Негасимое пламя

IX. Подопечные

Будучи коренной – закоренелой, как говорили порой друзья – москвичкой, Лидия иногда завидовала туристам. Хотелось, чтобы привычные с детства улицы, площади и набережные вызывали желание восхищённо вертеть головой и беспрестанно щёлкать фотоаппаратом. В немалой степени за этой новизной она и сбегала раньше через разлом от душной благополучной рутины. Раз-другой ей доводилось задумываться, каким её родной мир видится гостям с другой стороны границы. Выходило, что по большей части – пугающим. Даже для Драгана, которому, казалось, вовсе неведом был страх.

А вот его ученик не боялся. Паренёк во все глаза смотрел на проплывающий мимо мир; иногда, когда совсем уж разбирало любопытство, задавал вопросы, о сложности которых даже не подозревал, и, разумеется, ничегошеньки не понимал, но страха в нём не было. Наверное, дети проще принимают любые правила игры; им не нужно болезненно ломать закостеневшую картину мира… Лидия украдкой покосилась на прильнувшего к боковому стеклу мальчишку. Дети всегда казались ей беспорядочными и бестолковыми созданиями, с которыми лучше не иметь дела без специального образования. Конечно, там, за разломом, взрослеют быстрее, но, наверное, дело не только в этом. Что ж, будет и проще, и труднее, чем она ожидала.

– Устал? – спросила Лидия, заглушив мотор. Она изо всех сил старалась быть любезной.

– Нет, – храбро заявил Яр. Понаблюдав за спутницей, он сам прижал пальцем кнопку на креплении и с интересом проследил, как ремень уползает восвояси. – Теперь что будет?

– Теперь мы пойдём домой, ужинать, мыться и спать, – с чувством сказала Лидия. Потом, спохватившись, прибавила: – Ну и поговорим, конечно. Про самое важное.

Она сама толком не представляла, что должна сказать. Это ведь даже не лоботряс-практикант, которому достаточно показать, где брать реактивы и куда не совать шаловливые лапки… Выбравшись из машины, Яр потоптался на асфальте, оглядел тенистый двор – любопытно, что ему здесь видится? – и задрал голову, пытаясь рассмотреть величавую высотку. Лившийся из окон жёлтый электрический свет его завораживал.

– Тут дома большие, как у князя. Нет, ещё больше, – рассудил он. – У вас все люди богатые?

– Нет, – Лидия тоже окинула взглядом родные пенаты. И впрямь впечатляющее зрелище. – Это не только мой дом, здесь живёт очень много людей. Но вообще-то ты, наверное, прав, – она вздохнула. Что ни вопрос, то до смятения неудобный. – Мы в целом живём лучше, чем вы. Удобнее. Проще.

– Почему так? – мальчишка ухитрился на ходу пытливо заглянуть ей в лицо. Голос его звучал слегка обиженно. – Из-за той вашей… науки?

– Не только.

– А ты мне скажешь, как тут делали, чтоб всем жить хорошо стало?

– Так, – Лидия остановилась у ярко освещённого крыльца и украдкой покосилась на окошко консьержки. – Будь добр, зови меня на «вы». У нас так принято.

Яр недовольно наморщил лоб.

– Глупо ведь. Ты одна, а говорить надо так, будто много?

– Да. Это вежливо. Ко всем, кого ты уважаешь, надо обращаться на «вы».

Яр раздумывал несколько мгновений, потом кивнул.

– Ладно. Только тогда и вы мне говорите – «вы».

Лидия от подобной наглости слегка опешила. Что там допустимо делать со строптивыми детьми – только пальцем погрозить или можно несильно оттягать за ухо в воспитательных целях?

– Ты ещё маленький!

– И что ж теперь – уважать меня нельзя, что ли?

Вот ведь шельмец!.. Лидия с трудом утихомирила вспыхнувшее раздражение. Логика, конечно, безупречная; она сама себя загнала в угол. Что ж, от неё не убудет, а мальчику, как ни крути, полезно привыкать к правилам общения. И ещё надо обязательно что-нибудь сделать с акцентом. Иначе какая-нибудь зараза из любопытства спросит, откуда он родом, и если он ляпнет про Ильгоду… Лидия поёжилась. Очень не хочется под следствие.

– Хорошо. Договорились. Будем друг друга уважать и звать на «вы», – терпеливо сказала она. – Пойдёмте-ка домой, молодой человек. Не знаю, как вы, а я порядком проголодалась.

Она прижала к панели домофона магнитный ключ и, привычно поморщившись от противного писка, дёрнула на себя тяжёлую дверь. Консьержка Любовь Ивановна, как назло, ещё не уснула. Лидия мысленно помянула нелестным словом лешего и всех его родственников: память у старушки цепкая, как упыриные челюсти. Вытянув морщинистую черепашью шею, Любовь Ивановна торжествующе улыбнулась из своего логова. Безошибочно углядела повод для сплетен.

– Здравствуйте, Лидочка! Что-то вы поздно сегодня.

– Добрый вечер, – любезно оскалилась Свешникова. – Дела, как всегда.

– Я ваше место на парковке придержала, – похвалилась консьержка. – Хотел один какой-то влезть, так я окно открыла и сказала, чтобы не вздумал.

Лидия поморщилась и, обозначая нежелание общаться, сделала пару шагов к лифтам. Сообразительный Яр повторил её манёвр.

– Спасибо, конечно, но у меня нет своего места на парковке, – напомнила она. – Спокойной но…

– А это у нас кто? – Любовь Ивановна, к вящему недовольству Свешниковой, приметила-таки мальчика и тут же пытливо сощурила подслеповатые глазки. – Здра-а-авствуй!

Лидия с трудом сдержала вздох. Добрая бабуля непременно запомнит и этот разговор, и его обстоятельства, и нездешнюю одёжку Яра… Если ей не помешать, конечно. Нужно срочно определяться с легендой, долго на одних лишь ментальных чарах продержаться не выйдет.

– Забудьте, – резко сказала Лидия, торопливо сплетая кружево заклятия. – Я пришла одна, очень устала. Мы поздоровались и на этом закончили разговор. Возвращайтесь к просмотру телевизора… И людей с парковки больше просто так не гоняйте.

