Моя вторая мама (др. вар.)

Глава 43

Филипе, разумеется, ничего не знал об отъездах и возвращениях Ханса. И когда Джина вдруг стала каждый день возвращаться домой рано, он не мог связать эту перемену с поездкой Ханса в Нижнюю Калифорнию. Напротив, у него появилась надежда, что Джина бросила своего немца и хочет искать примирения.

Херардо, настроенный как всегда оптимистически, всячески поддерживал Филипе в этой мысли. В какой-то момент Филипе уже решил, что черная полоса в их отношениях с Джиной закончилась, и кризис в их семье почти преодолен Главное, быть терпимым к недостаткам друг друга Джина не противоречила мужу, она и сама не знала, чего хочет

После очередного разговора Филипе стало казаться, что примирение наступило, и Джина, осознав, вернулась к нему Но бедняга принимал желаемое за действительное, – Джина не собиралась расставаться с Хансом, по которому она соскучилась и о котором постоянно думала.

Когда же Ханс снова появился, Джина окончательно потеряла голову. Тем более, что до его отъезда в Германию осталось несколько дней. Разве могла она отказаться и не провести с ним ночь. Последнее прощальное свидание. У Джины нашелся и повод уйти из дома, – она должна провести ночь у Даниэлы, чтобы морально поддержать ее в трудную минуту.

Филипе поверил и одновременно не поверил. Слишком весела она была, слишком тщательно одевалась, слишком внимательно накладывала косметику, душилась. Филипе был почти уверен, что она идет не к Даниэле. А к кому?

Когда Джина была полностью готова к выходу Филипе пожаловался на усталость и попросил ее выполнить просьбу детей: рассказать им на ночь

сказку. Джина добродушно согласилась уложить их сама и, обняв малышей, увлекла их в детскую, Филипе подошел к телефону и набрал номер Даниэлы. Ему ответила Мария. Оказалось, что Даниэла только что вышла погулять на улицу.

Она хочет побыть одна, даже отказалась пригласить сеньору Джину. Ханса тоже не было дома – он совсем недавно ушел.

Если у Филипе и были какие-то сомнения относительно того, куда именно отправляется Джина, то теперь они окончательно отпали. Она идет на свидание с немцем! Еще месяц назад Филипе устроил бы скандал; возможно, не выпустил бы Джину из дому... Но теперь все внутри как-будто перегорело. Было так больно, что боль вдруг прошла. Он смог рассуждать хладнокровно. Его брак с Джиной распадается, фактически никакого брака уже нет. Что за семья, когда жена открыто у всех на глазах встречается с другим. Но их связывали дети – связь посильнее любви. Филипе был адвокатом и прекрасно знал все законы. И закон на стороне матери, однако допустить, чтобы Джина увезла детей в Германию, он не мог Это значит, он потеряет их навсегда. Даже если Джина останется в Мексике, она сможет воспрепятствовать тому, чтобы он виделся с детьми. От Джины можно ожидать всего, чего угодно А мысль о разлуке с детьми была для Филипе невыносима Чтобы оставить детей у себя, ему нужны были доказательства. Веские доказательства того, что мать оказывает на детей дурное влияние, что именно она, а не муж, была виновником их развода. Доказательства могут быть разными, проще всего – компрометирующие фотографии. Богатые люди нанимают для этой цели частных детективов. Филипе решил действовать сам, благо, хороший фотоаппарат у него есть. Как это ни ужасно, как ни противно, но ради детей он готов был на все.

Когда Джина вернулась из детской, Филипе посмотрел на нее с мольбой.

Последняя надежда. Вдруг она сейчас возьмет и передумает, и тогда все будет хорошо, он ее простит, и ему не надо будет делать то, что он задумал. Филипе на глазах у Джины демонстративно порвал газету, как бы говоря: видишь, я делаю все, что ты от меня требуешь. Но Джина не обратила на это внимания.

– Давай я отвезу тебя к Даниэле, – предложил Филипе. – А консьержка посидит с детьми. Я ведь тоже хочу с ней увидеться.

Но Джина только отрицательно покачала головой: у Даниэлы сейчас такое настроение, что вряд ли она захочет видеть кого-нибудь, кроме нее, своей ближайшей подруги, Джина взяла сумочку и вышла из квартиры.

