Четверо лучших

109. ДМ. Дурдом

Мною овладела лень и блаженство. Как ещё можно назвать состояние, когда солнышко ласково светит в глаза, а ты сам, сытый, выспавшийся, возлежишь на больничной койке с чувством выполненного долга? Страхи ушли, растворились в солнечном луче; память хранила только хорошее.

— Может, сходим проведаем?.. — предложил Гарри.

— Кого? — спросил я, не открывая глаз.

— Всех! — воскликнул он. — Мы же теперь за всех в ответе, так?

— Я бы к отцу сходил, — лениво протянул я. — Да вот только у него мама, не хочу мешать...

Гарри потормошил меня за плечо, и я встал с койки, потёр глаза, нашарил шлёпанцы. Оба мы были одеты в мягкую больничную пижаму, не стесняющую движений, что было как раз кстати: я чувствовал себя так легко, что был готов петь и танцевать. Кстати, полы в Мунго были довольно-таки скользкими — не использовать ли шлёпанцы как коньки?..

Мы с Гарри вышли из нашей с ним палаты и осмотрелись. Перед нами был коридор со множеством дверей; какие-то невыразимцы прошли мимо нас, даже не взглянув, следом пробежал санитар.

— Ну что, попробуем? — спросил я и постучал в дверь напротив.

— Войдите, — раздался голос Люпина. В палате обнаружился сам бывший профессор ЗОТИ, Оливер Вуд и Маркус Флинт. Последний сидел у изголовья своего гриффиндорского соперника, а на тумбочке лежало несколько квиддичных журналов. По-видимому, бывшие капитаны обсуждали любимый спорт.

— Мы... э... не помешаем? — спросил Гарри. — Мы только спросить, как вы.

Из этой палаты мы вышли с двумя плитками шоколада и идеей о международном школьном квиддичном турнире.

— Здорово, — сказал я. — Пошли дальше.

В следующей палате лежали Невилл, Чарли и Деннис Криви, и я поскорее закрыл дверь, пока никто из них ничего не заметил. Большей частью из-за Денниса, который своей настырностью мог бы посоперничать с братом. Очередную дверь я приоткрывал с опаской.

Там Трелони, сидя на койке, просвещала глядящих ей в рот обеих Патил, а Тонкс, чьи волосы на этот раз были кислотно-зелёного цвета, по-видимому, много чего хорошего думала о тайнах прорицания. Мы не стали мешать и ушли.

Гарри сам постучал в следующую дверь, из-за которой доносились взрывы хохота. Гермиона, Джинни, Лаванда и даже Луна по очереди обняли нас и усадили на пустующую койку Флёр. Профессор Синистра наблюдала за тем, как девушки танцуют вокруг нас подобие ритуального танца, предлагая нам чай. Чай пришлось выпить.

— Да мы тут обход совершаем, — сообщил я.

— Ощущение, что находимся в дурдоме, — добавил Гарри.

— Так и есть, — серьёзно кивнула Гермиона. — Я читала, что в стрессовой ситуации...

— Прекрати! — завопила Лаванда, а Джинни, смеясь, кинула в Грейнджер подушку. Попала в меня.

— Уизли! — завопил я, пытаясь стряхнуть капли чая с пижамы. — И ты ещё играла в квиддич?!

Сегодня можно было всё, можно было сбросить маски и обо всём забыть. О статусе, социальном положении. Не нужно было заботиться о том, чтобы удержать на лице маску. Спустя несколько минут мы с Гарри уже развлекали девушек анимагией, и нас едва не затискали.

— Малфой, я не знала, что ты такой милы й! — призналась Браун, в порыве чувств прижимая меня к своему бюсту. Кажется, я покраснел даже в виде хорька...

В соседней палате было гораздо тише. Там пустовали койки Лаванды и Урсулы Шервингофф, а оставшиеся Чанг и обе Гринграсс вели себя вполне мирно. Мы не стали мешать спящей Дафне. Тем более что, как я помнил, у Поттера когда-то были отношения с Чжоу, а Астория оставалась моей невестой.

