Негасимое пламя

XLIX. Вызов

– Дело изъято, – сухо сообщил архивариус, возвращая Мишке записку с номером.

– То есть как это? – по инерции спросил Старов.

Ежу понятно, как это: забрали в какой-нибудь ещё более секретный архив, а то и совсем уничтожили. Только почему именно это дело?

– Ну вот так, – архивариус равнодушно пожал плечами. В стёклах его очков отражались бесконечные ряды заполненной мелким шрифтом таблицы. – Коллег своих спрашивайте. Ещё что-нибудь?

– Да, вот этот номер посмотрите, пожалуйста, – уныло попросил Мишка, выкладывая на конторку второй листок.

Не то чтобы он чувствовал, будто чем-то обязан Зарецкому – не начальник же велел в делах копаться, в конце-то концов! – но от ощущения неправильности происходящего зубы сводило, словно Мишку лимон грызть заставили. Ярослав теперь скажет, что само по себе изъятие дела – верный знак, что тут что-то нечисто, а Старов искренне желал доказать ему обратное. Прежде Мишка не замечал за собой склонности ревновать к чьей-то правоте, но именно высокомерному стажёру уступать не хотелось. Наверное, потому, что это одновременно значило разочароваться в людях.

– К этому могу дать доступ, – великодушно сказал архивариус. – Только учтите, часть материалов не оцифрована, а физические копии сейчас у кого-то из ваших коллег.

– Хорошо, спасибо, – Мишка обрадованно закивал и выложил на истёртую столешницу свеженькое служебное удостоверение. Ещё даже уголки не успели обтрепаться и нет-нет да кололись сквозь нагрудный карман.

– Пятый компьютер. У вас двадцать минут.

Мишка вчитывался в машинописные строки со всей въедливостью измученного источниковедением выпускника истфака, но никак не мог сообразить, что тут могло заинтересовать Зарецкого. Обыкновенное дело по наследству, каких сотни. И вёл его со стороны контроля не Липатов, а вовсе даже Громов. Правда, никаких медицинских документов в материалах не нашлось – а Ярослав говорил именно о странных обстоятельствах смерти…

– Безумие, – сердито пробормотал Старов себе под нос, кропотливо конспектируя важные, на его взгляд, подробности. Сам не знал, к чему относится это замечание: к туманной затее Зарецкого или к скупым выдержкам из описания состояния пострадавшей.

В отделе, несмотря на обеденное время, недоставало только Дениса, уехавшего разбираться с каким-то нелегалом, да вечно пропадающего на совещаниях руководства. Чувствуя себя измазанным в чём-то грязном и чрезвычайно липком, вроде дёгтя, Мишка подошёл к столу Ярослава и положил перед коллегой сделанные выписки.

– Одно изъято, второе – вот, – коротко отчитался он. Зарецкий благодарно кивнул и тут же схватился за тетрадный лист. – Оригиналы и неоцифрованные документы – у Кости, если тебе нужно.

Ярослав метнул неприязненный взгляд в сторону Чернова; тот не остался в долгу. Вот ведь идиоты, оба! Если бы всерьёз хотели что-нибудь путное выжать из этого странноватого дела, засели бы вместе на вечерок помозговать, а так – останутся с носом. Даром что Костя – ходячая энциклопедия, а соображает лучше Ярик, который, в свою очередь, иногда не знает элементарных вещей. Но нет, органически друг друга не переносят, а кому от этого лучше-то?

В повисшем молчании Субботин поднялся из-за стола и, не говоря ни слова, вышел из кабинета – наверное, обедать. Громов, кажется, вовсе не вникал, что вокруг него происходит: копался себе в каких-то артефактологических справочниках. Мишка, не удержавшись, покосился на бумаги, с которыми работал Валерий Васильевич. Больше всего они походили на любительское описание колдовской поделки с грубо выполненным эскизом посреди страницы: оплетённый серебристой проволокой кварц, внутрь которого иллюстратор поместил бледно-синюю искорку чар.

