Четверо лучших

81. ЛМ. Чаша

— Ты сумасшедший! — сердито выговаривал мне Северус. — Ты бы его ещё до сердечного приступа довёл! Человек едва пришёл в себя после пыток, а тут ты со своими нежностями!

— Это не нежности, — оправдывался я, гоня от себя мысль, что друг просто-напросто приревновал. — И вообще, ты его больше испугал.

Рабастана мы отнесли в незанятую комнату и положили там на кровать, причём Лестрейндж упорно отказывался приходить в себя. Снейп порылся по карманам и вытащил оттуда маленький пузырёк. Иногда я даже думал, что он использует для карманов расширение пространства, столько всего внезапно могло из них появиться. Открытый, пузырёк распространял вокруг себя отвратительный резкий запах, и я пожалел Рабастана, под нос которому Снейп сунул вредоносную ёмкость.

Лестрейндж пошевелился и открыл глаза, по которым было видно, что он не понимает, где находится.

— М-м... Это что? — слабым голосом спросил он.

— Нашатырный спирт, — ответствовал Снейп, убирая этот флакон и доставая два других. — Вот тебе Укрепляющее, а вот Умиротворяющая настойка и прекрати нервничать, никто твоего братца не тронет.

Рабастан приподнялся и, не глядя на нас, дрожащими руками отвинтил крышечки и опрокинул в себя по очереди каждый флакон. Снейп отобрал пустые флаконы, потом бесцеремонно приподнял Лестрейнджу голову и оттянул нижние веки. Тот не сопротивлялся, видимо, помня, что остался без оружия, не вырвал руку, когда Снейп считал его пульс.

— Чаша, — наконец, сказал Северус, присаживаясь на кровать рядом с ним. Я остался стоять. — Лорд спрашивал о ней после возрождения?

— Нет, — ответил Рабастан настолько безжизненно, что я грешным делом подумал, что в одном из флаконов был Веритасерум.

— А если вдруг спросит? — не выдержал я.

— Создать дубликат? — предложил Лестрейндж.

— И свалить всё на Беллу, — добавил Снейп. — Извини, Баст, но в таком случае твои воспоминания придётся изъять...

Тот кивнул, посматривая то на меня, то на него.

— А если догадается? — не унимался я, привыкший просчитывать запасные варианты в случае провала запасных вариантов.

— Будем действовать по обстановке, — сказал Северус, и я прекрасно понял, что это означает, что у Кэрроу могут появиться компаньоны. Если мы, конечно, успеем...

— А сейчас? — спросил Лестрейндж, садясь поудобнее. — Я должен пойти в Гринготтс, взять чашу и отнести вам?

— Я пойду с тобой, — предложил я, справедливо полагая, что оставленное в кабинете Кингсли письмо может, если что, сослужить добрую службу.

— Ты мне не веришь? — напрямую спросил Рабастан.

— Вдвоём спокойнее, — ответил я, не поясняя, что имею в виду. В конце концов, даже если в банке есть потайной вход для особо важных клиентов, это не исключает того, что могут быть неприятности. С другой стороны, вряд ли гоблины позволят кому-нибудь вмешиваться в дела Гринготтса, даже во время войны. Тем более, не разрешат арест глав двух влиятельных родов Британии на своей территории.

Я помог Рабастану подняться. Выглядел он помятым, что немудрено, но вполне устойчиво держался на ногах, избегая, тем не менее, на нас смотреть.

— Так что это за чаша? — спросил он, наконец. — И что вы решили провернуть под носом у Лорда?

Настала самая неприятная часть объяснений, но Северус решил всё за меня, пока я тщетно пытался подобрать слова.

— Дело в том, что, если мы хотим выжить, мы должны действовать, а не ждать, пока кое-кто изведёт нас всех для каких-то своих неведомых целей, — сказал он. — И выход здесь исключительно один.

Рабастан потерянно кивнул:

— Бунт на корабле. Понятно. И меня вовлекли...

— А ты против? — окрысился Снейп. — Не переживай, всё равно ничего не запомнишь!

— Ну и что вы намерены делать с крестражем? — спросил внезапно Лестрейндж, чем, как бы отомстив, поверг нас со Снейпом в неописуемый ужас. Рабастан посмотрел на нас и положил руки нам на плечи. — Не переживайте так. Я догадался сам, вы сказали слишком много. Я же тёмный артефактолог. Могу я сообразить, зачем вам какая-то жалкая чаша? Ведь не просто чтобы позлить хозяина, когда её не окажется на месте...

— Это не жалкая чаша. Она принадлежала Хельге Хаффлпафф, — пояснил я не своим голосом. — Ты уверен, что больше никто не знает?

— Белла знает, — ответил Снейп. — Я сам ей сказал на прошлой неделе.

— Зачем?! — ахнули мы с Рабастаном одновременно.

— Я спросил, не отдавал ли вам Лорд что-нибудь на хранение. И тут пришлось раскрыть карты, — мрачно сказал он. — По-другому нельзя было. Будем надеяться, что это знание её однажды погубит...

— Будем, — вздохнул Лестрейндж, поправляя рыжий хвостик, растрепавшийся во время драматических перипетий. — А теперь верни мне палочку, и мы пойдём.

Снейп не стал нас провожать до аппарационной площадки, и я подозревал, что он отправился накладывать свои чары на всех остальных и заодно готовить флакон для воспоминаний Баста. Я готов был поспорить, что это — то самое обманное заклятие, которому научил его Лорд.

В холле на нашем пути возник вездесущий Петтигрю.

— Куда это вы собрались? — спросил он, оглядывая нас бегающими глазками.

— В Гринготтс, — спокойно ответил Рабастан, опередив меня. — Хочу извиниться перед Беллой за сегодняшнее происшествие с этим простолюдином. А ты что, шпионить поставлен?

— Я для собственного любопытства! — возмутился Питер и отступил с дороги.

Как ни странно, в Гринготтсе не было никакой засады, и два гоблина с поклонами встретили нас у секретного входа.

— Мистер Малфой, мистер Лестрейндж, — повторяли они, провожая нас к тележкам. — Извиняемся за неудобства.

— Мне интересно, как относятся гоблины к развязавшейся войне, — из вежливости обратился я к сопровождающему нас служащему по имени Крюкохват. Тот окрысился и сообщил:

— Нам нет дела до человеческих войн! Всё, что нам нужно, это золото.

Рабастан вошёл в своё хранилище первым, как и положено хозяину, а гоблин остался ждать на пороге. Мы огляделись среди груд золота, драгоценностей, книг и прочего и одновременно заметили небольшую чашу с двумя ручками на одной из полок. Рабастан приподнялся на цыпочки и взял её.

— Как ты думаешь, это оно? — спросил он меня. Я молча указал ему на выгравированные на боку чаши инициалы «Х.Х.». Лестрейндж отдал её мне, прошёлся вдоль полок, внимательно глядя себе под ноги, и вытащил из-под каких-то свитков кошель из грубо выделанной кожи.

— Клади сюда, — сказал он мне. Кошель оказался безразмерным, так как чаша, которая выглядела больше него раза в два, спокойно в него влезла.

Уходя, Рабастан подхватил ещё и ожерелье, сделанное из чистых бриллиантов, и небрежно запихнул его в карман. Я отметил про себя, что Беллатрисе это ожерелье весьма пойдёт.

Пути назад, на поверхность, я практически не запомнил. Кошель был привязан к моему поясу, и мне казалось, что чаша жжёт мне бедро.