Негасимое пламя

XVII. Лицемеры

Документы были в порядке. И обычные, удостоверяющие, что общество с ограниченной ответственностью «Самоцвет» занимается изготовлением ювелирных изделий, и выданная магконтролем лицензия, дающая шарашке право штамповать артефакты малой и средней силы. Верховский аккуратно стянул створки папки проволокой с печатью, зло блеснувшей рыжим светом. Забившийся в угол управляющий враждебно зыркнул на него, но ничего не сказал.

– Открывайте сейф, – бросил Верховский, передавая папку маячившему в дверях Вилкову. Управляющий не шелохнулся. – Мне приказать?

Сейф – настоящий, не набитая мелкой наличкой железная коробка у всех на виду – прятался в стенной нише за безвкусным акварельным пейзажиком. Чар на него намотали столько, что простенький амулет-детектор на шее у подошедшего Вилкова затрещал, как счётчик Гейгера рядом с прохудившимся реактором. Пришлось ещё разок сурово глянуть на хозяина кабинета. Наблюдая за тем, как он неохотно снимает слой за слоем защитные чары, Верховский втихомолку сплетал собственные – так, на всякий пожарный случай.

– Вот, пожалуйста, – уныло буркнул управляющий и широким жестом распахнул увесистую дверцу.

Верховский не повёлся.

– Только из ваших рук, – насмешливо хмыкнул он. Нечего принимать госслужащих за непроходимых идиотов.

Без пяти минут заключённый смерил его кислым взглядом и сделал перед тёмным зевом сейфа характерный короткий пасс. Вилков возмущённо фыркнул: в его лобастой голове не укладывалось, как можно пытаться заставить сотрудников магбезопасности вляпаться в проклятие, стоя одной ногой в тюремной камере. Верховский на всякий случай задержал ладонь над протянутыми ему документами; ничего не нащупал, надел перчатки и аккуратно взял у управляющего бумаги.

– Благодарю.

Контракты, контракты, контракты… Поставки туда, поставки сюда, заниженные цены, неустойки, вознаграждения, откровенно нелегальные схемы, дурно пахнущие контрабандой. Основной покупатель – непомерно разросшаяся в последние годы розничная сеть «Ларец». Частенько стало мелькать это название в служебных протоколах; похоже, кто-то на самом верху подписал этим сомнительным салонам смертный приговор. Будет много неприглядной возни, и, может статься, хозяев «Ларца» в конце концов прижмут-таки к стенке. А может, договорятся, и тогда вся работа коту под хвост. Верховский жестом потребовал у Вилкова контейнер, бережно упаковал бумаги и замкнул охранные чары.

– Уводи, – скомандовал он. Вилков тут же умело нацепил на побледневшего управляющего наручники. – Встретишь Щукина – скажи, чтоб заглянул сюда ко мне.

Витька заглянул. Кряхтя, спиной вперёд втиснулся в кабинетик и водрузил на стол, прямо поверх разворошённых бумаг, замотанный чёрным полиэтиленом дощатый ящик. Верховский бросил на приятеля укоризненный взгляд.

– Чего ты сам таскаешь? Для этого вон Антоха есть.

– Да ну! Что я, немощный, что ли? – Витька отряхнул руки и вздохнул. – Как мы раньше этот гадюшник не приметили? У них лицензия на средне-слабые, а клепают вон всякое… Ты когда в последний раз неразменный рубль видел?

– В методичке только, – отозвался Верховский, разглядывая упакованную в пластиковый пакетик невзрачную монетку. – Финансисты рады будут. Хоть кто-то с инфляцией борется.

Витька тревожно насупился.

– А прикинь себе, сколько ещё таких преспокойно работает! И леший бы с монетками, так мало ли что ещё…

– С монетками как раз не леший, – Верховский кивнул на выпотрошенный сейф. – Всё ради денег. Любая мерзость. Мы бы и про этот «Самоцвет» никогда не узнали, если б ребята не заигрались. Кому-то серьёзному перешли дорожку, я так думаю.

Щукин бросил на него обиженный взгляд.

– Почему сразу перешли? Может, бдительные граждане сообщили. Обыск вообще-то сам Терехов выписывал.

