Слова подвижнические (Репринт изд. 1911 г.)

СЛОВО 46.

Объ истинномъ вѣдѣніи, объ искушеніяхъ, и о необходимости точно знать, что не только люди невысокіе, немощные и необучившіеся, но и сподобившіеся на продолжительное время безстрастія, достигшіе совершенства въ образѣ мыслей, приблизившіеся отчасти къ чистотѣ, сопряженной съ омертвѣніемъ (ставшіе выше страстей, пока они въ мірѣ семъ, по Божію попущенію отъ сопряженія жизни ихъ со страстною плотію, пребываютъ въ бореніи, и по причинѣ плоти терпятъ безпокойство отъ страстей, потому что)[275]по милости бываетъ попущеніе на нихъ за паденіе ихъ въ гордыню.

Сколько разъ иные каждый день преступаютъ законъ, и покаяніемъ врачуютъ души свои, и благодать пріемлетъ ихъ, потому что во всякомъ разумномъ естествѣ перемѣна происходитъ неопредѣлимымъ образомъ, и съ каждымъ человѣкомъ ежечасно происходятъ измѣненія. И разсудительный находитъ много случаевъ уразумѣть это. Но испытанія, каждый день сопровождающія его, наиболѣе могутъ умудрить его въ этомъ, если будетъ трезвиться, и да наблюдаетъ за собою въ умѣ своемъ и дознаетъ, какое измѣненіе въ кротости и снисходительности принимаетъ {195} мысль съ каждымъ днемъ, какъ внезапно изъ мирнаго своего состоянія приходитъ въ смущеніе, когда не будетъ удалена какая‑либо къ тому причина, и какъ человѣкъ бываетъ въ великой и несказанной опасности.

И сіе‑то святый Макарій, съ великою предусмотрительностію и рачительностію, явственно написалъ на память и въ наставленіе братіямъ, чтобы, во время измѣненія въ противное, не впадали въ отчаяніе, потому что и съ стоящими на степени чистоты, какъ съ воздухомъ охлажденіе, приключаются всегда паденія, даже если нѣтъ у нихъ нерадѣнія или разстройства жизни; напротивъ же того, даже когда соблюдаютъ они чинъ свой, случаются съ ними паденія, противныя намѣренію собственной ихъ воли. Да и блаженный Маркъ, какъ извѣдавшій точнымъ опытомъ, свидѣтельствуетъ о семъ, и пространно излагаетъ сіе въ писаніяхъ своихъ, чтобы не подумалъ кто, будто бы святый Макарій сказалъ это въ посланіи своемъ случайно, а не по дѣйствительному опыту, и чтобы отъ таковыхъ двоихъ свидѣтелей умъ со всею несомнѣнностію пріялъ для себя утѣшеніе во время нужды. Посему что же теперь? „Измѣненія“, говоритъ, „въ каждомъ бываютъ, какъ въ воздухѣ“. Выразумѣй же это слово: въ каждомъ; потому что естество одно[276], и чтобы не подумалъ ты, будто бы сказалъ это о низшихъ и худшихъ, совершенные же свободны отъ измѣненія, и неуклонно стоятъ на одной степени безъ страстныхъ помысловъ, какъ утверждаютъ евхиты[277], сказалъ онъ поэтому: въ каждомъ.

{196} Какъ же это, блаженный? Впрочемъ, говоришь ты, бываетъ же холодъ, и вскорѣ потомъ зной, также градъ, и немного спустя ве́дро. Такъ бываетъ и въ нашемъ упражненіи: то брань, то помощь отъ благодати; иногда душа бываетъ въ обуреваніи, и возстаютъ на нее жестокія волны; и снова происходитъ измѣненіе, потому что посѣщаетъ благодать, и наполняетъ сердце человѣка радостію и миромъ отъ Бога, цѣломудренными и мирными помыслами. Онъ указываетъ здѣсь на сіи помыслы цѣломудрія, давая тѣмъ разумѣть, что прежде нихъ были помыслы скотскіе и нечистые; и даетъ совѣтъ, говоря: если за сими цѣломудренными и скромными помыслами послѣдуетъ нашествіе противныхъ, не будемъ печалиться и отчаиваться; не будемъ также хвалиться и во время упокоенія благодати, но во время радости станемъ ожидать скорби. Совѣтуетъ же не печалиться намъ, когда послѣдуютъ несчастія, показывая тѣмъ, что умъ долженъ не избѣгать ихъ, но съ радостію принимать, какъ естественное и свойственное намъ. Не предадимся отчаянію, подобно человѣку, который ожидаетъ чего‑то, превосходящаго самый подвигъ, и совершеннаго и неизмѣняемаго упокоенія, и вмѣстѣ не допускаетъ подвиговъ и печалей, и того, чтобы въ немъ произошло движеніе чего‑либо сопротивнаго, что́ [278] и Господь Богъ нашъ не нашелъ приличнымъ дать сему естеству въ этомъ мірѣ.