Любовь Ивановна рассеянно кивнула и отвернулась к тихо бурчащему телевизору. Лидия тайком перевела дух, повернулась к Яру, чтобы поторопить, и наткнулась на укоризненный взгляд. Знаю, мол, уважаемая волшебница, что вы тут только что сотворили.

Стало немного стыдно.

– Это вынужденная мера, – шёпотом сказала Свешникова и слегка подтолкнула мальчишку в спину. – Идём, пока не пришлось заново…

Остаётся только поздравить себя с оглушительными успехами в деле воспитания подрастающего поколения. Лидия никогда не подозревала у себя проблесков педагогического таланта – и, выходит, была абсолютно права. Одно дело – втолковывать взрослому, уже набившему шишек человеку, что такое «хорошо» и что такое «плохо», и совсем другое – проделывать тот же фокус с ребёнком. Леший побери, на что она подписалась?

– У меня живёт домовой, – предупредила она, проворачивая ключ в замке. – Он… с характером, но ничего плохого не делает.

– Ясное дело, – буркнул Яр. – Иначе что ж вы за хозяйка?

Лидия предпочла пропустить это мимо ушей.

Первой ступив в коридор, она щелчком пальцев зажгла свет. Прохор, почуявший, что хозяйка явилась не одна, благоразумно где-то прятался. Яр демонстративно высоко перешагнул порог – гляди, мол, я не нежить, могу сам зайти в дом. Старое, давно изжитое здесь суеверие. Ох, как много мальчишке предстоит узнать…

– Будем учиться пользоваться благами цивилизации, – пробормотала Лидия себе под нос, распахивая дверь в ванную. По крайней мере, её маленький гость не порывается шептать обережные молитвы при виде стиральной машинки. – Между прочим, привычка мыть руки перед едой спасла человечество от множества крайне неприятных болезней.

– То как?

Лидия тихонько перевела дух и пустилась в объяснения. Она чертовски устала, но пресекать подобное любопытство ни в коем случае нельзя. Про гигиену и эпидемии Яр слушал с интересом, какого иной раз не дождёшься от практикантов, которых за уши приходится тащить на передовой край науки. Его учитель в своё время наотрез отказался вникать в тонкости здешнего мироустройства… Она не стала тогда настаивать; наверное, зря. Всё могло бы быть по-другому. Совсем по-другому…

– Прохор! – негромко позвала Лидия, включив свет на кухне. Всё здесь, как всегда, сияло безупречной чистотой. – Иди сюда, покажись.

Домовой послушно вылез из своего закутка, устроенного за стеллажами в кладовке. С тщательно скрываевым любопытством оглядел мальчика – тот, само собой, не остался в долгу – и почтительно склонил ушастую голову.

– Хозяйка вернулась, гостя привела, – констатировал он. – А Прохор ужин сготовил, в кухне прибрал, с книжек пыль повытирал и ар-те-фак-ты разложил красиво, как было велено.

– Молодец, – рассеянно похвалила Лидия, созерцая набитое всяческой снедью нутро холодильника. – Слушайся, пожалуйста, Яра. И не вздумайте друг друга обижать, – прибавила она на всякий случай. Прохор выразительно прянул ушами: мол, я – и обижать? Сдурела, что ли, хозяйка? – Вот и славно… Разбери, пожалуйста, постель в гостевой спальне. Яр, садись за стол.

В первую очередь надо что-то сделать с именем. Если так пойдёт дальше, кто-нибудь обязательно ненароком ухитрится позвать. Здесь никому и в голову прийти не может, что десятилетний мальчишка владеет магией, подпадающей под первую категорию. А не откликнуться на зов уже нельзя… На кой чёрт Драгану понадобилось брать с него клятвы? То, что можно назвать совершеннолетием, наступает в Ильгоде лет в четырнадцать, а волхвы заканчивают обучение и того позднее. Жил бы себе да радовался…

– Нам придётся придумать вам имя, юноша, – заявила Лидия, решительно хлопнув дверцей микроволновки. – На время пребывания здесь. Во избежание лишних вопросов.

Яр ожидаемо вскинулся.

– Нельзя чужим называться!

– Оно будет вашим, только не совсем настоящим, – возразила Свешникова. – Все волхвы так делают, когда переходят границу. Чтобы не раздражать… м-м-м… общественное любопытство. Не беспокойтесь, я расскажу, как обходить клятву…

– Ежли обходить, так зачем давать надо было?

Лидия на миг прикрыла глаза. Убийственно честный вопрос. Драган что, совсем не научил его лгать?

– В жизни бывает так, что приходится идти против данных обещаний, – тщательно подбирая слова, проговорила Свешникова. Насколько было бы легче, если бы она могла попросту вложить эту мысль в ментальные чары!

– Когда так бывает?

– Когда этого требуют правильные поступки, – с расстановкой сказала Лидия. Не поймёт, так пусть хоть запомнит. – У нас как раз такой случай. Драган тоже брал здесь другое имя, – добавила она в надежде, что авторитет наставника заставит мальчишку перестать упрямиться.

– Какое?

– Роман. Чуть-чуть похоже, правда? – Лидия заставила себя располагающе улыбнуться. Не время барахтаться в воспоминаниях. – Так делают, чтобы можно было выкрутиться, когда спрашивают про имя. Но вообще у нас принято говорить: «Как тебя зовут?» Звать могут как угодно, поэтому клятва в таком случае не действует, понятно?

– Понятно, – буркнул Яр. – Драган говорил – мы ту клятву даём, чтоб неповадно было от трудов бегать.

Ох, леший тебя побери, первый волхв Северных земель, воеводин сын, гордый упрямец… Сам всегда был честен до мозга костей и ученика воспитал так же. Лидия поставила перед маленьким гостем тарелку с котлетами и положила рядом столовые приборы. Яр осторожно взялся за ложку.

– Железная, – заметил он, следя за скользящими по нержавейке бликами.

– Металлическая, – поправила Лидия, устраиваясь напротив. – Точнее, стальная. Знаете, молодой человек, как делают сталь?