– А он прям во имя справедливости трудится, – хмыкнул Верховский. – Вот смотри, сейчас «Ларец» обложат исками, а потом вылезет какой-нибудь «Московский цех» и тихонько всё скупит по дешёвке…

– Ну нет. Это как-то уж совсем… – Щукин упрямо помотал головой. – Всё равно хорошо, что мы этих накрыли. Меньше будет контрафакта.

– Угу. Чуть-чуть меньше.

Повисло неловкое молчание. Слышно стало, как где-то снаружи надрывает лужёную глотку Вилков, разгоняя задержанных по фургонам.

– Чего ты такое приволок? – спросил Верховский, указывая на ящик.

– А, – Витька оживился, поправил на руках перчатки и аккуратно приподнял за уголок непрозрачную плёнку. – Глянь, чего в подвале нашли! Таких ещё пара штук. Понять не могу, что оно такое и зачем…

Верховский осторожно заглянул под полиэтилен. Изнутри ящик был обит клеёнкой; его содержимое больше всего походило на производственные отходы: мелкие серебряные опилки, зачем-то кропотливо собранные в кучу и очищенные от сора. Переплавить хотели? Да ну, слишком много возни…

– Леший его знает, – буркнул Верховский себе под нос. Осторожно стянул с руки перчатку, попробовал нащупать какие-нибудь чары. – Не-а, ничего не чувствую… Давай опечатаем по особой форме и контролю отвезём, пусть сами башку ломают.

У выхода, топча грязный снег, суетились желторотики. Верховский на офицерских правах проследил, чтобы подчинённые как следует описали, запечатали и упаковали вещдоки, которых из четырёх полуподвальных комнатушек натащили целый фургон. У одного особо шустрого рядового пришлось отобрать невесть как перекочевавшую в карман неразменную десятирублёвую монетку.

– Случайно, – пробормотал молодчик, отчаянно краснея оттопыренными ушами. – Думал, выпало…

– Хорошо, что сейчас нашлось, – насмешливо хмыкнул Верховский. – Если б на входе в Управу засекли, можно было бы и того – по четвёртой статье…

Парнишка побледнел и выудил из другого кармана ещё один металлический кругляш. Новобранец, что с него взять. Весь контингент, пополнивший за последние месяцы ряды оперативников магбезопасности, если чем и блистал, так это потрясающей бестолковостью. Терехов то ли не снисходил до такой прозы жизни, как подбор кадров, то ли рассчитывал, что старички воспитают молодёжь сами. Молодёжь воспитываться не желала, воротила нос от регламентов и всячески порывалась проявлять творческую натуру к месту и не к месту. Ей-богу, лучше бы молча слушались – меньше было бы вреда… Рявкнув на рядовых, чтобы шевелились активнее, Верховский захлопнул дверь фургона и приладил на ручку печать.

В Управе Витька тут же отправил одного из рядовых в контроль – сдавать подозрительный ящик. Весь остальной отряд поплёлся на второй этаж. Верховский нёс с собой увесистый ворох собранных на месте бумаг; не желая возиться с ними самостоятельно, он кое-как подровнял лохматую стопку и вручил скучающей Сирене. Та приняла кусок неблагодарной работы как подарок небес, обворожительно улыбнулась и захлопала неестественно густыми ресницами.

– Подшей, пожалуйста, к отчётной форме, – подчёркнуто вежливо попросил Верховский.

– Конечно-конечно, – прощебетала диспетчерша в ответ.

Она хотела ещё что-то добавить, но её отвлекло громкое возмущённое фырканье. Все, кто обретался в отделе, обернулись к гневно-красному Вилкову. В руках отдельский богатырь держал свежий номер «Московского зеркала». С чёрно-белой фотографии, занимавшей четверть разворота, угрюмо смотрел Терехов; нависшие над начальником буквы складывались в крикливый заголовок: «Цена безопасности: мирно спящее сообщество не слышит криков из пыточного подвала».

– Что это за хрень у тебя? – недоумённо спросил Харитонов, брезгливо щурясь на газету.

– Главное информационное издание сообщества, – ответил ему Верховский и просительно протянул руку. Вилков с отвращением сунул «Зеркало» ему в ладонь. – Кто это разрешил им такое сочинять?