Похихикав за дверью, мы отправились в гости снова.

— И нам, что ли, по палатам походить, — потянулся Фред. — Маркус ушёл, доставать некого...

— Пойти поискать приключений на свои... — попытался закончить Джордж, но осёкся под строгим взглядом отца.

— Так что вы говорите, Антонин, как выглядит stupa? — вернулся мистер Уизли к прерванному разговору.

«Весело», — переглянулись мы с Гарри и отправились дальше.

Стоя у дверей следующей палаты, мы слушали ровный бас, который рассказывал нечто кошмарное:

— ...а человек не послушался чудовища и нырнул снова. Вскоре его спутники увидели, что вода окрасилась кровью, а наверх всплыли его сердце и печень. Что стало с остальным, никто не узнал.

— Какой ужас, пг′авда, Билл? — ахнула Флёр.

— Неправда! — запротестовал Симус Финниган. — Всё не так было! Человек вернулся в деревню, собрал людей, они вырыли канал, спустили озеро, и чудовищу пришлось бежать. А сокровища достались им! Вы всё извратили, это у нас правильно!

— Уолли, это ты мне всегда будешь на ночь такой ужас рассказывать? — осторожно спросил младший Лестрейндж.

— Нет, только когда попросишь, — был ответ.

Мы тихонько отошли от двери, решив не мешать, и улыбаясь неизвестно чему.

— Чудовище, надо же, — прошептал я. — А Йейтса не читали оба...

— Кого? — не понял Гарри.

— Потом объясню, — сказал я, стучась в следующую дверь.

— Войдите, — сказал сварливый голос, и мы буквально влетели внутрь.

— Крёстный, чем ты опять недоволен? — спросил я. Гарри не был столь церемонен, он прыгнул на койку и обнял Снейпа от всей души.

— Мистер Поттер, я бы попросил вас... — строго начал тот, но потом понял, что бесполезно. — Я недоволен этой медициной! Кто у них варит зелья? Я бы его!..

Я чинно уселся на стул.

— Как вы себя чувствуете? И где ваш сосед?

— Кингсли уже убежал по делам, — ответил крёстный. — Вообще-то, это я должен вас спросить о том, что...

Мы тут же помрачнели.

— Не думал, что с ним справлюсь, — признался я наконец. — Это было ужасно. И не надо мне успокоительного, мне от него уже дурно.

— Вообще-то, я тоже не думал о победе, — тихо произнёс Гарри и уткнулся Снейпу в плечо. — Но мы справились, правда, сэр?

— Правда... — серьёзно ответил тот. — Вы оба молодцы.

Так странно было видеть у него на лице нормальную человеческую улыбку... От этой улыбки даже воспоминания о Фенрире отступили на задний план. Конечно, я просто не знал, что делаю, тело изменилось само, когда я понял, что сейчас случится на глазах у всех...

— Драко, мисс Делакур объяснила тебе, что с тобой произошло? — спросил крёстный.

— Да... — я махнул рукой. — Наследственность проснулась. Не бойтесь, я, скорее всего, даже не смогу сознательно управлять появлением этих самых когтей, настолько дальнее у меня родство с вейлами...

После радости победы пришла печаль. Я не знал, как теперь быть, как вести себя с Гарри, с крёстным, даже с отцом. Одно дело война — тогда всё как в последний раз, тогда не можешь молчать, зная, что может не быть другого времени сказать правду. А что сейчас?..

МакГонагалл, Августа Лонгботтом, профессор Вектор и мадам Помфри, в качестве разнообразия госпитализированная сама, прекрасно проводили время в тёплой дамской компании, и мы, отказавшись от чая, пошли дальше.

В палату, где возле постели Крауча цепным псом сидел невыспавшийся егерь, мы просто не рискнули соваться, ограничились приветственным кивком.

