Моя вторая мама (др. вар.)

Глава 48

Моника ничего не знала о том, что произошло в доме мужа. Она спешила к тетке – к кому еще она могла поехать, когда путь к отцу и матери она отрезала себе сама.

Сония как всегда была одна. Но теперь ей было плохо, как никогда раньше. И не столько из-за Рамона, сколько из-за себя самой. Она вдруг поняла, что постепенно начала утрачивать человеческое достоинство. С Рамоном все было ясно. Он уже не скрывал, что любит другую и всем своим видом показывал, что Сония стала ему безразлична, что он живет с ней только потому, что порядочность не позволяет ему бросить ее. Сония видела это, понимала, что просить о любви унизительно и смешно, и все же умоляла Рамона не покидать ее, любить ее.

Ее грустные мысли перебила Моника. Сония обрадовалась приходу племянницы, но сразу забеспокоилась. Моника была вся в слезах, лицо выражало отчаяние и горе. Она с порога стала пересказывать любимой тете все, что сказал ей отец об Ирене и Альберто. Она не могла и не хотела этому поверить, но знакомый Альберто, Давид, подтверждает это. Кому верить?..

Сония только пожала плечами. Она слышала об этом от Даниэлы. Вряд ли она стала бы выдумывать такое, ведь это очень серьезные вещи.

– Да и зачем обманывать меня? – задала Сония резонный вопрос.

– А если она по-прежнему мечтает разлучить нас с Альберто? – Моника залилась слезами. Она так не хотела, чтобы слова отца и Давида оказались правдой. Она невероятно страдала.

В этот момент в комнату вошла Даниэла, приехавшая извиниться перед Сонией за резкий слова, которые она сказала ей накануне. Даниэла никак не ожидала встретить здесь Монику, но она была рада ее увидеть. У нее мелькнула надежда, что, может быть, Моника поняла, наконец, какую чудовищную комедию все это время ломал перед ней Альберто. Но то, что услышала Даниэла, отняло у нее последнюю надежду.

– Я уже наслышана о том, что ты наговариваешь на Ирене и Альберто. Это ложь, – твердо сказала Моника, как будто ни минуты не сомневалась в этом. –

Я тебя очень люблю, мама, – продолжала она. – Но если окажется, что ты это все выдумала, я тебя возненавижу. Я должна выяснить все сама.

И с этими словами она выбежала за дверь.

Моника вернулась в дом, когда ни Ирене, ни Альберто там уже не было.

Ирене нашел садовник и вызвал скорую помощь. Альберто, который к этому времени уже пришел в себя, поехал с ней. Помощь подоспела к Ирене вовремя – по дороге ее положили под капельницу, и благодаря этому жизнь ей удалось сохранить, но ребенка она потеряла. Более того, врачи сказали, что больше она не сможет иметь детей.

Ирене, бледная от перенесенной травмы, металась по кровати. Ее глаза были полны горя и ненависти. Все ее мечты о новой жизни были разбиты.

Ребенка не будет, семьи не будет, ничего не будет. И это благодаря проклятой Даниэле! Теперь она снова станет той Ирене, какой была раньше. И все силы бросит на месть этой ужасной женщине. Даниэла ей за все заплатит, она еще не догадывается, что ее ждет. Теперь Ирене отбросила всякие сомнения относительно дома моды. Пусть на это уйдут все деньги Леопольдо, она сделает все, чтобы разорить свою соперницу!

Альберто сидел в палате и смотрел на Ирене, но мысли его были далеко. Он думал о деньгах. Теперь он стал нищим, у него нет ни гроша, что делать? Выкидыш Ирене заботил его очень мало – Альберто не любил детей и перспектива стать отцом в очередной раз его не радовала тем более что с Ирене на почве беременности стали происходить какие то странные перемены. Еще чуть-чуть и ему пришлось бы покинуть ее, но теперь все в порядке. Словно гора с плеч свалилась, когда Ирене заговорила о доме моды. Она согласилась. Отлично! Тут уж он сумеет растрясти как следует ее кошелек Альбер то встал и подойдя к Ирене ласково поцеловал ее.

Именно эту картину увидела Моника, войдя в палату. Не смотря на то, что она крикнула недавно Даниэле, она вовсе не была уверена, что мать говорила неправду. Ведь то же са мое подтвердил и Давид, а уж он-то никак не мог узнать этого у Даниэлы

Мне сказали, что у тебя случился выкидыш – сурово сказала Моника Ирене – Вы с Альберто должно быть, очень расстроены.

Ирене и Альберто сразу же поняли, куда метит Моника, и Ирене немедленно начала оправдываться и все отрицать. Неужели Моника может верить такому человеку, как Давид? Ведь это его приятель столкнул Ирене с лестницы, а сам Давид ограбил Альберто – он все забрал, и не оставил ни песо. Он просто слышал то, что говорил Монике Хуан Антонио и подтвердил это, потому что..

– Давид был отцом моего ребенка, – тяжело вздохнув, сказала Ирене.

И Моника поверила ей.

Когда Альберто и Моника ушли, Ирене осталась наедине со своими мыслями.