– Знаю, – отозвался Яр и отчего-то помрачнел. Вспомнилось что-то? – Её же заколдовать можно.

– Эти точно не заколдованы, – в подтверждение своих слов Лидия взяла злосчастную ложку в руки, демонстративно подержала и вернула мальчику. – Вот. Можно спокойно есть.

– А я и не боюсь, что заколдовано, – запальчиво заявил Яр. – Я ворожбу снимать умею!

Прекрасно: это по общей классификации пятая категория, если не считать специальных областей. Надо поскорее объяснить парню местные законы, пока упыри из магконтроля не успели пронюхать…

– Приятного аппетита, – церемонно сказала Лидия и взялась за нож с вилкой. – Так принято говорить перед едой, если трапезничаешь не один.

Яр, подумав, повторять за ней не стал. Не понял незнакомое слово и решил не рисковать. Себе на уме. Да, пожалуй, это лучшая для него характеристика… Лидия совершенно не представляла, что с ним делать. Она и с методиками наставничества-то никогда не знакомилась – незачем было. Тут же ещё хуже: в магии она его ничему новому не научит, в волшбе – тем более, а всё прочее… Допустим, она справится с поверхностными объяснениями, как тут всё устроено, но не с вырастающим из них шквалом вопросов. Да и что тут успеешь за полгода?

– Лидия!

– Лидия Николаевна, – автоматически поправила она. От этого её тона практиканты обычно мигом вытягивались в струнку, а младшие научные сотрудники принимались работать с двойным усердием. На юного волхва, впрочем, не подействовало.

– Лидия Николаевна, – послушно повторил он, ничуть не смутившись. – Ежли у вас тут всё так, – он неопределённо качнул головой, обозначая весь мир сразу, – на что тогда здесь волхвы?

Свешникова аккуратно отложила приборы и всерьёз задумалась, прежде чем отвечать. Она, помнится, такой же вопрос задавала отцу, когда тот только-только взялся её учить. Получила ответ, сводившийся к научному интересу. Отец был уверен, что рано или поздно настанет время, когда можно будет раскрыть перед сообществом полузабытые знания, но пока, напротив, становится только хуже. Он рано умер, не дожил ни до идиотской присяги, ни до людоедских статей о секретности. Так и не узнал, кто именно, пусть и через третьи руки, ввёл это всё…

– Думаю, что затем же, зачем и там, – осторожно сказала Лидия. – Противостоять гибельному беспорядку. Мы ведь не только нежить жечь годимся.

Это заставило мальчишку всерьёз задуматься. Вряд ли сумеет сейчас понять, но хоть начнёт сомневаться. Лидия забрала у него из-под носа пустую тарелку и щёлкнула клавишей на чайнике. Разговоры разговорами, а пока следует заняться насущными делами.

– У нас здесь есть имя Ярослав, – сообщила она, пододвигая к подопечному вазочку с печеньем. – Подойдёт, правда?

– Нет, – упрямо заявил Яр. К чаю он отнёсся настороженно: нерешительно отхлебнул, поморщился, из вежливости принялся потягивать маленькими глотками. – То имя княжеское, а я разве княжич какой?

Нет, и это заметно. Лидия сдержала раздражённый вздох.

– У нас нет такого деления. Все могут носить любые имена, кому какие нравятся.

– Мне не нравится.

Вот ведь… Лидия мысленно досчитала до десяти. Холодно улыбнулась.

– Жаль. Придётся привыкнуть, – непререкаемым тоном сказала она. – Поверьте, юноша: я действую исключительно в ваших интересах. Ради вашей пользы, – пояснила она в ответ на сердитый взгляд. – Потерпите полгода. Потом будете вольны поступать так, как вам покажется правильным.

И, леший побери, это будут очень, очень сложные полгода.

***

Навстречу Лидии по коридору величаво вышагивал Чернов. Обойти его и по-быстрому шмыгнуть в кабинет возможности не представлялось, сматываться пространственным прыжком было бы недопустимым хамством, и Свешникова приветливо оскалилась, мечтая, чтобы коллега ограничился презрительным «здрасьте» и прошествовал мимо.

– Добрый день, Лидия Николаевна!

– Добрый день, Игорь Константинович, – фальшиво пропела Свешникова, прощаясь с надеждами. Чернов остановился, а значит, намерен разговаривать. – Как вы тут в моё отсутствие?

– Вполне благополучно, – Чернов демонстративно поддёрнул воротник лабораторного халата. Да-да, шастать по этажу без униформы нехорошо, спасибо за напоминание! – Я изучил вашу критику к нашей последней статье. Прошу прощения, но она абсолютно безосновательна.

– Правда? В каком аспекте?

– Во всех, которые вытекают из вашего исходного предположения, – Чернов снисходительно улыбнулся. – Вы пишете, что ментальная магия присуща исключительно проявлениям нежизни. Это очень, очень спорный момент.

Да уж, страшно спорный, дальше некуда. Откуда ей, наследнице нескольких поколений волхвов, что-нибудь об этом знать? Ткнуть бы Чернова носом в его собственные экспериментальные результаты… Интересно, что будет, если рассказать ему, при каких условиях можно перебраться через разлом?

– Я бы поспорила… – да времени на тебя жалко! – Вам стоит уделять больше внимания опытам в виварии. Попробуйте проанализировать структуру чар…

– Благодарю вас, у нас есть методология исследований, – Чернов самодовольно улыбнулся. – Что ж, вижу, вы торопитесь. Хорошего дня!

– И вам того же...

…И вас туда же. Лидия развернулась на каблуках и стремительно зашагала к своему кабинету. Одна маленькая наглядная демонстрация мигом перетряхнула бы весь этот садок со снулыми рыбами. Да и через теоретические изыскания можно было бы действовать; уже собранных данных вполне достаточно, если только по-нормальному их анализировать, а не проедать за просто так исследовательские бюджеты… Имело бы смысл побороться, не угнездись в кресле начлаба черновская влиятельная задница. Лидия сердито рванула на себя хлипкую кабинетную дверь. Праздный лаборантский трёп моментально прекратился, чайник во мгновение ока был брошен закипать в гордом одиночестве, только нерасторопный практикант Наумов остался нелепо торчать между столов.

