Моя вторая мама (др. вар.)

Глава 32

Прошло несколько дней. Хуан Антонио, сам не свой, раздумывал о том, как ему следует поступить. Позволить безнаказанно издеваться над своей дочерью, сделать вид, что этот негодяй просто не существует, как советовал Мануэль?

Нет, он должен постоять за свою жену и дочь.

И однажды, приехав домой обедать, Хуан Антонио заявил, что поедет к Альберто и поговорит с ним так, как считает нужным. Даниэла не возражала и решила ехать вместе с ним. Когда они направлялись к машине, их догнала Моника:

– Папа, я тоже поеду с вами, – твердо сказала она. – Я хочу знать, что скажет Альберто.

...Моника прошла вперед и, постучав, открыла дверь. Альберто вскочил с дивана.

– Моника, любимая!

– Я пришла не одна, – сказала девушка и посторонилась.

Даниэла и Хуан Антонио вошли в гостиную. Увидев застывшее лицо Хуана Антонио, взглянув ему в глаза, Альберто сделал шаг вперед и издевательски подставил щеку.

– Давай, бей.

Хуан Антонио ударил его. Тот упал на пол, из носа у него потекла кровь, но он встал и, кривляясь, опять повернулся к Хуану Антонио:

– Ну, еще, еще...

Моника закрыла лицо руками.

– Мне так горько, Альберто. Ты говорил мне о любви только ради мести.

Откуда в тебе столько злобы?

– Я не знал, что Даниэла твоя мать, – вытирая рукавом разбитую губу заявил Альберто.

– Не верь ему! – закричала Даниэла. – Он обманщик и лгун. Уж я-то знаю, что он запросто откажется от того, что говорил мне!

Хуан Антонио снова размахнулся.

– Нет, Хуан Антонио, – остановила его Даниэла, – не надо больше марать руки об эту дрянь!

– Не слушай их, – со слезами на глазах Альберто повернулся к Монике. – Прошу тебя ради нашего ребенка, не слушай их.

– Я тебе не верю! Мама не могла сказать мне неправду, – плача ответила Моника.

– Моника, я люблю тебя и готов жениться на тебе, – простирал он к ней руки.

– Этого только не хватало! – возмущенно сказал Хуан Антонио.

– Они поступают со мной несправедливо, – продолжал настаивать

Альберто, проникновенно гладя на Монику. – Даниэла упрятала меня в тюрьму и поломала мою жизнь. Не позволяй им отнять у меня ребенка, я тебя прошу.

Даниэла повернулась к выходу.

– Пойдемте, нам здесь больше нечего делать.

Уже шагнув за порог, Хуан Антонио остановился и повернулся к Альберто:

– Если ты еще раз подойдешь к моей дочери, считай себя покойником!

Понял?

Услышав это, Альберто засмеялся.

Ирене с нетерпением ждала следующего свидания с Альберто. Он пришел – хоть не такой бодрый и энергичный, как в первый раз. Полулежа на диване и прикладывая к подбитому глазу примочку, сделанную Матильдой, он подробно рассказал о вторжении в его дом Хуана Антонио с семейством. Ирене забеспокоилась: если Моника не захочет с ним больше знаться, то вряд ли они смогут сделать что-нибудь серьезное.

Альберто усмехнулся.

– Тут есть одно маленькое "но", Ирене. Моника влюблена в меня.

Но для Ирене этот довод был не очень убедителен: она никогда не верила в любовь. Расчет, ненависть – это понятно, но любовь... Она вопросительно взглянула на Альберто:

– А почему ты в этом так уверен? Альберто слегка скривился от боли.

– Я пойду к Монике и сделаю так, что она будет верить только мне, одному мне. Я не успокоюсь, пока она не станет моей женой. И, клянусь всем святым, она возненавидит Даниэлу.

Ирене с удивлением отметила, что ее задели его слова.

– Мне тебя жалко. Если ты женишься на этой соплячке, тебе придется терпеть ее до конца дней.

– Это ей придется меня терпеть. Да и теща у меня тоже попляшет!

Они долго еще обсуждали план мести, и Ирене даже предложила ему денег.

– Теперь я их имею достаточно, – сказала она. – Только должна признаться, что мне скучно. Я просто умираю от скуки.

Альберто оживился: Ирене сама протягивала ему руку. И он охотно откликнулся:

– Нельзя, чтобы такая красивая женщина, как ты, оставалась в одиночестве. Это нелогично. Всегда надо находить хотя бы немного времени для любви.

Ирене тряхнула белокурой головой.

– Я никогда не верила в любовь.

– Может быть из-за того, что ты не встретила того, кто достоин тебя? – Выразительно глядя на нее, произнес Альберто.

– А ты считаешь себя таким человеком?

– Возможно. А почему бы и нет? – Альберто в упор посмотрел на нее.

– Да, почему бы и нет? – повторила с улыбкой Ирене – Там будет видно. Подождем, пока мы познакомимся получше.

Матильда, которой она, по обычаю, рассказала обо всем, предостерегла ее: Альберто, конечно, видный мужчина, но, учитывая его прошлое, он наверняка опасный человек. Однако Ирене считала, что это только делает его еще более интересным. "Странно все-таки устроена жизнь, – думала она, – все в ней повторяется: когда-то Даниэла отняла у меня Хуана Антонио, а спустя столько лет я познакомилась с ее мужем... Похоже, наши с Даниэлой пути снова пересекаются. Но уж на этот раз я сделаю все, чтобы последнее слово осталось за мной".

Сердце Моники разрывалось на части. По логике вещей ей следовало бы ненавидеть Альберто, но ненавидеть его она не могла. Наоборот, ей хотелось увидеть его, броситься ему на шею, сказать о своей любви, боли... Даниэле были знакомы эти порывы.

