Бьёрн Магнуссон

Глава 52 Тренировки даром не проходят

Араминта проснулась от настойчивого стука. В окно барабанил большой важный ворон, к лапе которого был прикреплён цилиндр с посланием. Женщина потянулась за палочкой, лежавшей на прикроватном столике, и впустила птицу. В послании было сообщение от Принца. Зельевар закончил варку и приглашал её забрать заказ. Медлить Мелифлуа не стала и уже после обеда появилась возле особняка старого волшебника.

— Здравствуйте, леди, — сухо приветствовал Араминту лорд Принц. — Ваше зелье готово.

Он протянул ей маленький фиал, в котором рубиновым цветом что-то неярко светилось.

— Хорошо, что вы смогли достать так много ингредиентов, — помялся зельевар. — Состав очень капризный. Даже мне со всем моим мастерством, пришлось несколько раз всё переделывать. Как оказалось, здесь важно учесть время года, фазы луны и даже толщину стенок золотого котла. А добиться необходимой чистоты фракций различных веществ — почти непосильная задача.

— Главное, что есть результат, милорд, — улыбнулась женщина. — Надеюсь, вы получили удовольствие от этой работы. Я передам мистеру Вильямсу, когда он поправится, кого следует благодарить за своё спасение.

— Ой, да бросьте, леди Мелифлуа, — глаза зельевара потеплели. — Если бы не ваша энергия и настойчивость, я бы вряд ли когда-либо взялся за такое сложное зелье. Всё же оно действительно уникально в своей изменчивости, и я получил кучу приятных моментов в процессе варки. В каком-то роде оно напоминает мне ветреный женский характер.

— Ещё раз благодарю вас, лорд, — легко поднялась Араминта. — Я была рада своим заказом немного разбавить вашу скуку.

— Если когда-нибудь вам понадобится что-то невозможное, с чем не справится никто другой, — Принц тоже поднялся и предложил ей руку. — Присылайте сову, дорогая. Вам — я обязательно помогу.

Попрощавшись со старым зельеваром, Араминта тут же трансгрессировала в Мунго. Через несколько минут она постучалась в знакомый кабинет целителя.

— Входите! — раздался голос Сметвика. Гиппократ в лимонном халате сидел за рабочим столом и заполнял очередную карточку пациента. Стопка требующих внимания документов, угрожающе покачивалась, собираясь свалиться на пол.

— Добрый день, Гиппократ, — Араминта осторожно присела на краешек стула. — Как там мистер Вильямс? Зелье, о котором вы мне говорили, удалось наконец-то сварить.

— Это же замечательно! — просиял Сметвик. — Пойдёмте скорей. А то, несмотря на всё наше лечение, мистер Вильямс тает словно свечка, — и он мгновенно подскочил со стула, отбрасывая бумаги.

Изумлённая Араминта едва поспевала за стремительно шагающим целителем. Полы лимонного халата развевались как крылья за его спиной. Наконец, они достигли нужной палаты, и Сметвик открыл перед ней дверь.

— Заходите, моя дорогая. Сейчас мы посмотрим, как подействует это чудо-средство. Всегда хотел провести подобный эксперимент!

Араминта озадаченно покачала головой, глядя на взбудораженного целителя, но спорить не стала. В конце концов, именно для этого она сюда и пришла. Вильямс неподвижно лежал на кровати, Мелифлуа неприятно поразило его состояние. От пышущего здоровьем парня осталась бледная тень. Ввалившиеся глаза, тоненькие руки-веточки, серая кожа. Ей показалось, что он находится на последнем издыхании. В носу юноши торчала полупрозрачная трубка, через которую сосредоточенный домовик вводил с помощью шприца питательную смесь.

— Магия на него действует плохо, чаще рассеивается, — пояснил Сметвик. — Поэтому кормим пациента через назогастральный зонд. Хорошо, что домовик у него смышлёный. Толку, правда, в еде немного. Его источник постоянно пуст, магия куда-то исчезает. А иногда, как видишь, прана тоже расходуется неизвестно на что, вот и худеет.

Дождавшись, когда домовик закончит кормление, Сметвик предложил Араминте само́й напоить Магнуссона зельем. Та залила в зонд рубиновую жидкость и затаила дыхание, ожидая увидеть хоть какой-нибудь эффект, но ничего не произошло. Рядом разочарованно крякнул Сметвик.

— Кхм! Как и говорилось в инструкции, зелье не действует сразу. Должно пройти какое-то время, да… а я надеялся.

Они ещё немного постояли, а потом Гиппократ повёл расстроенную Мелифлуа к себе в кабинет. Достав из шкафа бутылку Огденского, он осторожно разлил виски по рюмкам.

— Давайте выпьем, дорогая Араминта. Вам надо успокоиться. Вы и так сделали для него больше, чем кто бы то ни было. Как я говорил, мозг — штука сложная.

Араминта подавленно молчала. Через какое-то время она подняла взгляд на целителя.

— Сообщи мне, пожалуйста, Гиппократ, если будут изменения. Не представляю даже, что я буду говорить Веге, когда она вернётся из Шармбатона.

— Я вас понимаю, — вздохнул Сметвик. — Проблемы детей — наши проблемы.

Он проводил её к выходу и пообещал сразу прислать сову, если что-то изменится. Не успел Сметвик подняться по ступеням, как сзади его окликнул грубый рычащий голос. Немедленно развернувшись, целитель увидел старых знакомых. За эти месяцы, что Горбин, что оборотень стали частыми гостями в Мунго.

