Четверо лучших

102. ДМ. Беллатриса

Не описать, что я почувствовал, когда этот недоумок Лонгботтом вытолкнул моего отца в круг. Я видел, что он сделал это не нарочно, но его вины это не смягчало. Перспектива оказаться Главой рода прямо сейчас замаячила передо мной так близко, как никогда ещё раньше.

А противники, стоя в разных частях магического круга, уже отвесили друг другу церемониальный поклон и бросились в бой.

Сначала я не смог ничего разобрать из-за вспышек заклинаний или из-за собственного ужаса, который застилал мне глаза. Мне всё время казалось, что смертоносные зелёные лучи обязательно должны полететь в кого-то из нас, но потом понял, что магия круга удерживает все заклинания внутри ринга. Постепенно я привык к стремительным движениям противников и даже начал различать отдельные мелкие движения, которые в каждом бою были чрезвычайно важны. Я увидел, как Беллатриса едва удержала равновесие на каблуках и чуть не пропустила заклинание; увидел, как отец увернулся от Авады, которая пролетела рядом с его виском и обожгла ему волосы. Но самым ужасным было то, что ни он, ни она друг другу не уступали. Белла держалась на ярости и фанатизме, хоть через десять минут уже не хохотала и не насмехалась, а отец собрал в кулак всё своё мужество. Кто сказал, что у Малфоев его нет? Оно проявляется в минуты, важные для всего магического мира, в минуты, которые потом будут вписаны в историю...

Бояться всё время я просто не мог, поэтому отрешился и наблюдал. Напряжение уже начало отпускать всех, кто стоял на светлой стороне, однако все единодушно ахали, когда отцу грозила явная опасность. Гарри едва не подпрыгивал на месте и, не замечая, грыз ногти. Грюм бормотал себе под нос что-то вроде «Задай ей, парень!», а Молли Уизли тихо причитала. Я потихоньку оглядел собравшихся за моей спиной людей и обнаружил, что тревога в их глазах неподдельная. И вправду, ведь светлые не умеют притворяться...

В поединке наступил необходимый перерыв, когда противники вынужденно расходятся и изучают друг друга, готовясь к новой ожесточённой схватке. Отец тяжело дышал и смотрел только на Беллатрису, которая, видимо, только и ждала, чтобы он отвёл взгляд. Трость он держал так, чтобы в любой момент снова пустить её в ход.

— Что, зятёк, выдохся? — насмешливо крикнула тётка, откидывая назад свою растрёпанную чёрную гриву. — Так и знала, что ты сдашься! И что Цисси в тебе нашла такого, павлин надутый!

За отца я не боялся, знал, что он не поддастся на провокацию. И вот уже должен был наступить тот момент, когда бой продолжится, однако в этот момент Беллатриса пошарила рукой и внезапно выхватила из своих юбок вторую палочку. Мы дружно ахнули, кто-то из девушек вскрикнул, а тётка разразилась торжествующим хохотом. От раскрасневшихся щёк отца мигом отлила вся кровь: он знал, что теперь почти наверняка проиграет. Я сжал ледяные руки и жадно ловил каждое его движение, понимая, что в последний раз вижу его живым. У Малфоев есть мужество, а ещё они умеют смиряться перед неизбежным. В конце концов, это война.

Гарри что-то нашёптывал себе под нос и раскачивался из стороны в сторону, обняв себя за плечи, а Волдеморт явно наслаждался нашим отчаянием.

— Мерзавка! — выкрикнула Молли, забыв о том, сколько унижения мы принесли её семье. — Мерзавка, тварь!

Беллатриса расхохоталась в последний раз и бросилась вперёд. Серебряный набалдашник трости сверкнул в воздухе, очертив защитную сферу: в таком положении отец мог только защищаться. Заклятия непрерывным потоком лились с обеих палочек проклятой ведьмы, и наконец наступил этот момент, когда сфера распалась, и отец остался беззащитен. Беллатриса ткнула палочками в его сторону и трость переломилась пополам. Верхняя часть отлетела прямо к её ногам, и Лестрейндж упёрла руки в бока, собираясь насладиться своим триумфом.

Гарри продолжал что-то бормотать.

— Что, Люциус, посмотри в глаза своей смерти, мой драгоценный родственничек! — издевалась Беллатриса. Я случайно взглянул ей под ноги и обомлел: набалдашник расплавленным серебром стекал с дерева, складывался в жидкую полоску, не теряя, однако, изумрудных глаз и раскрытой пасти с острыми клыками. Беллатрису нужно было отвлечь, поэтому я заорал первое, что пришло в голову:

— Ты, мразь, я от тебя отрекаюсь нахрен! Я тебя ещё с детства помню, баньши! Выдра!