– Все произошло слишком быстро, – успокаивала она Монику. – Когда я узнала, как он поступил со мной, я много плакала, я тосковала о нем, готова была простить его ради моей любви к нему.

– Тебе повезло только в одном, – заметила Моника, – ты не ждала от него ребенка. Если бы не это, мне было бы гораздо легче, мама.

Весь мир казался Монике погруженным в какой-то туман, а будущее вырисовывалось смутным и неясным. После окончания колледжа, – а было это словно сто лет назад! – они с Маргаритой подали документы в университет на отделение туристического бизнеса. К ним мечтала присоединиться и Летисия, с которой они по-прежнему водили дружбу. Хорошо видя ее недостатки – зависть, эгоизм, недоброжелательность, – девушки тем не менее не порывали с ней отношений, они сочувствовали ей: у Летисии, кроме них, не было других подруг. К тому же, она была бедна, и мать категорически отказывалась тратиться на ее учение в университете.

Однажды, когда они разговаривали о своем будущем, Маргарита посоветовала Летисии поступить на работу – подзаработать на учебу. Немного подумав, Летисия повернулась к Монике. Ее обычное высокомерно-презрительное выражение сменилось просительным: может быть, Моника поговорит со своим отцом и тот возьмет ее к себе? Она знает английский, неплохо печатает на машинке, и, если бы Хуан Антонио выплатил ей аванс, она могла бы уплатить за учебу. Моника обещала поговорить с отцом. И в тот же вечер завела об этом разговор. Но Хуан Антонио и слышать не хотел о Летисии: разве мало горя она принесла их семье? Скорее всего, такой она и осталась, если не стала хуже.

Он надеется, что хоть теперь, закончив колледж, они не будут с ней встречаться. "Будущая Ирене, " – бросил он, вспомнив, как Маргарита с Моникой рассказывали когда-то о мечте Летисии – выйти замуж за старого миллионера и купаться в роскоши. "Какая Ирене?" – спросила Моника. Хуан Антонио промолчал.

Но к просьбам Моники присоединилась и Даниэла: нельзя злиться за то, что Летисия сделала еще ребенком. Хуан Антонио сдался.

На следующий день Моника и Летисия зашли в его офис узнать, когда Летисии следует приступить к работе. Хуан Антонио сразу прервал рассыпающуюся в благодарностях Летисию, сказав, что берет ее только по просьбе своей жены и дочери. Летисия покраснела. А она недурна, машинально отметил Хуан Антонио: слегка удлиненное лицо, прямой, немного закругленный нос, красивые серые глаза, крупные губы... Девушки уже выходили из комнаты, когда Летисия вдруг вернулась и поцеловала его в щеку. "Я вас поцеловала в первый, и, наверное, в последний раз. Ведь секретарша не должна целоваться со своим начальником, так?" – с наивным видом спросила она. "Наверное, да, " – потирая щеку и с недоумением глядя на нее, ответил Хуан Антонио.

Летисия, жалуясь подругам на то, как ей не хочется работать, – они-то, счастливые, имеют богатых родителей, – за дело принялась рьяно: она должна показать себя и, к тому же, Хуан Антонио еще вполне интересный, а главное – богатый мужчина, почему бы не попробовать обратить на себя его внимание. В первый же день она поставила на место обрадованного ее появлением Фико, заявив, что хотела бы видеть его как можно реже и даже пожаловалась на его надоедливость Хуану Антонио. Но тот резко оборвал ее: Федерико – очень способный молодой человек и работает здесь не из милости. Из милости работает она. Но Летисия, оскорбленная в душе, не подала вида. Какое-то особое женское чутье подсказало ей: надо суметь наладить отношения с шефом.

Болезнь секретарши Хуана Антонио оказалась как нельзя более кстати.

Утром Летисия принесла ему на подпись целую кипу бумаг и, выходя из кабинета, "нечаянно" выронила их. Извинившись, она, не торопясь, стала подбирать их. Хуан Антонио встал из-за стола и присоединился к ней. Собирая рассыпавшиеся бумаги, Летисия чуть-чуть подвинулась вперед. Их склоненные головы оказались радом, ее пышные волосы коснулись его плеч, серые выразительные глаза скользнули по его лицу. Сердце Хуана Антонио невольно застучало сильнее. Не удержавшись, он взглянул на Летисию. Она, не смутившись, приняла его взгляд и скромно потупила глаза. Нечаянно ухватившись за одну и ту же папку, они невольно коснулись друг друга руками.

Сложив бумаги, Летисия поблагодарила его и вышла, а Хуан Антонио, удивленный вдруг возникшими у него, давно забытыми ощущениями, в растерянности уселся в кресло. Этого еще не хватало, с некоторым возмущением подумал он.

На следующее утро Хуан Антонио вызвал Летисию к себе в кабинет, попросил ее присесть и поинтересовался, что ей известно о дальнейших планах Моники. Летисия ответила, что Моника по-прежнему любит Альберто и, заметив, как поморщился Хуан Антонио, решила развить эту тему:

– Не понимаю, – сказала она, – зачем ей нужно было связываться с таким стариком?

Хуан Антонио рассмеялся.

– Да, нам, старикам, лучше издали смотреть на молоденьких девушек. Тем более таким, которые вот-вот станут дедушками.

– Вы будете самым красивым дедушкой на свете, – ответила Летисия и, пользуясь тем, что Хуан Антонио углубился в бумаги, открыла сумочку и незаметно положила небольшое зеркальце на свой стул. Хуан Антонио протянул ей подписанные бумаги, и Летисия вышла. Заметив лежащее на стуле зеркальце, он взял его и стал внимательно рассматривать свое отражение.