— Как здоровье малыша, лимонный халат? — Фенрир доброжелательно оскалился и протянул Сметвику для пожатия огромную лапу. — Если что-то надо, целитель, ты говори, не стесняйся. Может, травки какие волшебные?

— Эмм... спасибо, Сивый. У нас всего хватает. Здоровье мистера Вильямса тоже скоро станет лучше. Леди Араминта принесла особое зелье, которое должно помочь.

— Мы посидим у него недолго? — проскрипел Горбин. — Весна, на улице тепло, а он — там. Обидно…

— Конечно. Проходите, господа, — Сметвик вместе с гостями вошёл в лечебницу.

***

Лорд Модброк готовился к важному ритуалу. Звание великого мага и конунга в прежние времена был способен получить только глава рода Магнуссонов, но теперь Харальд не без основания считал себя самым сильным волшебником Норвегии. На крошечной площадке, с которой открывался прекрасный вид на холодное Северное море, были сложены четырёхугольником брёвна. Вокруг места проведения ритуала стояли доверенные воины. В первом ряду, сверкая глазами, в нетерпении вертелся Инглинг.

Древняя магия ритуала, по-видимому, позволяла перейти на другой уровень и сравняться с самыми могущественными волшебниками. По крайней мере, все были уверены, что у Магнуссонов выходило именно так. Последним конунгом был дед покойного мальчишки. И сейчас никто не мог помешать рыжебородому Харальду стать равным великим магам прошлого.

Обнажённый по пояс Модброк по очереди зажёг огонь с каждой из четырёх сторон. Он дождался, пока пламя взметнётся в небо и приказал подвести пленников. Пойманных недавно волшебников из клана Медведей поставили перед ним на колени. Харальд, читая заклинания, по очереди подходил к каждому и перерезал тому горло. Из-за этого огонь вспыхивал ещё яростней. После гибели последнего пленника, пламя загудело, превращаясь в цилиндр света.

— Вопрошаю вас, боги! — проревел Модброк. — Достоин ли я стать новым конунгом Севера и великим волшебником?

Он смело шагнул в магический огонь, ожидая, что тело наполнится новыми силами. Однако этого не произошло. Просто слабое тепло стало согревать кожу. Внезапно он пошатнулся, а потом перед глазами, калейдоскопом замелькали картинки. Харальд увидел момент убийства последнего Магнуссона и то, как красивая черноволосая женщина и уродливый старый домовик аппарировали с телом подростка в Англию. Незримым духом Харальд пронёсся по коридорам лечебницы и оказался в палате на пятом этаже, где находился сейчас мальчишка. И пусть тот напоминал мумию, однако был ещё жив!

Пламя погасло, Модброк стоял на пепелище, бледный от бешенства и разочарования. Он перевёл взгляд на свои дрожащие пальцы и сжал кулаки. Заметив состояние лорда, воины зашептались, а глаза Инглинга наполнились непониманием.

— Что-то случилось, милорд? — Лиулфр сочувственно смотрел на вождя, глядя, как у того побелели кулаки и дрожат губы. — Ритуал прошёл неудачно? У вас было виде́ние?

— Авада кедавра! — проревел Модброк, срываясь на визг. На его губах выступила пена, он в бешенстве оглядел попятившихся людей.

Не успевший ничего сделать Лиулфр повалился на камни сломанной куклой. Модброк перевёл безумный взгляд на Снорри.

— Ах ты, волчье дерьмо! Почему вы двое не проконтролировали, действительно ли мальчишка сдох? — реву Харальда сейчас мог бы позавидовать лесной тур. Снорри смертельно побледнел, не решаясь говорить. Еле сдерживая неистовое желание убивать всех вокруг, Модброк неотвратимо двинулся в его сторону. И тут перед взбешённым лордом появилась хрупкая фигурка сына.

— Остановись, отец! Нельзя убивать своих людей! — звонко крикнул Инглинг и смело посмотрел в глаза обезумевшего лорда.

— Уйди прочь! — легко отмахнулся от него Модброк. Сына словно пушинку подбросило в воздух, и он рухнул спиной на камни. В позвоночнике ребёнка что-то страшно хрустнуло, а воинов раскидало в стороны магическим детским выбросом. Взметнувшийся пепел накрыл всё вокруг серым саваном.

— Инглинг! — Огибая камни, к месту ритуала бежала леди Модброк, отчаянно крича. — Мой сын! Что же ты наделал, Харальд?!

Она птицей подлетела к ребёнку и взмахом палочки подняла его в воздух. Мальчик висел без движения, запрокинув голову. На обсыпанном пеплом восковом лице ребёнка протаивали дорожки слёз. В глазах Модброка появились первые искры разума, он испуганно посмотрел на сына, а затем закрыл лицо руками и глухо застонал.

Вызванный целитель удостоверил несчастный случай. Из-за магического выброса, который произошёл в момент перелома позвоночника, Инглинг навсегда остался калекой. Хуже того с этими нарушениями, мальчик через несколько лет станет сквибом или даже маглом.

— Будь ты проклят, Харальд! Будь… ты… проклят, мерзкий эрги! — леди Модброк швырнула в мужа обручальное кольцо и выскочила из кабинета.