Ненависть и злоба переполняли ее. Как она ненавидела Даниэлу! Еще больше, чем тогда, восемь лет назад, когда та отняла у нее Хуана Антонио. Теперь она отняла еще больше – надежду на лучшую жизнь. Раз так, пусть ей самой будет хуже. Ирене вспомнила, как Даниэла разговаривала с ней на похоронах Ракель.

Как хорошо она умеет притворяться – ей чуть не удалось разжалобить Ирене, уговорить ее рассказать обо всем Монике. Как хорошо, что она этого не сделала! И Ирене решила, во что бы то ни стало высказать Даниэле в лицо все, что она о ней думает, и предупредить, что ей придется не сладко. Сейчас счет один-один, но она еще отыграется.

Ирене попросила Матильду пойти в Дом моделей и попросить Даниэлу зайти в больницу. Даниэла, помня, каким ударом была для нее потеря ребенка, откликнулась немедля. Она вспомнила свой последний разговор с Ирене и понадеялась, что та, действительно, переменилась к лучшему. Однако, когда она вошла в палату, Ирене с лицом, перекошенным от злобы и ненависти, бросила ей:

– А ты еще большая лицемерка, чем я думала. Тебе было известно, что я заплатила Херману, чтобы он подстроил ту аварию, а теперь ты решила отомстить мне. Возможно, на твоем месте я бы сделала то же самое! Но учти, победа будет за мной.

Все поплыло в глазах Даниэлы. Она уже не слушала Ирене, не видела ее злобного лица, не вдавалась в угрозы, которыми та осыпала ее. Она поняла только одно – Ирене заплатила тому убийце в грузовике. Это она, она убила ее ребенка!

– Убийца! – вне себя закричала Даниэла. – Убийца! Ирене осеклась. Она никак не ожидала такой реакции, ведь она была уверена, что Даниэле давно все известно. И именно мстя за прошлое она наняла Хермана! Ирене снова попыталась уличить Даниэлу во лжи и притворстве.

Но Даниэла не слушала ее. Ирене убила ее ребенка, ее сыночка! Неужели Ирене полагает, что она стала бы так долго ждать, чтобы расквитаться с ней.

Преступница! Значит, зря Даниэла не поверила мужчине, который позвонил ей тогда. Она не поверила, что соперница могла пасть так низко.

– Будь ты проклята, Ирене! – закричала Даниэла, забыв обо всем, – будь ты проклята! Ты погубила моего ребенка! Ты убила его!

В сердцах Даниэла схватила со стола вазочку и швырнула ее в Ирене. На шум сбежались медсестры и под крики Ирене: "Гадина! Уберите ее!", – вывели плачущую Даниэлу из палаты.

Но на этом не кончились мучительные и чудовищные открытия того дня.

Когда Даниэла в полном изнеможении вышла на улицу, около машины к ней подошел Альберто. Он с удовольствием разглядывал лицо женщины, которой поклялся отомстить. Она плачет? Прекрасно! Она в отчаянии? Все идет как нельзя лучше! Но этого мало, она должна сойти с ума от горя, потерять рассудок, только тогда он будет считать, что его месть свершилась.

– Смотрите, кто пришел! – диким голосом закричал Альберто и захохотал. – Моя вторая мама! Оказывается, ты убийца! – Альберто, продолжая хохотать, ткнул в Даниэлу пальцем. – Ты наняла Хермана, чтобы он столкнул Ирене с лестницы!

Даниэла устало посмотрела на Альберто. Хохочущий, кривляющийся, брызгающий слюной, он был похож на маньяка. Как это раньше не пришло ей в голову? Его место не в тюрьме, а в сумасшедшем доме. Он помешан на мести и ненависти. Она покачала головой. Альберто хорошо ее знает, он-то понимает, что она неспособна на то, в чем ее подозревает Ирене? Альберто поморщился, конечно, он знает, что Даниэла и мухи не обидит, но вся прелесть как раз и состоит в том, что Ирене думает иначе! Больше Даниэла не желала с ним говорить, она хотела спросить только об одном – что станет с Моникой, когда она родит ребенка.

Альберто оскалился и выкрикнул:

– Я его кому-нибудь подарю! А ты сойдешь с ума, пытаясь найти малыша!

Сойдешь с ума...

Даниэла зашаталась, но ее поддержал шофер. Он усадил ее в машину.

Альберто, продолжая смеяться, проследил за ней взглядом. Все идет прекрасно.

Она ведь потеряла почти все, что могла потерять. Все от нее отвернулись.

Правда, остается еще Дом моделей, но она потеряет и его!

Теперь еще нужно немного подогреть Ирене. Пусть так и думает, что это Даниэла подослала к ней Хермана, он пожалуй, еще скажет ей, что встретил довольную Даниэлу у больницы, и она смеялась над Ирене. Он скажет Ирене, что Даниэла оказалась коварнее, чем они предполагали.

Ирене слушала Альберто, сжав зубы, и всецело погружаясь в пучину ненависти к Даниэле. Теперь, когда ребенка не будет, в ее жизни остается одна цель – месть. Этого Альберто и добивался.