– Прохлаждаемся? – ядовито поинтересовалась Свешникова, хватая со спинки кресла белый халат. Никто не осмелился ей ответить. – Кто-нибудь приходил?

– Нет, Лидия Николаевна, – покладисто ответила секретарша Розочка. На мониторе у неё, спешно прикрытый полусвёрстанным отчётом, предательски виднелся почти разложенный пасьянс. – У вас через час встреча, вы помните?

– Разумеется, – уверенно солгала Лидия и рухнула в противно тёплое кресло. Прошло без малого полдня, а устала, как за неделю. – Включите кто-нибудь вентилятор. Роза, где журналы экспериментов?

Розочка охнула и побежала к шкафам – искать, куда запихнула сданные группой записи. Если эта барышня так и будет устраивать в отделе хаос, надо будет чуть-чуть подправить ей образ мышления… Или сдать обратно в секретариат, если внушение не поможет. Лидия раздражённо пробежалась пальцами по клавиатуре и, дожидаясь, пока компьютер выйдет из комы, придвинула к себе лоток для корреспонденции. В кипу скопившихся за неделю копий управских циркуляров, начальственных предписаний и заявлений на отпуск кто-то подсунул аккуратно свёрнутый экземпляр «Московского зеркала» трёхдневной давности. Лидия брезгливо взяла газетёнку в руки. «Коррупция в научном секторе: главу исследовательской группы и известную политическую активистку обвиняют в нелегальном владении опасными артефактами. Руководство замалчивает…» Не позволяя себе измениться в лице, Свешникова свернула «Зеркало» в трубочку и демонстративно отправила в мусорную корзину. Если это принёс кто-то из подчинённых, пусть мотает на ус. Ни одна контрольская собака ничего не докажет. Вздумают копать всерьёз – будут иметь дело с Авиловым… Но они не станут. Им дороги их места, на которых так удобно просиживать штаны.

– Что у вас, Сергей? – невозмутимо спросила Лидия, заметив, как застенчивый практикант бочком придвигается к её столу.

Тот аж подпрыгнул от обращённого к нему начальственного внимания.

– Лидия Николаевна, можно мне завтра отгул? Экзамен сдаю…

Свешникова решительно выдернула из его пальцев коряво исписанную бумажку.

– Какой?

– Матфизику.

– Со щитом или на щите, – Лидия оставила на заявлении короткий росчерк и вернула Наумову. – Как продвигается ваше начинание с индукцией в активном магфоне?

Практикант сник. Вот уж кто душой болеет за своё дело, без дураков, со всей отдачей…

– Плохо пока. Учил сидел всю неделю…

Это значит – вместо вечерних посиделок в лаборатории пришлось штудировать тома теоретической физики. Насколько парень нелеп и неуклюж за порогом экспериментального блока, настолько же он хорош у лабораторных установок, да и с теорией дружит очень недурственно. Надо подсуетиться, прибрать к рукам после выпуска, не то загремит куда-нибудь не туда, выучится строчить километровые отчёты вместо того, чтобы делать что-то полезное…

– Идите-ка домой, – скомандовала Лидия. – Повторяйте спокойно. Отрабатывать не надо, у вас хватает часов.

Наумов выглядел одновременно обрадованным и обиженным. Можно подумать, без него тут случится открытие мирового масштаба… Страшней всего, пожалуй, то, что без него оно и не случится. Ну с кем здесь работать? С Розочкой? С престарелой Марией Александровной? Или, может, с лентяем Хлыновым? Магическая наука катится ко всем чертям, а Совету плевать – им лишь бы нелегалы на улицах не буянили…

Вернее, не Совету. Одному конкретному депутату.

– К среде мне нужны планы экспериментов на июль, – рявкнула Свешникова в пространство. Подчинённые бдительно вскинули головы. – Будем бронировать лаборатории. Коллеги, я на вас очень рассчитываю.

Все, кроме вольноотпущенника Наумова, с удвоенным рвением зашелестели бумагами. Запала, правда, хватило ненадолго: как только стрелки часов плавно подобрались к полудню, подчинённые в едином порыве оставили поле деятельности, устремившись на зов желудка. Лидия с ними не пошла. До встречи, назначенной ей каким-то Тереховым, оставалось около получаса, а груда скопившихся дел не спешила убывать. Свешникова едва успела углубиться в изучение каталога высокочувствительных сканеров чар, когда требовательно запищал её телефон. Не рабочий, личный. Позволив себе пару мгновений на раздумья, Лидия медленно протянула руку и ответила на вызов.

– Здравствуй.

– Рад тебя слышать, – бархатным голосом ответил динамик. – Говорят, ты вернулась.

– Правду говорят, – Лидия механически схватилась за карандаш, лежавший поверх раскрытого каталога. – Здесь что-то случилось?

– Нет, всё не хуже, чем всегда. Лучше расскажи, что случилось у тебя.

– Я… – она замялась. Нет, она в целом не против, но ведь не по телефону же! – На самом деле, есть что рассказать. Только…

– Только лучше за бокалом вина в приличном ресторане, – голос рассыпался мягким смехом. – Я тебя понял. Буду ждать в семь, где обычно.

– Нет, – Лидия бездумно обвела описание какой-то модели в каталоге – вряд ли самой подходящей. – Нет, я так не смогу. Давай… завтра вечером. Если нет срочных дел.

– Ради тебя я всё отложу. Тогда завтра в семь? До утра?

– Да. Да, завтра в семь и до утра.

Прекрасно. Она успеет выдать инструкции Прохору, он – деть куда-нибудь супругу и рабочие дела. А расслабиться им обоим не помешает. Если она сумеет, конечно, после всего… Тихий стук в дверь выхватил Свешникову из сладостно-горьких размышлений. Мигом подобравшись и натянув на лицо равнодушную мину, Лидия щёлкнула пальцами. В приоткрывшуюся щель между стеной и дверью протиснулась невысокая полная девушка. Где-то Свешникова её определённо видела, только чёрт теперь пойми, где именно.

– Здравствуйте, – застенчиво сказала визитёрша, аккуратно прикрыв за собой дверь.

– И вам того же, – хмыкнула Лидия. – Вы по вопросу?..