— Гарри! Драко! — а вот Молли Уизли не поскупилась на выражение чувств. Мне перепали поцелуи в обе щеки — и почему женщины так эмоциональны? — Мерлин мой, я так волновалась за вас! Какое счастье, что эта зелёная гадина уже на том свете! Мистер Крэбб сказал, что он уже не вернётся... — миссис Уизли поёжилась.

— И правильно сказал! — раздался ворчливый голос позади неё. — Некромагия — это тебе не картошку чистить!

На соседней койке сидела Алекто Кэрроу; Амикус, конечно, тоже был рядом.

— Герои, — фыркнул он, оглядывая нас. — Мерлин мой, кто бы знал, что его может победить ребёнок...

— Я не ребёнок, — обиделся Гарри, насупился.

— А ты милый! — объявила Алекто, рассмотрев его как следует. — Спасибо, что его убил...

— Не за что, — пожал плечами Гарри и против воли улыбнулся.

— Останетесь? — подмигнула миссис Уизли.

— Послушать о правильном дыхании во время родов? — иронично спросила Алекто и потянулась к стакану с водой. — Молли, пожалей мальчиков!

Мы попрощались и развернулись к двери.

— Ма-ам! — сказали хором два одинаковых голоса. — А мы к те...

Стакан грохнулся на пол. Повисла пауза. Мы переводили взгляд то на Кэрроу, то на близнецов, и я начал медленно понимать.

— Мы вас два года искали, — тихо произнёс один из братьев. — Когда стали видеть такие вещи...

— Бить вас поздно... — как будто не веря своим глазам произнёс Кэрроу.

— Придётся учить, — закончила его сестра. — Я тебе говорила, что придут ученики!

— Я вас предупреждала, что добром это не кончится, — потерянно сказала миссис Уизли, надвигаясь на сыновей. — А ну-ка, рассказывайте специалистам, что вы там видите!

Я вытащил Гарри вон и закрыл дверь, гадая, как теперь ему объяснять, что происходит.

— Я так и думал, — хладнокровно произнёс мой друг. — Между ними ещё в Большом зале искрило... Неисповедимы свойства магии. Пошли дальше.

Мне пришлось закрыть рот и идти следом. Нет, истина его не отвратила. Гарри, как же ты изменился?..

Взволнованно переговариваясь, два целителя скрылись в одной из палат, и мы поспешили за ними, встревоженно переглянувшись.

Маленькая комната была полна народу. Три целителя, санитар, невыразимец — тот самый, который оказался начальником Отдела Тайн, Урсула Шервингофф, сидящая возле кровати бессознательного Руквуда в позе крайнего отчаяния.

— Что случилось? — спросил я шёпотом. И так было ясно, что дело плохо.

— Крайнее магическое истощение, — сурово ответил Джейк Филипсон. — Ему нельзя было превращаться... Он ещё не оправился.

Через минуту я уже вовсю трепал целителей:

— Но откуда нам взять магию, чтобы влить в него? Думайте, как это возможно, вы же учились! Артефакты? Ритуалы?

Гарри кусал губы, поглядывая на белую, как мел, Шервингофф, которая ловила каждый вздох Руквуда, на обострившийся профиль умирающего.

— Магия должна быть родственной! — спорил со мной целитель, оказавшийся главой госпиталя. — И это ещё полбеды. Как её перенести, это вам не кровь!

— Кровь! — ахнул Гарри. — Ведь кровь это тоже магия! У магглов есть технологии...

— Родственная, мистер Поттер! — прервал его второй целитель. — Насколько мне известно, кровных родственников у мистера Руквуда нет...

Кусая губы, со стула поднялась Шервингофф.

— Есть. У него есть дочь, о которой он не знает. И девочка сама не знает. Я родила её тайно и спрятала... спрятала у магглов... Сейчас она тоже здесь, в Мунго...

Филипсон с выражением крайнего изумления воззрился на неё.

— Как зовут девочку? — спросил он.

Шервингофф помедлила.

— Гермиона Грейнджер.

Я прикрыл глаза, поверив сразу и безоговорочно. Госпиталь окончательно превратился в дурдом.