Четверо лучших

93. ДМ. Уничтожение

— Угумпф! — сказал Гарри, засунув в рот кусок курицы. — Вкушнятина...

— Поттер, ты лорд или кто? — спросил я, привычно орудуя ножом и вилкой. — Веди себя за столом прилично! Тем более, при старших!

МакГонагалл восседала на своём месте, стараясь казаться строгой, однако я видел, что глаза её то и дело весело поблескивают. За нашими спинами рассевшиеся по креслам Грейнджер, оба Уизли, Лонгботтом и Лавгуд изо всех сил старались вести себя тихо. В открытое окно директорского кабинета доносились весёлые крики играющей на лужайке малышни. На краю стола вредноскоп то начинал крутиться, то замирал. Портреты удивлённо поглядывали на нас со стен. Был среди них и Дамблдор: он, одетый в фиолетовую мантию и ночной колпак, сладко посапывал в кресле.

Я доел ужин и чинно промокнул губы салфеткой. Гарри бросил вилку и облизал пальцы, за что заработал мой укоризненный взгляд.

— Ну что же, — заговорила директриса. — Теперь мы вас слушаем.

Поттер беспомощно посмотрел на меня: естественно, нельзя было рассказывать всё, а врать лучше всего умел я. Поэтому я взял висевший на спинке моего стула безразмерный кошель и запустил в него руку. Первой я достал чашу, вторым — медальон.

— Мэм, — сказал я и посмотрел на полку над её головой. — Эти вещи немедленно должны быть уничтожены мечом Годрика Гриффиндора.

Снова стало тихо, только ветерок влетал в открытое окно и шевелил штору.

— Гарри, это те самые вещи? — слабым голосом спросила Гермиона.

— Да, — немного смущённо ответил тот и бессознательно потёр шрам. — Короче, просто нужно шарахнуть их мечом как можно скорее. И их останется три...

Директриса переводила недоумённый взгляд с одного из нас на другого.

— Вещи? Что за вещи? Почему уничтожены? — спросила она.

Интересно, кто ещё из этой компании не знает? Нет, Уизли должны знать... А вот Лавгуд и Лонгботтом?

— Это чаша Хельги Хаффлпафф и медальон Салазара Слизерина, — сказал Гарри, откидываясь на спинку стула. — В них заключены части души Волдеморта.

МакГонагалл вздрогнула, но быстро взяла себя в руки.

— Что значит «частицы души»? Разве душа не...

— Мэм, — вмешался я. — Это настолько тёмная область магии, что не все практикующие Тёмные Искусства хотят о ней знать. Я считаю, это правильно. Так вот, чтобы лишить Волдеморта возможности обрести бессмертие снова, эти реликвии нужно уничтожить с помощью очень сильных магических составляющих. Мне известно про Адское пламя и про яд василиска, которым пропитался клинок меча. Смею заметить, чашу добыл мой отец не без помощи мистера Лестрейнджа-старшего. Медальон мы с Гарри выкрали из Министерства сегодня утром. Теперь же предлагаю приступить к уничтожению.

Пока я говорил, в кабинете стояла оглушительная тишина, даже звуки с улицы куда-то отступили и пропали. МакГонагалл сняла очки, надела, снова сняла, нервно потёрла переносицу.

— Кто из вас это сделает? — по-деловому спросила она. — И насколько это опасно?

— Когда я уничтожил один из крестражей на втором курсе, — поведал Гарри, даже не поняв, что проговорился и открыл тайну до конца, — не было ничего опасного лично для меня. Та версия Риддла просто завыла и исчезла.

Он встал и пододвинул свой стул к шкафу.

— Мэм, вы позволите? — спросил он.

— Пожалуйста, — разрешила директриса голосом, которому могла бы позавидовать Трелони. Волнуется, что ли? Хотя кто здесь не волнуется? У Грейнджер побелели губы, и они с Уизлеттой крепко держались за руки. Лонгботтом хмурился, Уизли смотрел тоскливо, и только ненормальная Лавгуд была по-прежнему беспечна: она с большим интересом рассматривала портреты директоров и беззвучно шевелила губами.

Гарри влез на стул и осторожно снял с полки хрустальный футляр, в котором на красном бархате лежал узкий длинный меч. МакГонагалл взмахом палочки расчистила стол: все бумаги с него просто исчезли, оставив гладкую поверхность. Мы с Поттером открыли футляр, вдвоём перевернув крышку и положив её на свободное место, а затем обернулись к остальным, ожидая ответа на вопрос, кто же разобьёт крестражи.

