Бьёрн Магнуссон

Глава 58 Глупость часто приводит к трагедии

Вальбурга без труда вскрыла защиту в кабинете мужа и проникла внутрь. Зажгла «Люмус» на кончике палочки, села в кресло и стала по очереди выдвигать ящики стола. Что искать, она не представляла, но мысли об измене Ориона не давали ей покоя. Один из ящиков оказался немного короче, чем остальные. Вальбурга осторожно потыкала пальцем заднюю панель и, найдя место, за которое можно зацепиться, решительно дёрнула её на себя. Секретная заслонка вырвалась из пазов, и за ней обнаружились ряды маленьких флакончиков со светящейся жидкостью внутри. Там же находился дневник в жёлтой кожаной обложке.

Вальбурга осторожно раскрыла его и внимательно вчиталась в записи. Номера и даты в тексте соответствовали этикеткам на флаконах. Становилось понятно, что таким образом Орион хранил воспоминания о каких-то важных событиях своей жизни. Взмахом палочки Вальбурга немедленно призвала «Омут памяти» и вылила в чашу первый попавшийся флакончик за интересующий её период. Подождав, пока магия устройства сработает, она опустила голову в чашу.

Только на пятом флаконе с воспоминаниями мужа Вальбурга наткнулась на то, что искала. Она наконец увидела любовницу Ориона, узнала, как её зовут и где та живёт. У развратной блондинки с грубоватыми чертами лица, которые, по мнению Вальбурги, были изуродованы дешёвым макияжем, имелась съёмная квартира в Париже и ещё одна в Лондоне, купленная Орионом.

«Я ему, значит, верила, а он тут целое любовное гнёздышко приобрёл для этой коровы!» — вспыхнули яростью глаза Вальбурги.

На следующий день она приехала к нужному дому и стала ждать, когда Скитер выйдет на улицу. Та вышла из подъезда и спокойно направилась к остановке, видимо, собираясь ехать на работу. Вальбурга стиснула палочку и двинулась ей наперерез. По её расчётам, они должны были встретиться возле маленького сквера. Так и случилось. Блондинка не успела среагировать, как Вальбурга тут же её заколдовала. Она самодовольно подумала, что нисколько не растеряла навыков колдовства. Затащив жертву в сквер, Вальбурга начала потрошить память Скитер, но не нашла никаких подтверждений измены Ориона. «Мерзавец стёр дуре воспоминания о себе!» — вызверилась Вальбурга и неожиданно для себя с размаху влепила блондинке пощёчину.

Что делать дальше, она не знала, но решила наказать эту вульгарную простушку посильней. Поэтому, мстительно прищурившись, Вальбурга наложила на неё страшное проклятье из библиотеки Блэков. Из-за него Скитер больше никогда не будет детей.

«Никаких тебе бастардов Блэк, милочка. Теперь ты сухая ветка... навсегда!..» — зло прошипела Вальбурга в бессмысленные глаза блондинки и трансгрессировала домой. Вернувшись на «Гриммо, 12», женщина налила себе вина́ и вновь с болезненным мазохизмом стала пересматривать любовные похождения мужа. Как оказалось, блондинка была далеко не единственной пассией Ориона.

«Может, он и сейчас с кем-то развлекается, кобель!» — Как и остальным Блэкам, Вальбурге нужно было совсем немного, чтобы рухнуть в состояние неконтролируемой ярости.

«Если ты убьёшь Ориона, магия тебя накажет, он же глава рода», — последние бастионы здравого смысла таяли, словно масло на раскалённой сковороде. Идея прикончить сластолюбца получала всё большее одобрение в сердце Вальбурги.

«Значит, с другими бабами ты вон какой герой, а на меня у тебя времени не было?» — закипала в душе́ злость. Вино показалось горьким, и она, размахнувшись, швырнула полупустую бутылку в стеклянную дверцу шкафа.

Когда Орион вернулся домой, Вальбурга окончательно потеряла самообладание. Услышав его лёгкие шаги, она крепче стиснула в руке палочку и направила её на входную дверь. Как только Орион вошёл в кабинет и зажёг свет, в него сразу же прилетела «Авада Кедавра».

Дом содрогнулся, Вальбурга заорала от боли и мгновенно свалилась на пол, потеряв сознание. В кабинете с хлопко́м появился взволнованный Кричер, увидел труп лорда и завыл от ужаса. Почувствовав, что хозяйка жива, хоть и без сознания, он перенёс её магией на диван и, стиснув уши в лапках, стал биться головой об пол.

Кричер видел, как страшное проклятье расползается по ауре женщины подобно плесени по протухшему сыру. «Хозяюшка Вальбурга теперь предательница крови!» — Из глаз домовика хлынули слёзы, и он заскулил, ещё сильнее ударяясь головой об пол. Затем Кричер трансгрессировал на кухню и в истерике стал прижигать уши печной дверцей. Боль и запах палёной шкуры немного отвлекли его от ужаса, который когтистой лапой стискивал маленькое сердце домовика. Он чувствовал, как в этот самый момент поместья рода Блэк впадают в спячку, развоплощаются остальные домовики, а родовой алтарь на «Гриммо, 12» почти перестаёт излучать магию. От гибели род Блэков отделял один маленький шаг. Только то, что Сириус был выжжен с гобелена, но остался привязан к источнику, помогло Блэкам избежать печальной участи забытых родов.

В современной Англии хватало волшебников, у которых давно не было алтарей. В какой-то момент основная ветвь семьи погибала, а бастарды с разбавленной кровью не могли восстановить алтари и разбудить мэноры. У них не хватало ни сил, ни знаний. Такие рода жили как простые магглы, только с палочками, называясь древними и благородными лишь на бумаге. Ни о каком могуществе в этих семьях речи уже не шло. Блэкам оставался один маленький шаг, чтобы сила их древнейшего и благороднейшего рода исчезла навсегда.

