Моя вторая мама (др. вар.)

Глава 17

Ракель не верила своему счастью: Мануэль сделал ей предложение. Теперь у нее будет семья! Пусть Ирене не верит ей, но она и в самом деле абсолютно не думает о деньгах Мануэля. Ей нужен он. Его любовь. Она пока ничего не скажет Долорес, таково условие ее будущего мужа. Пусть это будет для Долорес сюрпризом.

А у Долорес была своя тайна: она по уши влюбилась в Хустино, и он отвечал ей взаимностью. Долорес была счастлива этими чудесными переменами в ее жизни, но ей хотелось большего. Она решила изменить и себя, что без особого труда сделала, перекрасив волосы в жгучий черный цвет и сделав модную стрижку с кокетливой челкой. Вместе со своим возлюбленным она носилась на мотоцикле по городу, а вечерами путешествовала с ним по барам и танцевала, танцевала, танцевала...

Мануэль видел, что с матерью творится что-то неладное и терялся в догадках. Ракель – доверенное лицо Долорес, свято хранила тайну закадычной подруги.

– Даниэла! Дорогая! Давай поженимся завтра! Зачем откладывать? Моника согласилась и никаких помех больше нет.

– Завтра? А может сегодня? – рассмеялась Даниэла.

– Я готов хоть сейчас.

– Не будем торопиться, милый. Пусть Моника немного привыкнет ко мне.

– У меня нет сил больше ждать, Даниэла. Через три недели наша свадьба. Согласна?

– Пусть будет по-твоему.

Теперь в доме Хуана Антонио только и было разговоров, что о предстоящей свадьбе.

Вся прислуга была поднята на ноги. Скребли, мыли, чистили. Моника, возвращаясь из колледжа, сразу бежала к Марии.

Главное, что занимало в эти дни Монику, где будет спать Даниэла и, если вместе с папой, то как быть с фотографией мамы, что стоит на ночном столике в его комнате. Ведь Даниэла не выбросит ее оттуда?

– Конечно, нет, детка, – Мария обнимала Монику. – Я думаю, сеньора Даниэла разрешит тебе взять эту фотографию, и ты сможешь всегда любоваться своей мамочкой.

– А папа разрешит? – волновалась Моника.

– Разрешит, разрешит, можешь не сомневаться, – успокаивала Мария девочку.

И Моника уже без страха, хотя и без особой радости, думала о предстоящей свадьбе.

В мыслях о свадьбе Даниэлы находила утешение Джина. Зато думы о ее собственном замужестве вызывали у нее лишь слезы, которые не всегда удавалось скрыть. И Ханс, глядя на ее заплаканные глаза, не раз говорил ей:

– Вы, наверное, не хотите выходить за меня, потому и плачете?

Джина в самом деле чувствовала себя несчастной и очень обрадовалась, когда Ханс уехал в путешествие по Мексике.

Теперь, по крайней мере, она сможет проводить больше времени с Даниэлой. Наговориться вволю. До отъезда оставалось совсем мало времени.

Ханса дома ждали дела, и он торопился.

А Джина без конца задавала себе мучительные вопросы, на которые у нее не было ответа. Как же она будет жить в Германии без Даниэлы, без Росы, без Дома моделей, без кукурузных палочек, наконец, без Филипе?

Да, да, без Филипе, этого негодяя, "лошадиного угодника"?

И потом, там, наверное, очень холодно. А она привыкла к теплу, ласковому солнышку, яркой зелени. Даже подумать страшно, что она натворила!

Захотела проучить Филипе, а навредила самой себе. Но что толку теперь лить слезы, если обратного пути нет? Уж лучше подумать о свадьбе Даниэлы. Надо отпраздновать ее на славу! Пригласить корреспондентов, чтобы поместили фотографии молодоженов в газетах.

Пусть этот подонок, Альберто, лопнет от злости, когда узнает.

А Даниэле временами было жаль Альберто. Она не могла чувствовать себя счастливой, зная, что она причина чьих-то страданий.

Джина же была совсем другого мнения. Этот Альберто достоин самой суровой кары. Сколько горя он причинил Даниэле! Пусть теперь хоть всю жизнь просидит за решеткой!

Вспоминая об Альберто, Даниэла испытывала не только жалость, но и страх.