– А второе изъято, – задумчиво протянул Зарецкий, отложив наконец Мишкины заметки. – Интересные дела.

– По-моему, совсем не интересные, – честно сказал Старов. – Чего ты так в них вцепился? Скучно стало после экзаменов?

– Не скучно, – мрачно заявил Зарецкий. – Это вроде вызова. Если кое-кто думает, что сможет безнаказанно от меня избавиться…

Он не договорил: Липатов, лёгок на помине, пинком распахнул дверь кабинета, гаркнул что-то приветственное и прямо с порога метко запустил в Валерия Васильевича смятой в комок бумагой. Ярослав мгновенно вскинул руку; снаряд сменил траекторию и неторопливо приземлился на линолеум, не причинив никаких разрушений.

– О, Громыч, хорошо ты щенка надрессировал, – насмешливо бросил Денис. Валерий Васильевич поднял голову от справочников и непонимающе захлопал глазами из-за толстых линз. Не утруждая себя объяснениями, Липатов небрежным жестом заставил комок бумаги запрыгнуть под нос к Громову, прямо на страницы раскрытой книги, а затем размашисто прошествовал к своему столу и швырнул на клавиатуру нехитрую полевую аммуницию: связку амулетов и пару прорезиненных строительных перчаток. – Слышь, Стажёр, а палку приносить будешь?

– Чтобы вы эволюционировать начали? – огрызнулся Зарецкий. – Ради такого напрягусь, пожалуй.

Старов только вздохнул. Как бы объяснить парню, что с таким отношением к людям никаких поводов для вражды не надо?

– А ты чего борзый такой? – поинтересовался Липатов, выпутываясь из куртки. – Думаешь, на четвёрку сдал – всё теперь, за человека считаться можешь?

– Некоторым для этого и тройки маловато.

– А некоторым выше двойки не прыгнуть, – хмыкнул Супермен и тут же объявил: – Так, ладно, мелкота, сидеть бояться, пока я пожрать не схожу. Придумаем, чем вас занять, чтоб фигнёй не страдали.

Швырнув куртку на своё кресло, он деятельным вихрем вылетел из кабинета. Костя, влекомый духом противоречия, тут же демонстративно засобирался на обед. Ярослав же долго сверлил взглядом рабочее место недруга, а потом, дождавшись, пока Чернов уйдёт, неторопливо обошёл столы, забрал одну из брошенных Денисом перчаток и положил взамен новую, из неиссякаемых отдельских запасов. Поправил так, чтобы было похоже на первоначальное положение. Спрятал добычу в рюкзак.

– Это зачем? – сумрачно поинтересовался Мишка.

– Чтоб не терять связь с дорогим человеком, – нахально ответил Зарецкий.

Громова, казалось, вовсе не интересовало, что творится вокруг, а больше никого из старших поблизости не случилось. Приструнить зарвавшегося стажёра было некому. Мишка сам не знал, как должно быть правильно. Следить за коллегой, безусловно, нехорошо, но вдруг Ярик не ошибся? Вдруг за Липатовым и впрямь водятся провинности похуже жестокого обращения с нелегалами? Можно вывести его на чистую воду, не запятнав совести? А если нет… Если нет – то так ли он сам, Мишка, подходит для должности офицера контроля?

Долго хандрить ему не позволили. Вернувшийся с совещания Виктор Сергеевич бодрым шагом ворвался в кабинет и, мельком оценив обстановку, решительно направился к Мишкиному столу. Зам Верховского, в отличие от самого начальника, неизменно выглядел жизнерадостным, что бы ни творилось. Как-то раньше и в голову не приходило, что это может быть всего лишь маской для нервных подчинённых… Старову совсем не нравилось, что ему вдруг потребовалась подобного рода проницательность.

– Ребята, как настрой? – гаркнул Щукин. Даже Громов встрепенулся и недоумённо заморгал, пытаясь сообразить, относится ли вопрос и к нему тоже. – Прогуляться не хотите?