Лорд перевёл полный безумной надежды взгляд на целителя, но тот только покачал головой и сказал, внутренне холодея:

— Это неизлечимо, милорд. Вашему наследнику нельзя помочь. Простите… я…

— Авада кедавра! — и бездыханный лекарь ткнулся лицом в стол. — Ааааа! — заревел Модброк и принялся крушить кабинет, не в силах поверить в свалившееся на него несчастье.

Через час он зашёл в камеру, куда по его приказу засунули Снорри. Молодой волшебник понуро сидел на тюремной лавке, в антимагических кандалах, под охраной воинов. Виноватым он себя не считал, ведь лорд сам говорил, чтобы они не вмешивались напрямую. Смерть старшего товарища придавила его могильной плитой, для себя молодой волшебник тоже не ждал ничего хорошего.

— Снорри! — позвал Модброк и остановился прямо перед немедленно поднявшимся подчинённым. — Лондон. Мунго. Пятая палата. В ней лежит прокля́тый Магнуссон. Он сейчас беспомощен как раненый тюлень. Тебе нужно просто прийти туда и закончить дело. В палате из охраны — только старый домовик. Заморозь его сразу, вероятно, это личный слуга Магнуссона. После чего убей мальчишку любым заклинанием. «Аваду» применяй только в крайнем случае, иначе местный Аврорат сразу примчится. Принесёшь мне голову Магнуссона в мешке, и я тебя прощу. Если не справишься, лучше сам сдохни. Твоя семья тому зароком.

— Я всё сделаю, милорд, — склонился Снорри, не веря своему счастью.

Через два часа, крепко стиснув зубы от страха, он поднялся по трапу самолёта. К облегчению молодого волшебника, перелёт прошёл нормально, хотя на нескольких воздушных ямах он едва удержался от того, чтобы не попытаться трансгрессировать прочь из маггловской птицы. Приземление в Хитроу Снорри встретил с немалым облегчением. Вскоре норвежец был в магическом квартале. Косая аллея оглушила его шумом людского моря, но Снорри так торопился выполнить приказ лорда, что не обращал ни на кого внимания. Он даже прошёл мимо выставки-распродажи последних мётел от компании «Юнивёрсал Брумз Лимитед».

В Мунго Снорри вначале запутался, но через некоторое время нашёл нужную палату. Оглядевшись по сторонам, он резко открыл дверь и тут же выпустил «Остолбеней» в сидевшего у кровати домового эльфа. Больше никого норвежец не обнаружил и неслышно подошёл к постели больного, отпихнув в сторону тело домовика. В похожем на мумию человеке Снорри с трудом опознал мальчишку Магнуссона. Лорд Модброк оказался прав. Впалая грудь подростка еле заметно вздымалась под одеялом. Несмотря на плачевное состояние, тот был жив.

— Ничего личного, парень, — прошептал Снорри, поднимая палочку. — Я только выполняю волю господина. На кону жизни моей семьи.

В этот момент он заметил, как в груди Магнуссона что-то угрожающе светится красным.

— Секо триа! — мощное заклинание предназначенное, чтобы отрезать жертвам головы, просто растворилось в теле.

— Редукто! — взрывающее заклятье тоже растаяло в груди Магнуссона, поглощённое усилившимся свечением.

Снорри всё быстрее стал выпускать всевозможные разрушительные чары, но все они не причиняли вреда Магнуссону. На мальчишку не действовала даже тёмная магия! Отчаявшись, норвежец решил наплевать на предупреждение Модброка и скастовал «Авада кедавра». Однако на пути зеленного луча сформировалась металлическая сфера, а Магнуссон медленно разлепил веки. Снорри уставился в совершенно звериные глаза подростка, а потом на него словно рухнул айсберг.

***

Бьёрн в тысячный раз сражался на дуэли с Гриндевальдом. Скорость, с которой он сейчас выпускал заклинания в бывшего Тёмного Лорда, сделала бы честь сильнейшим боевым магам.

— Подойдя к краю, ты находишь силы, чтобы прорваться на новый уровень, ученик! — Геллерт одобрительно оскалился, с трудом отражая взрывное заклинание. — Знать формулы и жесты — этого недостаточно! Тебе надо научиться использовать магию не задумываясь. Подсознание обрабатывает информацию быстрее в десятки раз. Магглы называют этот эффект интуицией, но на самом деле — это следствие нашего опыта и отработанных навыков. Не думай, атакуй! — рявкнул Гриндевальд и, в свою очередь, разразился каскадом заклинаний, от которых Магнуссону пришлось уворачиваться. Сверкающие лучи врезались в щит, а Бьёрн старался сделать так, чтобы рикошеты летели обратно в Геллерта. Это продолжалось, казалось, целую вечность.

Однако предметом учёбы служили далеко не одни сражения. Гриндевальд натаскивал Бьёрна и в самой тёмной магии, которую хорошо знал. Говорили они и о том, как защититься от провидцев, потому что Магнуссон предполагал, что враги нашли его именно с помощью прорицаний и гаданий.

— В тёмной магии есть прекрасный способ, как укоротить слишком длинный нос какой-нибудь пронырливой гадалке, — рассказывал Гриндевальд. — Думаешь, почему греческие Пифии не пророчат где-то, кроме своей пирамиды, и никогда не показывают лица? Боятся смерти, твари! Вот и сидят под защитой стен, зачарованных чуть ли не древними богами. Ведь стоит один раз оступиться, показаться в духовном мире из своей норы, и смерть, которая их ждёт, совсем не будет весёлой.