Ханс ждал Джину в ресторане при гостинице, где у него был забронирован номер. Они сидели за столом и не сводили глаз друг с друга. Сказка когда-нибудь кончится, пусть она продлится подольше. Ей не хотелось думать ни об отъезде Ханса, ни о Филипе, ни о многочисленных проблемах. Она старалась жить настоящим и была счастлива.

Ни Джина, ни Ханс не обращали внимания на то, что в стороне от них, скрытый развесистой пальмой, стоит человек с фотоаппаратом и снимает кадр за кадром. Вот они улыбаются друг другу. Вот Ханс целует ей руку, вот он уже обнимает ее за плечи. Этим человеком был Филипе.

Когда они поднялись из-за стола и пошли к лифту, Филипе направился за ними, продолжая фотографировать. Вот они обнимаются у дверей лифта, а в лифте, несмотря на стеклянные стены, они прижались друг к другу и застыли в долгом страстном поцелуе.

Внутри Филипе все умерло. Казалось, он не испытывает никаких эмоций, видя как его собственная жена улыбается другому, с какой любовью смотрит на него, как шепчет что-то, нежно улыбаясь. Он видел выражение ее лица. Оно было счастливым...

Выйдя из лифта, они подошли к номеру. Джина повисла на шее у Ханса и прошептала:

– Это будет ночь только для нас двоих.

Внезапно она услышала где-то сбоку в коридоре какой-то щелчок. Джина оглянулась и увидела направленный на них с Хансом объектив фотоаппарата.

Филипе!

Демонстративно складывая фотоаппарат, Филипе с презрением смотрел на жену и ее любовника. Теперь, пожалуйста, они могут идти заниматься своими делами. Ему было нечего говорить. Завтра он собирался начать бракоразводный процесс. Дети теперь безусловно остаются у него – он получил необходимые доказательства. А Джина может забирать свои вещи и убираться ко всем чертям.

Проходя мимо Ханса он с презрением спросил:

– Неужели у вас не хватило ума выбрать порядочную женщину?

Филипе ушел, но Джина с Хансом не стали оставаться в гостинице.

Настроение было не то. Прощальной ночи не получилось.

Если бы только Джина знала, к каким трагическим последствиям приведет ее безрассудство! Но она ни о чем не догадывалась. Если бы она приняла приглашение Филипе, и они вместе поехали к Даниэле! Если бы она поступила так, как подсказывал ей разум, и провела бы ночь с Даниэлой! Но Джина выбрала Ханса, а Даниэла, оставшись одна, не находила себе места. Она не могла находиться ни в доме, ни в саду – здесь все слишком напоминало о их жизни с Хуаном Антонио. Она спустилась в гостиную и предупредила Марию, что выйдет прогуляться. Мария с испугом посмотрела на хозяйку:

– Сеньора, уже очень поздно, как вы пойдете одна? Сейчас я позову Дору, она проводит вас. Даниэла наотрез отказалась: сейчас ей хотелось побыть одной. Мария с тяжелым вздохом помогла Даниэле надеть плащ. Накрапывал дождь. Даниэла шла по пустынному тротуару, и в ее ушах звучали насмешливые слова Летисии: "Я смогу дать ему то, чего вы никогда не сможете – детей".

Внезапно ей показалось, что сзади послышались шаги. Даниэла обернулась и увидела, что за ней следуют три высокие темные фигуры. Они шли прямо за ней. Даниэла ускорила шаг, они тоже пошли быстрее. Даниэла побежала, трое не отставали. Она свернула на соседнюю улицу. Парни разделились и вдруг вышли к ней с трех разных сторон. Даниэла закричала. Ее крик разнесся по пустынным улицам. Помощи ждать было неоткуда. Трое подонков набросились на нее.

Когда Даниэла очнулась, она лежала посреди улицы прямо на асфальте. Онапопыталась подняться, но не могла. Все тело болело от ударов, а внутри в области печени ощущалась резкая, почти невыносимая боль. Даниэла поняла, что не сможет без посторонней помощи добраться до дома.

– Помогите! На помощь! – крикнула она.

Какая-то одинокая фигура двинулась в ее сторону. Молодой человек помог Даниэле подняться на ноги. Она едва передвигалась. Человек довел ее до дома.