«Мы привыкли жить с уверенностью, что в тёмной подворотне на нас не нападёт изголодавшийся паразит или агрессивная нежить, – говорилось в статье. – Чувство защищённости – наша естественная потребность, и на его поддержание, подкреплённое не словом, но делом, идут немалые средства из наших налогов. Надо признать: прогресс за минувшее десятилетие, и особенно за последние его годы, виден невооружённым взглядом. Шанс встретить в городе разъярённого упыря или опасного нелегала сейчас ничтожен. Нас, обывателей, вполне устраивает такой расклад. Мы не желаем задумываться, каким образом обеспечивают для нас счастливое благополучие…»

– Вот же скоты! – прошипел из-за плеча Харитонов и ткнул пальцем в абзац где-то посередине страницы.

Верховский вчитался. «…Совершенно здоровые граждане выходят из управских застенков сломленными морально и физически – и хорошо если не ногами вперёд. Недавний скандальный арест легально практикующего гражданина по абсурдному обвинению в применении некромантии вызвал волну справедливого возмущения среди общественных активистов. Чтобы замять неудобный вопрос, Валентин Терехов сослался на заключение о невменяемости задержанного и необходимости принудительного лечения. Все мы прекрасно знаем, что отделение специальной психиатрии не раскрывает врачебной тайны без особого распоряжения – а значит, слова руководителя столичной магбезопасности проверить невозможно. До сих пор нет достоверной информации о том, что безвинно осуждённый жив, как нет и уверенности в том, что его состояние не явилось следствием допросов, через которые, согласно нашим сведениям, несчастному уже доводилось проходить несколько лет назад…»

– Это про того деда, что ли? – сердито громыхнул Витька, тоже заглянувший в газету. – Так с ним всё пучком, сидит себе в психиатричке!

– Ты попробуй это журналистам объясни, – проворчал Харитонов. – «Безвинно осуждённый», м-мать… А ничего, что мы потом ходячие трупы ещё неделю ловили по округе?!

– Чем докажешь? – сумрачно поинтересовался Верховский, сворачивая газету. – Никто не станет раньше времени раскрывать наши отчёты только ради прессы. Мы действительно не можем ничего возразить.

– Кто в печать-то это пустил? – негодовал Вилков. – Надо ж немножко соображать… Идиоты там сидят, что ли?

– Не идиоты, – буркнул Харитонов. Он завладел газетой и упрямо раскрыл её на злосчастной статье. – Вот, смотри: «Напрашивается естественный вопрос к тем, кто стоял у истоков масштабной реформы магической безопасности: знают ли эти люди, что и к чьей выгоде творят их ставленники? А если знают, почему считают, что за спокойствие в сообществе допустимо платить людскими страданиями?»

– Под Магсовет копают, что ли? – хмуро уточнил Витька и неверяще покачал головой. – Это же «Зеркало». Не может быть, чтобы они…

– Почему не может быть? У нас свобода слова, – фыркнул Харитонов. – Хочешь – печатай всякое дерьмо, хочешь – ори на всё сообщество, что, мол, присяга людей убивает… Надо эти игры прикрывать, а то допрыгаемся.

– Да ну, кто в эту чушь поверит? – не слишком уверенно протянул Щукин.

– Пусть верят во что хотят, – Харитонов досадливо поморщился и махнул рукой. – Наше дело – работу работать. Брысь по местам!

Все безропотно расползлись за столы. Облитую всеобщим презрением газетку унёс Витька – наверное, хотел отыскать в заказных помоях что-нибудь справедливое. Не прошло и получаса, как Щукина снова побеспокоили: вернулся отправленный в магконтроль рядовой. Судя по злополучному ящику в руках – скорее на щите, чем со щитом.

– Не приняли, – сконфуженно сообщил он, водрузив свою ношу Витьке на стол. – Сказали – на экспертизу надо.

– Это кто там умный такой? – спросил Верховский. Расстроенного приятеля было жаль.

– Субботин небось, – хмыкнул со своего места Харитонов. – Заноза в заднице… Сказал бы ему, что криминалисты уже всё сняли.

– Так я и сказал. А он – не возьму, и всё тут. Говорит, пока не увидит заключения от научников, что в этой фигне хоть капля чар есть, пальцем её не тронет.