— То есть от видящих можно защититься? — заинтересованно спросил Магнуссон.

— Я бы назвал это активной обороной, — рассмеялся бывший Тёмный Лорд. Вот смотри…

Он объяснил, как привязать к ауре нескольких злобных духов, придавая им форму своей второй ипостаси, чтобы сделать сильнее. Через некоторое время вокруг ауры Магнуссона вертелось несколько полупрозрачных теней, напоминающих медвежьи головы.

— Когда охранник почувствует внимание провидца к тебе, то по линии вероятности, что ведёт к твоей ауре, он мгновенно переместится на ту сторону. И там сожрёт любопытного волшебника, — хмыкнул Гриндевальд. Бывший Тёмный Лорд воссоздал в воздухе картину паутины, в центре которой находился Бьёрн, а по одной из нитей, к завязшей на краю мухе стремительно двигался чёрный зубастый шарик.

— А заодно дух постарается уничтожить и всех тех, кто находится рядом, например, заказчика прорицания, — с жестокой улыбкой говорил Геллерт, глядя, как в паутине дёргается муха.

Бьёрн только мстительно усмехнулся. Постоянно жить словно под фонарём из-за каких-то прорицателей, ему сильно не хотелось. Он не обратил внимания на то, что этот метод защиты был запрещён волшебным сообществом ещё в семнадцатом веке, сразу после принятия Статута Секретности. Главное — не забывать надёжно прятать ауру от других волшебников.

Внезапно Бьёрн почувствовал связь с телом, сначала слабую, но она крепла с каждой секундой. Будто внутри появилась та недостающая часть, без которой он не мог вернуться. К радости примешивалось чувство надвигающейся опасности. Наконец он ощутил воздух, пропитанный запахами лекарств и почему-то услышал слова «Непростительного» проклятья. Бьёрн, не задумываясь, трансфигурировал защиту перед собой. С трудом распахнув веки, он заметил волшебника, направлявшего в него палочку, из которой извергался зелёный луч.

Магнуссон поймал его взгляд и тараном ударил в окклюментивные щиты врага, заставив того пошатнуться. Затем Бьёрн вдребезги расколол защиту разума противника и проник вглубь. Несмотря на яростное сопротивление, он был словно ураган для опавшего листа. Быстро прошерстив разум молодого норвежца по имени Снорри, Магнуссон скопировал себе в память всё, что касалось покушения и последних событий в Норвегии.

— Значит, вот как вы соблюдаете договор? — прошептал Бьёрн. — Решили убить меня чужими руками, твари?

В душе́ всё заледенело. Он безжалостно стал записывать в мозг норвежца нужные для дела установки, а потом беспалочково трансфигурировал копию своей головы из цветов, стоявших в вазе на столике.

— Отнеси это Модброку, и веди себя там как обычно. Я свяжусь с тобой позже, — одними губами прошелестел Бьёрн. Ему безумно захотелось убить норвежца, из-за которого он почти год провёл в этой палате, но Бьёрн себя сдержал. Вынужденный шпион в стане врага мог ещё пригодиться.

Снорри, больше не обращая внимания на Бьёрна, взял созданную вечной трансфигурацией голову и засунул её в мешок. После чего механическим движением поправил мантию, накинул капюшон и выбежал из палаты.

Магнуссон щелчком пальцев расколдовал Типли. По уродливому личику домового эльфа текли слёзы счастья.

— Хозяин вернулся! — от домовика повеяло такой неистовой радостью, что юноша невольно улыбнулся.

— Да, Типли. Похоже, что так. Я вернулся.

В этот момент Бьёрн ощутил, как в теле начала гореть каждая клетка, и едва слышно зарычал от боли. Камень в груди продолжал пульсировать, источник рывком расширялся, каналы становились всё толще, с трудом успевая подстраиваться под бурлящие потоки магии. Тело начало чесаться, по коже побежали красные молнии. Бьёрн с помощью окклюменции пригасил неприятные ощущения и стал судорожно перестраивать щиты, маскирующие ауру.

Типли с радостью наблюдал, как измождённое тело хозяина словно расширяется и растёт, приобретая прежний цветущий вид. Под кожей Магнуссона, от груди в разные стороны расползлись светящиеся линии, повторяя сетку кровеносных сосудов. Свечение нарастало, по стенам палаты забегали багровые отблески. Через несколько минут всё прекратилось, а хозяин Бьёрн полностью восстановился. Аура могущества, от которой Типли хотелось прыгать от восторга, сжалась в точку и исчезла. Теперь ничто не говорило о том, что ещё мгновение назад здесь бушевали такие силы. С минуту домовик стоял восхищённо застыв.

Дверь палаты слетела с петель, и внутрь заскочили мракоборцы.

— Все на пол, здесь Аврорат! — бойцы в алых мантиях мгновенно взяли на прицел Бьёрна и домовика. Эльф постарался загородить лежащего на кровати хозяина своим тощим тельцем.

— Где твоя палочка, пацан? — прохрипел сквозь зубы Аластор Грюм, с угрозой глядя на Магнуссона.

— Не знаю, сэр… Я очнулся от грохота… — Бьёрн, демонстрируя только что пришедшего в себя человека, говорил медленно и сла́бо.