– У нас выбора нет, – Мишка неуверенно улыбнулся. Щукинская манера раздавать задания подкупала своей непосредственностью.

– Выбор есть всегда, – возразил Зарецкий и тут же прибавил: – Но прогуляться я не против. Куда?

Виктор Сергеевич просиял. Когда пару дней тому назад Ярослав заявился в отдел с превосходным аттестационным табелем, Щукин лично заверил ему новенькое удостоверение и выслушал дополнительные клятвы, положенные тем, кто освоил пространственную магию. Может быть, гордился собственными педагогическими успехами, но в куда большей степени искренне радовался за стажёра.

– Ну куда нас гоняют обычно? По местам всяким нехорошим, – беззаботно сообщил Виктор Сергеевич. – Надзор говорит, ничего особенного, а местные всё равно жалуются. Бери, Миш, бланк под экспертизу и вот помощника, – Щукин заговорщически подмигнул Ярославу. – Посмотрите, есть там какие-нибудь старые сглазы, или, может, артефакт какой завалялся…

– Или кусочек цезия, – скучным тоном предположил Зарецкий.

– Да ну, нет, – Виктор Сергеевич, подумав, энергично помотал головой. – Но что вспомнил – молодец. Всякое бывает.

Оказавшись на улице, Ярослав уверенно свернул на протоптанную в снегу тропинку, соединявшую главный вход с парковкой. Старов поневоле замешкался. Общественным транспортом до места добираться сложновато, но… не так рискованно. Мишка с трудом сложил в уме необидно звучащую просьбу и уже почти озвучил её, когда Зарецкий сам обернулся и понимающе хмыкнул:

– Нормально я вожу. Уж теперь-то.

– Да я ничего такого не… – забормотал было Мишка, но осёкся, наткнувшись взглядом на лицо стажёра. После короткого колебания сбежал по ступенькам и нагнал коллегу. – Ну ладно, думал. А ты бы что – не стал?

– Стал бы, конечно. Потому и сказал.

В спокойном голосе Зарецкого не слышалось и тени обиды. Стараясь не сходить с тропы, Мишка пробрался следом за коллегой к худо-бедно расчищенному прямоугольнику асфальта. Поднадоела уже эта снежная каша. Скорей бы весна…

– Далеко ехать-то, – заметил Старов, устроившись на пассажирском сидении.

– Порядочно, – согласился Ярик, заводя мотор. – Можешь пока прочитать заявку?

– Так само собой, – Мишка недоумённо поднял брови. Он же офицер, он отвечает за задание – как он может пренебречь изучением заявки?

– Вслух, – уточнил Зарецкий. – Я тоже хочу знать, что нас ждёт.

Мишка добросовестно прочитал. Аварийный деревянный дом, приговорённый к сносу поселковым руководством, издавна пользовался у старожилов дурной славой – никто уже и не помнил, почему. Старов предположил, что буянит одичавшая домашняя нежить; Ярик в ответ заметил, что в развалинах мог поселиться кто-то общественно опасный, но вполне живой. Как бы то ни было, местная администрация прислушалась к опасениям обывателей и накатала заявку в Управу.

– А чего бы и нет, если бесплатно, – равнодушно прокомментировал Зарецкий. – Правильно делают.

– Мне кажется, надзор бы и сам справился, – буркнул Мишка, запихивая распечатки обратно в рюкзак. – Ну, безопасники, на худой конец.

– Нет. Тут Верховский прав: всегда лучше сначала нам посмотреть, – возразил Ярик. – Вдруг там что-то, с чем никакие безопасники не сладят…

– А мы с тобой вдвоём прям сладим!

– Мы – да, – Зарецкий серьёзно кивнул и надолго замолк: тесные проулки сменились широкой заснеженной магистралью, и стало не до разговоров.

