Моя вторая мама (др. вар.)

Глава 30

Вернувшись с работы, Джина заговорила с Филипе о Монике, специально, чтобы отвлечь его от проклятой газеты. И на какое-то время она его действительно отвлекла.

– Как? Что ты говоришь? – спросил он поверх газеты.

– Ты должен знать, что происходит, Филипе.

– При таких обстоятельствах, наверное, не стоит распускать сплетни, – заметил он.

– Это вовсе не сплетни. Мы же давно знаем друг друга, у нас должны быть общие печали и горести.

Джина вспомнила, как несколько дней назад, после прочувственного разговора с Даниэлой, она решила наладить, наконец, отношения с Филипе – в последнее время даже дети стали замечать, что они ссорятся, и это встревожило Джину. Вечером, уложив детей в постель, она подсела к Филипе.

"Я сейчас подумала, – сказала она, прижимаясь к нему, – что мы ведем себя, как дети. У нас двое малышей. Наш брак должен оставаться прочным. Нам обоим следует об этом позаботиться. Давай забудем о всех наших ссорах. В этот вечер мне хочется сделать тебе приятное".

Филипе оторвался от газеты и недоверчиво взглянул на нее.

"Правда?" – "Правда. Иди ко мне." "Ты не шутишь?" – все еще сомневался

Филипе. "Ненаглядный мой, – Джина придвинулась к нему еще ближе. – Дорогой мой, ты, наверное, хочешь, чтобы я сделала для тебя что-нибудь особенное?"

"Да, да..." – просиял Филипе.

"Ну, что же ты все-таки хочешь?" – поторопила его Джина.

"Чтобы ты испекла мне вот такой пирог с ветчиной (он показал размер пирога), положила туда побольше сыра, сметаны, а сверху – еще два стручка перца, немного лучку, помидоров. Вот тогда я буду просто счастлив, Джина."

Джина, покраснев, вскочила с дивана:

"Попроси это у своей тети, дорогой. Еще никто, слышишь, никто не оскорблял меня так, как ты! Можешь спать на этом диване! Вместе с твоей газетой! Понял? Я теперь буду запираться от тебя на ключ в моей спальне! И больше тебя туда не пущу!" – бушевала Джина.

Но сообщение о Монике взволновало Филипе больше, чем показалось Джине.

Ведь они с Херардо друзья, а Лало, сын Херардо, жених Моники, ни о какой другой девушке парень даже слышать не хочет. Что же теперь будет?

На следующий день, едва дождавшись прихода Херардо, Филипе пересказал ему разговор с Джиной.

– И знаешь, кто отец ребенка? – спросил он.

– Понятия не имею, – ответил Херардо.

– Держись, чтобы не упасть. – Филипе помолчал, передвинул пепельницу, зачем-то взглянул на секретаршу, сидевшую за стеклянной перегородкой. – Альберто. Альберто Сауседо.

Херардо побледнел.

– Этого не может быть, Филипе. Ты говоришь об ужасных и невероятных вещах. Когда Лало обо всем узнает... Мы были так счастливы в последние годы.

Конечно, Лало с болью вспоминал об Альберто, но все казалось ему таким далеким...

– Да, да... Опять у нас все не слава Богу, – сказал Филипе.

– Это самая плохая новость, которую я мог от тебя узнать. Бедная

Каролина, она этого не вынесет. Она не вынесет этого, Филипе! – Херардо схватился за голову.

– Такова жизнь, – философски заметил Филипе. – Я вот тоже так переживал, когда Джина чуть было не ушла от меня. А теперь мне кажется, что если бы не дети, я бы сам с ней расстался.

– Ты сошел с ума, Филипе, – Херардо с изумлением посмотрел на друга.

– Но это действительно так.

Какими счастливыми были эти годы, думал Херардо, вспоминая прожитое.

Они купили большой дом, где нашлась комната и для Аманды, которая стала теперь гораздо спокойнее и добрее; у них родилась Луисита, красавица, вся в бабушку; Лало – теперь уже Эдуардо, готовился стать студентом, а пока что работал у него в конторе. И хотя Херардо было неприятно, что Моника последние месяцы отвергает его, дело молодое – поправимое, считал он; да и младший, Рубен, беспокоил только неугомонную Аманду – ей не нравились его уличные компании да и к тому же пару раз она застала внука с сигаретой во рту.

Дождавшись конца рабочего дня, Херардо поспешил домой. Не дослушав обычных жалоб Аманды на Рубена, но стараясь не выдать своего волнения, он сказал:

– Вы даже не представляете... Альберто вышел на свободу. Его выпустили раньше, чем мы ожидали.

– И Лало... – начала Каролина и в ужасе остановилась.

– Нет, нет, Альберто не видел Лало, – ответил Херардо. – Но к сожалению... – он помолчал, – к сожалению, Альберто и есть тот человек, из-за которого Моника бросила Лало. И это еще не все, – продолжал он, – Моника ждет от него ребенка.

Каролина онемела. Она чувствовала: их спокойной жизни пришел конец. К тому же вчера вечером Лало сказал ей, что собирается отпроситься с работы и пойти к Монике, чтобы решительно с ней объясниться. Бедный, бедный Лало!

Лало действительно не мог больше выносить холодного отчуждения Моники, ее уклончивых ответов. Уже несколько месяцев она избегает его, не хочет с ним разговаривать; он слышал, она встречается с мужчиной много старше ее.