— Да дайте же пройти! — в дверях раздался раздражённый голос Сметвика, который расталкивая толпу мракоборцев, зашёл в палату. Не обращая внимания на Грюма и Медоуз, что по-прежнему были в любой момент готовы начать кидаться заклинаниями, он увидел, что глаза Магнуссона открыты и радостно воскликнул:

— Вы пришли в себя, мистер Вильямс! Сработало зелье, значит. Нутко, давайте я вас проверю, молодой человек! — он решительно отпихнул Грюма от постели больного и быстро принялся накладывать на Бьёрна диагностические заклинания.

— Так-так. Невероятно! Невозможно! Я не верю своим глазам! — довольный Сметвик облегчённо рассмеялся. — Поздравляю! Вы полностью здоровы, молодой человек. Я не наблюдаю даже следа от этих страшных травм. Удивительно! Всё исчезло! Пейте больше жидкости, вам нужно восстановить водно-солевой баланс организма.

— Целитель Сметвик! Какого Мерлина вы вмешиваетесь? — прорычал Грюм. — К нам в аврорат поступил сигнал о применении здесь тёмной магии и «Непростительных» проклятий. Нам нужно проверить палочку вашего пациента!

— Вы что, господа, с ума сошли? — Сметвик изумлённо переводил взгляд с Грюма на остальных мракоборцев. — Мистер Вильямс провёл в коме почти год. Вы думаете, он сразу, как только очнулся, первым делом решил кого-нибудь убить? Или, может, мальчик решил провести тут, в Мунго, запрещённый магический ритуал, которым их обучает в Хогвартсе лично Альбус Дамблдор? Вы в своём уме, господа мракоборцы?

Грюм продолжал требовательно сверлить его взглядом, на что Сметвик картинно закатил глаза и ткнул пальцем в сторону стены.

— Палочка молодого человека в том шкафу с остальными вещами. Но я утверждаю, что после такого, как у него, серьёзного ранения, любому волшебнику первое время даже «Люмос» наколдовать будет непросто.

Тем не менее Грюм сразу подошёл к указанному месту и, порывшись в шкафу, вытащил палочку Магнуссона.

— Приоре Инкантатем! — произнёс он с надеждой и разочарованно вздохнул. Последние чары, которые применяли с помощью этой палочки, датировались прошлым летом. Ничего запрещённого или тёмного там не было.

— Может, артефакт невыразимцев неверно сработал? — Доркас примиряюще посмотрела на мужа. — Если бы юношу хотели убить Авадой, думаю, тот был бы давно мёртв.

Грюм сердито фыркнул, но спорить с женой не стал. Он ещё раз разочарованно осмотрел помещение и развернулся к двери.

— Ладно, на выход, ребята. А вам всего хорошего, целитель, — спрятав палочку, раздражённый командир мракоборцев первым вышел из палаты. Вскоре там не осталось никого, кроме Бьёрна и Сметвика.

— Хмм. Наверное, зелье Герпия Злостного вызвало такой странный тёмномагический эффект. Да такой, что весь Аврорат забегал как подгорелый, — забормотал Гиппократ. — Не зря, не зря это зелье тёмным назвали. Впрочем, надо признать и несомненную пользу тёмной магии в деле исцеления таких травм, эффект невероятный, мда…

— Целитель, — Бьёрн прервал размышления Сметвика. — Расскажите, пожалуйста, что со мной случилось? Последнее, что я помню, это как выхожу из ресторана мадам Мелифлуа в Париже.

— На вас было совершено покушение, — стал рассказывать Сметвик уже известную Бьёрну историю, дополняя её новыми подробностями.

— Своим спасением вы обязаны леди Араминте, именно она доставила вас сюда, — подытожил Сметвик и неторопливо прошёлся по комнате. — Кстати, её дочь просидела здесь с вами все зимние праздники, бедная девочка!

— А мои друзья? Кто-то приходил из Хогвартса? — Бьёрн сел на кровати.

— Кхм. Несколько раз вас навещали профессора, студентов не было, — Сметвик задумчиво почесал нос. — Зато каждую неделю здесь торчали уважаемый мистер Горбин из Лютного переулка и крайне невоспитанный оборотень из истинных, по имени Фенрир Сивый, если мне не изменяет память, а она мне не изменяет.

Бьёрн только улыбнулся своеобразной манере речи Гиппократа Сметвика. Зная грубый, но честный характер оборотня, он понимал возмущение интеллигентного целителя.

— А когда меня выпишут, сэр? Осталось чуть больше месяца до начала экзаменов, — Бьёрн пригладил отросшие волосы и замер. Только теперь Магнуссон осознал, что прошёл почти год, с тех пор как он попал в Мунго.

— Сейчас мы займёмся проверкой вашей памяти, а когда закончим, я пошлю сову Дамблдору, — Сметвик подошёл к кровати и сел на стул рядом с Бьёрном. — Через неделю, думаю, он переправит вас в Хогвартс. А там уже всё будет зависеть от вашего текущего уровня подготовки.

— Хорошо, целитель. Если возможно, я бы хотел написать письма тем, кто обо мне беспокоился всё это время. Бьёрн уже уверенней сел на кровати, и целитель бегло начал опрашивать его по самым разным темам. Каких-то проблем в работе мозга обнаружено не было, и Сметвик удовлетворённо улыбнулся.