– А потом тронет и помрёт страшной смертью, – угрожающе хохотнул Вилков. – Они там совсем, что ли? Это ж улика!

– Разберёмся, – зловеще посулил Верховский, выбираясь из-за стола. Витька, судя по решительному виду, вознамерился лично тащить обратно к контролёрам пудовую улику, возможно, фонящую неизвестными чарами. Отпускать его одного на такое дело было нельзя. – Какую, говоришь, бумагу надо?

Щукин, разумеется, увязался следом. Он, бедняга, тяготился тем, как его берегут сослуживцы; Витька даже сходил к Ерёменко, попросился из оперативников в группу предотвращения, но одобрения не получил. Ещё бы: он один из всех получил направление на четвёртую категорию. Куда его отпускать, такого-то ценного кадра?

– Не нравится мне всё это, – возвестил Щукин. Вымещая праведную злость, он сердито ткнул кулаком в кнопку вызова лифта.

– Солидарен, – Верховский упёр тяжёлый ящик в стену и втихаря перевёл дух. – Знаешь, что самое паршивое? Контролёры что-то знают, а мы – нет.

– Это ты к чему?

– Да всё к тому же. Не хотят они эту контору ворошить.

– Там же контрафакт гнали!

– А кто его не гонит? – Верховский досадливо поморщился и первым шагнул в пустой лифт. – Какие-то уроды нашими руками счёты сводят, вот что я думаю. Контролю это не нравится.

– Вот пусть бы и устроили везде внеплановые проверки, – клокотал Витька. – Смотреть надо, кому лицензии раздают! А вдруг эти бракоделы людей гробить начнут?

– Оно всё про деньги, а не про людей, – напомнил Верховский и тут же прикусил язык. Сначала газета, теперь эти разговоры – неудивительно, что приятель совсем расстроился. – Ладно. Ящик твой мы Субботину всучим, не переживай.

Лаборатория артефактологии располагалась в самом конце коридора. У научников царила непривычная тишина; виной тому, скорее всего, было обеденное время и всеобщее предновогоднее настроение. На выкрашенные бежевой краской стены кто-то безыскусно налепил мохнатую мишуру и блестящие разноцветные шарики; к одному из них чья-то шаловливая рука прицепила учётную бирку из тех, что вешают на хранящиеся в Управе артефакты. Подумать только, у исследователей тоже бывает игривое настроение…

– У меня дежурство, – донёсся откуда-то справа тихий виноватый голос. – Я не приеду… Нет, не с кем поменяться. Хочешь – сам приезжай?.. Да нет, нет, это я так, вдруг захочешь…

Верховский мельком заглянул за приоткрытую балконную дверь, рассмотрел знакомую невысокую фигурку в белом халате и отвернулся. Не его дело, и хорошо. В конце концов, он сам терпеть не мог эту черту обитателей Управы – непременно везде совать любопытный нос. Витька уже стучал в дверь лаборатории; нагнав его, Верховский поудобнее перехватил ношу и следом за коллегой нырнул в обитель науки.

– А, Витёк, – тощий очкастый парень отвлёкся от разложенных на пластиковом подносике серебряных бляшек, мельком кивнул не знакомому с ним Верховскому и хищно сощурился на ящик. – Интересненькое что-то нашли?

– Это ты мне скажи, – вздохнул Щукин. – Контроль улику не принимает, ваше заключение нужно.

– Запросто, – лаборант воодушевлённо потёр руки и набросил клок ветоши на подносик с артефактами. – Вот сюда ставьте. Это где вы такое надыбали?

– Секретная информация, – хмыкнул Верховский, пристраивая ящик на край обитого войлоком стола. – Сканер почувствительней возьмите.

– У нас все чувствительные, как юная барышня весенней ночью, – гоготнул научник. Горбя длинную спину, он склонился над горкой металлической пыли и картинно, как волшебную палочку, уставил на ящик слабо светящийся сканер чар. Артист. – Так-так-та-а-ак…

Он делал в воздухе замысловатые пассы, строго смотрел то на поблёскивающий нейтральным серебристым светом кристалл кварца, то на монитор компьютера, к которому сканер был пристёгнут длинным толстым проводом. Получившаяся картинка больше напоминала размытое пятно, серое по краям и едва-едва синеватое в центре. Научник озадаченно поскрёб встрёпанный затылок, созерцая результаты трудов.