– Я прохожу повышение квалификации, – пояснила гостья. Должно быть, сообразила, что глава исследовательской группы её не помнит. – Марина Маланина, от владимирской Управы…

– Да-да, конечно, – деланно нетерпеливо прервала её Свешникова. – Как вам здесь? Много полезного узнали?

– Да, всё очень здорово, – Маланина застенчиво улыбнулась. – Мы… мы заканчиваем через неделю.

– Тогда вам нужно в канцелярию, заказать обратный трансфер.

– Я знаю, – молодая исследовательница нерешительно теребила полу лабораторного халата и избегала смотреть Свешниковой в глаза. – Вообще-то… Я хотела у вас попросить… Нет ли такой возможности… перевестись к вам? Я имею в виду – в вашу группу…

Сказала – и залилась краской до корней волос. Но не отступилась, так и стояла перед столом грозной начальницы, ожидая вердикта. Лидия, выигрывая время, неторопливо закрыла и отложила каталог. Если девочка будет стараться – а она будет стараться, изо всех сил держась за место – может быть, получится как следует всколыхнуть здешнее болото… Вышвырнуть к чертям Хлынова или, скажем, с почестями проводить на пенсию Марию Александровну. Но это было бы… недостойно. Не потому, что жалко бездельников – потому, что тогда Владимир останется без перспективной сотрудницы. А там едва ли не нужнее, чем здесь…

– Марина, – мягко проговорила Свешникова. – Вы ведь понимаете, что значит «повышение квалификации»? Вас сюда направило ваше начальство, оно на вас рассчитывает. Будет несправедливо, если вы…

– Я не из-за карьеры! – выпалила Маланина и покраснела ещё гуще, хотя, казалось бы, дальше уже некуда. – У меня… личное.

– Тем более, – Лидия утомлённо вздохнула. – Нет такого основания для перевода – «личное». Я вряд ли смогу для вас что-то сделать. Разве что пригласить сюда ещё разок, – прибавила она, заметив, как сникла незадачливая гостья столицы. – На внеочередной обмен опытом. Хотите?

– Вы очень добры.

– Это опасное заблуждение, – Свешникова невесело усмехнулась. – Какая у вас специализация?

– Биология. И в институте тоже – биология и экология.

– Какое счастливое совпадение, – задумчиво констатировала Лидия. Скажи тут кому, что сама она по первому образованию лингвист. – Особенно с учётом ваших региональных особенностей.

Марина вздрогнула, уставилась на неё недоверчиво. Вот уж нашла секрет Полишинеля… Свешникова прохладно улыбнулась собеседнице.

– Не сомневаюсь, что вы весьма ценный специалист, – заявила она непререкаемым тоном. – На месте вашего начальника я не дала бы разрешения на перевод. Если, конечно, его заботит благополучие области, а не личные проблемы сотрудников.

– Я поняла, – тихо сказала Маланина. – Спасибо. Всего доброго.

Тихо шурша туфлями без каблука по антистатическому линолеуму, она поплелась к выходу. Дверь услужливо раскрылась ей навстречу; Марина, не поднимая глаз, пробормотала что-то любезное и исчезла из кабинета. Пропустивший её мужчина проводил расстроенную лаборантку внимательным взглядом и неслышно шагнул в кабинет. Несмотря на внушительную комплекцию, двигался он плавно и стремительно, как заправский спецназовец. Лидия скосила глаза на часы: за заботами мало-помалу подкралось время аудиенции с этим, как его…

– Валентин Терехов, – подсказал визитёр. Он самочинно придвинул к столу Лидии ближайший стул и с комфортом устроился напротив хозяйки кабинета. – Теперь полковник, но, возможно, вы помните меня старшим офицером.

– Да, верно, – солгала Свешникова, прохладно улыбаясь. Под доброжелательным взглядом Терехова очень захотелось проверить, нет ли на столе чего-нибудь чересчур личного. Не мог же он откуда-то пронюхать… – Вы работали в контроле. Что же с вами стряслось?

– Незначительная кадровая перестановка, – теперь-полковник тоже скривил губы в фальшивой улыбке. Старая школа; тогда, в неспокойные времена, у контроля ещё были в ходу подобные штучки. – Я готовлюсь вступить в должность начальника отдела обеспечения безопасности.

– Вас можно поздравить, – задумчиво протянула Лидия. – Удивительно вовремя образовалась вакансия.

– В нашем деле редко что-нибудь происходит вовремя, – спокойно возразил Терехов. Кого он имеет в виду – ещё контроль или уже безопасность? – Отдел в некотором расстройстве после инцидента. Работы предстоит много.

Стало быть, за прошедшую неделю безопасность успела серьёзно накосорезить. Так серьёзно, что пришлось в спешном порядке радикально менять верхушку. Как минимум, кто-то умер. Как максимум – ещё и при невыясненных обстоятельствах. Лидия исподволь пригляделась к Терехову: обветренное лицо с тяжёлой квадратной челюстью, нос с явно не природой задуманной горбинкой, косая сажень в плечах и тщательно спрятанная за вежливой улыбкой привычка видеть собеседника насквозь. Понятно, отчего магконтроль – нынешний – расстался с ним с лёгким сердцем. Цепные псы нужны были лет пять тому назад; теперь в цене бумагомараки…

– Хотите поставить науку на службу аппарату принуждения? – Лидия подпустила в голос лёгкий намёк на смех. Пусть думает, что она шутит.

– Я всего лишь собираю информацию. О подчинённых, – пояснил Терехов. Не сказал «будущих». – Полагаю, вы можете мне помочь. Ни в коем случае не формально. Считайте, что мы просто беседуем за чашкой чая.

– Но без чашки чая, – подхватила Свешникова. Коротким взмахом ладони она заставила дверной замок закрыться на все цилиндры; ещё один жест сомкнул вокруг них чары тишины. – Внимательно вас слушаю.

Терехов огляделся – рассматривал, не скрываясь, сплетённое ею заклятие – и уважительно прищёлкнул языком.

– Впечатляет, – сдержанно признал он и, подумав, прибавил: – У вас интересный спектр.

