Моя вторая мама (др. вар.)

Глава 7

Хуан Антонио смотрел на недовольно ворчащую Ирене и в очередной раз удивлялся: как же он раньше не замечал отвратительного потребительского отношения к себе. Сидит и зудит, что он ничего не купил ей на островах! Нет, пора положить этому конец. Он прошел в душ, колючие острые струйки воды освежили его, помогли выстроить в логическую цепочку те мысли, которые уже давно роились у него в голове. Он надел махровый халат и, вернувшись в каюту, молча лег, положив руки под голову: нужно поставить Ирене на место, а в Майами любым способом отделаться от нее!

– Если хочешь, – сказал он, – я могу одолжить тебе денег, а в Мехико ты мне вернешь.

Ирене была поражена.

– Но разве ты не обязан содержать меня?

– Нет, Ирене, не обязан. Я тебе много помогал, я дарил тебе все, что ты хотела. Но я не брал на себя никаких обязательств по отношению к тебе.

– Раньше ты так не думал.

– Ты сама сказала, это было раньше. Я не должен платить тебе за то, что ты со мной.

– Так ты теперь думаешь, что платил мне? Знаешь, ты очень переменился с тех пор, как познакомился с этой Даниэлой. Это она виновата.

Хуан Антонио, побледнев, вскочил на ноги:

– Прошу тебя, Ирене, замолчи! Надоело!

– Ах, надоело? Я только хотела, чтобы мы были счастливы. А чего хочешь теперь ты?

Хуан Антонио направился к дверям:

– Пойду попрошу себе отдельную каюту. Может, там я, наконец, могу спокойно отдохнуть.

– Нет, – бросилась к нему Ирене, – нет, не делай этого, пожалуйста. Я обещаю, я ничего тебе больше не скажу, клянусь тебе. Пожалуйста, не уходи!

Хуан Антонио пожал плечами и остановился. Ирене сидела надувшись, ожидая, когда Хуан Антонио прервет молчание. Но дождалась лишь того, что Хуан Антонио одевшись и, буркнув: "Я хочу подышать", быстро вышел из каюты.

Даниэла сидела перед зеркалом, накладывая на лицо крем. Джина лежала на кровати, нюхая цветок и рассказывая о том, как внимателен и любезен с ней Ханс. Кто-то постучал в дверь, Джина, вскрикнув, побежала открывать.

Чернокожий стюард, улыбаясь, протянул ей огромный букет роз.

– Цветы... Цветы... – пропела Джина. – Кому это?

– Тебе, наверное.

– Нет, тебе. – Джина протянула ей букет.

– Слушай, тут записка: "Мне это не кажется, я совершенно уверен, что люблю тебя. Хуан Антонио", – прочитала Даниэла.

Джина всплеснула руками, затанцевала по каюте.

– Ну, все! Он умирает, он с ума сходит по тебе!

– Джина! Подожди! Это еще не все, здесь есть приписка. Он назначает мне свидание на палубе теплохода сегодня в десять.

– Как романтично! Ты должна пойти.

И снова стук в дверь. На этот раз дверь открыла Даниэла и получила от стюарда небольшую обернутую розовой бумагой коробочку.

– Еще подарок для богинь Карибского моря. Смотри!

– Что такое?

– Это тебе. От Ханса.

Джина взяла коробочку и, не торопясь развернула бумагу. Она увидела изящный флакончик французских духов. Глаза Джины наполнились слезами.

– Что с тобой? – удивленно спросила Даниэла.

– Мне так редко делают подарки...

Близился конец путешествия. Скоро они должны прибыть в Майами – конечную точку их круиза. Ирене уговаривала Хуана Антонио остаться там на несколько дней в чудесном отеле "Орландо": все у них снова наладится, обещала она. Хуан Антонио резко отказался – у него были совсем другие планы, и Ирене не было в них места.

...Как ни изменился к ней Хуан Антонио, Ирене не могла поверить, что это конец. Она не поверила этому даже тогда, когда Хуан Антонио признался ей, наконец, что влюблен в Даниэлу и поэтому больше всего на свете мечтает о том, чтобы их круиз поскорее кончился, а вместе с ним кончились и их с ней отношения.