Выбравшись из машины у покосившегося забора, Мишка сполна проникся снедавшим местных беспокойством. Длинный двухэтажный дом, упрятанный за непомерно разросшимися садовыми деревьями, угрюмо взирал на незваных гостей лишёнными стёкол окнами. Крыша кое-где обвалилась внутрь; лишь печные трубы – по одной в каждом конце вытянутого строения – высились, почти невредимые, над приземистой тёмной громадой. Облупленные резные ставни, некогда выкрашенные в белый, беспомощно свисали с ослабших петель, будто обессиленный дом отчаялся прикрыть ими постыдную наготу зияющих тьмой разбухших рам. Лезть внутрь в поисках приюта от холода и непогоды казалось несусветной глупостью. Если эти развалины и могут стать кому-то пристанищем, то разве что последним.

– Почему люди не берегут то, что построили? – тихо пробормотал Зарецкий. Он остановился в десятке шагов от крыльца, наполовину отъеденного хищным временем, и задрал голову, вглядываясь в черноту за окнами второго этажа. – Или хотя бы не сжигают сразу то, что уже не спасти…

– Может, думали, что ещё можно, – предположил Мишка. Ярик ничего ему не ответил.

Подниматься к парадной двери нечего было и пробовать: сгнившие ступени выдержали бы разве что кота или некрупную собаку, но никак не взрослого человека. Увязая в глубоком снегу, Старов осторожно приблизился к ближайшему оконцу. Стена выглядела крепкой – лучше, во всяком случае, чем остатки крыльца. Мишка на пробу упёрся ладонями в потемневшее дерево и не без опаски забрался в беззубую пасть проёма. Судя по всему, не он первый: на половицах близ окна было натоптано, валялся мелкий сор и осколки бутылочного стекла. Доски уступчиво просели под Мишкиным весом, но рушиться не спешили. Это обнадёживало.

– Так себе местечко, – негромко сказал Зарецкий.

Старов обернулся. Коллега без видимых трудностей повторил его манёвр и стоял теперь у самого окна, настороженно озираясь. В стылом воздухе дыхание срывалось с его губ едва видимым белёсым паром.

– Ты тут видишь что-нибудь? – спросил Мишка, стаскивая с рук перчатки.

– Ну, так, – уклончиво протянул Зарецкий. – Проклятий вроде бы нет… Но повидал домик всякое.

– Смерть?

– Смерть сама по себе не провоцирует спонтанные чары, – Ярик пытливо сощурился, оглядывая груду трухлявых досок у входной двери – всё, что осталось от обвалившегося потолка. – Ненависть или отчаяние – другое дело. Думаю, под этими обломками кто-то умер… Скорее всего, долгой и мучительной смертью.

Мишка поневоле поёжился. Как Зарецкий умудряется спокойно говорить такое?

– И… чего тогда? – спросил Старов, неуютно переступая с ноги на ногу. – Пишем – остаточный фон?

– Да нет, зачем? Снимем, – Ярик поднял руку и, нашарив в пустоте невидимую нить чар, бережно потянул на себя – словно разрывал паутинку. – Ну, запиши для протокола: спонтанный сглаз неясного характера, вероятно, воздействует на нервную систему. Для проклятия слабовато – так, навязчивая тревога, дурные сны…

– Ты бы поосторожнее, – буркнул Мишка, вытаскивая из рюкзака пришпиленный к планшету бланк. – А то будешь потом… тревогой маяться…

– Я? Нет.

Старов добросовестно записал про сглаз. Углубляться в нутро дома, полное сумрака и сырости, было страшновато, но и торчать в безопасности, пока коллега делает всю работу, Мишка не мог. Пробуя половицы на прочность перед каждым шагом, он приблизился к пустому дверному проёму, ведущему в тесную комнатку. Этот закуток некогда отгородили от большого помещения хлипкой дощатой стенкой – она всё ещё была цела, хоть и прогнулась под тяжестью просевшего потолка. Луч фонарика высветил отставшие от стен бумажные обои и брошенный на полу размокший матрас. Здесь тоже кто-нибудь умер не своей смертью?..