***

Сова Люциуса Малфоя нашла Бьёрна на берегу. Вега три дня назад защитила мастерство по своему направлению, и они праздновали в Ницце её новое звание. Чтобы познакомиться поближе с маггловской культурой, Вега затащила Бьёрна в городской оперный театр, благо тот находился чуть ли не на берегу моря. Правда, Бьёрну там не понравилось. Он даже сказал, что не удивится, если когда-нибудь эта опера сгорит вместе со всеми своими визгливыми певцами.

Почтовая сова тяжело приземлилась на песок и, смешно ковыляя, направилась к шезлонгу Бьёрна. На бунгало были наложены «антимаггловские чары», поэтому рядом на пляже не было никого, кто мог бы удивиться необычному поведению дикой птицы.

Магнуссон через открытое окно притянул телекинезом тарелку с мясной нарезкой со стола на кухне и поставил её на песок перед совой. Пока птица ела, угрожающе растопырив крылья, Бьёрн прочитал сообщение от Люциуса. Тот срочно просил о встрече. Вздохнув, Магнуссон поднялся с лежака и пошёл в дом. Ему не хотелось никуда уезжать, поэтому он решил пригласить Малфоев в бунгало. Оставалось только предупредить невесту о гостях.

Вега, благодаря созданному Бьёрном многоразовому порталу, каждый день моталась из Парижа в Ниццу. Она совмещала помощь Араминте с рестораном и общение с женихом. Он же продолжал экспериментировать с рунами и тренироваться в магии.

Отправив Веге «Патронуса», Бьёрн разбежался по песку, прыгнул и, пролетев над водой около двадцати метров, нырнул в море. Он невербально наложил на себя «Головной Пузырь» и трансфигурировал ноги в ласты. Прохладная вода ласково охлаждала разгорячённую кожу, Бьёрн продвигался всё дальше, наблюдая, как маленькие разноцветные рыбки курсируют над песчаным дном.

Чем глубже он погружался в тонкости магии, тем больше возможностей открывалось перед ним. Например, та же трансфигурация позволяла ему менять тело лучше, чем природному метаморфу.

К сожалению, Бьёрн пока не нашёл способ сохранить устойчивую длину теломер с помощью магии. Если когда-нибудь это получится осуществить, то проблема телесного бессмертия решится сама собой. Сейчас во время трансфигурации такая тонкая детализация преобразований была ему недоступна, но Бьёрн продолжал изучать возможности магии в этом направления. Если обычный волшебник мысленно представлял, в какой предмет нужно превратить тот или иной объект, то Бьёрн научился оперировать трансфигурацией на молекулярном уровне. Или же на уровне клеток, если процесс преобразования запускался в живом организме. Это открывало просто невероятные перспективы, но исследованиям не было конца и края.

Наевшаяся сова почесала клювом своё раздувшееся брюшко, с трудом взлетела и понесла Люциусу визитную карточку Магнуссона с вложенным в неё заклинанием персонального портала.

Малфои прибыли к бунгало ровно в семь вечера, когда жара сменилась прохладой. Бьёрн с Вегой уже накрыли стол к их приходу, а сейчас сидели в плетёных креслах с бокалами Châteauneuf-du-Pape и любовались солнцем, которое постепенно погружалось в море. Запах водорослей, шум волн и вкус вина́ с провокационной историей его создания добавляли приятные нотки к умиротворяющей обстановке вокруг.

Гости прошли по деревянным дорожкам, следуя за важным домовиком, и наконец добрались до места. Приветствия, объятия кузин, рассаживание за столом. Через полчаса, когда вино было выпито, а лёгкий ужин из морепродуктов подошёл к концу, Вега уговорила Нарциссу поплавать в море, а Бьёрн и Люциус расположились в шезлонгах у самой воды. Не отвлекаясь на весёлые крики довольных кузин, которые скользили на наколдованных досках по волнам, Малфой наконец решился спросить о Нотте.

— Ты же помнишь, что я изучаю самые разные направления волшебства? — Бьёрн смотрел куда-то за горизонт. — Магия может всё, Люциус. Это удивительно. Возможности человека ограничены только его ленью. Наверное, лень — это какой-то природный защитный механизм, который не даёт нам сойти с ума. Кстати, ты знаешь, что у тебя на руке есть рабское клеймо?

Неожиданный вопрос застал Малфоя врасплох, и тот замер в ужасе. Вечер на берегу моря в хорошей компании, с ужином и бутылкой дорогого вина́ настроил Люциуса на мирный лад. А теперь край солнца, тонущего в море, вдруг показался ему остриём зловещей гильотины.

— Из-за метки у всех чистокровных волшебников проблемы с фертильностью, — Магнуссон отхлебнул вина и поставил бокал на столик. — Вы не можете иметь нормальных детей. Если бы не родовые алтари, то у вас даже шансов не было. Вряд ли Волдеморт предполагал такое, когда решил воспользоваться опытом египтян. Хотя, может быть, кто-то посторонний внушил ему эту мысль? Мне казалось, ваш господин, наоборот, хотел, чтобы чистокровные семьи сохраняли исключительное положение в обществе волшебников Англии. Похоже, кто-то последовательно истребляет старые рода.

Бьёрн глотнул вина́, посмотрел на Малфоя и стал рассказывать дальше о «Чёрной метке».

— Рабское клеймо было придумано в Древнем Египте. Конечно, местные колдуны не хотели, чтобы те бесконтрольно размножались. Ведь женщина, ожидающая ребёнка, не будет работать так же хорошо, как раньше, чисто физически не сможет. Ваш лорд, пусть он и Великий Волшебник, довольно ограничен в некоторых направлениях магии. Не прими мои слова за оскорбление. Возможно, ему это просто было неинтересно. Главное, что метка работает, а на каких принципах, он в такие тонкости не углублялся.