"Ну вот что, – сказала она ему тогда, – со мной такие штучки не пройдут. Я найду способ отомстить вам". – "Не надо мне угрожать, Ирене, я взрослый человек и, слава Богу, могу делать все, что мне захочется," – ответил он.

"Идиот!" – не сдержалась она.

Ирене хорошо знала свою женскую власть над Хуаном Антонио и решила ей воспользоваться. После обеда, когда Хуан Антонио вышел пройтись по палубе, она приняла душ и уселась перед зеркалом, любовно разглядывая свое тело.

Нет, не устоять Хуану Антонио перед ней! Кажется, она никогда не ухаживала за собой так тщательно, как сейчас. Она хорошо продумала, какие употребить духи, какими воспользоваться кремами, как умастить свое тело, чтобы оно стало для Хуана Антонио притягательным и желанным, как прежде. "Посмотрим, сможешь ли ты устоять, " – подумала она.

Ирене завернулась в большую простыню и с нетерпением стала ждать возвращения Хуана Антонио. Но когда она увидела его лицо – замкнутое, холодное, – то не выдержала и спросила:

– Где ты опять был?

– Просто зашел в бар выпить рюмочку.

– Я так тебя ждала. – Она положила ему руки на плечи, крепко прижалась к нему, а потом отступив, сорвала с себя простыню и бросила ее Хуану Антонио.

– Смотри!

Он машинально поймал простыню и крикнул:

– Ирене, прекрати!

– Не сопротивляйся, милый!

На его скулах заходили желваки, он со злостью швырнул простыню на диван и вышел. Ирене опустилась на пол перед зеркалом и зарыдала.

Последний вечер перед прибытием в Майами был сказочно чудесен. Но, как всякое прощание, грустен и немного тревожен. Что их всех ждет? Даниэла, поддавшись на уговоры Джины и горячие просьбы Хуана Антонио, согласилась пожить несколько дней в Майами, но все же ее не оставляли сомнения: правильно ли она поступила. Да и Джина ее беспокоила: Ханс хороший парень, он делает Джине дорогие подарки и обещал вскоре приехать в Мексику – видимо, уверен, что Джина выйдет за него замуж. А Даниэла была готова спорить с кем угодно: Джина просто хочет вызвать ревность у Филипе, но заманивать Ханса в Мексику только для этого – несправедливо по отношению к этому трогательному немцу. Германия слишком далека для таких прогулок. Однако всякий раз, когда она заводила разговор о Хансе, Джина отмахивалась: "Ладно, посмотрим!.."

В морском порту, как всегда, была толчея. Почему-то работали не все кондиционеры и было довольно душно. Желтое платье с широкими рукавами, в котором Ирене всегда так нравилась себе, оказалось слишком жарким. Глядя на хмурого молчаливого Хуана Антонио, Ирене проклинала нерасторопного гида, по милости которого они уже десять минут ждали такси.

Наконец машина пришла, и они помчались по утопающему в зелени городу.

Хуан Антонио молча смотрел по сторонам, а Ирене думала о том, с чего начнется их новая жизнь в Майами. Отель, хоть и не "Орландо", понравился Ирене. Понравился ей и просторный номер с двумя широкими постелями, покрытыми нарядными кремовыми покрывалами.

Ирене присела на одну из них и помахала в воздухе ногами.

– Устала, как черт. Не могу больше. Пойду приму ванну Не хочешь со мной?

– Нет, я лучше прилягу, – сказал Хуан Антонио, опускаясь на постель.

Ирене пошла в ванну, на ходу расстегивая платье. Хуан Антонио быстро вскочил, бросил взгляд на дверь, за которой только что скрылась Ирене, вытащил из сумки конверт, положил его на стол, подперев пепельницей – чтобы сразу бросился в глаза, – и, подхватив два своих чемодана, быстро направился к выходу.

– Хуан Антонио, дай мне, пожалуйста, тапочки, они должны быть в чемодане! – крикнула из ванной Ирене. – Хуан Антонио, ты меня слышишь?