Альберто могут досрочно освободить, или он совершит побег. И уж тогда найдет способ ей отомстить. В подлости он не уступит Ирене.

Ирене, между тем, с того дня больше не появлялась. Но не потому что решила оставить Даниэлу в покое. Дело заключалось в другом. Исполнилась заветная мечта Ирене: на горизонте замаячил богатый старик, Леопольде Ирене, собственно, давно его знала: это был знакомый Хуана Антонио, с которым тот когда-то вел дела, а потом, узнав о его различных махинациях, прекратил с ним всяческие контакты.

По первому же зову красотки Леопольдо явился, благоухающий, напомаженный, с тщательно уложенными рыжеватыми волосами, едва прикрывающими лысину, в безукоризненно сшитом сером костюме и ярком галстуке.

Он был сама галантность, а Ирене – сама любезность.

Служанка подала кофе в изящных чашечках из тончайшего китайского фарфора, сахар в серебряной сахарнице, печенье.

Они пили кофе маленькими глотками, ворковали, как голубь с голубкой. Леопольдо терпеть не мог Хуана Антонио и с удовольствием обозвал его дураком, узнав, что тот бросил Ирене.

Ирене, конечно, не удержалась и стала жаловаться на свое бедственное положение; даже за квартиру нечем платить, и вообще на пороге нужды, на что Леопольдо, целуя ее тонкие пальчики, и растянув в улыбке рот до ушей, отчего по всему лицу побежали морщины, ответил:

– Я переведу на ваш счет кругленькую сумму, моя прелесть, так что не беспокойтесь.

Ирене, прижавшись к своему благодетелю, и положив ему голову на плечо, прошептала:

– Благодарю вас, дорогой, вы настоящий мужчина, именно такой мне и нужен. Надеюсь, это не последняя наша встреча?

– Я не такой идиот, как Хуан Антонио, и умею ценить женскую красоту. До скорого свидания!

Проводив Леопольдо, Ирене вернулась в комнату и мечтательно улыбнулась:

– Теперь этот старикашка мой! Надо только заставить его жениться и написать завещание. Он долго не протянет со своими болячками. И тогда...

В дверь постучали. Пришла Ракель. Она сразу заметила, что Ирене повеселела. Примочек на глазах уже не было, и выглядела она превосходно в своем кружевном голубом пеньюаре и с соблазнительно ниспадающими на лоб золотистыми завитками.

– Давно не виделись, Ракель, – сказала Ирене, – ты все занята своим Мануэлем? Что же он замуж тебя не берет?

– Завтра мы с ним расписываемся.

– Вот как? Поздравляю. Меня ты, конечно, не приглашаешь?

– Извини, Ирене, но Мануэль попросил быть свидетелями Даниэлу и Хуана Антонио.

– Плевать мне на Хуана Антонио! – взорвалась Ирене. – У меня теперь есть Леопольдо! Старикан золотом меня осыпать готов! Вон сколько накупил тряпок! – Ирене стала доставать из шкафа платья и бросать одно за другим на кровать.

Даже не взглянув на них, Ракель в ужасе воскликнула:

– Зачем тебе этот старый больной человек?

– Умрет – все достанется мне. У него дом – настоящий дворец. Денег куры не клюют. Не то что у твоего Мануэля.

– Да я своего Мануэля ни на какого миллионера не променяю, – горячо возразила Ракель. – Я так счастлива!

На следующий день, ровно в одиннадцать часов, Мануэль, Ракель и их свидетели были уже в мэрии.

Ракель в белом платье, с флер'д'оранжем в волосах, и Мануэль, взволнованный и торжественный, в строгом черном костюме, с белым цветком в петлице, были прекрасной парой.

В тот момент, когда Ракель ставила свою подпись в книге записей, неожиданно появилась Ирене с большим пакетом.

– Поздравляю, желаю молодым счастья! – со своей обычной наигранной улыбкой сказала она, протягивая Ракель подарок, и обратилась к Хуану Антонио:

– Привет, дорогой, как поживаешь? Эта женщина, – она кивнула на Даниэлу, – еще не надоела тебе?

Слова Ирене были встречены холодным молчанием, и, она, постояв в одиночестве, быстро ушла.