— Гарри, — заговорила Гермиона, сжимая пальцы в замок и хрустя ими. — Это должен сделать ты, что ни говори. Ты уже это делал... и потом... у тебя же есть связь с Волдемортом...

Она была права, но я-то ничего не знал о той давнишней истории, кроме того, что тогда ему присудили несметное количество баллов, а мы даже не поняли, за что, в очередной раз проиграв Кубок школы.

— И потом, ты же гриффиндорец, — хрипло добавил доселе молчавший Рон.

— Нет, — спокойно ответил ему Гарри, осторожно касаясь рукояти меча. — Я отрёкся от Гриффиндора в пользу Слизерина. Простите, мэм, так получилось, — его тон стал извиняющимся, когда он взглянул на застывшую возле стола директрису.

— Я предупреждала, молодой человек! — раздался откуда-то сверху сварливый голос. Мы все подпрыгнули от неожиданности, и только потом я увидел, что на одной из полок стоит Распределительная шляпа и покачивается туда-сюда. — Да, предупреждала и предлагала, а вы не послушали.

Гарри обернулся к ней.

— Простите, вы были правы. Мне понадобилось шесть лет, чтобы это понять.

— То-то ты стал таким, — скривился Уизли. — Спокойным. И холодным. Как змея. У Малфоя научился? — он внезапно как-то весь сгорбился, потерянно махнул рукой, а седину стало особенно заметно. — Впрочем, делай что хочешь. Не собираюсь у тебя на пути вставать. Того раза хватило.

— Рон, я всё тот же, — Гарри чуть улыбнулся. — Просто стал немного умнее и могу теперь заглядывать вперёд.

— К делу, — сухо сказала МакГонагалл, накладывая вокруг стола защитные чары, внутри которых оказался Гарри с мечом, чаша и медальон. В кабинете как будто потемнело, и разом почувствовалось всеобщее напряжение.

— Может... позвать Филиуса и Горация? — неуверенно предложила директриса, вертя в руках палочку.

— Не надо, — отозвался Гарри, не отрывая взгляда от чаши. — Я справлюсь.

Меч качнулся в его руке туда-сюда, и я даже не успел испугаться, как лезвие с негромким стуком ударило чашу по ободку. Секунду та стояла невредимая, а затем по её боку побежала длинная дымящаяся трещина, а вслед за тем чаша распалась на две половинки. Гарри опустил меч и посмотрел нас, а потом пожал плечами.

— Вот и всё. Даже визга не было, — произнёс он несколько недоумённо.

МакГонагалл лихорадочно накладывала какие-то сложные чары то на него, то на осколки, а Грейнджер с тихим стоном облегчения упала на диван. А я и не понял, когда все, кроме Лавгуд, поднялись и вытащили палочки...

— Второй, — произнёс Уизли, исподлобья разглядывая медальон. Здесь и сейчас он был с нами заодно; впрочем, я всё равно считал, что Гарри не умеет правильно выбирать себе друзей. Хотя сейчас, может быть, научился...

В этот момент меч описал в воздухе дугу, и его рукоять оказалась направлена в мою сторону.

— Драко, этот крестраж обнаружил Люциус, — сказал Поттер. — И я думаю, что у тебя есть полное право уничтожить эту безделушку.

Я внутри себя восхитился: он назвал безделушкой медальон самого Салазара. Однако предложение было заманчивым. Я осторожно принял меч, боясь, что он окажется слишком тяжёлым, ведь я привык к шпагам и рапирам. Но тяжести его я не почувствовал, внезапно заворожённый медальоном. Гравированная буква «С» на нём странно замерцала; впрочем, видел это, кажется, только я. Вдруг я понял, что чего-то не хватает.

— Его нужно открыть, — тихо сказал я. Гарри цапнул медальон со стола, дёрнул половинки в стороны, но они не поддались ни на миллиметр. Он запыхтел, удвоил усилия, но ничего не происходило. Я не смотрел больше ни на что, кроме его рук. Остальные присутствующие в кабинете остались где-то далеко, а единственно важной вещью был медальон.

— Попробуй серпентарго... — донёсся откуда-то голос грязнокровки, и вслед за этим раздалось шипение.

