четвертой противодѣйственной вражеской брани.

Итакъ, у него осталось это одно[531], потому что природа имѣетъ съ симъ сродство; и потому этимъ[532] преимущественно надѣется онъ причинить погибель человѣку. Въ чемъ состоитъ это ухищреніе? Въ слѣдующемъ: нападать на человѣка посредствомъ естественныхъ его нуждъ. Умъ подвижника ослѣпляется часто видѣніемъ и приближеніемъ къ нему вещей чувственныхъ, и безъ труда побѣждается въ борьбѣ, когда сближается съ ними, гораздо же болѣе — когда онѣ бываютъ предъ глазами у человѣка. Ибо съ знаніемъ дѣла и съ опытностію пользуется симъ способомъ лютый діаволъ, т. е. позналъ онъ сіе опытно на многихъ крѣпкихъ и сильныхъ подвижникахъ, которые пали отъ сего, и дѣлаетъ это хитро. Хотя не можетъ онъ заставить человѣка совершить[533] на дѣлѣ, вслѣдствіе твердости безмолвія его и вслѣдствіе удаленности жилища его отъ поводовъ и причинъ ко грѣху, однакоже усиливается возбудить умъ подвижниковъ къ мечтательности и старается образовать въ нихъ ложныя мечты подъ видомъ истины; чтобы пришли въ вожделѣніе мечтаемаго, производитъ въ нихъ щекотанія и побужденія останавливаться мыслію на срамныхъ помыслахъ, соглашаться на оные, содѣлываться въ нихъ виновными, такъ что чрезъ это отступаетъ отъ нихъ Помощникъ ихъ. Ибо врагъ знаетъ, {330} что побѣда человѣка, и пораженіе его, и сокровище, и защита его, и все у подвижника заключается въ помыслѣ его, и совершается въ краткое мгновеніе, только бы помыслу подвигнуться съ мѣста, и съ оной высоты снизойти на землю, и произволеніемъ на одно мгновеніе показать свое согласіе, какъ и случилось это со многими изъ святыхъ при мечтательномъ представленіи красоты женской. Если приближались они къ міру на одно или на два поприща, или на разстояніе дневного пути, то врагъ нерѣдко прибѣгалъ къ тому, что дѣйствительно приводилъ къ нимъ женщинъ. А такъ какъ пребывающихъ вдали отъ міра не можетъ уловить въ эту сѣть, то въ мечтаніяхъ показываетъ имъ женскую красоту, показывая имъ ее то въ нарядныхъ платьяхъ и въ соблазнительномъ видѣ, то непристойно — въ образѣ нагой женщины. Симъ и подобнымъ сему однихъ побѣдилъ врагъ на самомъ дѣлѣ, а другіе, по безпечности помысловъ своихъ, поруганы были мечтаніями, и чрезъ то пришли въ глубину отчаянія, уклонились въ міръ, и души ихъ утратили небесную надежду.

Другіе же были крѣпче ихъ, и, просвѣщенные благодатію, побѣдили врага и мечтанія его, попрали плотскія наслажденія, и оказались искусными въ любви Божіей. Часто также врагъ дѣлалъ, что видѣли они мечтательно золото, драгоцѣнныя вещи и золотыя сокровища, а иногда на самомъ дѣлѣ показывалъ имъ это въ той надеждѣ, что, можетъ быть, и успѣетъ такими различными мечтаніями остановить кого‑либо изъ нихъ въ теченіи его и запнуть одной изъ сѣтей и мрежъ своихъ.

Но Ты, Господи, Господи, вѣдущій немощь нашу, не введи насъ въ таковыя искушенія, изъ которыхъ даже сильные и болѣе искусные едва исходятъ побѣдителями послѣ таковой борьбы!