Накинув халат, Ирене вышла из ванной, на ходу окликая Хуана Антонио.

Увидев, что его нет на постели, она с недоумением оглядела номер, заглянула во все углы, снова обвела взглядом комнату. И увидела продолговатый голубой конверт. Предчувствуя недоброе, она торопливо извлекла из него записку, пробежала ее глазами: "Я возвращаюсь в Мехико. Оставляю тебе, сколько нужно, чтобы задержаться здесь на несколько дней. Хуан Антонио". Она машинально заглянула в конверт, там действительно лежали деньги. Ирене в злобе бросила конверт на кровать и подбежала к телефону.

– Алло, алло! – Она не сразу уловила, что ей ответили, и в ярости закричала: – Я спрашиваю, когда вылетает первый самолет в Мехико. Побыстрее!

Она быстро оделась, не дожидаясь коридорного, подхватила свои так и не распакованные чемоданы и спустилась вниз. Такси отвезло ее в аэропорт.

Хуан Антонио, так счастливо избавившийся от Ирене, оставил свои вещи в холле и поднялся на восьмой этаж. С замирающим сердцем, словно юноша впервые идущий на свидание, он постучал в дверь номера, где жили Даниэла с Джиной.

На ходу вставляя в ухо сережку, Даниэла пошла к двери: кто бы это мог быть?

Она открыла дверь и сразу оказалась в объятиях Хуана Антонио. Счастливый Хуан Антонио подхватил ее на руки и закружил по комнате.

– Ну хватит, хватит, смотришь на вас и слюнки текут, – сказала, выходя из своей комнаты, Джина. – Да уж, правда, любовь вас захватила. Даниэла думала, что ты не сможешь вырваться, сам знаешь от кого.

– Джина, прошу тебя, – взмолилась Даниэла.

Хуан Антонио рассказал, как ему удалось перехитрить Ирене, и Джина, довольная, рассмеялась:

– Какой отличный ход! Ах, здорово!

Но у Даниэлы вдруг проснулись сомнения.

– Как подумаю о ней, мне ее искренне жаль. Хуан Антонио нежно прикоснулся к ее волосам:

– Ирене полностью заслужила все это. Ладно, мне надо как-то выяснить, что с ней и зарегистрироваться. А потом... потом мы можем пойти куда-нибудь поговорить.

Их "разговор" растянулся на несколько дней. Счастливых дней. Ведь Даниэла так до конца и не верила, что Хуан Антонио уйдет от Ирене и решит остаться в Майами. Они бродили по городу, сидели в уличном кафе, спрятавшем столики под сенью огромного платана, и говорили, говорили, без конца возвращаясь к своему прошлому, в котором они обнаружили и нечто общее – их обоих, как сказала Даниэла, просто использовали: и Ирене, и Альберто нужны были только их деньги.

Даниэла впервые заставила Хуана Антонио задуматься о Монике. Услышав его рассказ о дочери, о том, как она не хотела отпускать его в круиз, она сразу приняла сторону девочки.

– Будь я на месте Моники, то наверняка грустила бы тоже. Она – малышка, только что потерявшая мать, и ты ей нужен как никогда. Понимаешь? Ты, должно быть, не очень-то ее любишь.

– Да что ты, – возразил Хуан Антонио, – я очень люблю ее, это ведь моя дочь.

Даниэла удивилась, что Хуан Антонио ни разу не позвонил Монике с корабля. Пристыженный, он обещал ей позвонить сегодня же вечером. Теперь он окончательно понял, что нашел женщину, о которой всегда мечтал.

– Ты действительно можешь стать второй мамой для Моники, – убежденно сказал Хуан Антонио. – Даниэла, это, конечно, очень неожиданно, но давай... поженимся. Прошу тебя, будь моей женой.

– Нет, нет, Хуан Антонио, это преждевременно, – возразила Даниэла.

– Почему? Ты боишься? – вскинулся Хуан Антонио. Даниэла с нежностью посмотрела на него:

– Нет, дорогой, но важны не только мои чувства, а еще и... – Даниэла замялась.

– Ну что же? – настаивал Хуан Антонио.