– Наследственное, – нахально заявила Лидия. – Удивите меня – скажите, что вас интересует не Верховский.

– Не стану, – Терехов ненавязчиво придвинулся ближе, словно бы невзначай оперся о столешницу раскрытой ладонью. – Мне известно, что вы принимали активное участие в его судьбе.

Лидия поморщилась. «В судьбе»… Не иначе, само провидение послало её мальчишке-профану.

– Я оплатила ему наставника и приучила пользоваться дезодорантом.

– Почему?

– Из человеколюбия. Вам должно быть знакомо это понятие.

– Безусловно. Я имел в виду – почему именно он?

Лидия не на шутку задумалась над ответом – вернее, над его формулировкой. Терехов непременно запомнит её слова, вот только пойдёт ли это на пользу Сане Верховскому?

– Он показался мне небезнадёжным, – задумчиво проговорила Свешникова, – и пока не опроверг этого впечатления. Знаете – хороший человек в плохих обстоятельствах…

– Так всему виной обстоятельства?

– Бытие определяет сознание.

Терехов усмехнулся, но не стал указывать ей на лукавую неполноту формулировки.

– Тот, кто включил в третью статью пункт о факторах непреодолимой силы, думал так же.

– Тот, кто придумал третью статью, не видел дальше собственного носа, – огрызнулась Свешникова. Это можно себе позволить: в сообществе о её взглядах знает каждая шишига, способная прочитать газетный заголовок. – У вас есть основания не доверять Александру?

– Я собираю сведения, – напомнил Терехов. – У Верховского высокий потенциал, до первой категории включительно. Вы это каким-то образом разглядели?

– О нет. Мне не нужны пробы крови, чтобы составить мнение о человеке. Но я рада, что по этому критерию вы его оценили.

Они помолчали: Терехов переваривал информацию, Свешникова пыталась справиться с неприязнью. Не везёт Сане с начальством. В надзоре был карьерно озабоченный идиот, теперь вот этот… притворяющийся бывшим контролёр. Намекнуть, что ли, Кириллу – пусть бы разогнал к лешему этот гадюшник, уродливое порождение эпохи хаоса… Люди вроде Терехова нужны, когда всё стремительно летит к чертям. Сейчас не надо. Сейчас – не стремительно.

– Значит, вас привлекают в Верховском исключительно личные качества? – нарушил молчание Терехов. В сущности, хамил с вежливой миной на лице.

– Меня во всех людях привлекают исключительно личные качества, – подчеркнула Свешникова. – Отталкивают, впрочем, тоже.

– Ваши собственные производят впечатление из ряда вон выходящих, – мягко заметил Терехов. – То, что вы делаете для абсолютно посторонних людей…

Он прищёлкнул языком, изображая восхищение. Не понимает – и не поймёт никогда. Его справедливость записана в Магсводе и служебных регламентах. Всё, что он может – это сделать самое простое предположение. И он его сделает, как и скучающие сплетники, и разобиженная кузина, и все, кто с трудом различает мир за пределами цифр на банковском счёте.

– Какие отношения вас связывают? – напрямик спросил Терехов, устав от её молчания.

Лидия даже огорчилась немного: мог бы и пустить в ход пару-тройку приёмов из, без сомнения, богатой практики.

– Самые тёплые, – насмешливо бросила она. – Но, уверяю вас, к трудоустройству Александра в Управу я не имею никакого касательства. Как и к переходу из надзора в безопасность.

– И всё же…

– Валентин, – Свешникова, по-прежнему улыбаясь, откинулась на спинку кресла. – Вы всерьёз полагаете, что у меня нет других средств разнообразить личную жизнь, кроме как подбирать и приводить в человеческий вид мелких уголовников? Давайте лучше считать, что мне некуда девать лишние деньги.

Терехов – вот уж дела – смутился. Не её откровенностью – тем, что простая и понятная догадка оказалась ложной. Что ж, она не нанималась облегчать жизнь новоиспечённому главе безопасности; пусть сам выясняет, кто, как и зачем влияет на его сотрудников. В том, что между начальственным указом и совестью Верховский выберет совесть, Лидия почти не сомневалась. Терехов, кажется, тоже.

– Наша служебная присяга – строгая штука, – доверительно сообщил он. – Мне бы не хотелось, чтобы, кроме неё, моих сотрудников связывали какие-то… личные зависимости. Сами понимаете: интересы однажды могут войти в конфликт…

– В таком случае, когда это произойдёт, отправьте за мной кого-нибудь другого.

Терехов примолк на пару мгновений. Потом, изображая, что оценил шутку, растянул губы в фальшивой улыбке.

– Ну что вы, Лидия Николаевна! Я не завидую тому, кто вздумает вас тронуть.

Дверная ручка озадаченно задёргалась. Подчинённые вернулись с обеда и рвались к рабочим местам. Терехов, не будь дурак, сообразил, что злоупотребить сейчас полномочиями, конечно, можно, но только с побочными эффектами вроде кривотолков по всей Управе. Он без лишней спешки поднялся на ноги и вернул на место Розочкин стул. Подумать только, какая вежливость!

– Не буду больше отнимать ваше время, – любезно сообщил он, опустив явно проступающее слово «сегодня». – Благодарю за беседу. Хорошего вам дня.

– Взаимно, – отозвалась Лидия.

Терехов кивнул ей и исчез. То ли не хотел сталкиваться с весёлой гурьбой сытых научников, то ли ненавязчиво демонстрировал свои возможности. Наверное, всё-таки первое; для второго он слишком опытен. Лидия щёлкнула пальцами, разрывая чары тишины, и отперла дверной замок. В кабинет немедленно просунулась любопытная Розочкина физиономия.

– А чего это вы тут закрылись?

– Чтобы никто не мешал предаваться порокам на рабочем месте, – заявила Свешникова и, заметив, как недоумённо вытягивается секретаршино личико, сурово сощурилась на подчинённую. – Я, между прочим, всё ещё жду журналы экспериментов, Роза Владимировна!