– Чисто, – негромко сказал Ярослав. Он встал в паре шагов за Мишкиной спиной, предусмотрительно выбрав не занятые коллегой половицы. – Я попробую пробраться на ту сторону завала. Погуляй тут пока с детектором, а потом пойдём наверх.

– Смотри, аккуратнее, – предупредил Мишка, поспешно вытаскивая из кармана амулет. – Если на гнилые доски резко нагрузку дать, они и обрушиться могут.

– Знаю. Но пешком всё равно опаснее, – Ярик пожал плечами и красноречиво кивнул на проломленную в полу дыру. Падать, судя по всему, недалеко, но больно.

– Нечестно получается, – проворчал Старов. – Ты всё самое сложное делаешь.

– Потому что мне проще. Это логично – делать то, с чем я справлюсь лучше.

Не тратя больше времени на разговоры, Зарецкий отошёл на пару шагов, примерился на глаз к полумраку за грудой обломков и исчез из виду. Мишка осторожно его окликнул, получил ответ и украдкой вздохнул. Бывают такие люди, всерьёз обижаться на которых способен разве что Костик… Потому что бесполезно. Зажав в ладони амулет-детектор, Старов неспешно обошёл некогда просторный зал, разгороженный на крохотные комнатушки. Кое-где нашлись следы чьего-то присутствия – самого что ни на есть прозаического, никак не относившегося к нежити. Гнездо из тронутых плесенью сырых одеял, почерневшее от золы ведро без днища, пустые бутылки – судя по этикеткам, родом уже из нынешнего века. По этим неприглядным признакам можно понять, что в этой части дома никакой жути нет. Детектор подтверждал соображения: он сонно посверкивал розоватым светом, вполне типичным для здешних краёв.

– Записывай, – Ярик нарисовался в дверном проёме и мельком оглядел комнатку, дожидаясь, пока Мишка снова достанет планшет. – Небольшой вероятностный сглаз, наложен на сам дом. Смею предположить, это было пожелание провалиться, – он красноречиво кивнул на зияющую в потолке дыру.

– Активный? – для порядка уточнил Старов, старательно скребя ручкой по бумаге.

Ярослав предсказуемо покачал головой.

– Нет, снял. Дом-то под снос, но мало ли…

– Наверх пойдём?

– Пойдём, куда денемся, – Ярик отступил на пару шагов и недоверчиво пригляделся к хлипкой лестнице. – Подожди пока здесь. Я смотаюсь, проверю, что там.

– Нет, пошли вместе, – упрямо возразил Мишка. – Вдруг там кто-нибудь засел?

Он первым приблизился к подножию узкой лесенки, обведённой прерывистым контуром полусгнивших перил. Попробовал носком ботинка мягковатое дерево, осторожно поставил стопу на узкую дощечку, сохранившую кое-где остатки коричневой краски. Ступени прогибались посередине, словно улыбались смущённо и заискивающе. Стараясь наступать на относительно крепкие края и хватаясь где за остатки перил, где за скользкую от влаги стену, Мишка медленно взобрался на верхнюю площадку. Ярик, само собой, предпочёл пространственный прыжок. И не жалко же ему сил…

– Вроде ничего, – пробормотал Старов, разглядывая спокойно поблёскивающий амулет. – Посмотрим комнаты – и назад?

– Ага, – Зарецкий задрал голову, разглядывая потолок. Там, где часть крыши сложилась внутрь здания, сплошной тёмный навес расходился бахромой острых обломков. Сквозь пролом видно было, как по меркнущему серому небу медленно ползут низкие тучи. – Думаю, тут не найдём уже ничего. Слишком всё благополучно выглядит.

С этим Мишка поспорил бы. Узкий прямой коридор вёл мимо пустых дверных проёмов прямиком к дыре; по противоположному её краю видно было, какие тонкие здесь перекрытия. Маршировать, чеканя шаг, точно не стоит.

– Смотри по левой стороне, а я по правой, – распорядился Старов на правах старшего по должности.

