Моя вторая мама (др. вар.)

Глава 22

– Джина! Дорогая! Как я счастлива! – воскликнула Даниэла, обнимая подругу, когда та забежала к ней поболтать. – Доктор сказал, что у меня будет ребенок!

– Ребенок?! – Джина, словно вкопанная остановилась на пороге, потом закружилась с Даниэлой по комнате.

– Вот это новость! Представляю, как счастлив Хуан Антонио! Впрочем, мужчины ничего в этом не смыслят. Теперь моя очередь! Ты родишь сына, а я –дочь. И мы их поженим! Знаешь, как я назову мою малышку? Джина Даниэла!

– Ты раньше роди! – рассмеялась Даниэла, – а уж потом будешь выбирать имя.

Вскоре пришел Филипе. Он теперь каждую свободную минуту проводил с женой. Даже работу забросил. Предупреждал каждое ее желание, приносил всякие лакомства, а если Джина отказывалась, чтобы не портить фигуру, говорил, что красивее и грациознее ее нет на свете.

Урок, преподанный Джиной, пошел ему на пользу.

О скачках он теперь и не вспоминал. Но неожиданно, по совершенно непонятной причине, Джина проявила интерес к лошадям, о которых еще недавно и слышать не хотела. В результате, она попросила мужа повести ее на ипподром. Ее спокойствия хватило до первого старта. Филипе, хорошо знающий свою жену, и тот был изумлен ее страстью, азартом. Джина вскочила с места, захлопала в ладоши и отчаянно закричала, подбадривая "Стройную Малышку".

"Кто бы мог подумать", – недоумевал Филипе, глядя на раскрасневшуюся жену. Сам он охладел к лошадям. Может быть, потому, что чуть не потерял из-за них Джину.

Как он жил раньше без этой очаровательно-взбалмошной женщины? Без ее прихотей, капризов, которые он с радостью исполнял. Но одно ее огромное желание он выполнить пока не смог: Джина хотела немедленно забеременеть. И довод Филипе, что они недавно женаты, ее мало утешал:

– Поучился бы у Хуана Антонио, – полушутя, полусерьезно говорила она Филипе. – Даниэла скоро станет матерью.

У Джины как всегда в голове было много интересных идей и, охваченная жаждой материнства, она предложила Даниэле создать коллекцию платьев для беременных под названием "Мамочка".

– Мы прогремим на весь мир, вот увидишь, – горячо убеждала она подругу.

Идея Даниэле понравилась, и вскоре в Дом моделей завезли всевозможные ткани на любой вкус.

– Взгляни, – говорила Даниэла Джине, набросив на манекен кусок нежно-голубого шелка. – Из этого получится премиленькое платьице, можно отделать его кружевом или тесьмой, по бокам слегка задрапировать.

Джина уже представляла себя в таком платье. Блондинкам идут голубые тона. Скорее бы забеременеть!

А вдруг она, как Сония вообще не сможет родить? Это будет настоящей трагедией. Филипе, хоть и не столь страстно, но мечтает стать отцом. И вообще, без детей что за семья, что за жизнь!

– Счастливая ты, Даниэла! Через несколько месяцев станешь матерью.

– Знаешь, Джина, все складывается так хорошо, что даже страшно. Ведь у меня есть враги, Ирене и Альберто. Они ненавидят меня, жаждут мести.

– Выбрось это из головы, – пожала плечами Джина. – Подумаем лучше о приданом для твоего малыша.

– Я уже кое-что сшила, – улыбнулась Даниэла и вдруг, подумав о чем-то, нахмурилась. – Знаешь, мы еще ничего не сказали Монике о ребенке. Я решила, что это сделать лучше мне.

Даниэла долго обдумывала, как сообщить новость Монике. Она прекрасно понимала, каким нелегким будет этот разговор. Сначала она, Даниэла, поделила с Моникой любовь Хуана Антонио, а теперь появится и малыш... Вряд ли это очень обрадует Монику.

Даниэла хотела сделать этот разговор с девочкой менее болезненным для нее и, конечно, она боялась потерять с таким трудом завоеванное доверие ребенка. Спустя недели Даниэла, наконец, решилась. Как-то вечером, когда Моника уже была в постели, она, как обычно, пришла рассказать ей сказку: у одной девочки появился братик, она любила его, нянчила, а когда он подрос, они вместе ходили гулять, вместе играли, и им было очень весело.

Сказка показалась Монике необычной: в ней не было ни злой ведьмы, ни красивого принца, ни бедной девушки-красавицы.

– Какая странная сказка! – девочка удивленно смотрела на Даниэлу. Та была чем-то озабочена и сидела, опустив голову.

– И ты тоже странная, – добавила Моника. Даниэла тихо произнесла:

– Я должна тебе что-то сказать... Моника вся обратилась в слух.

– У тебя будет братик, Моника. Наступило молчание.

Наконец, Моника, отведя глаза, едва слышно спросила:

– Ты хочешь сказать, что у вас с папочкой родится ребенок?

– Да, Моника, и мы так счастливы. А ты? – Даниэла замерла, ожидая ответа.

