Четверо лучших

40. СС. Вода

Готические буквы привычно расползались у меня перед глазами. Я взглянул на часы — двадцать минут второго. За окном царил непроглядный мрак: уличного фонаря напротив моего дома на Спиннерс-Энд не было со времён моего детства. Я уже практически не видел текста, погружённый в свои мысли. Или всё ещё слегка пьяный после выпитого залпом стакана.

Как ограбить Гринготтс? Да и нужно ли идти этой сложной гриффиндорской дорогой? Нет, ум слизеринца действует по-другому, он, подобно воде, просачивается в малейшую лазейку и неустанно трудится, расширяя и расширяя её, приспосабливая под себя, пользуясь удачным стечением обстоятельств, умело играя на человеческих слабостях…

Бесполезно начинать с Беллы, она уже сделала всё, что могла. Остаются Рабастан и Рудольфус, так кого же из них выбрать ступенью на трудном пути? Рабастан хитёр, хотя не слишком силён магически. Рудольфус, напротив, человек ужасающе безалаберный и неосторожный, хуже Поттера, что только на руку. Вопрос в том, открывается ли сейф Лестрейнджей младшему брату или там есть какие-то ограничения? Или у них вообще разные сейфы? И пропустит ли защита постороннего, чтобы он мог постоянно держать одного из братьев под Империо? Как угостить их Веритасерумом, узнать всё это, а потом стереть память так, чтобы и сам Лорд не нашёл вмешательства?..

Я потёр глаза. Жаль, наученный горьким опытом — своим и Поттера, — я уже не могу доверить мысли бумаге.

Я оторвался от фолианта, который держал на коленях, и оглядел гостиную. Поттер тоже бросил перелистывать книгу, и, по-видимому, уже давно. Он сидел в кресле, напряжённый, прямой как струна, и, не отрываясь, смотрел на Малфоев. Я пригляделся тоже, но долго не выдержал, отвёл глаза: Люциус едва не почёсывал Драко за ухом, а тот жмурился, оправдывая своё детское прозвище. Котёнок он и есть котёнок…

Внезапно полыхнуло ярким, и я вскинулся, отказываясь верить вдруг произошедшей перемене. Рубашка Драко пылала спереди быстрым оранжевым пламенем; с коротким вскриком он вскочил, пытаясь содрать её. Ещё не поняв до конца, в чём дело, я увидел, как трость оказалась у Люциуса в руке, и из серебряной змеиной пасти вырвалась струя воды, окатив Драко.

Поттер в кресле давился, схватившись за грудь, и не отводя от них пустых, враз потемневших глаз. Не думая, желая только одного — разорвать эту связь — я выкрикнул первое пришедшее на ум заклинание. По счастью, сработала ассоциация с моими мыслями и с уже мокрым крестником. Поттер изогнулся под холодной струёй, закашлялся, а палочка в моей руке завибрировала от напряжения. Когда мальчишка закрылся руками от воды, я понял, что пора прекращать.

Драко стоял, держа в руках то, что осталось от его рубашки; Люциус, сжав зубы, едва удерживался от Непростительных, а сам виновник происшествия сжался в кресле, превратившемся в одну большую лужу. Поняв, что вода больше не льётся, мальчишка убрал с глаз насквозь мокрую чёлку и посмотрел по сторонам. Последним он встретился взглядом со мной, не выдержал, побелевшие то ли от холодной воды, то ли от страха губы шевельнулись.

— Ой, — разобрал я. — Я не хотел…

Нормальных слов у меня не было. Ни у кого из присутствующих, видимо, тоже. Тогда Поттер встал с кресла и, оставляя на ковре мокрую дорожку, направился к двери. Пошатнулся, сгорбился и вышел, пропал в темноте коридора. На лестнице послышались его спотыкающиеся шаги.

Молчание нарушил Драко. Он встряхнул обгорелыми клочьями рубашки и тихо спросил:

— А что это было?..

— Поттер рехнулся, — сквозь зубы бросил Люциус. — Или он второй Лорд. Он бы ещё Адское Пламя вызвал…

Взмахом палочки я высушил всё в комнате, включая крестника. Тот поёжился, кинул клочки на пол, щёлкнул пальцами.

— Типпи, убери это и принеси другую рубашку.

Нарушая правила приличия, он переоделся при нас: боялся идти наверх. Я его понимал.

— Успокойся, Люциус, — сказал я. — Это обычная стихийная магия, пусть и сильная. — Помолчал, добавил: — А мы с тобой два кретина. Такое проглядеть…

— Проглядеть что? — нахмурился Малфой. Я знал, что он лихорадочно соображает, как спрятать Драко от Поттера. Подобрав выроненный фолиант, я сел обратно, сгорбился под тяжестью новой проблемы.

— Ты так и не понял, что ему от нас понадобилось?

— Помощь? Знания? Тёмная магия? — предположил он. Я покачал головой:

— Странно, что это вижу я, а не ты…

— Не тяни же! — рассердился он. — И так нервы на взводе, не знаешь, чего ждать!

— Да просто всё, — сказал вдруг Драко изменившимся голосом. — Он за семьёй пришёл. Подсмотрел тогда, в Норе, и пришёл. И Обеты дал какие только можно — всё ради этого.

Люциус понял, обречённо прикрыл глаза рукой.

— Не мальчик, а катастрофа… — выдохнул он. — Я правильно понимаю, что, раз он не стал своим ни у этих магглов, ни у Уизли, то решил уцепиться за меня? И сорвался, когда увидел, что и мы его не принимаем?

— Правильно, — мрачно ответил я. — Я так и подозревал, что спокойный Поттер — это запаянный паровой котёл. Взрыв мы наблюдали только что. Между прочим, это вы его спровоцировали…

Весь мой запал иссяк. Я устало опёрся локтями о колени. Что такое одиночество, я знал. Знал, что это, когда готов прибиться к кому угодно, лишь бы услышать слова одобрения…

— Так он будет на меня кидаться? — подозрительно спросил Драко.

— Не думаю, — ответил я. — А ты, Люц, не начинай…

— И ты знаешь, как это остановить? — ехидно спросил друг.

— Пока нет, — ответствовал я с таким же ехидством. — Ну, и кто из нас двоих пойдёт разговаривать с трудным ребёнком?

Вопрос был риторическим. Я и так знал, что никто, кроме меня. Видимо, педагог — это моя судьба на всю оставшуюся жизнь. Так же, как и шпион.

Дверь в комнату Поттера была закрыта, но не заперта. Я вошёл, зажёг свет. Мальчишка навзничь лежал на кровати. Подойдя, я увидел, что он даже не применил к себе высушивающее заклинание и покрывало уже пропиталось водой.

— Поттер, — строго начал я. — То, что вы сделали, весьма неразумно, однако…

Он лежал с закрытыми глазами, и глазные яблоки двигались под веками. По наитию я коснулся его лба и отдёрнул руку: лоб был раскалённым. Поттер перевернулся набок, обхватил себя руками и что-то пробормотал.

Стало ясно, что меня он уже не слышит.