Моя вторая мама (др. вар.)

Глава 54

Об этом решении Моники знала лишь Дениз. Маргарита, будто чувствуя, что этой девушке известно о Монике больше, чем кому-либо, – несколько раз звонила к ней, но Дениз ни словом, ни намеком не выдала тайну Моники, держа в секрете все, что касалось ее.

Для всех Моника словно сквозь землю провалилась.

А между тем почти каждый день и Даниэла с Джиной, и семья Херардо и Каролины, и Фико с Лало, и Сония, и Мануэль, и Мария вспоминали Монику, пытаясь вычислить, где она скрывается. Последним ее видел Лало, она приходила к нему в офис на другой день после того, как покинула дом Альберто. Они долго говорили, и Лало потом часто возвращался памятью к этому разговору. Моника была очень нервной, напряженной, глаза ее то и дело наполнялись слезами, и сквозь слезы она смотрела на него, вспоминая беззаботные дни их влюбленности, когда все было в радость, и жизнь рисовалась им светлым праздником.

– Я заняла у тебя много времени, Лало, прости, мне уже пора, – Моника поглядывала на часы.

Как хотелось Эдуардо взять ее руки в свои, утешить, сказать, что он ради нее готов на все. Но только смог пробормотать:

– Нам надо увидеться, Моника... Еще раз...

– Когда-нибудь, возможно, – неопределенно пообещала девушка. – Не знаю, Лало... а зачем?

– Скажи, как мне разыскать тебя?

– Это ни к чему! – твердо возразила Моника, чтобы сразу положить конец расспросам о ее дальнейших планах. – Хотя... Единственное, что мне надо знать, Лало... Простил ли ты меня?

И тут Эдуардо решил сострить:

– Это годится, как ответ? Да?

Она не обиделась, не отвернулась и, прямо глядя ему в глаза, спокойно сказала:

– Не стоит так, Лало...

И тут словно прорвало плотину, его едва сдерживаемые чувства нашли выход. Он с жалостью глядел на ее тонкие, дрожащие запястья, худую шейку, бледное лицо, печальные глаза, и понимал, какого труда стоило ей прийти сюда, но, очевидно, ей было важно услышать от него слова прощения за все, что она сделала с ним, с собой, с их привязанностью друг к другу. Он осторожно взял ее руку:

– Ты знаешь, Моника, несмотря ни на что, я люблю тебя. И она, подавшись вперед, не веря в услышанное, прошептала, покачав головой:

– Этого не может быть, Лало.. А теперь прощай и... спасибо за такой подарок. Я его не заслужила.

Когда вечером, уже дома, Эдуардо рассказал обо всем Херардо, тот засомневался.

– Честно говоря, сынок, и не знаю, что сказать тебе. Может быть Монике сейчас необходимо пожить одной? Ей есть о чем подумать и что решить.

– Я не могу не думать о ней, отец. Понимаешь?

– Такова уж любовь, – философски заметил Херардо.

– Нас столько связывает, я никогда не смогу забыть ее... Я сказалсегодня Фико: меня не остановит даже то, что она ждет ребенка... от этого подонка, Альберто.

– Ну что ж, правда твоя, сын. И в самом деле ты мог бы стать отцом ее дитя, если она захочет вернуться к тебе. Отец – это тот, кто воспитывает ребенка. Ты тоже сын Альберто, как ни горько тебе это слышать; а я люблю тебя, Лало, ничуть не меньше, чем Луиситу. Уж поверь...

– Что сейчас об этом говорить, отец! – с горечью махнул рукой Лало. – Подозреваю, что она относится ко мне просто как к доброму другу.

Херардо близко к сердцу принимал все, что касалось сыновей. С Эдуардо было все в порядке, он вместе с Фико, служил в адвокатской конторе Херардо и Филипе, вызывая одобрение и уважение своей работой. Оба друга учились еще и в университете. Радовала и Луисита, прелестная женщина восьми лет. Зато Рубен совершенно отбился от рук, стал груб, возвращался домой, когда хотел, и на все угрозы Каролины и Аманды только нагло усмехался. После пропажи денег у Аманды, Херардо и Каролина стали внимательно к нему приглядываться и за его сдержанной холодностью видели отчуждение и погруженность в какую-то свою жизнь. На днях Каролина известила их, что у нее будет ребенок. Аманда не высказала особенной радости: время сейчас не из легких, этих детей еще не поставили на ноги, а туда же, еще одного... Лучше бы автомобиль новыйкупили... Но Аманда всегда ворчала, они оба привыкли к этому. Зато между ними, Херардо и Каролиной, за все эти годы ни разу и кошка не проскользнула.

Херардо не мог себе и представить по-другому супружескую жизнь. Беспрестанно ссориться, выяснять отношения, доканывать друг друга претензиями и подозрениями – разве это семейная жизнь?! Это ад кромешный! Он видел, как мучают друг друга Джина и Филипе. – Чем он мог помочь друзьям? Советами? Но они мало в них нуждались и никогда не прислушивались к ним.