Медальон серебристой искрой прыгнул на стол и раскрылся, предельно далеко распахнув обе свои половинки. Я обомлел. Никакого портрета внутри не было, не было и пустых рамок. Вместо этого в медальоне оказалась пара необычайно красивых карих глаз, которые несколько секунд вращались во все стороны, пока не остановились на мне.

— Драко, не трогай меня, — услышал я. — Я твой господин, ты не должен меня убивать...

Ненормальность происходящего вернула мне часть разума, и я затряс головой, пытаясь избавиться от наваждения.

— Ты мне не господин, — возразил я. — Гарри — мой сюзерен, а ещё отец...

— Отец? — с интересом переспросило то, что пряталось в медальоне. — А ты уверен, что ты ему нужен?

— Ну, знаешь! — возмутился я, занося меч.

К тому, что произошло дальше, никто оказался не готов. Люциус как будто вырос из одной половинки медальона и оглядел меня, презрительно поджав губы. Этот его взгляд я знал: так он смотрел на нищих в Лютном переулке.

— И это ещё называется моим сыном? — тихо промолвил он. — Нет, такое отребье мне не нужно. Ты покусился на Лорда... Что там, ты не смог постоять за себя. Кто ты теперь? Связался с мальчишкой Поттером и бегаешь за ним как дворняга. Чего ты стоишь? У меня будет другой наследник...

Меч как будто сам собой потянул мою руку вниз и стукнулся клинком об пол, а мать уже поднималась из второй половинки, прижимая ко рту смятый платок.

— Драко, как ты мог?! — прорыдала она с искажённым лицом. — Мы так надеялись, что ты будешь достоин... Мы столько в тебя вкладывали! Столько надежд! — она поднесла руку к животу, и тут я увидел, что он у неё огромный, туго обтянутый платьем. — Ничего, мы всё исправим...

— Бей! — завопила грязнокровка.

— Ударь его! — крикнул Лонгботтом. За моей спиной от суматошных движений колыхнулся воздух, но мне было всё равно, мною владело безраздельное, опустошающее отчаяние.

— Бей, они ненастоящие! — раздался голос Уизлетты, срывающийся на визг. И только Поттер молча смотрел на меня с другого конца стола. Отец обнял мать за плечи, и они рассматривали меня сверху вниз с нескрываемой брезгливостью.

— Драко, уничтожь медальон, — тихо попросил Гарри. — Не поддавайся Волдеморту.

Но какой это теперь имело смысл? Родителям я был не нужен; куда мне теперь податься? Наследства меня лишат, а в маггловском мире я не стою ни кната. О великий Один, если ты и вправду не просто миф...

— Драко, пожалуйста, — повторил Гарри с какой-то безысходностью, и эта его безысходность будто толкнула меня изнутри. Меч со свистом взвился и опустился прямо в то место, где скреплялись половинки медальона. Лица родителей исказились в судороге, и по моим ушам резанул пронзительный высокий визг.

Я пришёл в себя на диване; МакГонагалл повторяла «Эннервейт!», а Гарри низко склонялся надо мной, мешая ей. Я попытался приподняться, но гриффиндорская деканша остановила меня суровым окриком:

— Лежите, мистер Малфой! — и поднесла к моим губам маленькую рюмку, полную тёмно-янтарной жидкости. Я проглотил виски одним глотком и даже не поморщился, но в голове сразу прояснилось.

— Он... всё? — спросил я, избегая смотреть на стол. В поле зрения возникла лохматая голова Грейнджер.

— Всё, — заверила она. — Осталось три. Ты молодец, Драко, справился со своим страхом...

Мне захотелось выругаться: теперь все присутствующие знали, как я боюсь быть отвергнутым родителями. А эта отвратительная сущность ещё и играла на моих чувствах...

— Конечно, молодец, — подтвердил рядом меланхоличный голос Лавгуд, в то время как Гарри с тревогой всматривался в моё лицо. — Он же один из четверых лучших волшебников современности. Тех, которые благородны, мужественны и сильны...

Её прервали редкие, но громкие аплодисменты. Гарри и Грейнджер отстранились, давая и мне возможность взглянуть.

Аплодировал Дамблдор. Он сидел в своём кресле, уже без дурацкого ночного колпака, а в глазах его не было ни капли весёлости, они лучились ледяным светом и, казалось, проницали каждого в этой комнате.

— Браво, Драко, — тихо и веско произнёс покойный директор, останавливая взгляд на мне. — Я знал, что вы справитесь.