Возможно, это только слухи. Он должен, наконец, откровенно поговорить с ней и, если надо, помочь. Он отпросился с работы и поехал к Монике домой. Мария сказала, что она у Маргариты. Может, это к лучшему, подумал Лало. Маргарита всегда хорошо к нему относилась.

Моника встретила его равнодушно. На все его попытки выяснить, что произошло, она досадливо морщилась. Тщетно он пытался напомнить ей об их любви. "Мы были тогда детьми, – отвечала она, – и с тех пор все изменилось".

Их прошлые отношения – только привычка. И потом: их отцы дружат, почему бы и им не остаться друзьями?

– Не спрашивай меня ни о чем, – сказала Моника, направляясь к двери. – Будет лучше, если мы больше не будем встречаться.

Она вышла из дома и быстро направилась к своей машине, Лало, не зная, что сказать, шел рядом, Маргарита задержалась, чтобы закрыть дверь. И вдруг какой-то мужчина, едва остановив машину, легко перемахнул через борт и подбежал к Монике:

– Альберто! – удивленно воскликнула девушка.

– Нам нужно поговорить! – быстро сказал мужчина, не обращая внимания ни на Лало, ни на подошедшую Маргариту.

У Лало перехватило дыхание. Не может быть! Он вспомнил, как много лет назад, уткнувшись в колени матери, со страхом следил за разъяренным, кричащим человеком...

Нет, нет, это невозможно... Неужели он? Он и Моника?.. Лало резко повернулся и бросился бежать.

– А это кто? – Глядя ему вслед, спросил Альберто.

– Он был женихом Моники. Его зовут Эдуардо Сауседо, – медленно сказала Маргарита. – Тебе это ни о чем не говорит? Он – твой сын.

Лало долго бродил по улицам, потерянный, страдающий, кажется потерявший способность думать. Наконец, он позвонил Федерико и договорился с ним о встрече.

Они встретились во время обеденного перерыва, и Лало рассказал Фико о происшедшем.

– Может быть, тебе показалось? – не поверил тот.

– Нет, Федерико, не надо прятать голову в песок. Его зовут Альберто, и он очень похож на того человека, который был моим отцом. Я должен поговорить с ним. Не думаю, что Моника дождется от него добра.

– Ты, наверное, прав, – согласился Федерико.

– Бедная мама, что с ней будет, когда она узнает, – сокрушался Лало.

– Ты ей об этом расскажешь?

– Будет лучше, если она узнает обо всем заранее – вдруг он начнет разыскивать нас. Конечно, нельзя сказать, что я совсем его забыл, но я почти никогда не вспоминал о нем. А теперь...

– Он опять отравляет тебе жизнь, – закончил Федерико.

– Как тебе сказать... – задумчиво произнес Лало. – Я боюсь его, Федерико. Но я не позволю ему испортить мою жизнь и не дам причинить зло Монике. Я уже не тот беззащитный ребенок, каким был когда-то.

Однако жизнь распорядилась по-другому.

На следующее утро, придя в контору, Лало поделился своими сомнениями с Филипе: бедная мама не хочет, чтобы он встретился со своим прежним отцом, но он считает нужным с ним объясниться.

Филипе, отводя взгляд, спросил Лало:

– А тебе рассказали все, что случилось с Моникой?

– Я знаю, он считает себя ее женихом, – и, поймав взволнованный взгляд Филипе, добавил, – разве произошло еще что-нибудь?

Филипе оглянулся на Херардо, внимательно прислушивающегося к их разговору, и сказал:

– Лучше ему узнать все до конца. У него есть на это право.

– Что вы имеете в виду? – недоумевающе спросил Лало.

– Ничего... Ничего особенного... – заторопился Херардо. – Тебе не о чем беспокоиться, Лало.

– Ладно, я тебе расскажу, – произнес Филипе. – Так будет лучше. Моника ждет ребенка от Альберто.

Лало побледнел.

– Нет! Нет! Нет! – закричал он и, отшвырнув папку, которую держал в руках, выбежал из комнаты.

– Лало. Сынок... – бросился за ним Херардо.

– Не надо – остановил его Филипе. – В такие минуты лучше быть одному.

Херардо с жалостью смотрел вслед Лало: бедный мальчик, внешне он так похож на своего отца (Херардо впервые обратил на это внимание), но какая же у него золотая душа! И что-то теперь с ним будет?

– Ты не должен был этого говорить, Филипе, – укорил он друга.

– А по-твоему лучше, чтобы он узнал все от Альберто? – спросил Филипе.

А Лало, обуреваемый самыми тягостными мыслями, в отчаянии кружил по городу. С Моникой все кончено, решил он, то, что она сделала, простить нельзя. А он-то, глупый, еще собирался защищать ее... Но у него есть Рубен, мама, бабушка... Он должен теперь подумать о них. И вечером Лало твердо заявил, что в ближайшее время собирается встретиться со своим бывшим отцом.

Каролина умоляла сына отказаться от этой мысли. У них крепкая, хорошая семья, никто и ничто не может их разлучить. Они должны жить так, как-будто ничего не произошло. И даже решительная Аманда не видела смысла в этой встрече: уж не собирается ли Лало пристыдить его или потребовать объяснений?

С таким человеком, как Альберто, разговаривать бесполезно. Но Лало не оставляло предчувствие, что рано или поздно Альберто начнет их искать. И он хотел опередить его, дать ему понять, что они его не боятся.