— Но ведь у Нарциссы нет метки? — вскинулся Малфой.

— Включи голову, Люциус! Чтобы появились дети, нужно участие обоих партнёров, — Магнуссон весело хмыкнул. — Или ты в своём чистокровном снобизме все эти годы ожидал, что Нарцисса должна сама обо всём позаботиться?

— Да пошёл ты! — Малфой дёрнул ногой навстречу волне, постаравшись, чтобы брызги полетели в Бьёрна. — Шутник, Моргану тебе в постель! Рассказывай давай, как мне теперь снять эту метку?

— А её нельзя снять, — огорошил его Бьёрн. — Египетские колдуны знали своё дело. Правда, они предусмотрели и тот случай, когда от ценного раба нужно получить потомство. В метку можно послать приказ, который на время отключит бесплодие. В течение месяца ты сможешь зачать хоть с десяток маленьких Малфоев, а потом уже ничего не получится. Другой возможности не будет. Единственное, что я могу ещё сделать для тебя, Люц, так это сломать механизм тёмной метки, который обеспечивает подчинение раба господину и даёт возможность свободно рыться в твоей голове. Ведь ты сейчас подумать не можешь о том, чтобы предать Волдеморта, верно? Даже теперь, когда узнал, что безвольный раб?

Малфой сжал челюсти до хруста и кивнул. Мысль о том, что Лорд мог быть в чём-то неправ, вызывала у него зубную боль и возмущение. Хотелось психануть, послать Магнуссона подальше с его предложением и уйти. Только понимание того, что род Малфой погибнет, если он не справится с эмоциями, заставляло его идти против установок, заложенных в метке Волдеморта.

— Ладно, я вижу, что ты согласен, Люциус, — Бьёрн проследил взглядом за женщинами, катающимися на волнах, и повернулся к приятелю. — Давай сюда руку, не будем тянуть фестрала за хвост.

Через час Малфои отправились обратно в Англию, а Вега с тревогой посмотрела на Бьёрна.

— Ты поможешь им? Нарцисса очень хочет ребёнка.

— Я уже сделал всё, что надо. У Малфоев теперь будет всё в порядке, — Бьёрн подхватил на руки довольно взвизгнувшую девушку. — Пойдём в дом, мне кажется, погода обещает нам шторм.

Сверкнувшие на горизонте молнии подтвердили его предположение, а с неба упали первые капли.

— Спасибо, ты прелесть! — Вега игриво укусила его за ухо. — Я так и сказала Нарси, что ты всё решишь и ей не о чем волноваться.

***

Грюм метался по всей стране, участвовал в сотнях задержаний, много раз сражался с «Пожирателями смерти» в составе «Ордена Феникса». Он допрашивал пленных, пытаясь выяснить, кто же убил Доркас Медоуз. Смерть жены, верной соратницы и сильнейшей волшебницы среди мракоборцев, как будто что-то сломала в Аласторе. Он стал ещё более жёстким и подозрительным, не гнушаясь лично пытать пойманных преступников.

От одного из пленных Аластор узнал, что некий Эван Розье хвастался тем, что видел, как убивали эту «грозную стерву из Аврората», а убийцами оказались Волдеморт и Долохов. Поэтому на следующем заседании Визенгамота, где присутствовали одновременно оба Розье, Аластор спровоцировал стычку и получил вызов от младшего «Пожирателя».

Дуэль состоялась в тот же день и сразу пошла не по плану аврора. Аластор решил, что легко убьёт сосунка, но Эван Розье проявил неожиданное мастерство для такого молодого волшебника. Только через десять минут под постоянно усиливающимся давлением Грюм понял, что, несмотря на свой юный возраст, мальчишка получил большую практику сражений. Судя по доведённым до автоматизма боевым навыкам, Эван Розье имел немалый опыт убийств его коллег-мракоборцев.

Сражался «Пожиратель» не хуже, а то и лучше Грюма. В какой-то момент пущенное под прикрытием других чар «Взрывное проклятье» врезалось в лицо Аластора, выбив левый глаз и разворотив нижнюю челюсть. Грюм упал на спину, а наблюдавшие за поединком аристократы радостно зааплодировали юному победителю.

Эван отвернулся от окровавленного тела поверженного мракоборца, поправил сбившийся воротник рубашки и церемонно раскланялся со зрителями, рисуясь своей победой над прославленным аврором. Однако списывать со счетов Грюма было рано. С трудом стерев кровь с оставшегося глаза, Аластор направил палочку в затылок Розье и невербально швырнул в того «Режущее проклятье» с такой силой, что во время очередного шутовского поклона голова молодого мага слетела с плеч и упала на землю, покатившись к ногам зрителей. Ломанными движениями, словно мертвец из маггловских фильмов ужасов, Грюм поднялся с помоста и злобно оскалился окровавленным ртом. В этот момент он выглядел настолько пугающе, что многие аристократы недовольно сморщились.

Пусть Грюм и лишился глаза, но всё же победил. В Мунго выяснилось, что это было не обычное «Редукто», а его запрещённая модификация. С тёмной магией целители не умели работать, поэтому Аластор остался с изуродованным лицом и повязкой на глазнице. Уменьшившееся поле зрения очень мешало мракоборцу, и только заступничество Дамблдора не позволило Краучу перевести Грюма на более спокойную работу. В чём Аластор был неимоверно благодарен старому другу. Братья Прюэтты взяли над ним негласное шефство, помогая и поддерживая в сражениях, пока он приспособится или не решит уйти.