– Твоя дочка. А вдруг она будет меня ненавидеть?

– Нет. Как только она тебя увидит, то сразу придет от тебя в восторг, как и я, – заверил ее Хуан Антонио.

– Все не так просто, – заметила Даниэла. – На это нужно время.

В тот же день, сразу после ужина, Хуан Антонио позвонил своей сестре, в доме которой, как он помнил, по субботним и воскресным дням жила Моника.

Сония очень удивилась его звонку. Оправдываясь, Хуан Антонио сказал, что он счастлив, что с ним произошло столько всего – по телефону не расскажешь. Сидящая рядом с ним Даниэла улыбалась, слыша его восторженные слова. Сония разговаривала довольно сухо и заметила, что его счастье принесет много горя он сам знает кому.

– Ты ошибаешься, – сказал он. – Я должен предупредить, что с Ирене все кончено.

– Неужели? – обрадовалась Сония.

Хуан Антонио не стал ничего объяснять и попросил позвать к телефону Монику.

– Папочка, ты меня любишь? – прозвенел в трубке счастливый голосок.

Хуан Антонио был растроган

– Ну конечно же, я тебя люблю, очень сильно И много думал о тебе. А завтра я весь день буду ходить по магазинам, чтобы купить тебе множество прекрасных подарков

Моника помолчала, потом решительно заявила

– Не хочу, чтобы их выбирала ведьма!

Хуан Антонио сказал ей, что они с Ирене уже расстались, и она больше никогда ее не увидит. Но теперь он хочет, чтобы она познакомилась с человеком, которого она непременно полюбит, и этот человек тоже будет очень ее любить.

Девочка удивленно спросила:

– Кто это? – Но Хуан Антонио уже протянул трубку Даниэле. Даниэла облизнула вдруг пересохшие губы и нерешительно взяла телефонную трубку. Зря он это, зря, мелькнуло у нее в голове. Она медлила. Хуан Антонио недоумевающе взглянул на нее.

– Алло! Мо... Моника? Как дела? – неуверенно спросила Даниэла. – Это Даниэла.

– А откуда ты взялась? – услышала она из трубки. Даниэла растерялась.

– А... а... как сказать? Мы дружим с твоим папой, и... я хотела бы дружить с тобой.

– Ты, наверно, такая же ведьма, как эта Ирене. Не хочу с тобой дружить! Я тебя ненавижу! Ненавижу!

Побледневшая Даниэла протянула телефонную трубку Хуану Антонио.

– Вот и все.

– Что? – встревоженно спросил Хуан Антонио.

– Она меня ненавидит.

Хуан Антонио приложил трубку к уху. Но услышал только длинные гудки.

– Не надо было мне говорить с ней прямо сейчас, Хуан Антонио, – расстроено говорила Даниэла. – Так нельзя. Что она подумала?

Хуан Антонио стал успокаивать Даниэлу, хотя и сам чувствовал, что поступил не очень правильно – ведь Моника обожала свою мать и, конечно, отвергает мысль, что кто-то может заменить ее.

А Даниэла никак не могла прийти в себя.

– Из головы не идут ее слова. Боюсь, начало было плохим.

– Тут я сам виноват, – признался Хуан Антонио. – Ладно, вернемся домой, и все переменится, вот увидишь. Даниэла... я не хочу расставаться с тобой.

Еще днем они договорились с Джиной и Хансом, что проведут этот вечер вместе – на следующий день Ханс улетал в Германию. Но теперь Даниэлерасхотелось веселиться. Они попрощаются с Хансом завтра, перед его отъездомв аэропорт, решили они. Хуан Антонио был счастлив – еще один вечер наедине с Даниэлой.

Старая Аманда, как всегда, учила свою дочь жизни. Теперь, когда Каролина так хорошо устроилась – "не белье стирать, а бумажки перебирать" – она должна идти дальше: заловить кого-нибудь из дружков Даниэлы. Но, конечно, прежде всего надо развестись с этим негодяем Альберто.

Каролина устала от бесконечного ворчания своей матери и, посоветовавшись с Роситой, которая уже не один год работала у сеньоры Даниэлы, смущаясь, позвонила сеньору Херардо Пенья.