– Ты даже "Стройной Малышке" уже не нужен, только своей дорогой Джине, – шутил Херардо.

– Пусть приползет ко мне на коленях! – жаждал реванша Филипе. – Она же сумасшедшая, эта богиня Карибского моря!..

Даниэла, Джина и Алехандро заканчивали работу над коллекцией новых моделей и готовились к ее показу. Женщины с головой ушли в работу. Она помогала им обоим отвлечься от грустных мыслей. Они допоздна засиживались в Доме моделей, и не спешили возвращаться в пустой дом Даниэлы. Как всегда, в руках у них все горело, Даниэла была неутомима, тщательно продумывая каждую мелочь. Впрочем, для нее мелочей не было, – иногда крохотная броская деталь отделки совершенно меняла к лучшему тот или иной фасон костюма или платья.

Алехандро был под стать ей. Но на этот раз он превзошел себя – подбор тканей был великолепным.

– Прекрасные эскизы! Поздравляю тебя от всего сердца! – в который раз говорил он Даниэле. – Между прочим, имей в виду, я всегда говорю правду.

– Вот посмотрите, Алехандро, Джина! Не подойдет ли для этого фасона набивная ткань?

– Знаешь, я тоже об этом подумал, глядя на эскиз. У нас с тобой разногласий не будет...

Все трое буквально были ошарашены, когда открылась дверь и на пороге кабинета возник Альберто с горящими глазами. Он подступил вплотную к Даниэле.

– Говори, где Моника!

Даниэла быстро сумела взять себя в руки. Не отвечая на вопрос, сненавистью смотрела на бывшего мужа:

– Как ты посмел войти сюда?

– Я хочу, чтобы ты сказала, где Моника, – повысил голос Альберто, еще ближе подступая к столу Даниэлы.

– Не знаю, – спокойствию женщины можно было поразиться.

Алехандро в первую минуту оторопел от такого наглого вторжения, о опомнившись, встал между Даниэлой и Альберто.

– Вы слышали, что сказала сеньора? Убирайтесь вон. – Он сделал несколько шагов в направлении Альберто, и его внушительная фигура, пальцы, сжатые в кулаки, очевидно, подействовали должным образом. Альберто отступил на шаг, голос его стал менее решительным.

– Похоже, вокруг тебя становится все больше храбрых мужчин, Даниэла?..

Но Даниэла не слышала его, ее глаза по-прежнему метали молнии.

– Я очень рада... Моника, наконец, разобралась, что ты за мерзкий тип! И, если она придет ко мне, я сумею ее защитить.

Поясничая, Альберто сделал перед столом Даниэлы несколько танцевальных па и, уставившись на нее, проговорил:

– Ты конченный человек, Даниэла. Пусть Моника не прощает меня, мне на это наплевать... Зато мы с Ирене подготовили для тебя маленький сюрпризик!

Конечно, тебе не стоило бы говорить об этом, но... просто фантастика... – Да ты свихнулся совсем! – Даниэла поежилась под взглядом его сумасшедших глаз.

– Очень скоро... – Альберто уселся на стол. – Очень скоро откроет двери дом мод Ирене Монтенегро... И я могу поклясться, что мы разорим тебя с твоим предприятием! Бедная Даниэла! Мне страшно подумать, как печально ты кончишь! Рад был познакомиться...

Альберто шутовски раскланялся и так же внезапно, как появился, исчез.

Все это время хранящая молчание Джина расхохоталась. У нее на глазах выступили слезы.

– Ха-ха-ха! Что-о-о-о? Дом мод Монтенегро?! Ой, держите меня, я умираю!.. Да что она может делать?! Кто купит платье, сделанное Ирене

Монтенегро? А? Скажите мне кто-нибудь!

Но Даниэле почему-то было не до веселья, она не разделяла оптимизма подруги.

– Не стоит их недооценивать, Джина. У Ирене много денег, она богата... и может нанять себе хороших дизайнеров. – Самый лучший дизайнер – это ты, Даниэла! – Джина крепко обняла подругу. – Господи, если б не наша замечательная работа, мы бы с тобой давно свихнулись, это уж точно!

Даниэла улыбнулась:

– Поверю уж тебе на слово... Знаешь, нам пора начинать шитье, ткани все подготовлены. Так что скоро коллекция будет готова...

Именно на этом слове дверь кабинета снова внезапно открылась и все от неожиданности вздрогнули, но вошла раскрасневшаяся, хорошенькая Маргарита.

Глаза ее сияли, она загадочно улыбаясь, смотрела на Даниэлу. Нетерпение ее было трудно передать словами.

– У меня для всех потрясающая новость! Я, вернувшись домой, нашла записку. Звонила Дениз, наша подруга, которая живет в Монтеррее...

– Что? Что? – перебила от нетерпения Даниэла. – От Моники какие-нибудь вести? Верно?

– Да! Сейчас позвонила Дениз. Моника все это время жила с ней и ее матерью.

– Ну не тяни, Маргарита! Скорее!..

– Вчера вечером... Моника... родила мальчика!