Вскоре Аластору удалось захватить живым ещё одного из молодых пожирателей. Бенджамин Уилкис закончил Хогвартс в этом году и в числе других неофитов страстно мечтал попасть в основной состав ордена «Пожирателей смерти». Грюм решил использовать его, чтобы заманить Долохова в ловушку.

С помощью легилимента из «Отдела тайн» авроры вложили в голову Уилкиса секретные све́дения, будто бы Грюм будет отмечать день рождения вместе с братьями Прюэтт у них в мэноре, после чего бросили молодого «Пожирателя» в одной из подворотен Лютного переулка.

Собрав сильный отряд из сотни опытных мракоборцев, Грюм аппарировал с ними к Прюэттам. Рыжие братья спрятали отряд за оградой и максимально раскачали источник мэнора. Грюм даже закрыл глаза на то, что для этого братьям понадобилось принести в жертву несколько магглов из соседней деревни.

«Каяться будем после войны», — решил про себя Аластор. Сейчас ему хотелось, чтобы Долохов, а лучше бы и сам Волдеморт угодили в ловушку, подготовленную мракоборцами. Он не стал предупреждать Дамблдора, решив доказать ему, что даже с одним глазом он по-прежнему является сильнейшим боевиком «Ордена Феникса».

Когда вокруг мэнора стали трансгрессировать «Пожиратели Смерти», Грюм только радостно оскалился и почесал повязку на пустой глазнице.

— Все готовы к драке? — проревел он, сжимая палочку в кулаке. Мракоборцы ответили согласными возгласами, а братья Прюэтты радостно оскалились. Сейчас в месте силы рода они чувствовали себя равными Великим Волшебникам и ничего не боялись.

— Ты главное не отходи от нас далеко, Аластор, — хохотнул Гидеон, приобняв его за плечи. — А то когда всё начнётся, нам некогда будет за тобой присматривать.

— Я и сам справлюсь, — раздражённо рыкнул Грюм, сбрасывая руку с плеча. Повышенная опека рыжих его раздражала. Он прищурился, разглядывая одинаковые серебряные маски врагов, стоя́щих перед воротами поместья. Где-то там среди них был и Долохов. Скулы Аластора свело от ненависти, в глазах потемнело.

— Готовьтесь! — рявкнул он аврорам. — Когда они полезут, используйте любые чары. Ваша главная задача — убить как можно больше «Пожирателей». Тому, кто прикончит русского, с меня ящик огневиски и премия.

Вначале всё шло так, как и планировал Аластор. Большое количество защитников стало неожиданностью для врагов. Они думали, что найдут здесь несколько пьяных «орденцев» во главе с одноглазым Грюмом, а столкнулись с больши́м отрядом мракоборцев.

Битва разгоралась всё яростнее. С обеих сторон летели смертельные проклятья и взрывные чары. Защита мэнора блокировала все попытки «Пожирателей Смерти» прорваться через ограду. Один из «масочников», который не лез в самую гущу сражения, обнажил предплечье левой руки и ткнул в него палочкой. Грюм отметил это мельком, продолжая забрасывать заклинаниями толпу врагов. Те ставили щиты и огрызались, пытаясь поразить защитников поместья. В целом борьба была равной.

Внезапно, несмотря на подавители межпространственных переходов, работающие с обеих сторон, в треске молний на поле боя появился сам Волдеморт, он был без маски. Лицо Тёмного Лорда искривила презрительная улыбка, никого достаточно могущественного среди защитников не ощущалось. К нему немедленно подбежал один из «Пожирателей» и начал что-то докладывать.

— Вот и его темнейшество появился, — глумливо ощерился Фабиан. — Давай-ка поспорим, брат, кто первый убьёт этого козла? Если ты, то с меня ящик сливочного пива, а если я, то ты скажешь малышке Молли, что она слишком потолстела после последних родов.

— Нашёл дурака, — ухмыльнулся Гидеон. — Я лучше троллю задницу побрею, чем скажу сеструхе такое.

— Хватит болтать, шутники, — рыкнул Аластор. — Готовьтесь, сейчас Волдеморт попытается пробить вашу защиту.

— Пусть попробует, — презрительно хмыкнули рыжие братья. — Скорее у него пупок развяжется, чем источник хотя бы на пять процентов просядет.

Волдеморт направил волшебную палочку, казалось, прямо в них. И тут внезапно по спине Аластора пробежала толпа ледяных мурашек, а лоб покрылся испариной. От Тёмного Лорда исходило такое концентрированное зло, такая мощь и ярость, что Грюм впервые за этот день пожалел, что не предупредил Дамблдора.

От палочки Волдеморта отделился ярко-красный шар и стремительно полетел к мэнору. Защита уплотнилась, став видимой голубой плёнкой. В момент, когда заклинание Волдеморта ударило в стену, на авроров словно обрушилась лавина. Оба Прюэтта закричали от боли, из глаз Гидеона потекли кровавые слёзы, а на висках Фабиана от перенапряжения вздулись чёрные переплетенья вен.

Между тем Волдеморт не собирался ограничиваться одним ударом. Он яростно проревел заклинание, и перекачанный магией луч ударил в защиту мэнора, растекаясь по ней жадными щупальцами. Всё вокруг завибрировало, казалось, что внутренности сжались в тугой узел.

Внезапно в глубине поместья с похоронным звоном взорвался алтарь, защита пала, а Прюэтты рухнули без сознания. Пожиратели будто ждали этого и тут же помчались к мэнору.

Через минуту Аластор отражал первые вражеские заклинания, пытаясь не дать убить полумёртвых Прюэттов. Несмотря на падение защиты, авроров всё равно оказалось больше, чем нападающих, и «Пожирателям» не удалось ворваться на территорию поместья. Несколько человек в серебряных масках валялись возле стены, срезанные заклинаниями.