***

Дамблдор трансгрессировал возле немного кособокого деревенского домика. Было заметно, что, по мере рождения новых детей, хозяева самостоятельно, с помощью магии, пристраивали комнаты. Постучавшись и услышав приглашение, он осторожно вошёл внутрь.

— Здравствуйте, Артур, Молли. Как малыши? — Альбус зашёл в кухню, где сидели за столом хозяева. Рыжеволосая женщина с усталым лицом радостно улыбнулась при виде Дамблдора. Чуть больше месяца назад она родила близнецов, которых назвали Джордж и Фредерик. Сейчас оба младенца сладко спали, а Молли с мужем наслаждались тишиной и покоем. Годовалый Персиваль играл с погремушкой, но благодаря магии делал это беззвучно. Самые старшие дети гоняли на улице садовых гномов. Оттуда слышались недовольные визги магических паразитов и беззаботный детский смех.

— У нас всё хорошо, директор, справляемся, — Артур поправил растрёпанные волосы. — Выпьете с нами чаю? Молли испекла замечательный пирог с патокой.

— Спасибо, Артур. Не откажусь, — улыбнулся в бороду Дамблдор.

Пообщавшись на отвлечённые темы и угостившись действительно вкусной едой, Великий Светлый Волшебник, наконец перешёл к делу.

— Знаешь, Артур. Передай от меня весточку твоему кузену Биллиусу. Пусть заскочит на неделе ко мне в Хогвартс, есть работа по его профилю.

— Что-то случилось? — забеспокоился Уизли.

— Всё в порядке, — сверкнул очками Дамблдор. — Просто Биллиус хорошо знает маггловскую бухгалтерию, а в МКМ развелось слишком много непрофильной бюрократии, в основном из-за сквибов. Нужно убрать лишнее. Уверен, что Биллиус поможет мне разделаться с этой маленькой проблемой.

***

В лавку «Горбин и Бэркс» вальяжно вошёл молодой платиновый блондин. Хозяин читал письмо, сидя за стойкой, и по мере прочтения, его лицо расцвечивалось доброй улыбкой. Удивлённый таким странным преображением всегда хмурого и желчного старика, Малфой неожиданно для себя спросил:

— Чему вы так радуетесь, мистер Горбин?

Тот перевёл мгновенно построжевший взгляд на блондина, но тем не менее ответил:

— Вести из Мунго. Бьёрн Вильямс наконец-то пришёл в себя. Не поленился пару строк черкануть.

— А что с ним произошло? — удивился Люциус. Несмотря на то что последние годы они с Бьёрном только переписывались иногда, вести о том, что младший товарищ попал в беду, неприятно кольнули сердце. Как-то он позабыл про школьного приятеля, а ведь Вильямс обещал вырасти в сильного мага. Последние годы обстановка в Англии становилась всё мрачнее. Абраксас старался оберегать сына, готовя его в политики и финансисты. Однако проверка кровью Люциуса не миновала. Из-за всех этих проблем он и не мог уделять время друзьям в достаточной степени.

— Кто-то очень хотел его убить, малыш чудом выжил, — Горбин в паре фраз выложил, то что знал о покушении.

— А теперь, значит, пришёл в себя, — Малфой задумчиво пожевал губу. — У нас ферма единорогов есть, отвезу-ка я Бьёрну молока. Детям помогает вырасти сильными волшебниками, думаю, и ему, после стольких месяцев в коме, будет полезно.

Горбин удивлённо поднял брови. Цена единорожьего молока, отданного добровольно, была не по карману обычным волшебникам. То, что жадный Малфой решил таким образом помочь их общему знакомому, удивило хозяина лавки.

Люциус не стал откладывать визит в лечебницу, вызванный спонтанным решением. Он заскочил в мэнор, приказал домовикам принести банку молока и вместе с ней аппарировал в Мунго. «Конечно, выгляжу я по-идиотски, — Люциус критично рассмотрел свою затянутую в модную мантию фигуру и банку молока в руках. — Да и Мордред с ним. Не буду обращать внимания на ухмылки плебса».

Правда, никого по пути младший Малфой не встретил, если не считать нескольких целителей в лимонных халатах. Найдя нужную палату, он уверенно вошёл внутрь.

— Сегодня прям день посещений, — улыбнулся Бьёрн, сидя на кровати. — Ты с этой банкой очень потешно выглядишь, Люц.

Малфой тоже ухмыльнулся и поставил свою ношу на столик возле кровати Бьёрна.

— Иногда надо спускаться с вершин к первородным корням, — Малфой важно задрал палец. — Даже знатному лорду нужно понимать, что волнует обычный народ.

— Ха-ха, — рассмеялся Магнуссон. — Ты теперь говоришь, как настоящий политик.

— Отец натаскивает, — Люциус по-простому уселся рядом, на кровать. — Мне Горбин рассказал, что на тебя покушались. Ты узнал, кто это?

— Я только неделю как в себя пришёл, — хмыкнул Бьёрн. — Есть подозрения, но надо всё проверить. Мистер Горбин и ещё один знакомый обещали выяснить через свои связи.

— Я тоже поспрашиваю среди аристократии, — кивнул Малфой. — Члены нашей французской ветви вращаются в высшем обществе, кто-нибудь что-нибудь да слышал.

— Спасибо, Люциус, буду признателен, — серьёзно кивнул Бьёрн и, взяв палочку, трансфигурировал два стакана.— Ну что, за встречу?