– Не знаю... – Моника отвернулась от Даниэлы.

В эту ночь девочка долго не могла уснуть. Зачем ей братик? Ничего хорошего его рождение ей не сулит. Теперь все в доме будут любить только его.

Папа не будет с ней больше играть, покупать ей игрушки и сладости, – все только ему.

В школу Моника пришла грустная. На переменках не хотела играть с подружками и сидела в сторонке задумавшись.

– Что с тобой, Моника? – участливо спросила Маргарита.

– Видно не сладко живется с мачехой, – съехидничала верная себе Летисия.

Моника молчала, только по щекам катились слезинки.

– Что случилось? – Маргарита заглянула подруге в глаза.

– Даниэла говорит, что у меня будет братик.

– Только братика тебе не хватало, – рассмеялась Летисия. – Теперь-то уж наверняка тебя отправят в интернат, чтобы не мешала!

– Замолчи! – рассердилась Маргарита.

– Я правду говорю! Кому теперь Моника будет нужна, если у мачехи появится свой ребенок?

– Я тоже так думаю, – печально сказала Моника.

Летисия сделала свое дело. Моника снова замкнулась в себе, а к Даниэле стала относиться с подчеркнутой холодностью.

Никакие уговоры не помогали.

– Все это работа Летисии, – сказала Даниэла Марии. – Какая досада!

Ведь Моника уже стала ко мне привыкать. И у нас была бы такая дружная семья!

Я люблю Монику как собственного ребенка.

– Знаю, сеньора, но она слушать ничего не желает. Вы правы, это

Летисия воду мутит.

– Попробую еще раз поговорить с этой девчонкой! Вместе с Даниэлой в школу вызвалась пойти Джина. Они дождались конца уроков и встретили Монику прямо у входа. Рядом с ней, как обычно, были Маргарита и Летисия.

Моника хмуро посмотрела на Даниэлу и не сказала ни слова.

– Ты не хочешь поздороваться с тетей Джиной и своей мамой Даниэлой? – Джина, улыбаясь, протянула девочке руку.

– Она мне не мама, а мачеха, – сделав акцент на последнем слове, сказала Моника, не поднимая глаз.

Такой обиды Даниэла не ожидала: до чего бывают жестокими дети! А тут еще Летисия подлила масла в огонь:

– Какая вы ей мама! Самая настоящая мачеха! Только притворяетесь, что любите Монику, а сами мечтаете от нее избавиться. Ведь она вам чужая! Свой ребенок всегда дороже.

– Это ты притворяешься доброй подругой, а на самом деле просто завидуешь Монике. Противная девчонка! – в сердцах бросила Джина.

– Ничего я не противная! – огрызнулась Летисия. – У меня светлые волосы и серые глаза! Я красивая!

Все попытки Даниэлы доказать Монике, что она не права, наталкивались на стену враждебности или глухого молчания.

– Я не хочу никакого братика и никогда не буду его любить, – упорно твердила девочка. В голосе ее Даниэле теперь уже слышалось не только упрямство, но и злость.

"Она никогда не полюбит моего ребенка. Более того, будет его ненавидеть! Она не хочет, чтобы он появился на свет, какой ужас!" – Впервые за все время Даниэла почувствовала неприязнь к девочке, но тут же испугалась этого внезапно вспыхнувшего чувства. Внутренний голос убеждал ее, что не стоит обращать внимание, Моника еще маленькая. К тому же на нее дурно влияет Летисия. Как только она возьмет малыша на руки, настроение ее изменится. Но настроение Даниэлы было подавленным, радость омрачена... И все же она решила еще раз поговорить с девочкой:

– Мне будет трудно одной с маленьким. Надеюсь, ты мне поможешь? – спросила она.

– Не надейтесь, – с вызовом ответила Моника. С некоторых пор она перешла с Даниэлой на "вы", чтобы сделать ей больно.

– Значит, ты не любишь меня, – с обидой произнесла Даниэла. – Как же мне тебя любить?

– Можете не любить, мне все равно. – Моника отвернулась.

После этого Даниэла не заводила больше с девочкой разговоров на эту тему и отчуждение между ними росло с каждым днем.

И все же, добрая по натуре, Даниэла не могла не почувствовать к девочке острой жалости, когда отец пригрозил отправить ее в интернат.

– Мне надоели твои капризы, – сказал он дочери строго. – Если и дальше будешь вести себя подобным образом и слушать Летисию, придется подумать об интернате.

Бедняжка! Как она встрепенулась, как задрожала!

– Нет, нет, папочка, только не это!

– Не говори так, Хуан Антонио, ты никуда не отправишь Монику. Не бойся, милая! – Даниэла ласково погладила девочку по голове.

– Не трогай меня! – заплакала Моника. – Все из-за тебя! Из-за тебя!

Папочка! Скажи, что ты будешь любить меня больше всех! Больше братика!

– Я буду вас любить одинаково!

– Нет, меня больше! – Это был крик отчаяния. Каждое слово Моники ранило сердце Даниэлы. Увы! Счастье не бывает полным.