И все это попускается искусителю діаволу, чтобы вести со святыми брань искушеніями, дабы таковыми искушеніями извѣдывалась любовь Божія въ нихъ: дѣйствительно ли, при удаленіи сихъ вещей, въ отшельничествѣ, лишеніи и скудости своей, они боголюбивы, {331} и пребываютъ въ любви Божіей, и истинно любятъ Бога; и, когда приближаются къ симъ вещамъ, то стараются ли по любви къ Богу пренебрегать ими и уничижать ихъ; обольщаемые ими не уступаютъ ли имъ надъ собою побѣды. И такимъ образомъ искушаются, чтобы чрезъ это содѣлаться не только извѣстными Богу, но и самому діаволу, потому что желательно ему многимъ искусить и извѣдать всѣхъ, если можно, и испросить себѣ у Бога для искушенія, какъ испросилъ праведнаго Іова. И, когда бываетъ малое попущеніе Божіе, искуситель діаволъ неудержимо приближается; но по мѣрѣ силы искушаемыхъ имъ, а не по желанію своему приражается къ нимъ беззаконный діаволъ. И чрезъ сіе испытываются истинные и твердые въ любви Божіей: пренебрегаютъ ли они всѣмъ этимъ, и вмѣняется ли это въ глазахъ ихъ ни во что въ сравненіи съ любовію Божіею, всегда ли смиряются они, воздаютъ славу Содѣйствующему имъ во всемъ и Виновнику ихъ побѣды, и Ему въ руки предаютъ себя во время подвига, говоря Богу: „Ты силенъ, Господи; Твой это подвигъ, Ты ратоборствуй и побѣждай въ немъ за насъ“. Тогда искушаются они, какъ золото въ горнилѣ.

Также и ложные боголюбцы извѣдываются и познаются въ таковыхъ искушеніяхъ, и они, давъ мѣсто врагу своему и ставъ повинными, отпадаютъ отъ Бога, какъ соръ, за безпечность ума своего или за гордость свою, потому что не сподобились пріять силу, какая дѣйствовала во святыхъ. Содѣйствующая же намъ сила не преодолѣвается. Ибо Господь всемогущъ и крѣпче всѣхъ, и во всякое время бываетъ побѣдителемъ въ смертномъ тѣлѣ, когда идетъ вмѣстѣ съ подвижниками на брань. Если же бываютъ они побѣждены, то явно, что побѣждаются безъ Него. И это суть тѣ, которые, по своему произволенію, неразуміемъ своимъ обнажили себя отъ Бога, потому что не сподобились силы, вспомоществующей побѣдителямъ, и даже чувствуютъ себя лишенными той обычной, собственной своей силы, какую имѣли во время сильныхъ своихъ браней. Какъ же чувствуютъ {332} это? Видятъ, что паденіе ихъ представляется пріятнымъ и сладостнымъ въ очахъ ихъ, и что трудно имъ выдержать жестокость борьбы со врагомъ ихъ, которую прежде съ ревностію рѣшительно преодолѣвали стремленіемъ естественнаго движенія, сопровождавшимся въ то время горячностію и быстротою. И этого не находятъ они теперь въ душѣ своей.

И тѣ, которые нерадивы и слабы въ началѣ подвига, не только отъ сихъ и подобныхъ бореній, но и отъ шума древесныхъ листьевъ приходятъ въ боязнь и смятеніе, и малою нуждою, голодомъ въ случаѣ недостатка, и небольшею немощію преодолѣваются, отрекаются отъ подвига и возвращаются вспять. Истинные же и благоискусные подвижники не насыщаются злаками и овощами и, даже питаясь кореньями сухихъ былій, не соглашаются что‑либо вкусить преждѣ назначеннаго часа, но въ тѣлесномъ изнеможеніи и бѣдствованіи лежатъ на голой землѣ; очи ихъ едва смотрятъ отъ чрезмѣрнаго истощанія тѣла, и, если отъ нужды сей близки бываютъ къ тому, чтобы разлучиться съ тѣломъ, не уступаютъ надъ собою побѣды[534] и не оставляютъ крѣпкаго произволенія, потому что желаютъ и вожделѣваютъ лучше сдѣлать себѣ принужденіе изъ любви къ Богу и предпочитаютъ трудиться ради добродѣтели, нежели имѣть временную жизнь и въ ней всякое упокоеніе. И когда находятъ на нихъ искушенія, веселятся паче, потому что усовершаются ими. Даже среди тяжкихъ приключающихся имъ трудовъ не колеблются въ любви Христовой, но до исхода изъ жизни сей пламенно желаютъ съ мужествомъ выдерживать трудности и не отступаютъ, потому что чрезъ это усовершаются. Богу же нашему да будетъ слава во вѣки вѣковъ! Аминь.