Люциус воровато огляделся по сторонам, но в палате никого, кроме них двоих, не было.

— А давай! Только не говори никому.

Бьёрн с ухмылкой разлил по стаканам единорожье молоко, и они с удовольствием чокнулись.

— За здоровье, — Малфой первым, прикрыв глаза, отхлебнул волшебный напиток.

— И за месть врагам, — мрачно проронил Магнуссон.

Ежедневные изматывающие тренировки с Гриндевальдом не прошли для него даром. Бьёрн уже не был тем наивным и добрым юношей, каким был раньше. Теперь он действительно желал отомстить.

Дверь отворилась, и в палату вошли Дамблдор и Сметвик. Увидев остатки молока на губах слизеринцев, Альбус весело сверкнул очками.

— Простите, что прерываю ваше, несомненно, приятное времяпрепровождение, молодые люди.

— Здравствуйте, директор, — хором произнесли Бьёрн и Люциус и также одновременно вытерли рты.

— Оу! — принюхался к запаху Сметвик. — Молоко единорога? Вы решили стать целителем, мистер Малфой? Боюсь, против ваших методов у Мунго не будет шанса.

— Ну что вы, целитель, — ухмыльнулся Люциус. — Когда я стану министром магии, я тут же распоряжусь, чтобы для лечебницы закупали достаточно единорожьего молока.

— Тогда уж и для Хогвартса увеличьте бюджет, мистер Малфой, — хмыкнул Дамблдор.

— Непременно, если мою кандидатуру поддержат в Визенгамоте ваши сторонники, сэр, — лукаво прищурился Люциус.

— Увы, тут я не властен, — показательно вздохнул председатель Визенгамота. — Центристам надоели метания либералов и консерваторов, так что нейтралы будут активно продвигать своего кандидата.

— И кто же это? — помрачнел Малфой.

— Тут нет никакой тайны. Это Милисента Багнолд, — Дамблдор вежливо улыбнулся. — Она училась на Когтевране лет сорок назад. Очень целеустремлённая дама. Ваш отец её прекрасно знает, они ведь учились вместе.

— Я у него спрошу, — поскучнел Малфой и стал прощаться. Через пятнадцать минут в палате остались только Дамблдор и Бьёрн.

— Ты готов сдавать экзамены, мой мальчик? — Альбус пытливо посмотрел на Магнуссона. — Если надо, я договорюсь в Министерстве, чтобы Гринготтс выделил для тебя креди́т на обучение в следующем году.

— Спасибо, директор, — улыбнулся Бьёрн, не собираясь идти на поводу у старого паука. — С моей памятью всё в порядке, минимально необходимое количество экзаменов я сдам.

— Сметвик сказал, что мы можем уходить в любое время, — Дамблдор подавил лёгкое разочарование. — Сейчас спустимся в приёмный зал, а дальше камином прямо в мой кабинет. Думаю, твои друзья Джеймс и Сириус очень обрадуются, когда когда вы встретитесь. Да и остальные ученики наверняка будут рады тебя видеть.

— Я готов, сэр, — Бьёрн легко поднялся с кровати. — Типли сам перенесёт вещи в мою комнату.

Он накинул мантию, вложил палочку в кобуру на предплечье и завязал отросшие волосы в хвост.

— Тогда идём, — Дамблдор поднялся со стула и первым направился к двери.

— Типли, перенеси все мои вещи в Хогвартс, — приказал Бьёрн в пустоту и закрыл за собой дверь палаты.

***

Обновив защиту от ветра и холода, Гуннар Свардхисон вошёл в тёплое помещение. Старый замок, который от великих щедрот выделили волки остаткам клана медведей, был совершенно непригоден для жизни. А ведь с ними были женщины и дети. Поэтому первое время все усиленно старались сделать эту груду заледеневших камней хотя бы немного обитаемой. Пришлось даже торговать с магглами. Часть родовичей занялась промысловой охотой и рыбалкой, женщины принялись изготавливать разные поделки из шкур и костей. А Свардхисон организовал торговлю как здесь, в Финнмарке, среди местных племён саами, так и на границе со славянскими землями.

В большой зал, где сейчас находились почти все соклановцы во главе со Свардхисоном, влетела уставшая сова. Она уверенно уселась прямо на стол перед Гуннаром и настойчиво протянула ему лапу, косясь, однако, на тарелку с нарезкой. Северянин тут же отвязал послание и пододвинул сове мясо. Под довольный клёкот птицы Свардхисон не спеша начал разворачивать письмо.

«Здравствуйте, дядя Гуннар! Я жив и сейчас почти в норме. Вы были правы, когда говорили, что у нынешних Волков нет чести. Я готов исполнить свои клятвы и вернуться на север. Продержитесь до осени, мне следует подготовиться», — прочитал радостные вести Свардхисон. Он настолько резко вскочил, что задремавшая над тарелкой сова заполошно взмахнула крыльями.

— Клан скоро возродится! — проревел Свардхисон, потрясая письмом. Его седые волосы и борода зазолотились в лучах заходящего солнца. — Магнуссон жив и скоро вернётся к нам. Клянусь Тором нас всех ждёт славная битва!

Радостные крики соклановцев заставили проснувшуюся сову взлететь под потолок.