К сожалению, с «Пожирателями» был Волдеморт. Он, будто античный полубог легко уничтожал каждого волшебника, кто бы ни попадался ему на пути. Ни один из Авроров не мог выдержать даже парочки простых заклинаний, настолько велика была разница в силе. Решив, что кроме него никто не справится с Тёмным Лордом, Грюм поручил двум аврорам привести в чувство Прюэттов или отнести их в дом, а сам помчался к Волдеморту.

— «Авада Кедавра!» — рявкнул Аластор, едва только тёмный ублюдок оказался на прицеле палочки. К сожалению, Волдеморт, словно змея, обладал невероятной реакцией и легко уклонился от зелёного луча. Его лицо выражало ледяное презрение. Палочка Волдеморта внезапно превратилась в плеть, кончик которой полетел в сторону Грюма. Аластор, не раздумывая, применил «Протего Дуо» и отправил в Волдеморта самую мощную «Бомбарда Максима», на которую был способен. Вот только левая нога неожиданно подломилась, а взрывное заклятье улетело в небо, рассыпавшись безобидным фейерверком.

Аластор перевёл взгляд вниз — ниже колена ничего не было. Заклинание тёмного мага легко преодолело защиту аврора и отрубило Аластору ногу. Кровь хлестала из идеально ровного среза, он почувствовал, что сознание стремительно гаснет. Грюм несколько раз взмахнул палочкой, пытаясь остановить кровотечение, но не смог сконцентрироваться. Мутнеющим взглядом он следил, как Волдеморт продолжает методично уничтожать мракоборцев, неумолимо приближаясь к ограде мэнора Прюэттов.

Аластор всё же сумел сесть, дрожащей рукой вытянул перед собой палочку и, превозмогая усталость, прохрипел:— «Авада… Кедавра…»Он вложил все остатки сил в смертельное проклятье, стараясь выжать из источника хоть что-нибудь. Вот только заклинание не получилось, последние силы уходили вместе с кровью. Грюм понял, что вот она смерть, но тут что-то дёрнуло его в районе пупка, он почувствовал, как израненное тело крутится в трансгрессии, и потерял сознание.

Полный разгром аврорского отряда прошёл уже без него. Последнее, что сегодня увидел умирающий от пыток Гидеон Прюэтт, — это обезображенное тело брата, распятое на стене, и зловещий череп со змеёй, реющий в небе над разрушенным мэнором.

***

Дамблдор только что выслушал доклад Минервы Макгонагалл. Заместительница жаловалась, что между Слизерином и остальными факультетами началось тихое противостояние, но если не принять жёстких мер, то всё может перерасти в открытый конфликт. Альбус пообещал подумать над этим, хотя на самом деле не собирался ничего предпринимать.

Внезапно в окно влетел патронус Гиппократа Сметвика и голосом целителя попросил срочно прибыть в лечебницу «Мунго». Удивлённый Альбус тут же вскочил, посадил на плечо сонного феникса, мысленно передавая приказ, и через секунду в огненной вспышке появился возле кабинета Гиппократа Сметвика. Однако самого́ целителя внутри не оказалось, и Альбус, выскочив из кабинета, спросил первую попавшуюся медсестру, где сейчас может быть Сметвик.

Промчавшись по коридорам белым дымом боевой трансгрессии, Дамблдор ворвался в операционную. Под прицелом ярких магических светильников на столе лежал Грюм, а Сметвик и ещё несколько медиков в четыре палочки пытались остановить распространение чёрной опухоли, которая покрывала остаток колена мракоборца. Судя по напряжённым белым лицам, они проигрывали борьбу с темномагическим проклятьем.

— Альбус! — прохрипел Сметвик. — Ты же Великий Светлый Маг, сделай что-нибудь, иначе Грюм умрёт.

Дамблдор мысленно попросил Фоукса помочь, и тот слетел с его плеча прямо на тело мракоборца. Аккуратно переступая лапками, феникс добрался до раны и заплакал, роняя слезинки. В месте, куда они падали, чернота понемногу исчезала.

Дамблдор грозно нахмурился, взмахнул палочкой, и комнату заполнил золотой туман, окутывая всех. Лица целителей порозовели, а Грюм закашлялся и заморгал, приходя в себя. Вся чернота с раны исчезла, оставляя лишь плоть, будто изъеденную жуками-древоточцами.

— Что-то я неважно себя чувствую, Альбус, — прохрипел мракоборец. — Ты что, портал мне ухитрился подсунуть? Какого Мерлина я оказался здесь, а не сдох у Прюэттов? Меня будто дракон сожрал и выср…

— Замолчите, Грюм! — Сметвик оборвал несвязную речь мракоборца и немедленно наложил на него «Сонные чары».

— Чего застыли? Продолжаем латать эту тушку, — рявкнул на остальных Гиппократ и первым подал пример. Целители, встрепенувшись, снова подняли палочки и продолжили накладывать на тело мракоборца лечебные чары. Помощь Дамблдора больше не требовалась. Он устало присел на наколдованный стул в углу операционной и покормил Фоукса орешками.

Когда Грюма увезли в палату реанимации, Сметвик подошёл к Альбусу, который ждал его в коридоре, и с чувством пожал ему руку.

— Если бы не ты, мы б его не спасли! Не знаю, что за пакость в него попала, но, к сожалению, Грюм навсегда останется калекой.

— Получается, с такими повреждениями Аластор не сможет вернуться на службу? — Альбус задумчиво погладил бороду. Лишиться преданного сторонника и опытного боевика, имеющего большой авторитет в Аврорате, было очень неприятно.

Сметвик отвёл глаза и тяжело проронил:

— Он остался жив, а инвалидность — это не приговор. Я думаю, Грюм ещё найдёт себя в мирной жизни. Пусть даже это будут всего лишь мемуары о былых подвигах.