Ярик кивнул и медленно двинулся вдоль коридора. Холодный луч фонаря выхватывал из сумрака очертания давным-давно заброшенного быта. В одной из каморок, внешне ничем не отличавшейся от остальных, амулет сменил цвет с розоватого на тёмно-серый; Мишка записал в протокол осмотра очередной «сглаз неясного происхождения» и не без усилий рассеял вредоносные чары. Пусть у него получается не так ловко, но нельзя же все труды сваливать на одного Зарецкого! В этом смысл командной работы…

– Интересно, кто здесь жил, – негромко пробормотал Ярик, вынырнув из очередной клетушки. Он с неподдельным любопытством озирался по сторонам, словно сам полуразвалившийся дом значил больше, чем скопившийся в нём злокачественный магический фон.

Мишка соскрёб в кучу свою обширную эрудицию.

– Ну, сначала какие-нибудь купцы или обедневшие дворяне, – предположил он. – Тут когда-то была дачная усадьба. А потом её перестроили под общежитие или, может, санаторий. Видел, как много комнат нагородили? Это чтобы побольше народу расселить.

– Здесь довольно тесно, – заметил Зарецкий, шаря лучом фонарика по выцветшим обоям.

– Так зачем много места, если ты тут временно, на отдыхе? Или просто занят целый день…

– А потом всё забросили, – словно не услышав, задумчиво сказал Ярик. – Потому что стало не нужно.

– Ну да, – Мишка озадаченно пожал плечами. Очевидные вроде бы вещи. – Под Москвой заброшек много. Да и в Москве тоже. Работы нам до старости хватит…

– Раньше здесь жило больше людей, – Зарецкий осторожно шагнул вдоль длинной половицы, обводя бледным фонарным лучом дверные косяки и рассохшиеся потолочные балки. – Я как-то до сих пор не задумывался.

– Есть такое, – Старов двинулся по коридору следом за коллегой. – Так это все знают. Чего ты вдруг вспомнил?

– Я такое видел. В родных местах, – туманно пояснил Ярик. – Только там было… заметнее. Ну, или это мне так кажется.

– А я думал, ты коренной москвич.

– А я думал, очень заметно, что нет, – Зарецкий усмехнулся безо всякого ехидства. Прямо сейчас он совершенно не походил на избалованного вседозволенностью золотого мальчика. – Загляни-ка вон туда. Вижу отсюда, что какая-то дрянь в углу висит…

Мишка, спохватившись, бросил взгляд на амулет. Случайный разговор неожиданно увлёк его, но работу-то никто не отменял!

– Спасибо, – смущённо сказал Старов и шагнул в дверной проём. Детектор моментально сменил цвет на мертвенно-синий. – Слав, нежить, что ли?

– Если только совсем слабая, – Зарецкий неслышно подошёл и замер на пороге комнаты. – Мы тут треплемся без имён уже полчаса, как два идиота. Хотела бы – давно бы напала.

– Тогда, может, раньше тут побывала, а теперь куда-то делась, – предположил Старов. – Ладно, сниму и пойдём дальше.

– Давай я?

– Да нет, справлюсь…

Осторожно переступая с половицы на половицу, Мишка приблизился к нехорошему углу. Нащупал холодные рыхлые нити старой враждебной магии. Потянул на пробу; заклятие поддавалось неохотно, словно что-то мешало распустить давным-давно ослабшие узлы. Не мудрствуя лукаво, Мишка на скорую руку соорудил нейтрализующие чары. Ему, с его-то спектром, для этого даже задумываться толком не приходилось.

– Осторожно!..

Слова Зарецкого перекрыл глухой треск под ногами. Всё ухнуло куда-то вверх и вправо. От мгновенного запоздалого страха кровь вскипела в жилах. Трухлявые обломки в облаке вонючей пыли полетели дальше в сумрак, а Мишка завис над пустотой. Правое предплечье стиснула спасительная боль. Ярик с неожиданной силой схватил Старова за руку, удерживая от падения следом за гнилыми деревяшками. Натужно затрещал рукав куртки.