Макарій даетъ совѣтъ сей, чтобы мы не сдѣлались совершенно праздными, оставшись безъ дѣла, и съ этою мыслію не разслабѣли въ отчаяніи, и не пребыли неподвижными въ теченіи своемъ. „Знай“, — говоритъ онъ, — „что всѣ святые пребывали въ семъ {197} дѣлѣ[279]. Пока мы въ мірѣ семъ, послѣ трудовъ сихъ бываетъ намъ втайнѣ и избыточествующее утѣшеніе, потому что каждый день и каждый часъ требуется отъ насъ опытъ любви нашей къ Богу въ борьбѣ и въ подвигѣ противъ искушеній. И это значитъ — не печалиться и не унывать намъ въ подвигѣ. И, такимъ образомъ, благоуспѣшенъ дѣлается путь нашъ. А кто хочетъ отвратиться или уклониться отъ этого, бываетъ добычею волковъ[280]“. Достойно, подлинно, удивленія въ этомъ святомъ, что такимъ краткимъ словомъ подтвердилъ мысль сію[281], и доказалъ, что она исполнена разума, и въ умѣ читающаго совершенно уничтожилъ сомнѣніе. Онъ же говоритъ: кто уклоняется отъ сего, и дѣлается добычею волковъ, тотъ хочетъ итти не путемъ[282], и положилъ въ умѣ своемъ домогаться сего, и намѣревается ходить своею особенною стезею, которой не пролагали Отцы. Но учитъ онъ и тому, чтобы во время радости ожидать скорбей. Когда по дѣйствію благодати внезапно бываютъ въ насъ великіе помыслы, и, какъ сказалъ святый Маркъ, бываемъ въ изумленіи при мысленномъ созерцаніи Высшаго Естества, когда приближаются къ намъ ангелы, исполняютъ насъ созерцанія, тогда все противное удаляетея, и во все то время, въ которое человѣкъ бываетъ въ подобномъ состояніи, продолжаются миръ и несказанная тишина. Но когда пріосѣнитъ тебя благодать, и приблизятся къ тебѣ святые ангелы, ограждающіе тебя, и при семъ приближеніи отступятъ всѣ искушающіе, ты не превозносись, и не помышляй въ душѣ своей, что достигъ необуреваемой пристани и неизмѣняемаго воздуха, и совершенно исшелъ изъ этого нѣдра противныхъ дуновеній, и нѣтъ уже болѣе врага, и злой встрѣчи; потому что многіе возмечтали это, и впали въ бѣды, какъ сказалъ блаженный Нилъ. Или, не думай также, что ты выше {198} многихъ, и тебѣ прилично быть въ такомъ состояніи, а другимъ нимало не прилично, по недостаточности житія ихъ; или, поелику не имѣютъ они достаточнаго вѣдѣнія, то и лишаются подобныхъ дарованій, а ты имѣешь на это право, потому что достигъ совершенства святости, и духовной степени, и неизмѣняемой радости. Напротивъ того, разсмотри лучше въ себѣ нечистые помыслы и тѣ неблагоприличные образы, какіе утвердились въ умѣ твоемъ во время обуреванія, въ часъ смятенія и безпорядочности помысловъ, незадолго до сего возстававшихъ противъ тебя въ слѣпомъ омраченіи; подумай, съ какою скоростію и уклонился ты въ страсти, и бесѣдовалъ съ ними въ омраченіи ума, не устыдился и не ужаснулся Божественнаго видѣнія, дарованій и даровъ, какіе пріялъ ты. И знай, что все это къ смиренію нашему навелъ на насъ Божій Промыслъ, который о каждомъ изъ насъ промышляетъ и устрояетъ, что́ кому полезно. А если превознесешься дарованіями Его, оставитъ тебя, и совершенно падешь въ томъ, въ чемъ будешь искушаемъ одними помыслами.

Итакъ, знай, что устоять — не твое и не добродѣтели твоей дѣло, совершитъ же это благодать, которая носитъ тебя на дланяхъ руки своей, чтобы ты не приходилъ въ боязнь. Сіе вложи себѣ въ мысль во время радости, когда превознесется помыслъ, какъ сказалъ Отецъ нашъ святый; и плачь, и проливай слезы, и припадай при воспоминаніи о своихъ грѣхопаденіяхъ во время попущенія, чтобы избавиться тебѣ этимъ[283], и пріобрѣсти чрезъ то смиреніе. Впрочемъ, не отчаивайся, и въ помыслахъ смиренія умилостивленіемъ[284] содѣлай простительными грѣхи свои.