Роза Владимировна не слишком испуганно ойкнула и рысцой переместилась к шкафам. Следом за ней в кабинет пробрались остальные. Расселись по местам, усердно зашелестели бумагами, забарабанили по клавиатурам. До чего хороша была бы жизнь, если бы самым сложным испытанием в ней был расчёт эвристических моделей для прогноза действия вероятностных чар…

Лидия сердито придвинула к себе многострадальный каталог. Кого она обманывает? Будь в жизни всё хорошо, она попросту сдохла бы от скуки.

***

Её разбудил смутный дурной сон, тут же без следа ускользнувший из памяти. Распахнув глаза, она долго лежала неподвижно, прислушивалась к беспорядочному стуку сердца. От сумбурного видения осталось стойкое ощущение гадливости; хотелось пить, или умыться, или ещё как-нибудь стряхнуть с себя остатки тягостной дрёмы. На тумбочке у кровати стояли бокалы – один пустой, второй с остатками белого вина. Хорошего. Если бы ещё на неё действовали такие смехотворные дозы алкоголя…

Стараясь не потревожить безмятежно спящего мужчину, Лидия встала с кровати и набросила на плечи гостиничный халат. В притаившемся под столом холодильничке нашлись карликовые бутылки с минеральной водой. Была здесь и кофемашинка, но она, если включить, начнёт оглушительно тарахтеть, а Кирилл заслужил хотя бы пару часов отдыха. Прислонившись к столешнице, Лидия задумчиво скользнула взглядом по его лицу, серьёзному и как будто даже сосредоточенному. Что ему снится – набившие оскомину заседания Магсовета или, может, ставшие с годами повинностью ежевечерние беседы с женой? В каком-то смысле его даже жаль: у Лидии случилась в жизни хотя бы несбывшаяся любовь, у него же есть только долг и эти их нечастые встречи. Разумеется, тайные. Избегать слежки Авилов умеет мастерски, а молчать их обоих учили с детства. В этом чёртовом мире ничего нельзя делать, кроме как молчать…

За плотно задёрнутыми шторами не разглядеть ни темноты, ни предрассветных сумерек. В номере нигде нет часов; наверное, кто-то решил, что счастливым постояльцам они ни к чему. Сегодня будний день, в семь непременно сработает будильник, и придётся выметаться обратно в рабочую рутину. Вечером они так и не успели толком поговорить. И утром не успеют: ей нужно ещё заглянуть домой, проведать маленького гостя из другого мира… Лидия прикрыла глаза и с силой прижала пальцы к вискам. Волшебный дар отлично помогает от мигрени, но вот против житейских головных болей он бессилен. Даже, если подумать, обильно преумножает их количество.

– Лида, что случилось?

Лидия встрепенулась, кое-как изобразила жалкую улыбку. Этот человек видел, как она ревела когда-то, ссадив коленку о придорожный булыжник – или переломив надвое собственную жизнь. При нём можно не притворяться невозмутимой.

– Спроси лучше, чего не случилось, – она вздохнула и, наплевав на приличия, взгромоздилась на столешницу – так, чтобы ноги не касались пушистого ковра. – Раньше проблемы меня не пугали. Старею.

– Стареешь? Ты? – Кирилл сел в постели, включил ночник. Приглушённый рыжеватый свет скользнул по ранней седине на его висках. – Я пару часов тому назад убедился, что это неправда.

Лидия невольно усмехнулась. Он привык быть дипломатом, говорить то, что хотят от него услышать; профессиональная деформация, если можно так сказать. Только вот она – не электорат и не коллега по депутатскому креслу, ей ни к чему припудренная вежливостью ложь. Осторожно, избегая касаться подвески, Лидия провела пальцем по цепочке «путеводной звезды» – прохладной против разгорячённой кожи. После того, как умер отец, на два огромных мира у неё был всего один человек, которому она доверяла безоговорочно. Теперь за неимением лучшего оговорки придётся допускать.

– Помнишь папину дачу? – отстранённо спросила Лидия, блуждая взглядом в геометрическом узоре ковра. – Не старую, а ту, на которую он возил нас упражняться в волшбе?

– Ещё бы. До сих пор панически боюсь собак.

Лидия пропустила это мимо ушей.

– Там неподалёку была такая асфальтовая тропинка, – задумчиво проговорила она. – Просека среди леса. Идёшь, ногам жарко через сандалии, листвой пахнет и нагретой землёй, сверчки в траве сверчат… Такое, знаешь, концентрированное детство. И вот оттуда, с этой тропинки, над деревьями видно было антенну радиотелескопа. Большую белую тарелку. Она такая привычная была, обыденная… Мы там шастали то от скуки, то дорогу до магазина срезать, а она ловила сигналы, открывала человечеству дальний космос. Я и не задумывалась даже. Ну есть и есть…

Накинув халат, Кирилл приблизился, включил-таки громко зафырчавшую кофемашину. Соблазнительный обычно запах, на удивление, не пробудил в душе ничего, кроме чувства бесконечной усталости.

– Было такое, – задумчиво сказал Авилов, устраивая под краном крохотную чашечку с эмблемой отеля. – Тебе что, нужны какие-то данные для исследований?

– Нет, – Лидия тихо рассмеялась. Она, конечно, до определённой степени маньяк, но только на рабочем месте. – Я о другом. У нас ведь тогда было будущее. Такое вот… С прекрасными далёкими мирами на расстоянии вытянутой руки.

– У тебя сбылось сполна, – заметил Кирилл, поднося чашку к губам. Он всегда пил кофе вот так, без молока и сахара – одну только горечь. И ей привил эту привычку. – Наукой занимаешься. И по прекрасным мирам… нагулялась.

– Да. Нагулялась. Живу со связанными руками и заткнутым ртом, – с отвращением выплюнула Свешникова. – Делаю вид, что в этом есть смысл. А время проходит мимо… С каждым днём, с каждой чёртовой секундой, которую я трачу леший знает на что!

Кирилл мигом посерьёзнел. Аккуратно поставил на стол опустевшую чашку, скрестил на груди руки.

– Я всё-таки повторю вопрос. Что случилось?

Лидия вздохнула и на несколько мгновений прикрыла глаза.

– Я ходила через границу.

– Когда?

– В прошлый понедельник.

– Потому что?.. – Кирилл кивнул на цепочку, которую она до сих пор бездумно терзала.