— Боюсь, Аластор предпочёл бы погибнуть в бою, — покачал головой Дамблдор.

Попрощавшись с целителем, он в расстроенных чувствах перенёсся обратно в Хогвартс. Благо феникс мог игнорировать защиту старого замка. Уже укладываясь в постель, Альбус подскочил от внезапно пришедшей ему в голову идеи. «Есть же молодой и талантливый артефактор, который не откажется помочь Грюму встать на ноги! Правда, Вильямсу придётся чем-то заплатить, но ведь разумные люди всегда смогут договориться», — успокоенный Альбус наконец заснул.

Следующий день, который Дамблдор провёл в Визенгамоте, принёс интересные новости. Международная гильдия зельеварения прислала официальное письмо, в котором говорилось, что Северус Снейп стал самым молодым мастером в этом направлении за последние сто лет.

По мнению Альбуса, Слизнорт всё чаще затягивал выполнение его личных заказов, а варить лекарства для больничного крыла соглашался только за полновесные галлеоны. Более того, Гораций хорошо чувствовал растущее давление на свой факультет и уже неоднократно намекал Дамблдору, что хочет оставить преподавание.

Искать нового профессора, а желательно сразу декана для самого проблемного факультета, надо было среди своих. Однако так уж сложилось, что все сторонники Дамблдора оканчивали какой угодно факультет, только не Слизерин.

Вот и получалось, что сделать деканом одного из бывших змеёнышей, которые почти все являлись его политическими противниками, значило самому себе плюнуть в котёл. Так что в голове Альбуса немедленно закрутились шестерёнки. Следовало придумать, как посадить в клетку носатую птичку. Хорошо, что опыта в таких делах у Дамблдора хватало.

***

Северус Снейп удостоился личного приёма у Волдеморта. С того момента, как в Англии узнали о появлении нового мастера-зельевара, многие чистокровные рода решили завести с ним знакомство. Люциус Малфой без лишних слов предложил золото в обмен на эксклюзивные зелья для своей семьи, а старые приятели Мальсибер и Нотт прислали поздравительные письма. Остальные пожиратели тоже пытались наладить отношения с молодым мастером. Только Магнуссон постоянно где-то пропадал, хотя услышать от него поздравления Северусу хотелось больше всего.

Долохов завёл нервничающего Снейпа в полутёмный кабинет, где в одном из кресел сидел Тёмный Лорд.

— Здравствуй, Северус, — вроде бы негромко поздоровался Волдеморт, но сердце Снейпа забилось чаще, чем барабанная дробь. От сидящего в кресле человека исходило что-то нехорошее, что-то опасное.

— Здравствуйте, милорд, — выдавил из себя Северус.

— Хочу поздравить тебя с больши́м достижением, — лёгкая улыбка скользнула по узким губам Тёмного Лорда. — В таком юном возрасте стать мастером — это большая удача. Ты достоин того, чтобы войти во внутренний круг «Пожирателей Смерти», несмотря на сомнительный статус крови. Я ценю в соратниках прежде всего силу и мастерство, так что добро пожаловать в элиту, юный Снейп.

— Спасибо, Лорд Волдеморт! — с чувством произнёс Северус.

— Антонин даст тебе список зелий, в первую очередь нужных нашей организации, — продолжил Тёмный Лорд. — На боевые задания больше не ходи, не надо. Ты послужишь нашему делу в другом качестве.

Он отвернулся к окну, а Северус понял, что аудиенция закончилась, поэтому низко поклонился и вышел.

— Молодец! — Долохов радостно хлопнул его по плечу. — Ты хорошо держался, Снейп. Немногие волшебники способны сохранить достоинство в разговоре с милордом. Слишком его сила давит на ауру. Вот тебе свиток с зельями, которые нужно сварить как можно быстрей. Золото на ингредиенты возьмёшь у Малфоев.

Потом Снейп выяснил у Нотта и Мальсибера, почему обычно мрачный как туча русский маг был таким весёлым. Оказалось, что тот наконец-то сумел отомстить за погибшую семью.

***

Бьёрн сидел за столом в «Белой Виверне» и читал письмо от Дамблдора. Старик звал его в Хогвартс для важного дела. «Наверное, директору понадобилось от меня что-то, связанное с артефактами, — решил Бьёрн. — Вряд ли Великий Светлый Маг приглашает поболтать просто так».

Отказываться от встречи Магнуссон не собирался. Всё же он достаточно уважал Дамблдора, несмотря на предупреждения Гриндевальда. Учителя нельзя было назвать беспристрастным рассказчиком. Бьёрну директор гадостей не делал, а то, что постоянно пытался впутать в свои интриги, так это вполне нормально для человека его положения.

Бьёрн появился возле замка перед обедом, и Дамблдор не разочаровал его, пригласив вначале за преподавательский стол в Большом зале. Магнуссон поприветствовал профессоров, поздоровался со старшекурсниками, которые его помнили, и уселся за преподавательский стол между Макгонагалл и Флитвиком. Оба профессора тут же принялись расспрашивать бывшего ученика о его успехах. Минерва ахала и горделиво улыбалась, слушая Бьёрна, когда он немного рассказал о своих исследованиях человеческого организма.

— Если вы разработаете новую формулу трансфигурации, позволяющую увеличивать срок жизни простых волшебников, — засверкали глаза женщины, — звание магистра вам гарантированно, Вильямс! Ваша фамилия появится во всех учебниках по трансфигурации!

— До этого ещё далеко, профессор, — улыбнулся Бьёрн. — Кстати, я после школы путешествовал по Скандинавским странам и раскопал информацию о своей семье. Моя настоящая фамилия — Магнуссон. Был такой чистокровный род в Норвегии.

— Эх, вот оно как, — усмехнулась по-доброму Минерва. — А я уже хотела мотивировать вашим примером магглорожденных ребят.