Мария и Дора не ложились, несмотря на поздний час. Мария ругала себя, что не настояла на своем и позволила Даниэле выйти одной. Разве можно женщине выходить на улицу в столь поздний час. Наконец, раздался звонок.

Мария поспешила открыть. Перед ней стояла Даниэла, которую поддерживал незнакомый мужчина. Она была вся в слезах, плащ в грязи, платье порвано.

Мария немедленно позвонила в клинику доктора Карранса. Даниэле было так плохо, что она едва могла сесть в машину. Мария поехала вместе с ней.

И только, когда Даниэла уже была в больнице, к ее дому подъехали Джина и Ханс.

Дома оказалась одна только Дора, если не считать спящего маленького Игнасио. Дора бросилась к Джине в слезах. Оказывается, она долго звонила ей домой, но ни Джины, ни ее мужа не было. С сеньорой Даниэлой случилось несчастье – она вышла на улицу и какие-то мужчины напали на нее и изнасиловали. Марии пришлось отвезти ее в клинику доктора Карранса.

Джина и Ханс, не заходя в дом, поехали в больницу. Трудно передать состояние Джины. Всего полчаса назад она узнала, что муж разводится с ней, выгоняет из дома и забирает детей. Что ж, она сама виновата. Но и в том, что случилось с Даниэлой Джина также винила себя. Разумеется, в эту минуту она должна была все время быть рядом с подругой. Ведь именно так она объяснила свою отлучку мужу. А вместо этого пошла в гостиницу с любовником. И вот теперь по ее милости Даниэла в больнице, и врач говорит, что дела ее плохи.

Джина ясно осознала меру содеянного. Хорошо бы повернуть время вспять! Она бы согласилась на предложение Филипе, и они вместе бы приехали к Даниэле. И тогда ничего не случилось бы. Но увы, что сделано, то сделано.

Несмотря на поздний час в приемном покое народу было много – родственники тех, кого привезли на скорой помощи, ожидали результатов.

Войдя, Джина и Ханс сразу же увидели среди них Марию, которая сидела, печально склонив голову. Мария подробно рассказала Джине, как это произошло.

Мало того, что Даниэлу изнасиловали, у нее панкреатит, и это очень опасно, по словам доктора. Выслушав рассказ Марии, Джина совершенно потеряла самообладание. Она живо представила себе всю эту страшную картину – темная улица, беззащитная несчастная женщина, трое ублюдков...

– Сволочи! – закричала Джина, не в силах сдерживаться. – Чувствуют себя настоящими мужчинами, измываясь над женщинами! Чтоб они сдохли! Чтоб сгнили заживо! – Джина так раскричалась, что на нее стали обращать внимание окружающие, а дежурная сестра вышла и попросила вести себя потише.

Джина расплакалась, а потом решительно встала. Она должна неотлучно сидеть в палате Даниэлы. Когда та проснется, она должна видеть, что ее подруга, ее сестра рядом с ней. Теперь она должна сделать все, чтобы загладить свою вину, – в том, что виновата она, – Джина не сомневалась.

Моника ничего не знала о случившемся с Даниэлой. Она продолжала жить у Альберто, и с каждым днем ее жизнь становилась все печальнее. Если в первые недели она пыталась оправдать поведение мужа, считая, что он плохо обращается с ней, потому что слишком нервничает из-за ее родителей, то постепенно она поняла, что так будет всегда. К сожалению, у него оказался тяжелый характер. Однако Моника продолжала утешать себя мыслью о том, что он любит ее. Она не сомневалась, что Альберто хороший человек, а плохой характер... ничего удивительного, ведь ему много пришлось пережить в тюрьме.

И все-таки ее очень обижало то, что Альберто обращается с ней, как с прислугой. Даже Ирене это замечает. Сколько раз, когда Моника появлялась с тяжелыми сумками, Ирене порывалась ей помочь, но Альберто осаживал ее. Это было очень неприятно. Моника несколько раз заговаривала о том, чтобы нанять прислугу, но Альберто отказывался наотрез, ссылаясь на отсутствие денег. Но ведь это было не так – Моника прекрасно видела, что денег у него достаточно – иначе откуда этот дом, эта новая серо-черная мебель. Кроме того, он мог пойти работать... Но Альберто даже не хотел думать об этом – целыми днями он лежал на диване или дирижировал, став на журнальный столик.