– Да. Я даже не знаю, было бы мне легче, если б я не пошла, – Лидия усилием воли заставила себя отпустить амулет и уперлась обеими ладонями в столешницу, лишая себя соблазна. – Я ведь прекрасно понимала, каким его увижу. Но понимать, оказывается, не значит быть готовым…

– Такова наша планида, – Авилов невозмутимо пожал плечами. – Мы – одинокие.

– Это значит ровно то, что значит, – вскинулась Свешникова. – Если у меня нет двойника, я автоматически лишена права на счастье? Это какого же чёрта?

– Следствие профессиональных качеств, – спокойно, будто она и впрямь требовала ответа, пояснил Кирилл. – У нас есть миллион занятий, чтобы позволить себе об этом забыть.

– О да, – Лидия горько поджала губы. – «Отрады ищи не в вине и не в сладостных грёзах, но в честном труде и в заботе о ближнем и слабом…»

– Всё переводишь?

– Балуюсь помаленьку.

Оба умолкли. Слышно стало, как под столом тихо-тихо гудит крохотный холодильник. Секунды по одной просачивались сквозь невидимую клепсидру и утекали в бесконечность; неподвижно сидя на столе в люксовом номере непристойно дорого отеля, Лидия почти воочию видела их неумолимый ток. И впятеро быстрее сыпались прямо сейчас мгновения по другую сторону разлома. Точнее, в четыре целых и семь десятых раза, если округлять и рассматривать достаточно большие промежутки времени. Отец говорил, в пределах часов, дней и даже месяцев соотношение может серьёзно меняться…

– Зачем он тебя позвал? – спросил Кирилл, вырвав её из раздумий.

Лидия снова вздохнула.

– Я, собственно, это и хотела тебе рассказать. Помнишь, была раньше такая практика – выгнать подрастающего волхва в соседний мир на месяц-другой? В образовательных целях?

Кирилл многозначительно хмыкнул.

– Николай Иванович в этом плане поступил более чем гуманно.

– Да. Прочитал нам лекцию и предоставил право выбора, – Лидия невольно улыбнулась. Ох, как она волновалась перед тем, как впервые перешагнуть незримую черту! Отец был рядом, не оставлял её ни на миг в том коротком путешествии, и всё равно… – Так вот. У меня сейчас живёт юный волхв с той стороны границы. Его ученик.

Кирилл изумлённо вскинул брови.

– Рискуешь.

– Каждый чёртов миг своей жизни, – хохотнула Лидия. – Я вообще не могла себе представить, что он когда-нибудь возьмёт себе ученика. Как ты там сказал – профессиональные свойства характера?

– Я до сих пор не представляю, что ты когда-нибудь возьмёшь ученика, – Кирилл усмехнулся краем рта. – А жаль. Знания потеряются окончательно.

– Я, к счастью, не единственная волшебница даже в этом мире, – фыркнула Лидия. – Меня греет мысль, что все мы далеко не такие исключительные, как порой себе мним. Тем более, – настала её очередь усмехаться, – этот паренёк в десять лет умеет едва ли не больше, чем я. За будущее волшбы можно не волноваться.

– Контроль всем отделом впадёт в административную депрессию, если узнает.

– Не узнает, – Свешникова презрительно отмахнулась. – В кои-то веки можно порадоваться, что у нас есть статья о секретности.

– Лида, – Кирилл, насмешничая, укоризненно покачал головой, – не все твои свершения я способен прикрыть. Если тебя осудят по седьмой или, того хуже, по третьей…

– …Тебя растерзают твои же избиратели, – весело закончила Свешникова. – Не беспокойся, мне ничего от тебя не нужно. Это так, выговориться… Сам понимаешь – некому больше.

Кирилл обнял её за плечи – максимум, который он себе позволял вне постели. По коже мимолётно пробежало ласковое тепло.

– Это всё ненадолго, – умиротворяюще проговорил Авилов. – Пара месяцев – и можно будет вернуться к обычному уровню тревожности.

– Если бы! – проворчала Лидия, мягко высвободившись из-под его руки. – Что за упырей вы назначаете начальниками в безопасность? Мало вам нашего Чернова?

– Это лучшее, что мы сейчас можем предпринять, – серьёзно сказал Кирилл. – Безопасников надо держать в тонусе. Ты что, переживаешь за своего питомца?

– Нет, за наше сообщество.

– Оно потихоньку успокаивается, – Авилов неспешно пересёк комнату, взял с кресла брюки, придирчиво их оглядел на предмет помятостей. – Приходит в себя. Осознаёт, что бардак закончился, и начинает расслабляться. Именно поэтому нам нужна сейчас сильная безопасность…

– И клятвы, – презрительно бросила Лидия. – Клятвы, Кир! Задумайся хоть на секунду – принуждать соблюдать букву закона под угрозой смерти! Во что мы превратились?

– В нормальное управляемое общество, – с расстановкой произнёс Авилов. – Между прочим, могла бы сказать спасибо. Как только одарённые приучатся нормально себя вести, можно будет подумать и об отмене статей…

– Не нужно было их вводить!

– Это стандартная практика. В Европе везде так.

– Ну и что? Мы-то до каких пор будем бояться лишний раз чихнуть?

– Юпитер, ты сердишься, – с улыбкой сказал Кирилл, застёгивая на груди рубашку. Как и Лидия, он выглядел намного моложе своих лет – если не считать полуседой головы; это могло обмануть кого угодно, кроме них самих. – Не время для радикальных изменений. Но я подумаю, что можно сделать, – прибавил он, наткнувшись на её пламенный взгляд. – Только представь себе: пара-тройка поколений – и через разломы станут ходить целые экспедиции! Сугубо научные, хорошо образованные и прекрасно подготовленные морально…

– Экспедиции, – хмыкнула Лидия и соскользнула со стола. – Для начала перестать бы прятаться по кустам от минусов… и безопасников.

– От тебя любой безопасник сам первый спрячется, – миролюбиво заверил её Авилов. – Всё будет хорошо, Лид. В обозримом будущем.

Она лишь недоверчиво вздохнула ему в ответ.

– Горазды вы обещать, депутаты.