– Подождите-ка, ребят, я за интерферометром сбегаю, – постановил он наконец и с неожиданной прытью метнулся куда-то в недра лаборатории. Через пару минут вернулся, волоча за собой тележку с устроенным в ней увесистым прибором. Верховский такой уже видел – правда, в переносном фанерном ящике. Весьма тяжёлом. – Сейча-а-ас, разогреется старичок… Вот подохнет – и всё, кирдык научно-техническому прогрессу, – мрачно поделился лаборант. – Не делают уже такие. Ни у нас, ни за бугром.

– А что в нём такого? – из вежливости поинтересовался Витька, наблюдая, как таинственно мерцают цветные лампочки на громоздком теле интерферометра.

– Ну ты ж маг, не поймёшь, – снисходительно бросил научник и покровительственно похлопал прибор по желтоватому пластмассовому корпусу. – У него разрешающая способность знаешь какая! Каждый чих улавливает, даже спонтанную магию. Четыре массива кварцевых детекторов, прецизионная шлифовка, чары разве что в микроскоп рассматривать! Если на этот ваш мусор хоть выругался кто – обязательно почует…

Индикаторы на крохотном допотопном экране неуверенно дрожали где-то рядом с нулём. Лаборант сосредоточенно пощёлкал настроечными рычажками, поигрался с ценами делений шкал и в конце концов озадаченно пожал плечами.

– Не знаю, ребят. Чего-то есть, но на уровне фона, не больше.

– Может, тут от защитных контуров помехи? – отчаянно предположил Витька.

Научник возмущённо фыркнул.

– Какие помехи? Всё откалибровано под местный фон! Колдовство совсем уж слабое, вот и всё… Может, остаточные какие-то или просто зацепило, когда рядом работали.

– Вы эту цифру впишите, пожалуйста, в заключение, – попросил Верховский, указывая на экран интерферометра. – И картинку со сканера распечатайте. В цвете.

– Да зачем, Сань? – понуро спросил Щукин. – Не возьмут контролёры. Это правда мусор какой-то…

– Мусор, – согласился Верховский. – Например, остатки уничтоженных амулетов.

Витька недоумённо переглянулся с научником.

– И чем, по-твоему, их вот так… В труху?

– А вот с этим, – Верховский решительно прикрыл ящик куском целлофана, – пусть разбирается контроль. Их работа, в конце концов.

В отделе контроля в обеденный час обретались двое: блаженного вида незнакомый мужичок, с лупой изучавший устроенную на бархатной подушечке артефактную брошку, и исполненный горделивого достоинства Субботин. Последний немедленно воззрился на незваного гостя со снисходительным презрением. Верховский вернул ему взгляд с процентами.

– Добрый день, Борис Андреевич, – ядовито сказал он, демонстративно перехватывая громоздкий ящик. – Примите, пожалуйста, в проработку. Имеем потенциальный случай применения мощной магии.

– Добрый день, – Субботин сделал небольшую паузу, словно давал себе время припомнить, как зовут явившуюся к нему чернь. Не припомнил. – Я, кажется, уже говорил вашему коллеге…

– Вот экспертное заключение, – нагло перебил Верховский и сунул контролёру под нос накарябанную научником бумагу. – Есть слабые следы чар, возможно, остаточные.

– А на чём их нет, уважаемый? – ласково поинтересовался Субботин. Бумагу он проглядел по диагонали и отложил в сторону.

– Например, на обычных металлических опилках, которые никогда не были амулетами, – подсказал Верховский. – Напомните, к какой категории относится магия, способная уничтожать артефакты?

– Не ниже второй, – скучным голосом отозвался контролёр. Он нехотя простёр над ящиком могучую длань и сощурился, пытаясь разглядеть что-то, чего не заметили приборы. – Хорошо, примем к рассмотрению. Чем ещё могу быть полезен?

