Четверо лучших

111. ГП. Рождество

Во главе стола посадили Нарциссу, как хозяйку дома. Я сам попросил её о таком вопиющем нарушении этикета, не хотел у некоторых присутствующих вызывать нежелательные ассоциации. Кто бы подозревал во мне раньше такую тактичность? Но раньше на моих плечах лежала ответственность за всю страну, теперь я непосредственно отвечал только за два десятка человек. На празднование в Малфой-Мэнор явились те из них, у кого не было семьи. Значило ли это, что своей семьёй они отчасти признали меня? Или отношения сюзерена и вассала редко переходили на уровень такого глубокого взаимопонимания? Я покосился на сидящего рядом Драко. Или не редко? Как бы то ни было, Крэбб, Гойл и Нотт прислали в Мэнор вежливый отказ, и я представил, как, должно быть, Винсент, Грегори и Теодор рады тому, что их отцы живы и здоровы. Долохов и Розье были уже далеко, а Барти и Скабиора и Руквуда с Шервингофф было решено оставить в покое.

Я оглядел стол: Гермиона сидела между Лестрейнджами и, по-видимому, держала на коленях какую-то книгу, потому что каштановая макушка и две рыжих склонялись слишком близко друг к другу. Тонкс подкалывала ухмыляющегося Макнейра — я подозревал, что в Мэнор она явилась ради одного из рыжих и теперь была недовольна его тягой к знаниям и шоколаду, а не к её персоне. Макнейр гладил своего кота, не давая ему сесть в приглянувшуюся тарелку. Молли, Нарцисса и Алекто шушукались, наверняка о чём-то женском. Близнецы держали руки под столом — готовили очередную шалость? Судя по строгому взгляду Амикуса, дело обстояло именно так. Джинни погладила меня по руке и заглянула в глаза. Конечно, она всё понимала, но зря она думала, что больше мне не нужна. Рон то и дело косился на Эйвери и явно хотел у него что-то спросить. Мой друг тоже изменился за это время, раз нашёл в себе силы прийти сюда... Какое счастье — взрослеть, и какая же это боль... Впрочем, это касается любых изменений.

Снейп, сидящий напротив, хулигански подмигнул мне и улыбнулся — полгода назад я от такого зрелища упал бы в обморок, но сейчас мы все уже привыкли к тому, что профессор наконец сбросил маску. Я улыбнулся в ответ.

В столовую вошёл Люциус — интересно, кем мне его теперь считать? Тестем? Мерлин, какой бред...

Когда настала полночь и часы медленно пробили двенадцать ударов, я, стоя с бокалом в руке, вдруг почувствовал, что моей щеки коснулся лёгкий холодок, и вздрогнул, запнувшись. Мир стал другим, мы стали другими, так что же я мог сказать этим людям, прошедшим войну? Некоторые из них десяток с лишним лет провели в тюрьме, некоторые столько же жили, пытаясь не думать о том, что Волдеморт вернётся; некоторые стали ветеранами в семнадцать лет...

— Я хочу выпить за жизнь, — хрипло произнёс я. — Просто за жизнь, которая победила смерть, и, надеюсь, будет побеждать ещё не раз.

— Да ты стал философом, — шепнул мне Драко, но я только поморщился. Философия, как мне казалось, была здесь ни при чём.

Постепенно обстановка стала всё более непринуждённой, и я расслабился, понимая, что это и есть то, чего я был лишён долгие годы и наконец-то получил. Люди, которые поддержат меня просто потому, что я это я. Которым я нужен. Всё же я оставался идеалистом, и мне оставалось только усмехнуться свои мыслям.

— Ах! — вскрикнула Нарцисса, ощупывая у себя на лбу тонкие витые рожки. — Фред, Джордж, я поверить не могу, это непристойный намёк? — и рассмеялась.

— Нехорошо, — погрозила пальцем миссис Уизли, но мы уже поняли, что приколов не миновать никому.

— Лучше бы ТРИТОНы сдали, изобретатели, — проворчала Алекто. — А ещё называют себя современными волшебниками...

— Хм... — сказал Рон, ощупывая выросшую бороду а ля Дамблдор.

Амикус быстро что-то прошептал; Фред схватился за отросшие заячьи уши, Джордж подпрыгнул, рассматривая длинный хвост с кисточкой на конце.

— Братец, нас разыграли! — воскликнул он.

— Смилуйся, о учитель! — попросил Фред, касаясь лбом поверхности стола.

— Так пока походите, — велел Кэрроу, улыбаясь.

— А я тоже хвост хочу! — заявил Руди. — Можно и мне?

Тонкс в доказательство того, что ей-то не нужны никакие приколы, тут же превратила свой нос в свиной пятачок и похрюкала.

Я не сразу заметил, что в суматохе Драко куда-то пропал. Снейп бросил на дверь искрящийся взгляд и, постучав вилкой по своему бокалу, объявил:

— Господа, сейчас будет выполнено некое условие, обещанное мистером Малфоем-младшим сгоряча, что, впрочем, его не извиняет. Драко, прошу вас.

Дверь открылась, а у меня открылся рот. На пороге стояло нечто. Это нечто было одето в какую-то розовую хламиду с рюшами и розовые же сапоги на шпильках. «Цок-цок-цок!» — раздалось в ошарашенной тишине.

— Мяу! — сказал Рики и влез Макнейру на голову, чтобы было лучше видно.

— Гарри, помнится, тебе понравилось? — осведомился Драко, изящно поклонившись присутствующим.

— Сын, что это? — спросил Люциус, не донеся до рта вилку с наколотой на неё оливкой.

— Это мой пеньюар, — пояснила Нарцисса весьма хладнокровно. Вероятно, Драко позаимствовал его с согласия матери.

— Я обещал, что в случае, если Гарри убьёт змеемордую гадину, появлюсь в подобном виде. Как истинный джентльмен, я должен выполнить условия пари, — сказал Драко. Только теперь я увидел, что под пеньюаром больше ничего не надето.

— Кажется, ты нас сделал... — потерянно произнёс Фред, а Джордж вообще не нашёлся что сказать.

Не выдержав, я рухнул на стул и истерически захохотал.

— Такого... подарка... мне ещё... никто... не дарил... — прорыдал я. — Драко, я тебя обожаю! Пари...

Тот подошёл ко мне, перегнулся через спинку стула.

— А я ещё и станцевать могу, — предложил он. Смех захлестнул столовую. — Умирающего лебедя, хочешь?

— Умирающего не хочу, — ответил я, вытирая слёзы.

Я вдруг остро ощутил всё происходящее, увидел лица, свечи, комнату, украшенную омелой и еловыми ветвями. Война осталась в прошлом, а здесь и сейчас было счастье. И, кажется, остальные были со мной согласны.