Звонок Каролины прервал приятные размышления, которым предавался Херардо: как его встретит, вернувшись из круиза, Даниэла. Филипе, по-видимому, тоже скучал без своей смуглянки, как называл он Джину, потому что предложил замечательный, по его мнению, план: накануне их возвращения поехать в Майами и встретить их там. Но Херардо сомневался, стоит ли это делать: ведь подруги уехали, чтобы ото всего отвлечься, побыть одним, а самое главное, если уж говорить честно, Херардо не был уверен, что Даниэла будет ему рада, поэтому, решил он, не стоит быть излишне навязчивым.

– Лучше набраться терпения и дождаться их возвращения, – сказал он другу – Телефонный звонок отвлек его от хорошо известных рассказов Филипе о том, как влюблена в него Джина. Звонила Каролина Моралес. Очень неуверенно, запинаясь на каждом слове, она рассказала о своем деле. Херардо пригласил ее зайти к ним в контору. Он хорошо помнил эту невысокую, большеглазую женщину с пышными черными волосами; уже тогда, в конторе Даниэлы, он проникся к ней большим сочувствием – какая трудная судьба у этой красивой застенчивой женщины!

И напрасно посмеивался над ним Филипе: их контора не разорится, если он даст ей бесплатный совет и поможет развестись с этим негодяем, который когда-то встал и на его пути.

На следующий день Херардо составил заявление в суд и даже помог отнести его. На обратном пути он предложил ей посидеть в кафе. Каролина не находила слов, чтобы выразить свою благодарность. Ведь она пошла к Даниэле в надежде вернуть Альберто, но потеряла его навсегда. Зато она обрела в тысячу раз больше – бескорыстных друзей, которые помогают ей. Каролина расплакалась.

Херардо был тронут до глубины души. Удивительная женщина! Кроткая, нежная и такая красивая... Он проводил ее до дома, и попросил у нее разрешения встретиться с ней еще раз. Смущенная Каролина кивнула.

Вернувшись в контору, он позвал Филипе пойти куда-нибудь пообедать: ему не терпелось поговорить об утренней встрече с Каролиной.

– Что ж, неплохое начало для любви, – заверил его со смехом Филипе.

– Прекрати, Филипе! – возмутился Херардо. – Единственная женщина, которую я люблю, это Даниэла.

– Это тебе кажется, – заверил его многоопытный Филипе. И, рассмеявшись, добавил: – Представляю, как Джина начнет сочинять, что мужчины бегали за ней и что один миллионер сделал ей предложение.

Филипе повернулся, чтобы позвать официанта и вдруг за несколько столиков от них увидел... Дору, служанку Даниэлы. В белом платье с длинными рукавами, с цветком у плеча, с высоко поднятыми волосами девушка была удивительно красива. И все-таки это была Дора. Филипе даже показалось, что он видел то же самое платье на Даниэле.

Херардо, занятый своими мыслями, оглянулся:

– Не может быть, Дора не способна так злоупотребить доверием Даниэлы.

Однако Филипе решил на следующий день съездить на квартиру Даниэлы и посмотреть, как там обстоят дела.

Филипе не ошибся – это была Дора. Насмерть перепуганная при виде Херардо и Филипе, она не чувствовала никакой радости от того, что находится в таком шикарном ресторане. В отличие от Марсело, который был здесь как дома. Он уже давно нашел сговорчивого торгаша, которому сбывал драгоценности, похищенные в доме Даниэлы Лоренте.

Первый раз в жизни представилась возможность пожить в свое удовольствие, – грех ее упустить, – размышлял Марсело. – Не то что эта дурочка, которая сидит рядом, не смея поднять глаз: какие-то господа, видите ли, несколько раз на нее оглянулись: девочка ничего себе. Хотя и он парень неплох: ловко обводит ее вокруг пальца. Вот и сегодня сказал, что, если машина долго стоит на месте, у нее может сесть аккумулятор. И она, как миленькая, принесла ему ключи. Марсело хорошо продумал, как он укатит на этой машине накануне возвращения хозяйки дома: он уже приобрел упаковку снотворного, которое он подбросит ей в чай. Сам, своими руками, поднесет ей чашечку, а там... Можно будет пожить у стариков, которые – жалкие люди! – служат у какого-то богатого сеньора – Хуана Антонио Мендес Давила, прочитал он на табличке у ворот, когда заскочил к ним однажды пообедать. Он рассмеялся, вспомнив, как родители обещали ему поговорить со своим хозяином – может, он возьмет его на работу. Что ж, когда придется улететь из уютного гнездышка, где они воркуют с этой глупышкой, и если ему предложат достойное место...