Да ничем, ей-богу, лишь бы не вредил. Прохладно распрощавшись с Субботиным, Верховский вышел в коридор и глубоко вздохнул, прогоняя раздражение. Лицемеры. Примут они к рассмотрению, как же… Пока кто-нибудь высокопоставленный не выдаст пинка, будут затягивать изо всех сил. Ещё бы: если вскроется что-нибудь неприглядное, контролю тоже достанется. Кто лицензию-то выдавал? Знают, заразы, что очень быстро выйдут на самих себя, вот и прикрывают задницы…

Смена покатилась по рутинным рельсам. Стремительно догорал за окнами короткий зимний день; Верховский вяло перешучивался с сослуживцами, перебирал скопившиеся документы и украдкой листал учебник теоретической магии. Ерёменко грозился выбить ему направление на аттестацию, правда, не обозначил, когда именно. Можно и самому подсуетиться, но за наставничество придётся отвалить приличную сумму, а деньги он предпочитал копить. Не так, как раньше – потому что не знал, что с ними делать, а целенаправленно. Хотелось будущего. Пусть даже не прекрасного и эфемерного, о каком он грезил прежде, но понятного и предсказуемого. Спокойствие – весьма качественная замена счастью.

– Саш, вот отчёт, – Сирена, сахарно улыбаясь, положила перед ним закрытую неактивной печатью папку. – Проверь, что всё в порядке…

– Ага, спасибо.

Верховский придвинул к себе бумаги и принялся торопливо их листать. Свёрстано было на совесть, с соблюдением всех мыслимых правил. Старательная она, эта Сирена… Недалёкая, но исполнительная и насквозь понятная. Вряд ли ей доступны материи сложнее рецепта борща, но ведь и от рецептов есть польза…

– А ты чего домой не уходишь? – кокетливо поинтересовалась диспетчерша. – Ребята вон уже собираются.

– И я сейчас соберусь, – пробормотал Верховский, подписывая отчёт. – У тебя ведь тоже смена кончилась?

– Да-а-а, – многозначительно протянула Сирена. – Как-то сегодня всё гладко, я и не устала совсем…

Харитонов глумливо усмехнулся из-за её спины. Верховский сделал вид, что не заметил: на коллег обижаться – себя не уважать. Сирена пугливо оглянулась, смутилась, перепорхнула обратно к себе за стол и принялась с удвоенным усердием возиться с сумочкой. Дождалась, пока из кабинета выметутся оперативники, выскочила аккурат следом за Верховским. Похоже, решила во что бы то ни стало добиться внимания.

А почему бы, собственно, и нет? Какая, в конце концов, разница?

– Тебе в какую сторону? – поинтересовался Верховский, вежливо придерживая перед коллегой дверь в вестибюль.

– Я на метро, – с готовностью отозвалась Сирена, часто цокая по полу высокими каблуками. – Ты же тоже на общественном ездишь?

– Ага. В пригород.

– Далеко, – она сочувственно изогнула брови. – А я на Кантемировской снимаю. Дороговато, конечно, зато до работы поближе…

Через вестибюль вдохновенным вихрем пронеслась стайка научников; воздух вокруг них так и искрил заумными терминами. Верховскому показалось даже, что он узнал долговязого лаборанта-артефактора. Странные они всё-таки. Непонятные. Не от мира сего. И Лидия в том числе; даже, наверное, в большей мере, чем все прочие. Она, наверное, порадовалась бы, если бы узнала, что Верховский нацелился на пятую категорию и, может быть, повышение в звании… Надо будет позвонить ей – из элементарной вежливости. Когда время появится.

– …Третий день барахлит, не знаю, что и делать, – Сирена притворно вздохнула и выжидательно воззрилась на Верховского.

Он уловил хвост этой фразы только потому, что потом коллега замолкла. Что там у неё поломалось?.. Впрочем, какая разница – она не за этим завела разговор.

– Ну, могу посмотреть, – осторожно буркнул Верховский, принимая правила игры. – Только у меня с собой ничего нету.

– Ой, да у меня всё дома есть, – воодушевлённо заверила Сирена и лукаво улыбнулась.

Толкнув тяжёлую входную дверь, Верховский первым вышел в истекающий бледным светом фонарей зимний вечер. Холодно. И ещё скоро новый год. Ничего не значащий, но отчего-то торжественный способ что-нибудь поменять в застоявшемся жизненном укладе.

Может быть, и вправду пора?