– Разрешение, – донеслось до слуха сквозь ошеломительный звон в ушах. – Дай разрешение…

Мишка бездумно потянулся к щербатому краю пролома, пытаясь уцепиться за доски, но только ободрал кожу острыми щепками. Смысл упрямо повторяемых слов докатывался до него лениво, постепенно, будто мелкие волны, подтачивающие берег. Впившиеся в ладонь занозы мешали сосредоточиться – а может, виноват был страх.

– Даю, – сипло выговорил Старов, сообразив наконец, что от него требуется. – На однократное…

Болезненная борьба между человеком и тяготением мгновенно прекратилась. Мишка на несколько секунд почувствовал себя в невесомости; чужая магия деликатно вызволила его из пролома и отпустила на волю только тогда, когда под ступнями вновь оказались доски. Относительно надёжные. Проковыляв пару шагов на дрожащих ногах, Старов привалился к дверному косяку и шумно выдохнул. В правом предплечье поселилась неприятная тянущая боль.

– Вероятности, блин, – ворчливо пробормотал Зарецкий. Он не спеша поднялся с пола и отряхнул с одежды налипшую пыль и мелкий сор. – Я и не заметил… Талантливый кто-то потрудился.

– К-кто… талантливый? – просипел Мишка, наблюдая, как коллега бережно расплетает невидимые чары.

– Тот, кто эту штуку повесил, – Ярик сердито встряхнул кистями рук, словно обжёгся – или, наоборот, прикоснулся к чему-то очень холодному. – Проклятие на смерть, самое натуральное. И сверху ещё прикрыли, чтоб, если кто снять попытается… Ну, сам понимаешь.

Мишка потрясённо выругался.

– Свежее?

– Нет. Очень старое, – Ярик отступил на пару шагов, созерцая результаты своих трудов, будто художник перед мольбертом. – Может, как раз эта дрянь крышу и обрушила. Остальное уже потом… Вторичные явления.

– Ё-моё… – Мишка попытался было отбросить со лба влажные от пота волосы, но тут же поморщился: успел забыть, что нахватал заноз. – Вот леший! У тебя аптечка под рукой?

– Да, минутку. Извини, – Ярик сбросил с плеча рюкзак, телекинезом вызвал из дальнего угла рассохшийся стул и устроил полевую аптечку на хлипком продавленном сидении. – Садиться не рекомендую.

– Да уж понятно, – невесело хмыкнул Мишка и протянул коллеге пострадавшую ладонь. Он не сумел бы выдернуть впившиеся в кожу мелкие деревянные иголочки онемевшей от напряжения правой рукой. – А синий оттенок – это же…

– Одно из двух, – пробормотал Зарецкий, орудуя пинцетом. – Или некромантия, или просто у мага был такой спектр. С такими древностями чёрта с два поймёшь, чуткий детектор нужен…

Он замер на несколько мгновений, словно осенённый неожиданной мыслью, но тут же встряхнулся и продолжил своё занятие. Делиться соображениями не стал. Мишка не настаивал: он и без того серьёзно задолжал коллеге.

– Как ты меня удержал только, – Старов неловко усмехнулся. Ярик ниже на полголовы и могучим сложением не отличается; он мог ухватиться для опоры за ножку кровати, но никак не держать долгие десятки секунд тяжесть больше собственного веса…

Зарецкий бросил возиться с крепко закупоренным пузырьком антисептика и поднял голову.

– Я и не держал, – убеждённо сказал он, слегка щурясь, будто от яркого света. – Ты сам схватился. Откуда иначе столько заноз?

И правда, откуда бы?.. Мишка не без труда согнул в локте правую руку, всё ещё ноющую, но совершенно невредимую, и поднёс к глазам. Почему тогда тут нет?..

– Отсюда уже повытаскивали, – Ярик с силой мазнул по его правой ладони комком ваты, пропитанным пахучим спиртом. – Не дёргайся. Страшно подумать, какая тут зараза в этих досках.