– Слава Богу, слава Богу! – У Даниэлы на глазах выступили слезы. – Боже мой, моя Моника! Моя Моника стала мамой, Джина!

– Дениз звонила мне тайком от Моники. Она сказала, что вы, Даниэла, очень нужны дочери! Но она боится вам звонить сама! Она была в таком унынии последние дни...

– Глупая! Боже мой, мальчик! – бессвязно от радости шептала Даниэла. – Я немедленно лечу к ней! Первым же рейсом!.. Господи, уже сегодня я увижу своего внука! И дочь!

– Вот, возьмите адрес и телефон Дениз в Монтеррее. Они замечательные люди. Это Дениз уговорила Монику лететь к ним, они с Ромелией ухаживали за ней, как за родной... Дениз вселяла уверенность в Монику, что вы любите ее, что вы сильный, умный, добрый человек. И что семья – это то, что ни у кого из нас нельзя отнять. Это с нами всегда...

Скоро Моника будет дома! Все неприятности меркли перед этим счастьем.

Но, как назло, ни на один рейс билетов нет, и только завтра можно улететь в Монтеррей. Джина советовала набраться терпения. Мария просто ушам своим не поверила, когда Даниэла рассказала ей обо всем. Слава Богу, улыбалась Мария, девочка вернется домой, и все пойдет по-доброму, как прежде. Даниэла так не думала, какое – как прежде... Хотя Мария и уверена, что скоро и Хуан Антонио возвратится домой. Даниэла и думать об этом не хотела: им не о чем больше говорить.

Джина ничего не воспринимала всерьез, и решительность Даниэлы тоже.

Нет, так нет, смеялась она, поменяем Хуана Антонио сразу на двух других мужчин – Алехандро и его друга Карлитоса... Да, Джина неисправима... Кстати, который раз поднимает она разговор насчет открытия дома моды Ирене Монтенегро, и утверждает, что Ирене, якобы, ведет переговоры с их постоянными партнерами. Даниэлу эти разговоры тревожили все больше.

Единственная надежда, что у этой Ирене все всегда выходит наоборот... Кто несет в мир зло, всегда рано или поздно получит наказание. Должно быть и она, Даниэла, тоже принесла в мир достаточно зла, иначе, как объяснить, что спокойна я жизнь, к которой она так стремилась, все не наступала. Но постепенно в ней крепла уверенность, что свет в ее туннеле забрезжил.

Получили по заслугам насильники, – им придется провести двадцать пять лет за решеткой. Даниэла отметила, что раньше она бы уже жалела их, как жалела в свое время вора Альберто. Теперь же она довольна, что не отступила и добилась наказания для преступников. Может быть, Господь учит ее защищать добро и справедливость, а не уходить в сторону, не прятаться?.. Пути Господни неисповедимы...

Вот и Моника начала уже возвращение домой. Правда, для этого ей нужно было уехать в Монтеррей.

Ах, Мария, добрая милая няня Мария! Ее молитвы, верно, достигли небес.

Даниэла держала в руках икону Пресвятой Девы, – Мария просила передать ее Монике, ведь это икона ее первой мамы. Пусть эта икона станет хранительницей новой семьи, помогает ее дорогой девочке обрести уверенность в жизни, обережет ее и сына от злой воли.

Сама же Даниэла нередко думала о своей жизни, как конченной.

Безгранично верить Хуану Антонио и вдруг узнать об измене. И с кем...

Чувство стыда за легкомысленное поведение бывшего мужа не раз заливала краской ее щеки, но, слава Богу, среди своих близких она находила понимание.

Хотя друзья единодушно считали, что она должна простить его и помириться, – Хуан Антонио и так наказан за свое легкомыслие, он одинок, как перст...

У нее не было сил на новые влюбленности, романы, как бесконечно советовала поступать Джина. Милый, приятный Алехандро объяснился ей недавно в любви, но Даниэла не находит к нему иных чувств, кроме дружеских. Она охотно принимала его предложения посетить вместе с ним и сыном ресторан или кафе, но дальше этого, как ни старалась ее подруга Джина, дело не шло.

Сердце Даниэлы молчало.

Алехандро был идеальным деловым партнером, он до темноты просиживал вместе с Даниэлой за работой, помогая готовить новую коллекцию к показу.

Когда же он узнал о том, что отыскалась Моника, и Даниэла едет в Монтеррей, не выдержал:

– Мне стало страшно. Я надеюсь, что сближение с дочерью не означает примирения с твоим бывшим мужем. Мы никогда прежде не говорили об этом, но... я люблю тебя. И ты это знаешь. Ты нужна мне, как и моему сыну. Он успел привязаться к тебе...

Нет, хоть и был Алехандро милым, порядочным и честным человеком, она ни разу не давала ему повода говорить ей такие вещи. Они останутся друзьями, иного и быть не может.

А теперь – в Монтеррей. Как-то ее встретит Моника, ведь Дениз позвонила в Мехико без ведома ее дочери: просто они с матерью решили, что именно сейчас самый нужный, самый близкий ей человек – это Даниэла.