Из мэрии молодые поехали прямо домой. Долорес в себя не могла прийти от изумления, услышав, что Мануэль и Ракель поженились. Ей было немного обидно, ведь она потратила столько сил, чтобы этот брак состоялся, а ей, видите ли, преподнесли сюрприз! Ну, ничего, она тоже преподнесет им сюрприз, выйдет за Хустино и непременно обвенчается в церкви. Пусть едут в свадебное путешествие, она здесь развернется вовсю. Днем мотоцикл, вечером – бар и танцы до упаду.

Мотоцикл оказался весьма кстати. Хустино постепенно к нему привык и садился на него уже без страха. Вот только к защитным очкам никак не привыкнет, предпочитает свои.

Он прелесть, этот Хустино. Мечтает познакомиться с Мануэлем. Как же иначе? Ведь у него серьезные намерения. Более того, он решил перевести все деньги на имя Долорес: за время их короткого знакомства она стала для него самым близким, самым родным человеком.

Что греха таить? Долорес и сама была от него без ума.

Конечно, она не так одинока и забыта детьми, как Хустино. Мануэль ее любит и, можно сказать, избаловал вниманием. Но молодые не понимают стариков, им кажется, что родителям нужна только опека и доброе отношение.

Старики же, бывает, влюбляются так же пылко, как молодые. Самый преданный сын не заменит возлюбленного.

Долорес надоела опека. Дома она только и слышала: "Ради Бога, мама, не носись ты на своем мотоцикле! Или сама убьешься, или задавишь кого-нибудь".

А стоило ей где-нибудь задержаться, разыгрывалась настоящая драма. Но Долорес отстаивала свою независимость и не желала поддаваться давлению сына.

К ужасу Мануэля, она, ко всему прочему, занялась аэробикой и стала таскать с собой на занятия и Ракель.

В общем, эта маленькая семья жила дружно и счастливо, не хватало только малыша. Но и он не заставил себя долго ждать. Через некоторое время и Мануэль, и Долорес готовы были на руках носить Ракель, которая, смущаясь, сообщила им, что забеременела.

Совсем скоро ожидалась еще одна свадьба. Бракоразводный процесс Альберто и Каролины шел к концу.

Но теперь возникла еще одна проблема. Как быть с Амандой? О том, чтобы жить с ней вместе, не могло быть и речи. Каролина это прекрасно понимала.

Никто не обязан терпеть ее вздорную мать, хватит и того, что она собственной дочери постоянно портит жизнь. Нет, Каролина не вправе навязывать мать Херардо, если бы даже по доброте душевной он согласился ее терпеть. Эдуардо, и тот, мечтает поскорее уехать из собственного дома.

Но мать, старая, больная, совершенно беспомощная... Каролину терзали сомнения.

Что же до Аманды, то она считала, что дочь обязана взять ее с собой.

Кто же позаботится о ней, если не Каролина? Характер у нее, что и говорить, не мед. Но она постарается сдерживать себя, ради дочери, ради внуков, которых по-своему любит. Помогала же она все эти годы Каролине растить детей! Теперь очередь Каролины отплатить ей за это.

Херардо, по натуре терпеливый и мягкий, на сей раз проявил твердость.

Жить вместе с тещей? Нет, он был категорически против.

И Каролина, услышав это, почувствовала облегчение: не может же она, в конце концов, не считаться с мужем.

А пока жизнь в доме Каролины шла своим чередом. Не проходило дня, чтобы не заглянул Херардо, теперь уже на правах жениха. Он приносил детям лакомства, игрушки, брал их с собой в кафе и непременно приглашал Федерико, которого искренне жалел. Здесь, в квартале бедняков, в семье горького пьяницы мальчик слышал только брань и видел драки, скандалы, слезы несчастной матери, терпевшей бесконечные побои мужа. Впрочем, судьба Федерико не была исключением. Он был одним из многих детей, что с пеленок не знают ласки, всегда голодны, а детство их коротко и печально.

Но дети есть дети. Те, что постарше, гоняли мяч, помнили имена знаменитых футболистов и мечтали стать чемпионами.

Все во дворе знали, что мама Эдуардо выходит замуж и завидовали товарищу. Еще бы!

Жених водил Эдуардо и Федерико на стадион! Об этом можно только мечтать!