Протокол тоже пришлось заполнять ему. Мишка только виновато наблюдал, время от времени потирая правое плечо забинтованной ладонью. Зря он не пустил коллегу хотя бы посмотреть поближе, прежде чем самому хвататься за проклятие. Командная работа, будь она неладна, не столько про делёжку трудов поровну, сколько про грамотное их распределение. Один раз ошиблись – и вот она уже совсем не командная… Дождавшись, пока Зарецкий обойдёт остаток этажа, Мишка понуро сполз следом за ним вниз по лестнице. За пустыми окнами уже начинало темнеть: короткий зимний день быстро истончался, уступая ночному сумраку.

– Пока до Москвы доедем, часов восемь будет, – недовольно констатировал Ярик, выгоняя машину из сугроба. Лучи фар чиркнули по обезвреженным развалинам. – Может, сразу по домам? Протокол завтра сдадим…

– Не, надо сегодня, – Мишка виновато вздохнул. – Вдруг там Виктор Сергеевич нас ждёт?

– Вполне вероятно, – подумав, согласился Ярик. – Ладно, едем в Управу.

Это оказалось просчётом: когда они в девятом часу добрались до кабинета, там уже было темно и пусто. Из-под глухой двери в переговорную, однако, сквозил приглушённый свет. Забыли выключить, что ли?.. Вошедший первым Зарецкий обернулся и прижал палец к губам за миг до того, как Мишка различил негромкие голоса.

– …Оправдания твои вот уже где сидят! Чтобы завтра всё было готово, ясно?

– Я-я-я не могу… Регламенты требуют… Вы сами понимаете, руководство следит…

– Хорош мямлить! Я знаю, чем ты тут занят целыми днями. Надо объяснять, что с тобой сделают, если я шепну кой-кому словечко?

– Не-не-нет… Я постараюсь…

– Не постараешься, а сделаешь. И не вздумай опять прятать от меня свои бумажонки. Иначе в следующий раз не с сопляком будешь дело иметь, а со мной, усёк?

– Ды-а-а… Можно… Можно хотя бы… к понедельнику?

– Нет, нельзя. У меня через пару часов дельце одно, а потом позвоню и проверю, как у тебя процесс идёт. И если вдруг плохо…

Ответ слился в сплошной жалобный скулёж. Зарецкий встрепенулся, словно очнувшись, торопливо вытолкал Мишку в коридор и бесшумно прикрыл за собой дверь отдела. Вид у него был разгневанный.

– Вот ведь дрянь, – на грани слышимости прошептал он, нервно сжимая кулаки.

– Может, это не Денис, – пробормотал Мишка, пытаясь найти услышанному хоть какое-то разумное объяснение. – Просто… голос похож…

Ярик наградил его возмущённым взглядом.

– Тебе бы всех выгораживать. Давай двигай отсюда, пока не заметили.

– А ты?..

– И я уйду.

То и дело оглядываясь на коллегу, Мишка потрусил к лифтам. Зарецкий дождался, пока кабина, раскрыв двери, бросит на кафельный пол полотнище жёлтого света, и исчез. Старов до боли закусил губу. Табло отсчитывало скользящие мимо этажи, а он чувствовал себя так, словно вновь болтался над пропастью. Надо сообщить начальству. Только вот что сообщать? Что Денис угрожал Валерию Васильевичу? А вдруг он просто в присущей ему манере решал какие-то рабочие дела? Ярик мгновенно нашёл всему объяснение, но он давно точит зуб на Липатова. Хватит ему ума не вмешиваться? А Мишке на что хватит ума?

Умка-недоумка…

Створки лифта раскрылись на первом этаже, выпуская Старова на волю. Можно вернуться в отдел в компании охраны, можно позвонить Щукину или даже Верховскому. Можно оставить всё как есть.

Он ведь знает слишком мало. Может, здесь так принято. Может, так и надо.

Нехотя, словно к ногам пристегнули по чугунному ядру, Мишка поплёлся к выходу.