Смиреніе и безъ дѣлъ многія прегрѣшенія дѣлаеть простительными. Напротивъ того, безъ смиренія и дѣла безполезны, даже уготовляютъ намъ много худого. {199} Смиреніемъ, какъ сказалъ я, содѣлай беззаконія твои простительными. Что соль для всякой пищи, то смиреніе для всякой добродѣтели; оно можетъ сокрушить крѣпость многихъ грѣховъ. Итакъ, о немъ[285] надо скорбѣть непрестанно мыслію со смиреніемъ и съ печалію разсужденія. И если пріобрѣтемъ оное, содѣлаетъ насъ сынами Божіими, и безъ добрыхъ дѣлъ представитъ Богу, потому что безъ смиренія напрасны всѣ дѣла наши, всякія добродѣтели и всякое дѣланіе.

Итакъ, Богъ хочетъ измѣненія въ мысли. Мысль дѣлаетъ насъ и лучшими и непотребными. Его одного[286] достаточно, чтобы, не нуждаясь въ помощникахъ, стать предъ Богомъ и говорить за насъ. Благодари, и немолчно исповѣдуйся Богу въ томъ, что столь немощное и способное къ уклоненію получилъ ты естество — и, при содѣйствіи благодати, до чего иногда возвышаешься, какихъ сподобляешься дарованій, и въ чемъ бываешь превыше естества; когда же бываетъ попущено, — до чего снисходишь, и пріобрѣтаешь умъ скотскій! Содержи въ памяти бѣдность естества своего и скорость, съ какою послѣдуютъ въ тебѣ измѣненія, какъ сказалъ нѣкто изъ святыхъ старцевъ. „Когда“, — говоритъ онъ, — приходитъ къ тебѣ помыслъ гордыни, говоря тебѣ: „вспомни свои добродѣтели“, ты скажи: „посмотри, старикъ, на свой блудъ“. Разумѣлъ же тотъ блудъ, какимъ, во время попущенія, искушаемъ бываешь въ помыслахъ, что́ съ каждымъ устрояетъ благодать, или вводя насъ въ брань, или являя намъ помощь, когда что для насъ полезно.

Смотри же, какъ хорошо чудный сей старецъ выразилъ эту мысль. „Когда, — говоритъ, — приходитъ къ тебѣ помыслъ гордыни о высотѣ житія твоего, скажи: посмотри, старикъ, на свой блудъ“. Изъ сего ясно, чта старецъ сказалъ это человѣку высокой жизни. Ибо невозможно, чтобы такимъ помысломъ[287] тревожимы {200} были люди кромѣ стоящихъ на высокой степени и въ житіи достойномъ похвалы. Ясно же и то, что страсть сія возстаетъ въ душѣ послѣ сдѣланной добродѣтели, чтобы лишить душу дѣланія оной. А если угодно, и изъ одного посланія того же святаго Макарія можешь научиться, на какой степени стоятъ святые, и что́ попускается на нихъ для искушенія въ этомъ. Посланіе же сіе есть слѣдующее.

Авва Макарій пишетъ ко всѣмъ своимъ чадамъ возлюбленнымъ, и ясно научаетъ, какое о нихъ Божіе домостроительство во время браней и благодатной помощи; потому что Божіей премудрости благоугодно симъ обучать святыхъ, пока они въ жизни сей, въ бореніи[288] со грѣхомъ за добродѣтель, чтобы взоръ ихъ во всякое время возводимъ былъ къ Богу, и при непрестанномъ устремленіи взора къ Богу возрастала въ нихъ святая любовь Его, когда непрестанно будутъ они стремиться къ Богу отъ нападенія страстей и страха уклоненія[289], и утвердятся въ вѣрѣ, надеждѣ и любви Его.

И сіе дѣйствительно сказано теперь не тѣмъ, которые пребываютъ съ людьми, ходятъ по всякимъ мѣстамъ к всегда преданы дѣламъ и помысламъ срамнымъ и нечистымъ, также не тѣмъ, которые внѣ безмолвія соблюдаютъ правду, дѣлами и чувствами своими ежечасно уловляются, во всякое время бываютъ въ опасности паденія (потому что необходимость, встрѣчающаяся съ ними вовсе не по ихъ волѣ, ввергаетъ ихъ въ невольныя несчастія), не могутъ охранять совершенно не только помысловъ, но и чувствъ своихъ; но — тѣмъ, которые въ состояніи соблюдать тѣла свои и помыслы, вовсе далеки отъ мятежа и сообщенія съ людьми, въ отреченіи отъ всего и отъ душъ своихъ нашли возможность охранять умъ свой молитвою, измѣненія благодатныхъ смотрѣній пріемлютъ, не оставляя безмолвническаго {201} житія, и живутъ подъ мышцею Господня вѣдѣнія, втайнѣ умудряются духомъ на безмолвіе, удаленіемъ отъ мірскихъ вещей и видѣнія нѣкоторыхъ предметовъ, и стяжали умерщвленіе мірского помысла. Ибо отъ этого страсти не умираютъ; помыслъ же умираетъ у нихъ[290] вслѣдствіе удаленія отъ мірскихъ вещей и при содѣйствіи благодати. И насъ благодать сія да сохранитъ на этомъ предѣлѣ! Аминь.