— Вы думаете, в этом году защитить мастерство в чарах? — Флитвик тоже хотел узнать о планах Бьёрна.

— Увы, профессор, — Магнуссон отрицательно покачал головой. — Я думал, что учиться сложно, ни на что не хватает времени, а оказалось, после Хогвартса его стало ещё меньше. Да и проблем прибавилось.

— Ну ничего, какие ваши годы, — полугоблин отсалютовал ему кубком.

Остальные профессора в разговоре почти не участвовали, только Бабблинг предложила после обеда пообщаться насчёт скандинавских рун. Бьёрн скосил глаза на директора, и Бабблинг понятливо кивнула. От всех профессоров Магнуссон получил добрые пожелания не бросать науку и заходить в гости почаще. Даже Слизнорт, узнав, что он на самом деле из чистокровной семьи, стал намного учтивей. Когда обед подошёл к концу, и все профессора отправились дальше заниматься со студентами, директор пригласил его к себе.

Они подошли к каменной горгулье, Дамблдор назвал пароль, и та откатилась в сторону. Бьёрн вслед за директором поднялся по винтовой лестнице, в конце которой тот толкнул дубовую дверь и приглашающе поманил его за собой. Зайдя вслед за директором в знакомый кабинет, Бьёрн заметил, что артефактов, контролирующих здоровье и местоположение разных людей, стало ещё больше. «За кем же он так пристально наблюдает? — промелькнуло у него в голове, — но спрашивать Бьёрн не стал».

— Присаживайтесь, мистер Вильямс, — улыбнулся Дамблдор и занял привычное кресло. — Или вы теперь предпочитаете фамилию Магнуссон?

— Не имеет значения, зовите как вам удобней, профессор, — пожал плечами Бьёрн и уселся в кресло возле директорского стола. — Я далёк от заблуждений своего факультета. В текущей политической ситуации то, что я чистокровный волшебник, конечно, безопаснее, но лично я никогда не оцениваю других людей исключительно по породе.

— Хорошо сказано, — ухмыльнулся Дамблдор в бороду. — Согласен с вами, личная сила гораздо важнее, чем, как вы выразились, порода.

Дамблдор призвал из шкафа чайный сервиз и начал неторопливо наливать чай, решая, как лучше начать разговор. Поставив на стол вазочку с любимыми сладостями, он пригладил бороду и сказал:

— В этом году в Шотландии тёплая осень, а Хагрид говорит, что урожай тыквы обеспечит Хогвартс полезным соком на весь год и…

Следующие полчаса Бьёрн поддерживал традиционную английскую беседу ни о чём, решив, что рано или поздно Дамблдор сам устанет от пустых разговоров. Если директор думает, что так заставит его испытывать нетерпение и желание поскорей закончить болтовню, то его уловка не сработает.

Пока директор разливался соловьём, Бьёрн отхлебнул чая и попытался почувствовать в окружающем пространстве что-нибудь интересное и магическое. Среди слизеринцев ходили разные истории о директорском кабинете, могущественных артефактах и тайнах, скрытых в пыльных манускриптах. Как ни удивительно, самое сильное свечение исходило от Распределяющей Шляпы, мирно дремавшей на одной из полок.

Ещё немного увеличив чувствительность ауры, Бьёрн ощутил скрытую энергию могущественного артефакта, спрятанного в шляпе. Магия пробивалась через защитные барьеры, а свежий морозный поток энергии, исходящий от неё, привёл Бьёрна в восторг. В его восприятии неизвестный артефакт был мечом. Одноручным, с клинком из гоблинского серебра и с рубинами в рукояти. В груди настойчиво толкнулся камень предков, будто сообщая что-то важное.

— Кхм, мистер Магнуссон, — отвлёк Бьёрна голос директора, — но чем вас так рассмешила за обедом история юного мистера Локхарта, который выгравировал свою фамилию 20-футовыми буквами на площадке для квиддича? Ведь надпись проявилась лишь тогда, когда Когтевран проигрывал матч Гриффиндору?

Окклюменция позволяла контролировать каждое слово, сказанное ими обоими, поэтому Бьёрн немедленно включился в разговор.

— Я просто представил, какую головомойку устроили воронята самовлюблённому павлину, — вновь улыбнулся Бьёрн. — Да и думаю, профессора Макгонагалл не обрадовал такой перформанс. Наверное, молодой человек решил повторить успех Джона Кейджа с его невероятно мелодичной «4’33»?

— О да. Неделя отработок послужила достойной наградой мистеру Локхарту, — улыбнулся в бороду Дамблдор и весело сверкнул очками. — Ничего, надеюсь, в этом году мальчик возьмётся за ум. Жаль, что так редко выдаётся возможность спокойно пообщаться, — вздохнул Дамблдор. — Ученики, как птицы, вылетевшие из гнезда — вас не заманишь обратно. У меня к вам просьба, мистер Магнуссон.

«Ну, слава тебе, Всеотец, наконец-то ты перешёл к делу, старик», — облегчённо вздохнул про себя Бьёрн.

— Слушаю вас, профессор, что за просьба?

— Один из членов «Ордена Феникса» пострадал в бою недавно, — Дамблдор начал говорить с ощутимой грустью в голосе. — Целители сказали, что для него всё кончено. Его ждёт судьба несчастного калеки, неспособного даже в туалет сходить самостоятельно.

— Я его знаю? — напрягся Бьёрн. Услышать фамилии гриффиндорцев не хотелось. Пускай их пути с Поттером и компанией сами собой разошлись, обнаружить, что кто-то из ребят стал инвалидом, ужасно не хотелось.

— Это Аластор Грюм, — ссутулился Дамблдор в кресле. — Он сильный и преданный делу Света волшебник. Честный аврор и хороший товарищ, учитель Джеймса и Сириуса.