Марсело подлил Доре вина и с удовольствием склонился над тарелкой с моле паблано.

Филипе, как и обещал, с утра заглянул на квартиру Даниэлы. Дора, открывшая ему дверь, была, казалось, чем-то смущена. Филипе подозрительно осмотрел гостиную, спальню – на первый взгляд, все было в порядке. Ему, конечно, не пришло в голову заглянуть в ванную комнату, куда, заслышав звонок в дверь, спрятался Марсело. "Нужно было поговорить с Дорой вчера, – подумал Филипе, выходя на улицу, – там же в ресторане, чтобы не было никаких сомнений, а сейчас, сколько не расспрашивай, уже ничего не узнаешь".

Чтобы развеять дурное настроение, Филипе решил съездить на ипподром – сегодня как раз разыгрывался большой приз. Что поделаешь, если ему так нравятся скачки. Он рассмеялся, вспомнив, как однажды Джина сказала ему, что у него даже в лице есть что-то лошадиное. На что Херардо, взглянув на него, заметил: "А знаешь, она права".

На этот раз Херардо охотно поддержал компанию: ему хотелось развеяться и поговорить о Каролине.

Филипе сделал ставки, и они прошли на крытые трибуны, где к тому времени собралось немало зрителей. Заезд уже начался, и когда они посмотрели на поле, оказалось, что лидировала неприметная (он никогда бы на нее не поставил) гнедая кобылка. Филипе взглянул в программку – какая-то Марипоса!

Но ближе к финишу вперед вырвался Пино, темно-серый с белой звездой во лбу четырехлетка, с прямыми ногами и хорошей мускулатурой. Но почему, почему он поставил не на него, а на Реза, который опять оказался за флажком! В прошлый раз ему показалось, что у Пино недостаточно плавные линии и узкая грудь. И вот пожалуйста! А выдача сегодня была как никогда. Расстроенный Филипе не удержался и со всей силы ударил кулаком по столику. Херардо рассмеялся:

– Знаешь, Филипе, если ты не остановишься, то непременно разоришься.

– Ну да, а тебе же надо содержать семью, так? Какой же ты нудный, Херардо!

Аманда была довольна. Скрываясь за занавеской, она наблюдала, как у каменного фонтана какой-то высокий мужчина с усиками поцеловал руку ее дочери.

– Так этот мужчина, что провожал тебя и есть адвокат, поклонник сеньоры Даниэлы? – набросилась она с расспросами на дочь.

– Ах, мама, не начинай! А где Лало и Рубен? – перевела разговор Каролина. Но мать не отступала:

– Не будь дурочкой. Ясно как божий день, что ты нравишься этому адвокату. Иначе зачем же ему приглашать тебя на кофе? – вполне резонно спросила она.

В следующую встречу смущенная Каролина робко спросила Херардо, очень ли он любит Даниэлу.

– Да, я... делал ей предложение, когда она еще не была замужем за Альберто, но... что поделаешь? – запинаясь, сказал Херардо.

На этот раз он выразил желание познакомиться с ее детьми: он всегда мечтал создать семью, но у него ничего не получалось. Каролина пригласила его к себе домой выпить кофе, хотя все с той же смущенной улыбкой предупредила, что живут они очень бедно.

...Суровая Аманда была в ударе. Она хвалила детей, – "они у нас такие воспитанные!" – хвалила свою дочь – "она такая замечательная мать!" – и старательно подливала Херардо кофе. Она же впервые заговорила о том, о чем Херардо серьезно еще не задумывался: ее дочери так не повезло в жизни, но она, ее мать, всегда надеялась, что когда-нибудь ей встретится хороший человек – такой, как он. Засмущавшийся Херардо, чтобы переменить тему, пообещал детям взять их на первый же интересный футбольный матч.