Дома Даниэлу ждали Джина и Ханс, которые теперь встречались совершенно открыто. И все подозрения Ханса разрастались. Ему казалось, что Джина, несмотря ни на что, продолжает любить Филипе, а его, Ханса, водит за нос. И делает это не один год. Он ругал себя, что позволяет ей вертеть собой, ругал себя последними словами, из которых "круглый дурак" было самыми мягкими, и все же сидел около богини, ожидая согласия, словно милости. Он искренне признался ей в своих опасениях, надеясь, что в ответ услышит такой же честный ответ. Но Джина, блеснув глазами, назвала его "Хансиком", и он опять отложил возвращение в Германию. Что делать, если судьба любить такую – свободную, как ветер, непредсказуемую и удивительную. В чем-то он был похож на Фико – они любили женщин, которые мучили их, не обращая внимания на их мучения.

Прямой вопрос Ханса заставил Джину задуматься. Нет, расставаться с Хансом она не собиралась. Просто ей казалось, что он некрепко привязан к ней, и она стала больше внимания обращать на Филипе. Джина принадлежала к тому типу женщин, которые любят преодолевать препятствия. Они теряют интерес к верному и постоянному поклоннику или мужу, но загораются, когда их начинают отвергать. Она искренне хотела бы помириться с Филипе, но одновременно не хотела терять и Ханса. К сожалению, совместить оба эти желания было невозможно.

И сейчас, когда Ханс вдруг рассердился на нее, она тут же бросилась ему на шею. Конечно, она его любит. Очень. Но на брак ей трудно решиться. Однако логика Ханса была неумолима; если бы Джина действительно его любила, все ее сомнения давно бы отпали. Джина не могла с ним не согласиться и кусала губы от досады. Она просила об одном – чтобы Ханс дал ей подумать еще немного.

Совсем чуть-чуть.

У Джины всегда была отговорка – дети. Не может же она уехать в Германию и оставить их. Но Ханс ради Джины готов на все. Они могут уехать в Германию на какое-то совсем непродолжительное время, а затем вернуться сюда. Он готов был вообще переселиться в Мексику. Все, что угодно! Джина смотрела на Ханса и глаза ее наполнялись слезами. Она понимала, что лишь использует этого замечательного человека, который любит ее и готов пожертвовать для нее всем.

Она уже давно была его моральным должником. Надо было решаться или выходить за него замуж, или ставить точку и расставаться. Больше тянуть было нельзя.

– Хорошо, – медленно сказала Джина, – Я выйду за тебя замуж. Если это сделает тебя счастливым.

Этого можно было не добавлять – достаточно было посмотреть на Ханса. Он не закричал от радости, как возможно, сделал бы экспансивный мексиканец, но он весь как будто засветился изнутри. Джина слабо улыбнулась. Да, он будет счастлив. Но вот вопрос – будет ли счастлива она?

Как ни тяжело было ей признаться даже себе самой, она не мыслила своей жизни без Филипе. Ханс ей безумно нравился, но это было физическое влечение к красивому мужчине и дружеское расположение к хорошему человеку. Он не был ей родным. Родным был Филипе в своей вязаной кофте, в очках, с газетой в руках. Да, да, Филипе с газетой в руках. Но гордость, самолюбие не позволяли ей сдаться на милость Филипе, который даже не имеет права догадаться о ее чувствах. Пусть лучше думает, что она его ненавидит, терпеть не может. В результате Джина перегибала палку, как это случилось совсем недавно, когда она намекнула, что Бебес и Густавито не его дети. Даниэла рассказывала, что ьФилипе воспринял эту глупость всерьез и даже приходил в Дом моделей специально поговорить об этом с Даниэлой. Даниэла, разумеется, развеяла его сомнения, но очень рассердилась на Джину. Все-таки всему есть предел.

Загорая на лужайке в ожидании Даниэлы, Джина и Ханс обсуждали свой будущий брак. В Мексике, по закону, после развода нужно ждать восемь месяцев, и только после этого можно повторно заключать брак, поэтому Ханс уговаривал Джину жениться в Германии. Джина соглашалась на все. Ханс был счастлив. Джина смущенно смотрела в его счастливые глаза. Она все еще не могла поверить, что, наконец, решилась на этот шаг. Д как же дети? Ведь придется их познакомить с Хансом, серьезно поговорить с Филипе, его ведь тоже придется поставить в известность.

Но назвать дату отъезда Джина не желала. Она не знала, как ей быть.

Допустить, чтобы повторилось то же самое, что и восемь лет назад? Это было бы уж слишком жестоко по отношению к Хансу. И в то же время она никак не могла принять решение. Перебрав в уме возможные варианты, Джина просила подождать, – ведь ее место сейчас рядом с Даниэлой. Вот когда у подруги все образуется... Ханс соглашался ждать, сколько нужно. Это немного успокоило Джину – по крайней мере не нужно принимать решения сейчас, а можно отложить его на завтра. А завтра – поживем, увидим...

Джина интуитивно выбрала прекрасное обстоятельство – когда у Даниэлы все образуется! Пока же в жизни Даниэлы Лоренте продолжалась беспрерывная черная полоса.