Бьёрн кивнул, но не проявил никаких эмоций. Дамблдор внимательно наблюдал за его выражением лица, но не увидел нужной реакции и сменил подход.

— Я очень переживаю за Аластора, — директор хрустнул пальцами, продолжая искать в лице Бьёрна следы сочувствия. — Боюсь, как только он узнает о своей ситуации, то приставит палочку к виску и скажет «Бомбарда» раньше, чем за мной захлопнется дверь.

— Я вас понимаю, директор, — Магнуссон грустно вздохнул. — Терять соратников тяжело. К счастью, мистер Грюм не погиб. Возможно, после того как он поправится, вы пригласите его в Хогвартс? Работа с детьми поможет ему избавиться от мыслей о самоубийстве. Как говорят русские, «клин клином бьют», вроде как-то так?

Дамблдор чуть не подавился лимонной долькой, представив, что способен натворить в школе расстроенный Грюм.

Бьёрн понял, что директор отказался от идеи получить что-то бесплатно и теперь готов к торгу. Уже другим тоном, более деловым, Дамблдор спросил:

— Вы поможете Аластору вновь почувствовать себя полноценным волшебником? Для него нужно создать артефакты, которые заменят ему ногу и глаз. Было бы здорово, если бы эти протезы обладали уникальными свойствами. Думаю, это поможет Аластору смириться с необходимостью жить с ними.

— Глаз, который может следить за всеми вокруг, и протез, который сможет заменить живую ногу? — задумчиво произнёс Бьёрн. — Это очень сложная, но интересная задача, директор. К сожалению, у меня сейчас нет времени, но в будущем...

Дамблдор уловил недосказанность в его голосе и закономерно воспринял это как предложение к торгу. Он пообещал на выбор: золото, доступ в Запретную секцию библиотеки Хогвартса, годовой абонемент в библиотеку МКМ или несколько старинных артефактов для изучения, но ответ Бьёрна его огорошил.

— Так случилось, директор, что среди «Пожирателей смерти» есть несколько небезразличных мне людей. Я уверен, что вы с вашим «Орденом Феникса» скоро победите в войне. Я хотел бы получить от вас слово великого светлого мага, что эти люди останутся в живых и не попадут в Азкабан.

— И кто же эти господа? — Дамблдор с любопытством посмотрел на Бьёрна поверх очков-половинок. Он, конечно же, давно имел полные списки слуг Волдеморта. В Визенгамоте заседало множество «Пожирателей Смерти», а директор владел легилименцией на очень высоком уровне. Ему стало интересно, на кого Магнуссон готов потратить более сорока тысяч галлеонов, а именно в такую сумму Дамблдор оценивал предполагаемую стоимость артефактов для Грюма.

— Это мистер Нотт, мой однокурсник, который просто вступил в организацию за компанию со своим другом; это наследник Люциус Малфой, которого в организацию затащил его отец, и, наконец, Северус Снейп, который по глупости оказался связан с «Пожирателями смерти».

Дамблдор задумался. Нотт ему не мешал, на его кандидатуру он был готов согласиться. Малфоев хотелось раздеть до нитки, но в целом они не были замешаны в убийствах, а занимались только финансами. Оставить на свободе обоих Малфоев планам директора не вредило. Это решение даже могло принести пользу, стать, так сказать, подтверждением его беспристрастности, председателя Визенгамота. А посадить в Азкабан и тем более убивать юного Снейпа Дамблдор и сам не собирался. Так бездарно израсходовать столь ценный ресурс ему бы и в голову не пришло.

Бьёрн наблюдал, как директор снял очки и начал протирать их, серьёзно размышляя над его предложением. В этот момент Фоуксу надоело бесцельно качаться на жёрдочке, и он перепорхнул на подлокотник кресла, в котором сидел гость. Бьёрн тут же начал наглаживать птицу по мягким пёрышкам, любуясь огненной аурой магического существа.

— Директор, а можно я его угощу? — спросил Бьёрн, вырывая Дамблдора из размышлений.

Тот машинально кивнул, а затем поражённо приподнял брови, наблюдая, как феникс с удовольствием склёвывает орешки с ладони слизеринца. «Аура Магнуссона сильная и чистая, раз Фоукс так дружелюбно на неё реагирует. Да и просьба о защите друзей говорит в его пользу», — подумал Дамблдор, принимая окончательное решение.

— Я согласен, мистер Магнуссон, — директор подал мысленный сигнал фамильяру, и феникс немедленно перелетел на его плечо. — Вы понравились Фоуксу, и ваши слова идут от чистого сердца. Я думаю, эти трое молодых людей принесут гораздо больше пользы нашей стране, оставаясь на свободе. Даю вам слово Великого Мага, что, если артефакты устроят Аластора, я сделаю всё, чтобы названные вами волшебники избежали участи других членов запрещённой организации.

Над рукой Дамблдора вспыхнул магический огонь, а предплечье обвило кольцо обета.

— Я в свою очередь тоже даю слово, что приложу все усилия, чтобы созданные мной артефакты помогли мистеру Грюму вернуться к полноценной жизни, — торжественно произнёс Бьёрн. Над его рукой тоже полыхнуло пламя, а шнурок клятвы обвил запястье.

— Передайте мои извинения профессору Бабблинг, директор, — Магнуссон легко встал с кресла и подошёл к камину. — Мне срочно нужно уйти. Материалы, из которых будут созданы протезы для мистера Грюма, придётся поискать по всему миру. Не хочу терять ни минуты.

Дамблдор проводил его до камина и удовлетворённо вздохнул. Вернуть в строй сильнейшего бойца «Ордена Феникса» стоило того, чтобы оставить на свободе трёх незначительных пешек в этой восхитительной многоходовке.