Аманда не сомневалась, теперь-то у ее дочери все сладится: она достаточно пожила на свете, чтобы понять, куда дует ветер.

Не успела служанка внести в квартиру ее вещи, как Ирене бросилась к телефону. Она позвонила в офис. Хуана Антонио там не было. Тогда она набрала его домашний номер. К телефону подошла Мария и сообщила, что хозяин еще не вернулся из круиза.

– Не лгите! – закричала в трубку Ирене. – Передайте ему, пусть не будет трусом и не прячется от меня!

– Не понимаю, о чем вы, сеньора, – удивилась Мария. – Мы были уверены, что вы вернетесь вместе.

– Скажите ему, что последнее слово будет за мной! Он горько пожалеет о том, что сделал! – И она швырнула трубку на рычаг.

Несколько минут она стояла, обдумывая, что предпринять. Потом схватила сумочку и выбежала, резко хлопнув дверью. Такси довезло ее до дома Хуана Антонио. Когда Игнасио впустил ее в дом, она, не здороваясь, ни на кого не глядя, бросилась в гостиную, потом в кабинет Хуана Антонио, в спальню, где резко распахнула платяной шкаф. Похоже, он действительно еще не вернулся.

Игнасио и Мария с тревогой следили за Ирене. Если хозяин не с ней, то где же он, заволновались они.

– Не беспокойтесь! – злобно бросила Ирене. – Пожалуйста, не беспокойтесь. Ему сейчас очень хорошо.

– Значит, вы вернулись одна? – уточнила Мария. Ирене в гневе взглянула на нее: уж не смеется ли над ней эта служанка?

– Я не обязана никому ничего объяснять. А уж тем более вам, – отрезала она. – Но когда Хуан Антонио вернется, передайте ему, что я стала бомбой замедленного действия. Да, и пусть он трепещет, пусть трепещет.

...Ирене с трудом дождалась утра, особенно тщательно причесалась, выбрала одно из самых нарядных своих платьев и поехала в контору Хуана Антонио, надеясь разузнать, когда он вернется. За столом, где обычно сидел Хуан Антонио, она увидела Мануэля. Глядя на него с притворно ласковой улыбкой и нежно поглаживая его руку, она стала жаловаться на свою судьбу, умоляя его помочь ей – раскрыть Хуану Антонио глаза, убедить его, что он не прав. Мануэль в своей обычной спокойно доброжелательной манере, но весьма твердо ответил, что не будет вмешиваться в дела Хуана Антонио – тот прекрасно обойдется и без советов.

– И кроме того, – добавил он, – я превосходно знаю вас, Ирене, а потому...

– Не советую вам оскорблять меня, – вскипела Ирене. – Я этого не позволю.

Все так же спокойно, не повышая голоса, Мануэль посоветовал Ирене уйти – у него очень много работы.

Ирене резко встала, любезная улыбка сбежала с ее лица.

– Хорошо, но я еще вернусь. К тому же, – она помолчала. – У нас не было времени поговорить о Ракель и о вас. Она сказала мне, что вы ею очень увлечены.

И, вскинув голову, она вышла. Как бы там ни было, Хуан Антонио от нее не уйдет, твердо решила Ирене.

Сония привезла Монику домой, и там девочка снова разрыдалась:

– Моя мама умерла, а моего папу украли. Украли! – твердила она. Ни Мария, ни Игнасио не могли ее успокоить. Она рано легла в постель, взяла свою любимую куклу Глориту и ни с кем не захотела разговаривать. Сония разрешила ей в честь приезда отца не ходить в школу, но Моника отказалась: пусть папочка не думает, что она без него скучала, пусть остается со своей новой ведьмой. К тому же, не приди она в школу, эта несносная Летисия на следующий день замучает ее разговорами о новой ведьме и об интернате, куда ее непременно отправят. Нет, нет, лучше уж она сделает вид, что у них ничего особенного не случилось.