Серебряная полоска скользнула к её юбке, но Белла не заорала, как заорала бы всякая другая женщина. Струя огня ударила из её палочек, и серебро разлилось по полу бесформенной лужей. Гарри перестал нашёптывать — я понял, что это он уговорил змею своего вассала ожить и наброситься на Беллатрису. План нападения исподтишка не сработал, и я, смаргивая слёзы, уставился на отца, который держался так спокойно, будто не ему сейчас грозила смерть.

— Ты почти победила, Белла, но мне тоже есть чем тебя удивить, — сказал он, чем явно заинтересовал сумасшедшую Пожирательницу.

— Неужели? — ехидно спросила она. — Как всегда, всё предусмотрел?

— Хочешь посмотреть? — осведомился отец таким тоном, как будто они сидели в нашей гостиной за бокалом шерри, и он предлагал ей альбом с семейными колдографиями. Тон этот в данной ситуации звучал по-настоящему страшно.

— Ха! — отозвалась Беллатриса, и отец, приняв это как согласие, вдруг поднял руки и завёл их назад, как будто нащупывая что-то у себя за спиной. Лицо его исказилось от мучительного напряжения, он что-то схватил и потянул вверх, и по тому, как Волдеморт привстал в кресле, я понял, что наша семья полна сюрпризов.

Я уже знал про меч Гриффиндора, который появлялся из Шляпы, но не подозревал, что меч может появиться прямо из воздуха. Клинок, который отец держал в руках, насмешливо ловя в него отражение потрясённой Беллатрисы, я узнал бы наощупь и с закрытыми глазами: это был фамильный меч Малфоев, но каким образом он оказался у отца? В летописи, конечно, говорилось, что меч Главы рода должен быть всегда с ним... Я чуть не застонал от своей недогадливости: конечно, родовая магия об этом позаботилась...

Меч описал в воздухе широкую дугу; Беллатриса на пробу бросила несколько заклинаний, но все они отразились от широкого клинка и отлетели в сторону. Тётка была явно шокирована и стала отступать. Я понял, что только это и нужно было, чтобы сломить её, ведь у сумасшедших другая логика и неизвестное их пугает. Жаль, что сражение происходило в круге, иначе было бы неплохо загнать её в угол...

Теперь смеялся отец, легко отражал все заклинания и наступал на Беллу. Та взяла себя в руки, ведь, что ни говори, меч не был волшебной палочкой и производить заклинания не мог. Вспышки засверкали так же, как в начале поединка, меч превратился в сияющую дугу...

— Аппарируй! — заорал Гарри, и я ещё успел удивиться, ведь в Хогвартсе нельзя было аппарировать. Но отец сообразил всё быстрее меня. Пропустив мимо себя несколько заклинаний, он исчез там, где стоял, и появился прямо перед Беллой. Раздался неприятный хруст и удар. Тётка завизжала от боли, выронив палочку и зажимая хлещущую из отрубленной руки кровь. Её кисть с зажатой в ней второй палочкой валялась на полу. Но отец не дал ей времени, чтобы прийти в себя, — хотя вряд ли бы это случилось, ведь Беллатриса всегда считала себя неуязвимой. Он коротко размахнулся и всадил меч ей в живот. Тётка захрипела и повалилась вперёд, цепляясь за его плечо уцелевшей рукой и заливая кровью его одежду. Всё бы ничего, но стояли они в нескольких шагах от меня, поэтому я отлично видел, как клинок, разрывая плоть и одежду, выходит у неё из спины.

Кто-то ликующе заорал, но потом всё стало тихо: либо светлые были потрясены, либо просто замолкли из уважения перед смертью. Впрочем, вряд ли они умели её уважать так, как мы, Тёмные маги...

Беллатриса склонила голову отцу на плечо; глаза её закрывались, а изо рта текла кровь.

— Люци... — разобрал я. — Я так уста... уста...

Он отпустил её, хотя до этого придерживал второй рукой за пояс, но то, что упало на залитый кровью пол, уже не было сестрой моей матери, просто мёртвая плоть. Тело соскользнуло с клинка, и только тогда Гарри перевёл дух и уставился на Люциуса.

Тот, однако, на него не смотрел, обернувшись к Тёмной стороне. Там были белые на фоне чёрных плащей лица, изумлённые взгляды... Братья Лестрейнджи обнялись как дети, Макнейр смотрел на всё с совершенно равнодушной миной, а вот Волдеморт...

Он вцепился в подлокотники кресла и неверяще уставился на тело самой преданной своей сторонницы. Отец поклонился ему, хотя я видел, что он едва сдерживает брезгливость, потому что окровавленная одежда облепляла его с ног до головы.

— Вы довольны зрелищем, мой Лорд? — осведомился он.

* * *

Уважаемые читатели! Если вас не затруднит, перечислите, пожалуйста, все ружья, которые должны дать финальный залп, а то вдруг я что-то забыл и будет нехорошо. Сюрприз про Гермиону я помню ;)