***

В глубине рукотворных пещер, расположенных в толще скалы у мыса Нордкап, в келье, с низким потолком, сидела сморщенная старуха с крючковатым носом и тёмно-зелёными злыми глазами. Однако в этот момент они были закрыты, а из беззубого рта вырывалось негромкое монотонное гудение.

Ведьма решила проверить будущее. Не угрожает ли кто-то ещё клану Волка после смерти последнего Магнуссона? Ведь, как известно, врагов у Модброка хватает. Не все хотят идти под руку самого могущественного мага Севера, многие желают ему смерти. Однако среди множества вероятностей не было ничего такого, с чем бы Харальд не справился. Совы и Барсы ему не соперники, даже если объединятся, а об остатках Медведей и говорить не стоило.

Ведьма постаралась расширить восприятие как можно дальше и внезапно почувствовала чьё-то недоброе внимание. Казалось, неизвестный стремительно приближался огненной точкой, и вскоре Фрея увидела перед собой оскаленную медвежью пасть.

— Вы же все мертвы?! — нерешительно прошептала испуганная ведьма. — Вы же сдохли!?

Блеснули белые клыки, а потом медвежья пасть сомкнулась на её лице, выдавливая глаза и разрывая кости.

Сигрун Нильсен тащила поднос с едой для матери. Восемнадцатилетней невероятно красивой девушке было неприятно находиться здесь, в старых пещерах. Она должна была заканчивать в этом году институт Дурмстранг и даже нашла себе там отличного парня, но мать, которую все считали её прабабкой, внезапно забрала её с шестого курса и вернула домой. «Ты обязана будешь пройти посвящение немного раньше, — сказала та. — Если моя задумка не сработает, я пожертвую собой во имя клана. Наследие семьи Нильсен не должно угаснуть».

Вдруг дальше по коридору из комнаты матери раздался истошный визг, переходящий в хрип. Сигрун уронила поднос и, вытащив палочку, бросилась вперёд. Картина, которую она увидела, напомнила девушке уроки УЗМС, когда молодого шведского короткорылого дракончика кормили дикими гриннинскими лошадьми. Кони, судорожно хлопая подрезанными крыльями, пытались избежать смерти, а ловкий серебристо-голубой ящер с азартом отрывал от них кровоточащие куски мяса. Сейчас леди Фрея напоминала коня, которого распотрошил голодный дракон. Кровь была везде. На полу, на стенах, на самой старой ведьме. Она что-то пыталась сказать, но из окровавленного месива, бывшего раньше лицом, вырывались только свистящие звуки порванной трахеи. Дёрнувшись в последний раз, Фрея повалилась вниз, прямо к ногам остолбеневшей Сигрун.

— Да что здесь творится? — завопила девушка, отскакивая назад. В этот момент тело старой ведьмы зашевелилось и начало превращаться во что-то непонятное. Вытекшая кровь с мерзким хлюпаньем стала всасываться обратно, кости заскрипели, изгибаясь и утолщаясь. Через несколько ударов сердца на забывшую про палочку Сигрун, посмотрела, приподняв от пола тяжёлую голову, невообразимо уродливая тварь с огромными жёлтыми клыками и серебристо-стальными когтями. Тёмно-зелёные глаза изучали девушку с нездоровым вниманием, а раздвоенный язык то и дело пробовал наполненный запахом крови воздух. Сигрун, ощутив смертельную опасность, мгновенно выхватила палочку и скастовала «Плеть праха» — одно из тёмных заклинаний, изучаемых на шестом курсе. Однако это только разозлило тварь.

— Ты была плохой девочкой, Сигрун. Без нужного ритуала, доченька, ты не станешь настоящей Нильсен, — противно захихикало чудовище голосом матери и бросилось на неё. Поставленный на одних рефлексах магический щит отшвырнул тварь назад в комнату, и девушка стремглав кинулась бежать. Чтобы монстр не погнался следом, она кинула «Бомбарда максима» в потолок, только потом поняв, что взрыв в замкнутых пещерах опасен и для неё само́й. Не дожидаясь, когда давлением разорвёт барабанные перепонки, она, как могла, закрылась щитами со всех сторон. Грохнуло! Девушку подняло в воздух и метров пятьдесят несло по тоннелю вперёд. Щиты угрожающе хрустели, но Сигрун, проклиная свою глупость, вливала в них всю доступную магию. Наконец, её, как пробку из бутылки, выбросило из пещер, сзади оседала пыль, и вокруг по искристому снегу забарабанила каменная крошка. «Надеюсь, тварь размазало под камнями!» — сердито подумала девушка, крутанулась на месте и аппарировала на край утёса Нордкап, а потом сжала портальный амулет и через несколько секунд очутилась в замызганном закоулке на краю Осло.

— И откуда тут появилась такая красотуля? — чей-то пьяный голос заставил девушку резко развернуться на месте. Какой-то неопрятного вида мужик похотливо улыбался ей, перегораживая выход из тупика.

— Oculi tui ardeant — бросила она проклятье, и мужчина заорал, схватившись за загоревшееся лицо. Через несколько секунд она спокойно прошла мимо трупа случайного бродяги, даже не поморщившись от запаха горелого мяса. «Надо вернуться в Дурмстранг и закончить обучение, — Сигрун трансфигурировала себе вместо грязной и разорванной одежды вполне современные штаны и куртку. — А заодно проверю, не нашёл ли себе Олаф другую девушку. И если это так, то конец им обоим!»