Это постепенно начало раздражать Монику, но она молчала. Даже Маргарите, своей лучшей подруге, она не говорила, что ей плохо с Альберто, напротив, продолжала уверять ее, что очень счастлива.

Моника не делала никаких попыток повидаться с отцом и с Даниэлой после той встречи в Доме моделей в день свадьбы. Раз родители не хотят примириться с ее браком, ей придется расстаться с ними. Поэтому Моника ничего не знала о том, что происходит в родном доме. Летисия, правда, однажды сказала, что у нее появился жених, а когда они с Маргаритой спросили, кто он, заявила, что это отец Моники, но они не поверили ей, посчитав эти слова глупой шуткой.

Каково же было удивление Моники, когда к их дому подъехала машина, и из нее вышли Маргарита и Мария. Она сразу почувствовала, что произошло нечто из ряда вон выходящее, иначе Мария никогда бы не переступила порог этого дома.

Мария с Маргаритой прошли в гостиную. Моника вопросительно смотрела на свою няню, которая была для нее не прислугой, а родным человеком, полноправным членом семьи. Было странно видеть ее в костюме без ее обычного белого накрахмаленного передника. Да, определенно, что-то случилось. Мария была расстроена, глаза не просохли от слез.

– Я пришла поведать тебе судьбу твоей матери, – начала Мария, – бедной женщины, которая столько лет дарила тебе свою любовь, которая непрестанно заботилась о тебе. Вспомни сначала, как поступила ты с ней!

– Опять вы то же самое! – в раздражении оборвал Марию Альберто.

Но Моника напряженно слушала. Она понимала – Мария пришла не зря. Действительно, она и не подозревала, что случилось такое. Моника слушала и своим ушам не верила. Ее отец обманывает Даниэлу с Летисией! Более того, он уехал из дома в квартиру, которую ей снимает. Мало того, вчера вечером какие-то негодяи напали на Даниэлу, избили ее и изнасиловали. Она в больнице, у нее тяжелая болезнь – негодяи повредили ей поджелудочную железу.

Доктор говорит, что дела ее совсем плохи.

Альберто поморщился. А вдруг это ловушка? Вдруг Даниэла нарочно все это подстроила, чтобы Моника бросилась ее искать? Однако достаточно было посмотреть на Марию, чтобы понять – горе ее искренне, она просто не умеет лгать. И Моника вместе с Маргаритой и Марией поспешила к машине. Она должна непременно увидеть свою вторую маму.

Когда Моника ушла, Альберто включил музыку через дистанционноеуправление и, вскочив на журнальный столик, стал размахивать в такт музыке рапирой. "Только бы она не умерла, – думал он, – только бы она не умерла. Иначе все окажется напрасным".

Моника робко открыла дверь палаты. У Даниэлы дежурила Джина. Моника тихо подошла к кровати больной. Даниэла выглядела очень плохо – лицо было белым, как бумага, на котором горят глаза, полные боли и горя. И теперь эти глаза смотрели на Монику. Та остановилась, не решаясь подойти поближе.

– Уходи, – слабым, но твердым голосом сказала Даниэла. – Уходи. Не хочу тебя видеть.

– Тебе лучше уйти, Моника, – мягко попросила Джина. – Не расстраивай ее. Ей и так плохо.

Монике ничего не оставалось, как уйти. На сердце камнем лежали горечь и отчаяние. Она понимала, что в том, что случилось с Даниэлой, есть доля ее вины. Но не только ее. То, что сообщила Мария о Летисии, было совершенно ужасно. А отец? Какое право он вообще имел судить свою дочь, когда сам поступил как последний предатель. Она, по крайней мере, любила и любит Альберто, она пошла на разрыв с Даниэлой из-за любви, но почему это сделал он, ведь яснее ясного, что о любви здесь нет и речи?

Монике хотелось в трудную минуту быть рядом с матерью, которую по-прежнему любила. Но Даниэла прогнала ее... Мария говорит, что мама любит Монику не меньше, чем раньше, просто обижена, расстроена и очень плохо себя чувствует. Кто знает.. Ведь если они с отцом разведутся, Даниэла станет для нее никем, просто чужим человеком. И все-таки Моника чувствовала, что все равно, что бы ни случилось, она никогда не забудет Даниэлу.